возненавидит  весь  Сабл,  -  сказала  Зайрему
принцесса. - Зачем ты сделал это? Ведь ты  легко  мог  пройти,  не  применяя
насилия.
   - Я хотел узнать, каким я стал, - ответил Зайрем.
   - Колдовство - крепкое вино, оно тебя опьянило.
   - Не жди, что я протрезвею.
   Проплыв через мрачный потайной ход, они снова оказались в палатах Хабэд.
   Красавица сразу же удалилась, но Зайрем даже не  попытался  удержать  ее.
Вместо этого он разыскал знакомую комнатку, выходящую в сад, и  лег,  словно
собираясь спать, но так и не заснул.
   На город опустилась тьма, солнце почти  потухло,  превратившись  в  луну.
Наконец придя в себя, Зайрем встал и выпил серебристого, как чешуя рыб, вина
Сабла. Потом он  пошел  в  библиотеку  принцессы,  взял  несколько  книг  и,
пробежав глазами по страницам,  обнаружил,  что  знает  больше  языков,  чем
прежде. Он даже смутно припоминал, будто  сам  диктовал  некоторые  из  них
вернее, их диктовали его предшественники, чью память он получил  от  статуи.
Вскоре липшие подробности, смущавшие разум Зайрема, забылись. Остались  лишь
вдохновляющая надменность чародеев и жестокая бессердечность Людей Моря.
   Зайрем знал, что Хабэд ждет его и на этот раз лишь немногие замки  смогут
остановить его. В самом деле, когда он попытался открыть двери ее покоев, то
оказалось, что она не заперла их. Принцесса не  заперла  даже  дверей  своей
спальни-, отчасти из-за любви к нему, отчасти из-за того, что  понимала:  ее
возлюбленный все равно сможет войти к ней, если пожелает.
   Но когда Зайрем появился в дверях, Хабэд уставилась на него, взволнованно
теребя золотистое покрывало. А когда он подошел ближе, она сказала:
   - Я полюбила тебя с первого взгляда. Но я не стану твоей. Ты теперь легко
можешь выйти из города. Послушай моего совета, Зайрем, уходи отсюда.
   - Еще одно покрывало? - спросил он, выхватывая золотистый газ из ее  рук.
- Я без труда узнал тебя в черном. И я  прекрасно  понимаю,  что  ты  хочешь
сказать теперь. Ты меня боишься?
   - Ты стал, как мой отец, - вздохнула принцесса, - как все чародеи  нашего
города. Я не думала, что ты так изменишься. На тебе эта  перемена  сказалась
еще сильнее и ужасней. Да, я боюсь тебя, но не страх, а моя  любовь  умоляет
тебя бежать из Сабла.
   - Пусть твоя любовь попросит меня о чем-нибудь другом.
   Зайрем прижал к себе красавицу, обернул покрывало два или три раза вокруг
их тел и завязал концы узлом, чтобы подводные течения не могли бы  разделить
его и красавицу. Потом, обхватив девушку одной рукой" чародей другой сдернул
с ее груди украшенный самоцветами  лиф  и  в  клочья  разорвал  легкий,  как
паутина, шелк, облаком окутывавший ее бедра.
   Хабэд закрыла глаза, и вскоре страсть полностью овладела ею, и она, с еще
большим неистовством, чем Зайрем, вцепилась ногтями в его  одежду,  сдернула
ее с плеч колдуна, прижалась к нему, тихо плача от любви,  и,  словно  дикий
зверь, впилась в него зубами, будто бы собираясь сожрать его, забыв  о  всех
страхах и обо всем, кроме его тела.
   Так, обняв друг друга, они парили в зеленой воде комнаты. Они  кружились,
пока Хабэд не ухватилась руками за украшенную  драгоценными  камнями  стойку
балдахина и, обняв Зайрема ногами, скользнула узкими ступнями по его  спине.
