масштабах вселенной или тысячелетних замыслов, как умеешь ты.  В
том, что я говорю, есть смысл?
   - Продолжай.
   - Наавон, возможно, мы, как ты говоришь, всего лишь пылинки,  слишком
незначительные, чтобы беспокоиться о них. Но меня они беспокоят,  потому
что я - одна из этих пылинок.  Если  бы  я  мог  увидеть  и  понять  всю
вселенную разом… Но я не могу. Я вижу эту пещеру, вижу  тебя.  В  бою  я
вижу, как обливаются кровью враги и умирают друзья.
   Наавон присел на корточки перед Госсом:
   - Мы наемники, Госс.
   Госс потер подбородок, потом похлопал флейтой по колену.
   - То, что я вижу, Наавон,  важно  для  меня.  Мы  разные.  Ты  видишь
предназначение Военачальников, переделывающих вселенную; я вижу,  как  в
один прекрасный день  Арван  сдается  военной  силе…  я  вижу,  как  эти
отбросы, Мисор и Садисс, служат Военачальникам, уничтожая образ жизни…
   - Наемники не находятся ни на чьей стороне, Госс, кроме…
   - Кроме платежной ведомости. Знаю. Возможно, для этого нет оснований,
Наавон, но я оказался в странном  положении.  Я  участвую  в  войне,  на
которой хочу… нет, на которой я должен встать  на  одну  из  сторон,  и,
по-моему, сейчас я не на той стороне.
   Наавон встал:
   - Госс, со временем эта планета просто перестанет  существовать.  Как
можно связывать себя с этим  неустойчивым,  мелким  уголком  настоящего,
когда впереди - безграничное будущее?
   - Я никогда не увижу его.
   - А-ах! - Наавон отвернулся. - Что толку говорить с тобой?
   - Возможно, никакого.
   Командир посмотрел на Госса:
   - Тогда скажи мне, Госс. Если таковы твои чувства, почему  же  ты  не
дезертировал? Почему не присоединился к жалким войскам Момуса? Почему ты
по-прежнему здесь, со мной?
   Госс поднял флейту и внимательно посмотрел на нее:
   - В масштабе мироздания, Наавон, мои соображения  -  пустяк:  присяга
одного солдата служить другому. Как я сказал, это пустяк,  но  для  меня
это важно. - Госс снова заиграл.
   Наавон поднял голову. В камеру вошел одетый в алое с пурпуром человек
с факелом.
   - Идите со мной. Вы, двое, будете обедать с Алленби.

