длил свой шаг.
   Слова, сказанные однажды Йолсиппой, запали ему в душу: "Только лучшие  из
лучших имеют право жить вечно. Кому нужны вечно живущие  отбросы  общества?"
Боги, властные над  жизнью  и  смертью,  должны  выбирать  очень  тщательно.
Когда-нибудь и ему придется выбирать: "Сделать  бессмертным  этого  человека
или нет?" Но время еще не пришло. Симму ясно видел свою судьбу и не терзался
сомнениями. Не спрашивал он себя и о том, что станет с  ним  самим.  Он  был
очень молод. Жизнь еще не открыла ему своих границ, а он уже  уничтожил  их.
Смерть представлялась Симму насилием, убийством цветущей жизни - тем, с  чем
он  столкнулся  в  отравленном  Мерхе.  Он  замахнулся  на  Смерть,   но   в
действительности сам еще не вполне осознал, что совершил.
   Все дальше и дальше шли Симму и Кассафех, и  постепенно  земли  опустели
исчезли не только люди и звери, исчезло все, что было  им  знакомо.  Правда,
остались леса. Вокруг цвели  цветы  и  текли  реки,  но  во  всем  появилась
какая-то безжизненность. Повсюду, где бы хоть однажды ни прошел человек,  он
оставлял след, как бы отпечаток мысли. Эти следы и есть  то,  что  в  глазах
других людей оживляет окружающий мир. Дерево, на которое  ни  разу  не  упал
человеческий взгляд, холм, на котором ни разу не шептал, не кричал и не  пел
человеческий голос, - они, конечно же, по-своему живы, но эта жизнь невидима
для человека, который мог  и  может  осознать  только  то,  что  имеет  хоть
какое-нибудь отношение к нему самому.
   Но вот Симму и Кассафех добрались  наконец  до  широкой  песчаной  полосы
между морем и горами. Казалось, тут всегда царит рассвет, потому  что  город
для бессмертных построили у самых Врат Зари и окрашен он был в  цвета  зари:
белый, розовый и алый. Случайно  ли  путники  вышли  к  нему,  или  их  вело
какое-то чутье, а может даже демон, нельзя сказать. Точно так же  неизвестно
о том, сразу ли они взобрались по крутой лестнице,  окруженной  колоннами  с
капителями из мерцающего серебра, или медлили на  берегу  моря,  не  обращая
внимания на лестницу или не зная о ней.
   Одно несомненно.  Не  только  пройденный  путь  отделял  их  от  людей  -
бессмертные знали о чуде и были готовы к нему. Даже Симму, который во  время
проповеди Йолсиппы об ответственности  и  героизме  вздрогнул,  ощутив  цепи
бессмертия, даже он знал и был готов. В конце концов, в его жилах ведь  тоже
текла кровь королей, доставшаяся ему от Наразен.
   Путники поднялись по крутой лестнице, прошли сквозь  широкие  ворота,  на
которых теперь висели медные створки, и увидели  чудесный  город  из  камня,
мрамора и металла. Залитый лучами восходящего солнца, он выглядел так, будто
в любую минуту, взмахнув крыльями, мог взлететь в  небо.  В  этом  была  его
особенность. Сердца юноши и девушки на мгновение замерли  от  восторга,  ибо
город казался прекрасной девой,  а  они  стали  первыми,  кто  увидел  ее  и
полюбил. Супружеское равнодушие появится намного позже.
   Улицы и переулки, площади и парки были пустынны. Все замерло. Лишь плавно
качались верхушки деревьев и скользили по небу ленивые облака.
   - Кто же здесь живет?  -  прошептала  Кассафех.  -  Какой-нибудь  великий
владыка?
   Они спустились вниз по каменным террасам и  вошли  в  город.  Окна  домов
здесь украшали витражи из цветного стекла  струи фонтанов взлетали вверх  и,
застыв на миг, разбивались на мельчайшие осколки.  Казалось,  в  городе  нет
живых людей. На мгновение это напомнило Кассафех  о  саде  золотых  дев,  но
только на мгновение. Все-таки этот город был настоящим.
   Люди ходили  по  улицам  и  аллеям,  взбегали  по  лестницам,  пересекали
дворики.  Наконец  они  пришли  к  крепости  с  мозаичными  куполами.  Перед
огромными воротами они увидели плиту из зеленого мрамора,  на  ней  серебром
горели слова:
   Я - Симмурад, город Симму. В моих  стенах  будут  жить  люди,  чья  жизнь
вечна. Во всем же остальном мире люди будут лишь пылью, носимой ветром.
   - Кто это написал? - воскликнула Кассафех.
   Симму молча вглядывался в надпись, чувствуя себя женихом в день венчания.
Он страстно желал быть наконец связанным - и в то же время боялся,  что  его
свяжут. Но страх он испытывал или желание - спасения все равно уже не  было.
Он попал в сеть.
