о пялилась голубыми глазницами, и даже костры, зажженные на ночь, казались холодными. Тепло и вера сменялись стужей и отчуждением. Люди совещались там, где еще недавно можно было только преклонять колени.
     - Мы не получим ответа из Белшеведа. Мы должны решить дело сами.
     - Конечно, если бы боги действительно приказали нашим дочерям совершить такие жуткие преступления, они бы уже заговорили с нами!
     - Ваши дочери - дикие кошки! Мой мальчик умер ужасной смертью. Они должны быть наказаны. Здесь и сейчас. Нет нужды испрашивать богов о том, как закрепить веревку на дереве!
     - Да, кажется, богам просто нет до нас дела. Они не желают, чтобы мы их беспокоили.
     Пришедшие к стенам святого города пролили много слез, они часто ссорились и дрались, рассыпая проклятия направо и налево. После обмена бранью и тумаками собравшиеся приняли решение: "На рассвете все семнадцать женщин будут повешены на деревьях в ста шагах от города и останутся висеть там до знака свыше". Такой постыдной казнью они собирались осквернить священное место, откуда столь тщетно ожидали помощи. Люди мстительны и любят срывать злость на невинных.
     Девушки-убийцы все еще были связаны между собой. Согнувшись, они сидели у отдельного маленького костра. Когда к ним подошли мужчины - огласить решение старейшин, - девушки подняли головы.
     Одна из них, с рыжевато-коричневыми волосами, с вызовом уставилась в полные ненависти глаза отца своего убитого мужа.
     - Ну, какие новости? - спросила она.
     - Хорошие новости, Зарет, - отозвался он. - Вы умрете на восходе солнца.
     Шестнадцать девушек разразились слезами, оплакивая свою судьбу. А рыжеволосая Зарет оскалилась, словно волчица.
     - Убейте нас и будьте прокляты. Правда, только я была избрана богом, а другие действовали лишь в надежде на его благодарность, но он все равно отомстит за всех нас.
     - Ты сумасшедшая стерва! - закричал мужчина. - Ты спятила от своих развратных мечтаний! Я видел тебя, перепачканную кровью моего сына. А завтра я увижу, как ты будешь болтаться в петле.
     - Я буду танцевать в раю, когда ты будешь корчиться и вопить на бесовских ножах.
     В ответ он ударил ее, сбив с ног, и, лежа на земле, Зарет сказала ему:
     - А за это бог отрежет тебе обе руки.
     Мужчины повернулись и ушли. Они шли так быстро, как будто хотели убежать.
     Ночью, когда луна зашла за ветви деревьев, Зарет проснулась от того, что кто-то нежно гладил ее по волосам. Постепенно напряжение спало, и в первый момент девушка даже не задумалась о причине беспокойства. Но потом она вспомнила о синяках, которыми наградил ее свекр, вспомнила об убийстве мужа, о предстоящей расправе и поняла, что некому гладить ее по голове. Она поднялась.
     - Не бойся, возлюбленная, - произнес ласковый голос. - Это всего лишь я.
     Глаза Зарет широко раскрылись от удивления: перед лицом девушки, прижавшись к ее щеке, лежали ослиные челюсти. Казалось, говорили именно они. Затем девушка повернулась и увидела Чузара. Грациозно скрестив ноги, он сидел рядом с ней на мерзлом песке.
     Луна светила тускло, огонь костра едва тлел. В таком свете сложно было понять, что за незнакомец пришел поглумиться над ней. Зарет ничего не знала о Чузаре. О нем, как и о других Владыках Тьмы, в этих местах почти не сохранилось легенд. Сначала она приняла его за бога, но только на какое-то мгновение. Его волосы были слишком светлы, а правой половины лица, пусть и миловидной, явно недоставало для того, чтобы считаться ликом божества. К тому же взгляд Чузара был неприятен.
     - Поскольку тебя убьют сегодня на рассвете, зачем терять ночь на сон? - проговорил Чузар.
     Девушка вздрогнула. Она заметила, что он причесывал ее волосы скелетом рыбы, белым, словно слоновая кость. Рыба из священного озера?
     - Даже если мне суждено умереть, я успею побывать в объятиях моего любимого хотя бы в мечтах, - отозвалась Зарет.
     - И кто же этот счастливец?
     - Черный бог Белшеведа.