***

   Костер в центре большой подземной комнаты шипел и трещал,  отбрасывая
на стены большие тени сидящих вокруг него.  Алленби  посмотрел  направо,
где сидела предсказательница Гене,  пытаясь  поймать  ее  взгляд.  Гене,
однако, была поглощена изучением  двух  арванианских  офицеров,  сидящих
напротив нее. Алленби посмотрел  на  обеспокоенное  лицо  Наавона  Дора;
трудно было поверить, что арванианин озабочен  только  фактом  пленения.
Тот, кого звали  Госс,  смотрел,  как  Дишну,  второстепенный  клоун  из
Дирака,  исполняет  комическую  пантомиму  о  человеке,   строящем   дом
резиновыми инструментами. Клоун закончил и поклонился.
   Алленби захлопал:
   - Великолепно, Дишну. -  Он  полез  в  кошелек  и  вытащил  несколько
медяков. - Вот.
   Предсказательница и униформист по имени Пейнтер также  подали  клоуну
медяки. Потом Дишну посмотрел на арванианина по имени Госс.  Госс  залез
во внутренний карман кителя и вытащил бумажник.
   -  Превосходное  представление,  клоун.  Кредиты  Десятого  Квадранта
принимаются?
   Дишну нахмурился:
   - У тебя нет медяков?
   Госс пожал плечами:
   - Мне кажется, в сложившихся обстоятельствах эти деньги могли бы быть
многообещающей валютой.
   Алленби засмеялся и бросил Госсу маленький кошелек:
   - Вот, я поменяю твои бумажки.
   Госс подал клоуну несколько медяков, потом передал  кошелек  Наавону.
Другой арванианин,  казалось,  сильно  удивился,  потом  взял  несколько
медяков и вложил в руку Дишну. Алленби потер руки:
   - А теперь, возможно, немножко магии?
   Дишну сел и кивнул:
   - Да, Великий Алленби, мне бы хотелось увидеть твою иллюзию с  ночным
цветком.
   Пейнтер засмеялся.
   - Возможно, нашим гостям хотелось бы выступить?
   Госс вытащил флейту:
   - С удовольствием.
   Пейнтер покачал головой:
   - Тебе удовольствие, а нам страдание.
   Госс ткнул флейтой в Пейнтера:
   - Если не ошибаюсь, Пейнтер, ты наряжен разнорабочим…
   - Униформистом.
   Госс кивнул:
   -  Может,  тогда  нам  посмотреть  твое  выступление?  Возможно,   ты
продемонстрируешь  нам  поднятие,  погрузку  и  перевозку?   -   Пейнтер
вспыхнул.
   Госс поднес флейту к губам и  сыграл  сложное  упражнение.  Потом  он
заиграл печальный, запоминающийся  мотив.  Разговоры  у  других  костров
стихли; все, находящиеся в пещере, слушали. Алленби  чувствовал,  как  в
груди  закипают  слезы:  флейта  Госса  вызывала  в  душе  образы  боли,
одиночества и бессмысленности бытия. До  войны  это,  возможно,  был  бы
просто еще один мотив. Но, слушая, он понимал, что эта солдатская  песня
рассказывает о риске, о завоеванных и потерянных мирах, о  стремлении  к
смерти, о жизни, переполненной событиями, но лишенной смысла. Неожиданно
песня умолкла. Алленби  поднял  глаза.  Пейнтер,  кивнув,  наклонился  и
опустил медяки в руку арванианина.
   Предсказательница Гене положила руку на плечо Алленби, но тут  Наавон
встал, наклонился и вытащил из костра головешку. Он повернулся, вышел из
круга позади Дишну и начал рисовать углем на стене  пещеры.  Алленби  не
мог уловить смысла небрежных линий и кривых, но все время,  пока  Наавон
рисовал, он чувствовал, как рука Гене сжимает его плечо.
   - Есть! - шепнула она. - Теперь я могу читать их!
   Пока арванианский офицер рисовал, Гене  поманила  зазывалу,  тихонько
передала ему несколько мовиллов и что-то шепнула на ухо. Зазывала кивнул
и прокрался к  своему  костру.  Предсказательница  снова  повернулась  к
Алленби:
   - Я уже послала весточку Джеде. Пусть готовит цирк к представлению.
   - Зачем?
   - Великий Алленби, ты должен предложить арванианам перемирие.
   Алленби нахмурился:
   - Ты уверена?
   Гене тоже нахмурилась:
   - Предсказательница я или нет?
   - Ты, конечно, предсказательница, - прошептал Алленби,  -  но  Наавон
Дор захочет знать основание для перемирия.
   - Скажи ему, что перемирие тебе нужно, чтобы устроить представление.
   - Представление…
   - Прошу прощения, - вмешался Госс. - У вас принято болтать  во  время
представления?
   Алленби поднял брови и пожал плечами:
   - Извини, Госс. Никто не хотел обидеть твоего командира.
   Госс кивнул и обратил взгляд к рисунку, начавшему обретать форму  под
головешкой Наавона.
   - Помните  об  этом,  когда  придет  время  платить  моему  командиру
гонорар.