   И когда в воротах возник нелепо кланяющийся Йолсиппа, одетый в  настоящий
бархат, с настоящим рубином в  ухе  и  настоящим  золотом  в  ноздре,  Симму
расхохотался. Он смеялся, а в глазах его стояли слезы. Так  плачет  одинокий
человек, который только что с ужасом понял, что  больше  никогда  не  сможет
остаться один.

Глава 5

   Лилас забыла, что она умерла. Она с наслаждением потянулась во сне и вяло
протянула руку, чтобы ухватиться за ошейник Синего Пса, но ее рука повисла в
воздухе. Тогда она открыла глаза.
   Колдунья лежала  на  свинцовом  полу,  кругом  вздымались  обросшие  мхом
каменные колонны. Бешеными порывами  налетал  ветер,  но  колдунье  не  было
холодно. Здесь никогда не бывало холодно или жарко.
   Вот Лилас потянулась к талии, но рука вместо пояса,  увешанного  костями,
наткнулась на страшный рваный шрам.  Колдунья  широко  открыла  рот,  крепко
зажмурила глаза и сжала  кулаки,  собираясь  закричать  от  ужаса.  Она  все
вспомнила.
   После того как ужасное создание  разорвало  ее  пополам,  Владыка  Смерти
отнес ее безжизненное тело во Внутренний Мир. Лилас и не заметила этого, она
еще не пришла в себя после смерти. А потом она  погрузилась  в  кому  -  так
всегда случается с только  что  прибывшими  в  царство  мертвых.  По  меркам
Внутреннего Мира  колдунья  находилась  в  коме  не  дольше  мгновения.  Тем
временем наверху прошли месяцы, миновал год, начался второй. Симму  ворвался
в сад колодца,  взломал  стеклянный  божественный  водоем,  похитил  эликсир
бессмертия и прошел через пустыню. В восточном углу мира демоны и похищенные
ими люди построили город, розовый и алый Симмурад. Бессмертный Симму вошел в
него вместе с Кассафех, и подобострастный Йолсиппа приветствовал  их...  Все
это время колдунья лежала без сознания во владениях Смерти. Может, она этого
и хотела - лежать и не просыпаться, потому что пробуждение наверняка  сулило
ей неприятности.
   Но Лилас проснулась...
   Так и не закричав, она расслабилась и огляделась. Жалкий и убогий  пейзаж
Внутреннего Мира не  угнетал  Лилас.  Ее  вообще  мало  занимала  окружающая
обстановка. Однако она обратила внимание  на  то,  что,  кроме  нее,  здесь,
похоже, никого нет. Ей пришло в голову, что, хоть она и лежала тут  какое-то
время без сознания, никто не пытался потревожить ее. Это слегка  приободрило
колдунью.
   Она  не  знала,  кого  боится  сильнее:  Владыку  Смерти,  чьим  доверием
злоупотребляла и чью тайну нечаянно выдала, или Наразен из  Мерха,  убийству
которой она  способствовала.  Впрочем,  ей  придется  вскоре  встретиться  с
обоими.
   Когда Лилас хорошенько все обдумала, к ней вернулась большая часть  былой
самоуверенности. Вскоре она поднялась  на  ноги,  тряхнула  гривой  волос  и
провела ладонями по своим гладким щекам. Затем она сотворила из разреженного
воздуха золотой пояс, чтобы  скрыть  шрам  на  безупречной  бархатной  коже.
Покончив с этим, она вышла из тени прикрытия каменных  колонн  и  неожиданно
увидела приближающуюся фигуру Владыки Смерти.
   Храбрость и решимость тут же покинули Лилас. В облике короля было  нечто,
способное сокрушить все вокруг, потеряй он хоть на мгновение железную власть
над собой. Колдунья пала ниц перед своим повелителем. Когда  король  подошел
ближе, она задрожала, разразилась стенаниями и судорожно  вцепилась  в  край
его белого плаща, скользнувший у нее над головой.
   - Твоя раба умоляет тебя! - сквозь рыдания выкрикнула Лилас.
   Владыка Смерти остановился и взглянул на свою бывшую служанку.  Его  лицо
сияло словно лик бога, и у  Лилас  перехватило  дыхание.  Она  хватала  ртом
воздух и не могла вымолвить ни слова.  Колдунья,  пожалуй,  была  даже  рада
этому. Ей вдруг показалось, что сейчас нужно покаяться в поступке, о котором
Улум, возможно, и не подозревал.
   - Ты помнишь,  как  ты  умерла?  -  спросил  Улум.  Колдунья,  задыхаясь,
проговорила
   - Я неосторожно произнесла одно заклинание,  и  какой-то  чародей,  более
могущественный, чем я, обратил его против меня.  Прости  мое  безрассудство,
Владыка Владык!