Колдун погрузился в нее, двигаясь в кольце  ее  ног,  и  свет  стал  красной
тьмой, а молчание - звуком. Смех под водой причиняет боль, разрывая  легкие
любовь же под водой мучительнее всякого смеха. Она, словно петля,  стягивает
горла любовников, но эти  страдания  каким-то  противоестественным  образом,
похоже, лишь усиливают наслаждение.
   Сердца  влюбленных  бешено  колотились,  глаза   потемнели,   и   каскады
серебряных звезд проносились перед их взором, будто  порожденные  движениями
их чресел, высекавших огонь друг из друга.  А  когда  они  поднялись  сквозь
горячие чувственные волны к еще  более  удушающему  экстазу,  их,  казалось,
коснулась смерть, сжав и распластав их  тела.  Внезапно  взметнулось  пламя.
Женщина вспыхнула, ее тело обратилось в огненный  вихрь,  а  руки  раздавили
хрупкие украшения балдахина. Зайрем стряхнул с глаз кровавую тьму и  мельком
увидел лицо принцессы - прекрасное, безумное и жуткое.  Зайрему  показалось,
что на них обрушился потолок. Потом все огни погасли во  тьме,  напоминающей
глубокий обморок. И в этой тьме Зайрем вспомнил  ту  минуту,  когда  впервые
осознал, что любовь - это еще не все. Теперь он знал это наверняка.
   Смутно, сквозь пустоту,  разделившую  любовников,  до  них  донесся  звук
открывающейся двери и вызванные этим колебания воды.
   Король Хабзур однажды пошутил, что его дочери не помешало бы использовать
Зайрема в своей постели и заставить его "усердно трудиться". Но даже  Хабзур
со своим капризным и извращенным умом не думал, что его дочь  в  самом  деле
сделает это, Хотя, возможно, он именно на это и рассчитывал, ибо сейчас он в
гневе ворвался в комнату, где его дочь творила невозможные непристойности.
   - И это дочь короля! Забавляется отвратительным обломком кораблекрушения!
Он даже не наш родственник, а просто выродок безымянного племени...
   Хабэд отпустила Зайрема и освободилась из его объятий. Покраснев от стыда
и гнева, она завернулась в золотистое покрывало, укрывшись от взоров короля,
сопровождающих его воинов  с  акульими  хвостами  и  нескольких  придворных,
толпящихся сзади.
   - Я лишь последовала твоему совету, не больше.
   - Гораздо больше, дерзкая шлюха. Этот человек...
   - Этого человека тебе лучше бы поостеречься, - перебила отца принцесса. -
Он не просто неуязвим, он может соперничать с тобой в искусстве магии.
   Лицо короля исказила жуткая гримаса. Как кровь, к его  лицу  прилила  вся
его злобность.
   - Что ты натворила, распутная дочь?!
   - Она взяла меня с собой в королевскую гробницу, - ответил  за  принцессу
Зайрем. - А потом я изучил пару колдовских трюков.
   Король тотчас же поднял руку, и с нее сорвался вертящийся  клубок  нитей,
который, разматываясь, начал плести  вокруг  Зайрема  кокон.  Стенки  кокона
находились на достаточном расстоянии от тела Зайрема, и его неуязвимость  не
стала помехой проворному клубку. Кокон  почти  скрыл  юношу,  но  только  на
мгновение, ибо тот тоже поднял руку. Нити кокона вдруг растаяли, а из клубка
ударил луч стального цвета. Король вскрикнул. Перед ним возник  медный  щит,
отклонивший удар, и хвостатые воины, обожженные, скорчились в нелепых позах,
а затем медленно всплыли к потолку. Уцелевшие придворные, стоявшие  поодаль,
до смерти перепугавшись, бросились прочь.
   Бронзовый щит короля задрожал и внезапно  превратился  в  бронзовую  урну
высотой с короля. Правитель подводного царства оказался в плену.