***

   Два дня спустя Алленби стоял на опушке большой поляны, наблюдая,  как
две роты вооруженных арванианских наемников  общаются  с  тремя  сотнями
вооруженных защитников Момуса. Оба отряда собрались  на  поляне,  ожидая
начала парада-алле. Этого достаточно, чтобы проверить, доверяешь  ли  ты
предсказателям. Визг паровой каллиопы  послужил  сигналом,  и  толпа  на
дальнем конце поляны расступилась, пропуская клоунов в ярких костюмах, а
за ними - вереницу ящеров, коней,  жонглеров,  акробатов,  платформу  на
колесах, везущую воздушных гимнастов, потом саму каллиопу, ревущую марш,
который можно было услышать  даже  на  расстоянии  двух  дней  пути  при
встречном ветре.
   Арваниане и момусиане по большей части избегали друг  друга.  Но  вот
начали  образовываться  маленькие  группки.   Момусиане   указывали   на
различных звезд арены, объясняли любопытным наемникам номера.  К  заходу
солнца,  где-то  на  середине  представления,  факелы,  закрепленные  по
периметру, освещали момусиан и арваниан, передающих друг другу кувшины с
заболонным  вином,  обсуждающих   достоинства   различных   номеров   и…
смеющихся.
   Алленби почувствовал, что рядом кто-то  есть,  обернулся  и  встретил
взгляд Наавона Дора.
   - Командир Дор.
   Наавон кивнул:
   - Лорд Алленби. Можно задать вопрос?
   - Конечно, хотя не обещаю ответить.
   - Это перемирие, цирк… почему вы предложили это?
   Алленби пожал плечами:
   - Вы знаете о наших предсказателях, старший офицер?
   Наавон нахмурился:
   - Та, которую зовут Гене, что-то такое поняла в моем рисунке, не  так
ли?
   - И в песне Госса.
   Наавон опустил глаза, потом покачал головой:
   - Гене увидела во мне  что-то,  что  не  допустит  уничтожения  этого
цирка. Как она видит то, чего не вижу я?
   - Она обучена этому.
   Наавон кивнул.
   - А увидела ли она, что это перемирие может стать миром?
   - Глазам предсказателя не все ясно, Наавон Дор. Ясно только,  что  мы
не служим ничьему предназначению, кроме собственного - цирка.
   - Как Гене увидела это во мне?
   Алленби пожал плечами:
   - Трудно объяснить, да я и сам не понимаю.  Сомневаюсь,  понимает  ли
это сама Гене. Она увидела в твоем рисунке много смыслов, однако и много
противоречий. - Алленби пожал плечами. -  Я  не  увидел  ничего.  Увидел
только огромную руку с сотней крохотных  галактик  в  ладони,  печальное
лицо и одинокий кулак. - Алленби потер подбородок. - Наступит ли мир?
   Наавон поднял голову, его глаза расширились от ужаса.
   - Садисс!
   Аллечби поднял голову и увидел пронесшиеся в небе челноки.
   - Что это? Какое предательство кроется здесь, Дор?
   Но Наавон уже бежал на поляну, громко приказывая  погасить  факелы  и
всем прятаться. Потом он  пропал  за  стеной  пламени,  извергшегося  из
поляны.

   Перед смертью арванианский командир приказал  заместителю  объединить
арванианский  отряд  с  войсками  Момуса,  чтобы  уничтожить  Садисса  и
марионеточный  режим  Мисора.  Алленби  он  сказал:   "Возьми   цирк   и
распространи его по всей галактике… по всей вселенной. Мы все следуем за
богами; моим предназначением был… пустой дух. Следуй за своим богом: это
цирк; это твоя сила".
   Не прошло и четырех месяцев, как Мисор и его приверженцы  погибли,  а
адмирал Садисс сбежал на командном  корабле,  успев,  однако,  причинить
серьезный ущерб "Мечу". Цирк также пострадал, и потребовался почти  год,
чтобы заменить номера  и  оборудование.  За  тот  же  год  ткачи  Момуса
поставили парусину,  лесорубы  снизили  цены  на  древесину,  а  рудники
Куумика предоставили оснащение для установки шатра.  Арваниане  и  Егеря
привели "Меч" в полную готовность и переименовали его  в  "Город  Барабу
П". Два столетия спустя цирк вернулся на звездную дорогу.