     - Твоя вера удивительна. Твои сестры, кажется, не разделяют ее.
     И Чузар указал рукой в белой перчатке на живой комок из шестнадцати девичьих тел. Они прижимались друг к другу, стараясь согреться. Некоторые даже стонали, мучаясь ночными кошмарами.
     - Он, без сомнения, удовлетворит их всех, - легко ответила Зарет. - Хотя они слишком самонадеянны и ошибочно принимают на свой счет предложение, которое было сделано одной только мне.
     Ослиная челюсть засмеялась. На этот раз мелодично. Чузар бросил пару игральных костей на песок.
     Истощенная тяжелыми испытаниями, Зарет тем не менее обиделась.
     - Не подобает здесь играть в кости.
     - Вот и сыграй со мной.
     - Это не имеет смысла.
     - Завтра ты будешь играть в кости с Владыкой Смерти.
     Зарет закрыла лицо руками. В темноте она увидела тело своего мужа с хрустальной головкой шпильки, торчащей из-под закрытого века, и негромко хихикнула. Чузар редко появлялся перед тем, кто не хотел его видеть, или там, где о нем и вовсе забыли. Когда девушка отняла руки от лица, она смогла получше рассмотреть незнакомца, обе половины его лица. Но оно не испугало ее.
     - Ладно, - решилась она. - Мы сыграем в кости. А ты поможешь мне избежать виселицы, если я выиграю?
     - Более того, я проведу тебя в Белшевед, несмотря на закрытые ворота. И ты увидишь там много удивительного.
     - Неужели? - воскликнула Зарет. Эти слова взволновали ее. Безумие нашло себя, обрело почву и пустило корни. - Но твои игральные кости без меток!
     И в тот же миг она увидела метки на костях.
     - Начинай, - сказал Чузар.
     Они сыграли несколько партий, и эта игра накануне казни показалась Зарет вполне обычной. Разве что ей не везло. Кости редко выпадали так, как она хотела.
     - Не имеет значения, - наконец сказал Чузар. - Я позволю тебе выиграть. При условии, что ты поцелуешь меня.
     Девушка презрительно засмеялась, забыв приличия, и наклонилась вперед.
     - Нет, не в губы, - удержал ее Чузар. - В левую щеку.
     И подставил девушке свою левую щеку - сухую, как серый пергамент, щеку, обрамленную рыжими волосами, свисающими, словно черви. Зарет посмотрела и содрогнулась. Но потом без стеснения крепко поцеловала его. И пока она целовала незнакомца, Чузар поспешно стянул перчатку со своей правой руки. Извивающаяся змея - его указательный палец, перегрызла веревку, соединявшую Зарет с другой пленницей. Когда обрывки упали на холодный песок, девушка зашевелилась. Но Чузар сказал ей два-три непонятых слова, и она снова впала в забытье.
     Чузар усыпил весь лагерь. Двое стражников прислонились к дереву и теперь храпели в унисон. Повсюду слышалось лишь сопение и бормотание спящих. Преступница могла думать только о том, что теперь она, кажется, избежит ужасной смерти, а потому не обратила внимания на всеобщее оцепенение. Возможно, так было нужно ее спасителю. Однако она не сомневалась в том, что незваного гостя послали боги. Зарет не успела и глазом моргнуть, как избавилась от грозившей ей петли, хотя и готовилась к тому, что ее у всех на виду освободят стремительные феи под звуки фанфар и сверкание фейерверков. Предложенный Чузаром способ освобождения казался ей менее впечатляющим, но более надежным.
     - Идем, - кивнул ей Чузар. Он уже стоял в десяти шагах от девушки. Еще не потухший костер поймал край его мантии. Девушка была уверена, что сейчас просторный плащ сгорит в одно мгновение, но произошло невероятное: казалось, материя сама поглотила умирающий огонь.
     Зарет неуверенно пошла вперед вслед за Чузаром. Но услышав звук мягких спотыкающихся шагов, девушка обернулась.
     Шестнадцать девушек, по-прежнему связанные (теперь группами по три, три, четыре и шесть), как слепые за поводырем, следовали за ней и Чузаром, широко открыв глаза, словно в трансе.
     Чузар подошел к главным западным воротам Белшеведа, запертым изнутри. Он прошептал что-то воротам, похлопав их рукой в перчатке.