   - Ты убил бы меня, если бы смог, - сказал Зайрем. - Теперь в Сабле  будет
править твоя дочь.
   Он сказал еще три слова.
   В бронзовой урне пронзительно закричал Хабзур. Из нее  вверх  устремились
пузырьки воздуха, за ними - малиновое облако, последним поднялось к  потолку
и тут же исчезло в зеленой воде окровавленное копье.
   - Ты не будешь плакать, Хабэд, - сказал Зайрем. - Ты не любила его,  лишь
уважала.
   - Я не заплачу, потому что Люди Моря,  чьи  глаза  всегда  полны  соленой
воды, не проливают слез, - отозвалась  она  тихо,  отворачиваясь  от  своего
возлюбленного. - Но убивать старика было не обязательно. Или ты  хочешь  сам
стать королем Сабла?
   - Твой коралловый город ничего не значит для меня.
   - И я для тебя - ничто, раз ты оставляешь меня здесь.
   -  Между  нами  все  кончено,  -  объявил  Зайрем.  -  Впрочем,   так   и
предполагалось.
   - Это ты так считаешь.
   Они  холодно  посмотрели  друг  на  друга.  Зайрем  утолил  свою  похоть,
принцесса же лишь разожгла  в  своем  сердце  костер  любви.  Но  насилие  и
потрясение приблизили развязку. Предоставленная самой себе, любовь, наверно,
задержалась бы в ее сердце еще на несколько часов...
   - Мне не нужна женщина, - продолжал Зайрем, - но я благодарен тебе за то,
что ты наделила меня магической силой, которой я воспользуюсь в земном мире.
   - Тебя там не ждет  ничего  хорошего.  Я  проклинаю  тебя.  И  весь  Сабл
налагает на тебя проклятие за убийство моего отца, короля Хабзура.
   - Он того заслуживал.
   - Что ты собираешься делать?
   - Тело твоего отца послужит мне надежной защитой в этом  городе  ловушек.
Ты дала мне превосходный совет, Хабэд.
   Медная урна превратилась в клетку. Зайрем обошел вокруг  нее  и  поставил
магические печати. Теперь никто, кроме  него  самого,  не  смог  бы  извлечь
оттуда Хабзура.
   Просунув руку сквозь прутья клетки, Зайрем ухватился за волосы  короля  и
обмотал их вокруг запястья.
   - Таков его удел, ибо мне придется тащить его.
   - Бесспорно, мы не отличаемся особой мягкостью, - вздохнула Хабэд,  -  но
рядом с тобой мы выглядим безобидными младенцами.
   - Я сам удивлен, - ответил колдун. - Но я еще в детстве был обещан  Тьме.
И вот эти псы, гончие демонов, наконец настигли меня.
   - Я в самом деле прокляну тебя, если ты сделаешь это.
   - Прокляни... Я же, со своей стороны, буду вспоминать лишь твои  ласки  и
дары.
   И Зайрем ушел, волоча за собой мертвого Хабзура в медной клетке.
   Хабэд не могла плакать, но она рвала на себе волосы и одежду, ибо  сердце
ее было разбито.

Глава 6

   Мертвая тишина нависла над городом, когда Зайрем, таща за собой клетку  с
королем, выплыл между верхними  башнями  дворца  в  ярко-желтую  канареечную
воду, освещенную вечерним "солнцем". Вскоре блестящие доспехи крыш,  куполов
и минаретов, возвышающихся над садами из водорослей, пропали внизу. Ни  один
горожанин, ни один раб не проплыли под причудливыми арками  ни  один  экипаж
не пронесся по широким улицам. Такая тишина  обычно  предшествует  нападению
врагов - Зайрем догадывался, что Сабл уже  знал  о  его  деяниях.  Об  этом,
должно быть,  позаботилась  Хабэд  или  кто-нибудь  из  бежавших  придворных
Хабзура.