   Бансом опустил последний лист книги Шелема и посмотрел на собравшуюся
труппу. Лисса, инспектор манежа, дунула в  свисток,  а  арванианин  Госс
нажал на клавиши  каллиопы.  Звуки  наполнили  обширный  грузовой  трюм,
смешавшись с радостными криками труппы. Все двинулись в ночь,  к  улицам
Кукью.
   Когда трюм опустел, Бансом кивнул.
   Нас ждет успех: мы не можем проиграть.
   Он посмотрел на открытые двери трюма.
   Я я буду жрецом. Спасибо, Шелем.



    Барри ЛОНГИЕР
    ЦИРК II
    ПЕСНЬ СЛОНА


Песнь слона

   Ну что за уродец этот слон!
   Где хвост его? На морде он.
   А где хвосту полагается быть -
   Лишь жалкий отросток, чтоб попку прикрыть.
   Мозги - с кулачок, зато ноги - колонны,
   И весит никак уж не меньше тонны,
   А главное, эта серая туша
   Ну о-о-о-чень любит покушать.
   Страшно подумать, какая силища
   У этого страшилища!

   Но послушайте, что в свой черед
   Расскажет вам цирковой народ.
   Выходит, у серых гигантов
   Немало своих талантов.
   Все в блестках, балерины
   Порхают у них на спинах,
   А парни в ливреях с ведром и совком
   Ходят за ними следом,
   Убирая с арены то, что вчера
   Было слоновьим обедом.

   Послушайте цирковые были -
   Кого растоптали, кого раздавили.
   В цирке даже мартышке известно,
   От кого осталось лишь мокрое место.
   Но тотчас добавят, кивая в лад,
   Что, мол, бедняга сам виноват,
   Незачем было лезть на рожон,
   Вернее, на бивень, на то он и слон.

   Послушаешь их час-другой - и, похоже,
   Слоновье племя куда им дороже.
   А если и вы такого же мнения -
   Идите в цирк, дай бог вам везения.

   Навигационная служба Федерации Десятого Квадранта извещает о том, что
цирковой космический  корабль  "Город  Барабу",  следовавший  курсом  до
планеты Х'дгва в Десятом Квадранте, четыре дня назад не вышел на  связь.
Согласно имеющейся информации, поисковыми службами Девятого  и  Десятого
Квадрантов не отмечено никаких сигналов от терпящего  бедствие  корабля.
На маршруте начаты обычные в таких случаях поисковые работы.
   До выяснения положения дел космическое судно, несущее на своем  борту
полный состав первой межзвездной цирковой труппы Джона О'Хары, объявлено
пропавшим без вести.
   Газета "Билборд" от 29 мая 2148 г.

Глава 1

   Во мраке космоса, в верхних слоях атмосферы  неизвестной  планеты  от
гигантского корабля  отделились  десять  небольших  шаттлов.  Заработали
сопла, шаттлы приготовились в любую  секунду  устремиться  вниз.  Но  не
успели они стартовать,  как  громадный  корабль  покачнулся,  словно  на
волнах - раз, другой,  третий.  На  какое-то  мгновение  он  вернулся  в
прежнее положение, затем из дюз  мощных  двигателей  вырвалось  слепящее
пламя, и корабль в чудовищном пике рухнул вниз.