     - И кто это осмелился оставить вас приоткрытыми? - спросил Чузар.
     Ворота молчали, но все, стоявшие поблизости, поняли, что они ответили:
     - Никто не оставлял нас приоткрытыми. Мы закрыты, нас заперли изнутри.
     - К сожалению, вы ошибаетесь, - сказал Чузар. - Мне стоит лишь легонько надавить на вас, чтобы войти.
     - Это ты ошибаешься, - возмутились ворота. - Ты лжешь.
     - Я толкну вас. Вы широко откроетесь.
     - Никогда.
     - Несомненно.
     - Ты сумасшедший, если надеешься войти.
     - Вы еще более безумны, если рассчитываете удержать меня снаружи.
     - Никто не может войти сюда.
     - Кое-кто может.
     - Кто?
     - Лунный свет приходит и уходит когда ему вздумается.
     - Да, - согласились ворота. - И нас это смущает.
     - Теперь войду и я, - сказал Чузар.
     - Нет, нет. Мы закроемся перед тобой.
     Раздался скрежет зубчатых колес и рычагов. Ворота отчаянно задвигали засовами в единственном возможном направлении - и, разумеется, открылись.
     Чузар толкнул ворота, и створки разъехались, широко распахиваясь перед ним.
     - Теперь я и правда не могу войти, - съехидничал Чузар.
     - Ах-ах, - вздохнули ворота.
     Чузар вошел в Белшевед. Шестнадцать девушек-убийц сонно шагали вслед за ним, и лишь Зарет, семнадцатая убийца, гордо выступала впереди.
     В холодной темноте храмы напоминали гробницы, но гробницы обитаемые, потому что повсюду горели белые, словно призраки, сторожевые огни. Озеро было тусклым и непрозрачным, его поверхность полностью засыпали гниющие листья.
     И Зарет стало ясно, что богов здесь нет. Они либо давно ушли, либо вообще никогда не существовали на свете.
     Чузар остановился.
     - Слушайте.
     То ли уже очнувшись, то ли еще находясь в трансе, семнадцать девушек-убийц прислушались.
     Они услышали сначала что-то вроде звона серебряных бусинок, а затем песню, похожую на шорох змеи, ползущей по зыбучему песку.
     - Смотрите, - сказал Чузар.
     И Зарет увидела, словно в легком тумане, нечто походившее на звездный вихрь. За этой завесой проступали очертания деревьев и фонтана, но все было размыто, словно соткано из того же вихря.
     - Давайте подойдем поближе, - вежливо предложил Чузар.
     Они приблизились. Но все же не смогли переступить невидимую границу. И дело было не в том, что они не могли пройти сквозь завесу; просто, замерев у нее, они не хотели входить вовнутрь. А может, и хотели.
     Внутри царило лето. Деревья и трава пестрели цветами. В вышине сверкало яркими звездами совсем другое небо, небо летней ночи. Несколько звезд упали на землю, превратившись в разноцветные лампы. И хотя лето оставалось только внутри, удерживаемое колдовской завесой, снаружи немного утих холод, и до немых зрителей донеслись обрывки музыки и запах ночных цветов.
     Девушки-убийцы, захваченные прекрасным зрелищем, приникли к прозрачной границе, как мухи, попавшие в паутину.
     Они видели фигуры, движущиеся, словно болотные огни. Девушка, напоминавшая белую свечу в обрамлении облака темных волос, перебирала хрустальные струны арфы, наигрывая нежную мелодию. Бледный молодой человек с темными волосами наливал искрящийся напиток в фантастическую нефритовую чашу. За первой завесой была еще одна. Девушки разглядели сквозь эту прозрачную пелену Азрарна, князя демонов и Владыку Ночи на фоне сверкающего ночного неба и рядом с ним женщину, белую, как звезды. За второй занавесью был еще один мир. Там царила любовная одержимость, в которой жили два уникальных существа, знавшие только друг друга. Кто-то заткал их в причудливый гобелен магии, создав им волшебную защиту. И она стала их частью. Теперь они были вместе, словно две виноградные лозы, сплетенные между собой.
     Все это увидели девушки, смотревшие сквозь обе завесы, отделявшие любовь от стремления к любви. И каждая из них поняла, сознательно или бессознательно, что перед ними бог и его избранница. И что избранной не оказалась ни одна из них.