   Когда Зайрем поднялся выше купола, где висел колокол презрительных молитв
Сабла, краем глаза он уловил какой-то черный дым,  потянувшийся  ему  вслед.
Вскоре он заметил несколько сотен  солдат  с  акульими  хвостами,  они  были
вооружены сетями и копьями с наконечниками из жал подводных тварей. За  ними
в хитроумных приспособлениях из золота, привязанных ремнями к мощным  спинам
исполинских черепах с  бесцветными  глазами,  ехали  придворные  с  голубыми
волосами.
   Через жемчужины в ушах Зайрем услышал крики  и  требования  остановиться.
Хвостатые рабы подплыли ближе, метнули сети, метя копьями в колдуна, но сети
растаяли, копья сломались.
   Зайрем остановился. Он показал придворным свою добычу в медной клетке.
   - Разве вы еще не знаете, что я неуязвим? К тому же теперь я владею вашей
магией. Какая польза от ваших затей?
   Придворные, нахмурившись, разглядывали мага. Черепахи  в  золотых  удилах
бессмысленно ухмылялись.
   - Отдай нам злодейски убитого тобой короля.
   - Нет. Он будет охранять меня, пока я не покину подводное царство.
   - Но нам нужно его тело -  он  должен  восседать  в  Зале  Мертвых.  Море
превратит его в коралловую статую. Таков наш единственный святой обычай, наш
обет Вечности.
   Один из придворных, менее высокомерный, нежели остальные, спросил:
   - Зачем тебе нести с собой тело Хабзура? Мы и так  пропустим  тебя.  Тебе
нечего бояться, мы все равно не сможем причинить тебе вреда. Отпусти клетку.
   Но Зайрем не обратил на эти слова никакого внимания, отчасти  потому  что
не особенно доверял Людям Моря, но больше из злобы, насмехаясь над отчаянием
своих противников.
   Они  еще  долго  преследовали  его  -  за  пределами  города,  среди  рощ
змееподобных пальм,  где  орхидеи  отбрасывали  на  песок  кровавые  тени  и
засасывали неосторожных рыб, подплывавших к их цветкам. Но хоть придворные и
продолжали преследование, они не могли помешать Зайрему  и  прекрасно  знали
это.
   Вскоре они добрались до огромной раковины - ворот Сабла. Здесь Зайрем еще
раз остановился. Он издевался над преследователями, предупреждая,  что  воды
за воротами Сабла слишком унылы и поэтому почтенным господам лучше вернуться
в город.
   - Я хочу заключить с вами договор, - сказал Зайрем.  -  Когда  я  буду  в
безопасности на суше, я верну вам тело Хабзура. Но если вы решите  и  дальше
надоедать мне, я уничтожу его. И чтобы скрепить этот  договор,  я  милостиво
позволяю вам заплатить выкуп за Хабзура прямо сейчас.
   Смеясь  над  зловеще  мрачными  придворными,  колдун  потребовал  золотые
кольца, ожерелья из драгоценных камней, дорогие браслеты  и  еще  кинжалы  с
янтарными рукоятками, выложенные изумрудами, в ножнах из темно-синей акульей
кожи. Все это он бросил в свой плащ... Все это время память  юноши  бурлила,
словно  море.  Перед  ним  проносились  смутные  видения,  доставлявшие  ему
удовольствие своей невинностью: молодой  жрец  в  желтых  одеждах,  лечивший
больных, отказывался от их монет и отдавал  хромому  крестьянину  серебряное
ожерелье, полученное в храме  молодой жрец, вскоре ложно обвиненный в  краже
серебряной чаши, нужной ему якобы для того, чтобы заплатить блуднице...
   Зайрем ударил по раковине и произнес заклинание.
   Раковина сложилась, словно веер, и открыла путь в  ледяную  тьму  морских
пучин, лишенных света и тепла стеклянного солнца.