   Крупный человек с  перевязанной  головой  застонал  и  открыл  глаза,
ощутив, как мир вокруг него сначала содрогнулся, а потом  замер.  Голову
пронзила резкая боль, способная, казалось, расплавить металл, и  человек
вновь закрыл глаза.
   Какие-то звуки. Едкая вонь кислоты. Запах дыма. Человек погрузился  в
спасительное забытье. О,  от  скольких  горьких  мыслей  оберегало  оно!
Где-то там, снаружи, умирали его корабль, его цирк, его дочь.
   - Ну-ка, живо, залатай этих двоих. Они мне нужны в радиорубке.
   - Мы уже сели?
   - Как же, сели, Мейндж! Еще как! Прямиком напоролись на  эту  чертову
гору.
   Забыться, ничего не знать, ничего не помнить  -  пусть  где-то  рядом
умирают его цирк, его дочь, его животные, да и он сам.
   Человек открыл глаза и  уставился  перед  собой  невидящим  взглядом.
Перед глазами мельтешили какие-то фигуры, слышались человеческие  вопли.
Чей-то голос что-то сказал о слонах.
   - Господи, да мы разбились в лепешку!
   - Пожарная бригада, немедленно в главную карусель. Пони? Рыжий  Пони,
где ты!
   И вновь какой-то треск, невнятные голоса.
   - Немедленно в главную карусель! Слоны и лошади разбежались из клеток
и всё крушат на своем пути. Пожарная бригада,  какого  черта  вы  тянете
резину?! Живо тушите огонь в карусели!
   Слоны. Кажется, упомянули слонов. И пожар.
   Человек поднял руку. Во всем теле ощущалось какое-то онемение. В  его
сознании начали постепенно всплывать обрывки воспоминаний. Слоны.  Нужно
спасать слонов.
   - А как с атмосферой?
   - Какая, к черту, разница? Ну не будет там воздуха, и что? Все дружно
подохнем! Главное, что мы здесь задыхаемся. И если Хартфорд  не  откроет
глаза,  мы  тут  скоро  и  спички  не  сможем  зажечь.  Живо   включайте
вентиляцию! Дышать невозможно!
   - Вот это посадочка, Комета!
   - Идиот, попробовал бы ты посадить эту посудину. У нее  угол  посадки
как у кирпича.
   - А я и говорю, что мы еще удачно приземлились.
   - Черт побери, куда надевались все остальные?
   - Попробуй по радио. Нет, погоди! Это чьи позывные?
   - Это "Барабу", шкипер! Корабль потерял управление.  Он  опустился  в
атмосферу. Сигнала нет.
   Голоса. Мужчина приподнялся с койки навстречу голосам. Но те пропали.
Полная тишина. Он почувствовал на лице легкое дуновение воздуха и сделал
жадный вздох. Глоток. Еще глоток.  Сознание  слегка  прояснилось,  и  он
увидел, что перед пультом  управления  шаттла,  подобно  статуям,  стоят
члены его экипажа.
   - Ты, Комета. Что это?
   Старший пилот третьего шаттла обернулась в его сторону.  Похоже,  она
не замечала, что со лба у нее капает кровь.
   - "Барабу". Его больше нет. Мы едва не погибли вместе с ним.
   Комета кивнула в сторону другого члена экипажа:
   - Надо связаться с другими шаттлами. Эй, все, кто нас слышит! Говорит
шаттл! Где вы? - Комета немного подождала, а затем повторила обращение:
   - Говорит шаттл номер три. Ответьте, кто слышит нас.
   Мужчина потер глаза, присел на койке и посмотрел на старшего пилота:
   - Что-то говорили о слонах.
   Комета Хана Санаги присела рядом с ним на корточки:
   - Здоровяк, знал бы ты, что там происходит.  Заклинило  дверь.  Слоны
совсем свихнулись и крушат все на своем пути.
   Пилот поднялась  и  накинулась  на  членов  экипажа,  столпившихся  у
приборной доски:
   - Где эти чертовы пожарные?
   - Забудь о них.
   - Что-нибудь слышно от других шаттлов?
   - Пока ничего.
   Здоровяк Вилли поднялся на ноги,  придерживаясь  за  спинку  кушетки.