     Вероятно, из-за того, что остальные шестнадцать девушек были в состоянии транса, именно Зарет отвернулась первой. Она прошла вдоль мозаичной кромки озера шагов двадцать, а потом, остановившись, обхватила себя руками, словно получила смертельную рану.
     Чузар следовал за ней, подобный сгустку тумана.
     Она не ругала его за содеянное зло, - за то, что он открыл ей правду, только прошептала:
     - Как я это переживу? Он отнял у меня все, после того, как пообещал так много!
     - И как же ты это переживешь? - спросил Чузар.
     - Никак. Пусть они повесят меня завтра. Теперь я не стану возражать.
     - Я предлагал тебе свободу, - напомнил он.
     - Мне не нужна свобода. Я уже никогда не стану свободной. Ко мне прикоснулась зима. Я устала, как мертвый лист, оставшийся на дереве. Завтра меня сорвут с ветки, а я и рада умереть. Я вообще могу умереть без их помощи. Просто закрою глаза и умру, словно падающий лист. Зима прикоснулась ко мне.
     Тогда Чузар взял ее на руки, и она зарыдала у его груди, как когда-то, давным-давно, рыдала безумная Язрет, не так уж, впрочем, и далеко отсюда.
     Возможно, Чузару была необходима ее печаль, словно пища или вино. Или он просто сочувствовал тем, кто попадал в его владения. Ведь за ним по пятам всегда шло одиночество.
     Наконец он спросил ее:
     - Может, ты хочешь чего-нибудь еще помимо смерти?
     - Убить его, - сразу же нашлась девушка. Она не знала точно, каким именно "богом" был Азрарн и насколько нелепы или кощунственны ее угрозы. - Хотя... если он бессмертен, думаю, его нельзя убить.
     - Как и любого бессмертного, моя возлюбленная, - сказал Чузар. - Конечно же, ты не сможешь ни проткнуть шпилькой его восхитительный глаз, ни вообще как-либо повредить ему. За исключением, впрочем, одного способа.
     Убийца прижалась к плечу князя Безумия.
     - Расскажи мне о нем.
     - Существует единственная вещь, более драгоценная, чем капля крови ваздру, - в раздумье проговорил Чузар. - Это слезы ваздру. Потому что они очень редки. Для эшва плач - это песня. Но ваздру улыбаются, даже когда разбиваются их сердца, зная, что сердца демонов исцеляются человеческой кровью. Все же Азрарн иногда приказывает всей своей стране горько плакать.
     - Кто такой Азрарн? - прошептала Зарет. - Разве это не чудовищный демон, который живет в грязном подземелье?
     Лицо Владыки Безумия осталось неподвижным, но ослиные челюсти затряслись от хохота. Девушка вздрогнула и ухватилась за плащ Чузар.
     - Я не забыл про тебя, - сказал Чузар.
     В этот момент поднялся ужасный крик. Зарет повернулась и увидела, как ее шестнадцать спутниц очнулись и заметались в ужасе, попав в незнакомое место. Эти несчастные меньше интересовали Чузара, поскольку и так полностью принадлежали ему. Они рвали на себе волосы и царапали себе лица, крича об измене. Девушки вопили о непорочной божьей матери, на месте которой они рассчитывали оказаться. Зависть обострила их чувства, и они сразу же поняли, какой плод зреет во чреве той женщины. Лучше всех знают цвет и покрой одежд те, кому не дозволено носить их.
     Сияние в саду пропало. Князь демонов и его земная любовница исчезли без следа. Не исключено, что сказочное видение было иллюзией, созданной самим Чузаром.
     - Идем, - Чузар снова обратился к Зарет. - Я отведу тебя в пустыню. Ты должна научиться ждать. К моим служанкам быстро приходит терпение.
     - Мне холодно, - пожаловалась девушка.
     - Я согрею тебя. Разве тебе уже не тепло?
     - Может быть...
     Разбуженный криками за стенами Белшеведа или, возможно, просто очнувшийся от колдовства Чузара, лагерь негодующих крестьян постепенно приходил в себя. Некоторые даже заметили, что убийцы исчезли.
     Другие обнаружили открытые ворота.
     Чузар и семнадцатая девушка-убийца выскользнули из этих ворот, словно зыбкие тени. Тем временем триста восемьдесят три человека, растерянные, недоумевающие, вступили в святой город.