   Зайрем прошел сквозь врата, держа в одной руке тяжелый узел  плаща,  а  в
другой - тяжелую  клетку,  он  закрыл  за  собой  ворота,  поставив  на  них
магическую печать, - чародеям Сабла  придется  потрудиться  несколько  дней,
чтобы разгадать ее и снять заклятие.
   В трех-четырех милях  от  городских  ворот,  в  могильной  тьме,  Зайрем,
пользуясь обретенной силой, зажег колдовской огонь. В его сиянии  вызвал  он
ужасных подводных тварей.
   Черные осьминоги откликнулись на его зов  и  понесли  его  к  поверхности
сквозь подводные леса, мимо затонувших  крепостей.  Разглядывая  их,  колдун
смеялся: "Вам придется остаться  здесь  и  терпеть  дальше,  а  я  поднимусь
наверх". На обвалившейся мраморной колонне  колдун  заклинанием  выжег  свое
имя, чтобы здесь, в море, осталось его клеймо - так часто делают несмышленые
мальчишки. Сделав это, Зайрем вдруг увидел, что последняя  буква  его  имени
изменилась - так  человек-чародей  получил  новое  имя.  Он  не  был  больше
Зайремом, его новое имя стало - Зайрек.
   Когда же вода посветлела и стала зеленой, колдун  отпустил  осьминогов  и
призвал акул. Они понесли его вверх, к поверхности моря, и  еще  дальше,  до
самого берега.

Глава 7

   В ту ночь Зайрек спал на холодном берегу, но не  замерз.  Он  мог  теперь
вызывать не только колдовской, но и обычный огонь, который и согрел его этой
ночью. Из ночной тьмы, словно из черного бархата, он сотворил шатер. У входа
в шатер он поставил медную клетку с мертвым Хабзуром. Тело подводного короля
уже смердело,  вернее,  смердело  бы,  если  бы  Зайрек-чародей  не  отгонял
омерзительный запах, сжигая в пламени костра черные благовонные  смолы.  Вся
эта колдовская роскошь была доступна  ему  -  в  те  дни  истинный  маг  мог
исполнить почти любое из своих желаний.
   В тот вечер Зайрек долго разглядывал Хабзура.
   - У тебя есть то, чего нет у меня, - смерть, - сказал  Зайрек.  -  Однако
теперь я не жажду смерти.
   Но застывшие глаза Хабзура, казалось, ответили ему: "Эту  дверь  тебе  не
дано взломать. Такая роскошь тебе недоступна. Смерть не повинуется  Зайреку.
Как бы ни изнывал Зайрек от жажды в пустыне жизни, прохладный напиток смерти
будет не для него еще долгие века". И на это чародею нечего было возразить.
   - Ты сгнил и воняешь, король, - огрызнулся Зайрек.
   В мертвых глазах короля отражалось пламя костра: "А  взгляда  моего  тебе
все равно не выдержать".
   Зайрек вытянулся на мягком бархате и уснул. В те давние дни, когда он был
жрецом, он презрел бы такое  роскошное  ложе.  В  ту  ночь  чародею  снились
женщины, те самые  запретные  женщины,  от  которых  его  держали  подальше,
предостерегая от плотских удовольствий, - золотистые и бледные, шоколадные и
янтарные.  Они  ласкали  колдуна,  но,  стоило  ему  добраться  до   вершины
наслаждений, кто-то шептал ему: "Любовь - это еще не все". Колдун беспокойно
ворочался во сне и слышал: "Так же, как и жизнь". И уже ближе к  рассвету  в
третий раз он услышал таинственный шепот: "Так же, как  и  колдовство".  Но,
будучи теперь просвещенным и мудрым, Зайрек вскоре забыл об этом сне.
   Когда же он проснулся, солнце уже поднялось. Плоть отслаивалась  с  трупа
короля, словно лазурные листья. Зайрек ударом кинжала отрубил с  левой  ноги
мертвеца большой палец, ставший теперь голой костью.