Неожиданно раздался оглушительный треск.
   - Эй, это номер десять! Первый, четвертый, пятый и девятый  находятся
в пределах видимости друг друга близ обширного водного  пространства.  -
Кто-то из членов экипажа быстро заговорил в микрофон  дальней  связи.  -
Нас тут  здорово  покорежило.  Врезались  в  какую-то  гору.  От  других
что-нибудь слышно?
   Вилли прищурился, глядя в иллюминаторы капитанского  мостика.  В  них
виднелось ослепительное небо, пышная зелень деревьев и горный хребет.
   Снова раздался треск радиопомех.
   - Подождите! Мы получили устойчивый сигнал от номера шесть. Он  видит
номер  восьмой.  Восьмой  не  видит  девятого,  но  между  ними  хорошая
радиосвязь. Номер два? Где вы? - Молчание. - Кто-нибудь  получил  сигнал
от второго? А от седьмого? - Треск, отчаявшиеся голоса и вновь молчание.
- Ладно, давайте поразмыслим, как далеко нас разбросало друг от друга  и
что нам теперь делать?
   На кушетке лежал длинный стек с золотым наконечником. Здоровяк  Вилли
взял его и, пошатываясь, вышел через Дверь командного  отсека  в  темный
коридор. Ну и вонь! Пахло жженой  изоляцией,  перегретой  гидравлической
жидкостью, но все эти запахи перебивал тошнотворный запах горелого мяса.
Вскоре возгласы на капитанском мостике остались  позади,  однако  им  на
смену  пришли  душераздирающие  крики  обезумевших  животных.   Здоровяк
повернул в коридор, ведущий к огромной клетке  из  вращающихся  труб,  в
которой содержались слоны. В глаза ему ударил резкий свет  сигнализации,
затем, откуда-то из-за завесы темноты и дыма послышался голос.
   - Пони! Отзовись! Рыжий Пони! Это Здоровяк!  Главный  дрессировщик  с
нами!
   Здоровяк прикрыл ладонью глаза от слепящих лучей:
   - Вощеный! Ты что, черт побери, хочешь, чтобы я ослеп?
   Луч фонаря скользнул вниз, Здоровяк  ухватился  за  стену.  Она  была
раскалена. А ведь это только маленькая  карусель,  в  которой  находится
лишь половина уцелевших животных.
   Здоровяк отдернул руку:
   - Вощеный, а как же лошади?
   Темная фигура позади сигнального фонаря покачала головой.
   - Ничего хорошего. Рыжему Пони  пришлось  наглухо  закрыть  карусель,
чтобы огонь не распространился дальше. Зрелище не  для  слабонервных.  В
главной карусели и в конюшне  огня  нет,  но  из-за  дыма  и  отсутствия
свежего воздуха лошади со слонами просто ошалели.
   - Воздух скоро будет.
   Рядом с Вощеным возник еще один силуэт.
   - Да, видали бы вы, что там творится!
   Это был Рыжий Пони Мийра, главный дрессировщик.
   - Вощеный, почему ты отключил связь? Силуэт с фонарем в  руке  указал
на Здоровяка:
   - Здесь главный дрессировщик слонов. Пони приблизился к  Здоровяку  и
положил руку ему на плечо:
   - С тобой все в порядке? Когда  я  видел  тебя  в  последний  раз,  в
затылке у тебя была дырка.
   - Я-то на ногах. Мы удачно сели. Нам надо открыть главный выход.
   Смотритель животных покачал головой:
   - Я слышал  от  экипажа,  что  двери  заклинило.  К  кнопке,  которая
открывает эти чертовы люки, не пробиться, и все  из-за  слонов.  Там  их
носится парочка, крушит все на своем пути. И мы теперь отрезаны от ребят
в кормовом отсеке.
   Здоровяк потер глаза:
   - Карусель? Она все еще вращается?
   - В общем-то да, но...
   - Тогда несите фонари и поверните к выходу первую трубу.  Я  попробую
выбить люк.
   Пони слегка потряс Здоровяка за плечо:
   - В трубы проникнуть не удастся. Особенно в первую. Там