     Слабое сияние разгоралось в восточной части неба. На людей пала тень смущения, и многие смотрели на этот свет в страхе, пока не поняли, что он - предвестник рассвета.
     - Мы не уйдем из этого города, пока не найдем ответы на все вопросы, - заявили люди.
     Невольные паломники расположились на мозаичных дорожках, вокруг озера, вдоль белых мостов, у дверей в центральный храм. Нет, теперь они не уйдут просто так. Невиданные доселе толпы народу заполонили священное убежище, которое раньше посещалось только в летний сезон. Толпа требовала объяснений. Безмолвные жрецы разбежались, словно перепуганные кролики, едва заслышав крики под окнами келий, и теперь, сбившись в небольшие стайки, взволнованно переговаривались. Паника заставила их впервые насильственно выйти из религиозного транса. Близость непрошеных гостей, обнаглевшей толпы, которую не устрашил даже божественный гнев, пугала жриц.
     Шестнадцать девушек-убийц - потому что семнадцатая таинственным образом исчезла, как видно, предпочтя убежать в пустыню на растерзание львам, - не были повешены. Их привязали к огромному дереву на берегу озера. Они уже не кричали, потеряв силы и надежду. Они призывали смерть, но та отказалась от них. Некоторые пытались утопиться, но длина веревок не позволяла им уйти под воду. Преступницам только и оставалось, что угрюмо смотреть в землю. "Что вы видели?" - спрашивали их. И они подробно описывали видение, потерянные и униженные, рассказывая о девственнице с ребенком - жене бога.
     Неудивительно, что толпа отказывалась разойтись. Неудивительно, что жрецы послали старейшин и мудрецов за помощью.

Глава вторая

МАТЬ И ДОЧЬ

     Данизэль стояла в маленькой келье в северной части зимних обителей Белшеведа.
     Она не слышала криков, а если и слышала, то не заметила их. Красавица слушала, как шевелится в ее теле новое человеческое существо. Она не боялась, но испытывала знакомую печаль ставшую такой же частью ее любви, как и счастье.
     Днем сокровища демонов, подаренные Азрарном, бледнели. Она хранила их в особом ларце, но все же казалось, что под лучами солнца их магия слабела. Это же подтверждала бледность металла и камня. Ребенок внутри нее, однако, больше бодрствовал днем, словно отзывался на свет, одновременно приветствуя солнце и бросая ему вызов.
     Данизэль любила свое дитя и, как когда-то Аштвар, часто разговаривала со своей еще не родившейся дочерью.
     В центре Белшеведа шумела и совещалась толпа. А рядом в маленькой чистой келье, сидя под голубым окном и вспоминая прикосновение губ Азрарна, находилось сокровище, которое само по себе стоило полмира.
     Данизэль рассказывала своему ребенку о демоне-отце:
     - Вначале, моя дорогая, в мире существовали все животные, кроме одного. Говорили, что за миллионы лет до потопа великий предвестник Бахлу утверждал, будто бы божественная воля проявляется только в жестокости. В воде плавали лебеди и рыбы. Олени бегали по полям, а собаки лаяли на луну, тогда еще очень молодую и не знавшую, что она такое. Птицы парили в воздухе, а человек начал воображать, что он царствует на земле, хотя и боролся за каждую ее пядь с диким быком, медведем и драконом... Тогда уже существовали демоны.
     Вероятно, так было всегда. Хотя рассказывают, что вначале они не имели властелина. Но...
     Прекраснейшим из живых существ Нижнего Мира являлся змей. Внизу, под яркими тенями, он восхищался своей грацией и красотой, хладнокровием и одиночеством. В конце концов демоны, тогда еще невинные или просто слишком циничные, решили перенести змея на землю, думая, что им удастся заставить и людей полюбить это создание. Но люди невзлюбили змея, им не понравилось его демоническое происхождение. Они подозрительно отнеслись к тому, что у него нет ног и ушей, не оценили его красивые зубы, а одежды сочли безвкусными. В результате люди отворачивались от змея, гнали его с порога, когда он входил в их дома, били его по голове деревянными молотками, если те попадались под руку, а в остальных случаях просто бранились и плевали на него.
     Эшва жалели змея, так как любили его больше всех. Ваздру решили между собой: "Давайте хитростью заставим человечество покл