   Хоть небо и было ясным, неспокойное, сверкающее на  солнце  море  кипело,
накатываясь на берег.
   Зайрек вошел в воду по колено и бросил в море кость.
   - Я обещал вам вернуть  тело  короля,  -  пробормотал  он,  -  но  мы  не
условились, в каком виде.

***

   Несколько дней колдун шел вдоль берега. Это оказалась не  та  страна,  из
которой он уплыл на пиратском судне. Зайрек шел босиком. С самого детства он
никогда не носил обуви... Потом  люди  станут  думать,  что  он  делает  это
напоказ. Зайрек ведь так могуществен! Неужели он не может купить себе обувь?
Колдун больше не тащил с собой клетку с гниющим  королем  -  он  снабдил  ее
ногами, и она сама шла за ним следом.
   На пятый день Зайрек миновал три деревушки на берегу моря. Узкие  рыбачьи
лодки были вытащены на берег, потому что бурное и изменчивое море  распугало
всю рыбу, и она ушла в глубину.
   В первой деревушке мужчины, сидевшие на покрытом галькой пляже,  вскочили
и сломя голову бросились прочь от  человека,  за  которым  шагала  по  песку
медная клетка с мертвецом. Во  второй  деревушке  к  нему  подошел  один  из
рыбаков и умоляющим голосом произнес
   - Ты, верно, могущественный чародей, господин. Скажи, сколько еще времени
погода не пустит нас в море? Наши женщины и дети голодают...
   - Я приведу вам рыбу, - ответил Зайрек. Он что-то сказал, повернувшись  к
морю. Огромная волна накатила на берег и ушла, оставив  десятка  два  бьющих
хвостами, задыхающихся рыбин. Это потрясло рыбаков. Ни один земной колдун, о
котором они когда-либо слышали, не мог повелевать морем  и  его  созданиями.
Однако Зайрек, познавший магию  морских  королей,  посмеялся  над  рыбаками:
когда они бросились собирать неожиданный улов, чтобы  унести  его  домой,  о
берег ударила вторая волна, промочив до нитки рыбаков, залив их сети и лодки
и смыв с берега всю рыбу. Зайрек стоял и смотрел на происходящее со зловещей
улыбкой.
   Рыбаки в гневе и ужасе стали осыпать чародея проклятиями. А один из  них,
разозлившись, схватил камень и швырнул его в колдуна.  Камень  раскололся  в
воздухе, и его осколки, не причинив Зайреку ни  малейшего  вреда,  упали  на
землю. Колдун что-то сказал, обращаясь к бурному морю, а потом  обернулся  к
человеку, посмевшему швырнуть камень:
   - Когда ты в следующий раз отважишься выйти в море, твоя лодка пойдет  на
дно, и ты вместе с ней.
   Третья деревня, по сравнению с предыдущими, процветала. На  воду,  словно
ширококрылая птица, опускался вечер. У тропинки, идущей вдоль берега, стояла
харчевня, освещенная  желтыми  огнями.  Изнутри  доносилось  громкое  пение.
Зайрек вошел в харчевню, медная клетка не отставала от него. В зале  тут  же
воцарилась тишина.
   - Вина и мяса, - бросил Зайрек, а когда ему принесли требуемое,  он  стал
есть и пить в своей обычной бесстрастной манере. Страшная клетка  скрывалась
в тени, но запах разложения - теперь более слабый, ибо немного  осталось  от
плоти Хабзура - просочился во  все  углы,  вызвав  у  пирующих  бледность  и
тошноту.
   - Наверняка этот несчастный был  заклятым  врагом  этого  могущественного
колдуна, - сделав такой вывод,  посетители  с  поспешностью  распрощались  с
хозяином и разошлись. Вскоре в харчевне  остались  только  Зайрек,  владелец
харчевни и его семья.
   Чародей сидел