   Лежа у ног Владыки Смерти, Лилас неожиданно подумала, что  если  уж  Улум
сделал ее своей посредницей, он мог бы сделать ее и неуязвимой. Ведь  сейчас
у Владыки Смерти не осталось доверенного лица в мире людей. А может, у  него
есть еще кто-нибудь, к кому он благоволит больше и кого защищает лучше,  чем
защищал ее? Лилас подумала, что, служа Улуму, она поставила  на  карту  свою
жизнь и потеряла ее, а Владыки Смерти, по-видимому, это  вовсе  не  тронуло.
Колдунье показалось, что ее обманули, и от этого она стала храбрее.
   - Осмелюсь предположить, величайший из королей, - сказала она, - что, как
твоя служанка, я все еще связана нашим  договором  и  не  могу  вернуться  к
земной жизни.
   - Не можешь, - подтвердил Улум. В  его  голосе  не  было  жестокости,  но
звучал он неумолимо.
   - Должна ли я служить тебе здесь?
   - Твоя служба закончилась.
   - Тогда отпусти меня, - попросила колдунья. - Я хотела бы  все  обдумать,
чтобы примириться с неизбежным.
   - Ты вольна делать все, что пожелаешь, - ответил Улум. Он вдруг  исчез  и
появился в полумиле от нее.
   Лилас скривилась от злобы. Попав во владения смерти,  она  до  странности
быстро - а может, этого и следовало ожидать? - утратила  благоговейный  ужас
перед  ним.  А  вместе  со  страхом  куда-то  ушло  и  обожание.  Она  снова
почувствовала себя хитрой, ловкой, и она вновь подумала о Наразен и  о  том,
что она помнила об этой женщине. Если Улум остался в неведении - а  он  явно
не подозревал о провалившихся замыслах колдуньи,  -  то  Наразен  и  подавно
ничего не знает.
   Во второй раз  Лилас  поднялась  на  ноги.  Из  призрачного  воздуха  она
сотворила графин вина и отпила добрый глоток. Иллюзия тут же  привела  ее  в
состояние приятного опьянения. Подкрепившись таким образом, колдунья выбрала
направление и  зашагала  к  своей  цели.  Она  решила  разыскать  Наразен  и
благодаря колдовскому искусству,  присущему  всем  в  этом  подземном  мире,
тотчас же поняла, где та находится.
   После нескольких часов, а может, минут ходьбы Лилас вышла на берег унылой
реки с белой, как молоко, водой. На камне у реки сидела женщина.
   Наразен выглядела совсем не так, как предполагала  Лилас.  Она  и  раньше
была синей от яда, но во время продолжительного пребывания в Мерхе  ее  тела
коснулось разложение. Кожа Наразен стала теперь почти черной  с темно-синего
лица смотрели золотые глаза с темно-синими  белками.  Волосы  Наразен  стали
пурпурными, как и ногти левой руки, лежавшей  на  левом  колене.  Эти  ногти
стали почти такими же длинными, как и ладонь. Правая  рука,  покоившаяся  на
другом колене, утратила плоть, превратившись в голую кость.
   Колдунья застыла на месте. Наразен выглядела так необычно  и  устрашающе,
что даже Лилас не могла остаться к этому равнодушной.  Некоторое  время  она
стояла молча, уставившись на бывшую королеву, а та не обращала на  чародейку
никакого внимания, пребывая в тяжелом раздумье. Ее думы, словно яд, бродящий
в огромном  чане,  отражались  на  неподвижной  маске  лица.  Наконец  Лилас
крадучись подошла ближе.
   Лилас распростерлась по земле  перед  Наразен  и  поцеловала  темно-синюю
ногу.
   Подняв веки, Наразен взглянула на колдунью.
   - Внушающая благоговейный трепет госпожа, ты ли Наразен, королева  Мерха?
- прошептала Лилас.
   Наразен не ответила, но ее черные губы дрогнули.
   - По красоте и величию узнала я тебя, - продолжала Лилас. -  Ты  воистину
грозна и царственна! Я бы назвала тебя Владычицей Смерти.
   Наразен  протянула  правую  руку  -  обнаженные  кости  -  и   приподняла
подбородок колдуньи. Лилас задрожала всем телом. Ей  больше  не  нужно  было
притворяться, она и в самом деле испугалась.
   - Я - Наразен, - подтвердила королева. - То, что от нее осталось.
   Лилас  подползла  ближе  и  поднялась  на  колени.  Она  взяла  в  ладони
руку-скелет и поцеловала ее. Наразен неприятно рассмеялась.
   - Ты ничуть не изменилась, - сказала  она.  -  Как  была  шлюхой,  так  и
осталась ею. Пойди поищи своего господина и на нем  оттачивай  свои  уловки.
Или, после смерти, ты уже не так сильно любишь его?
   - Не гони меня, старшая сестра, поведай, что печалит тебя,  -  прошептала
Лилас.
   Наразен в ответ плюнула на серую землю. В ее душе больше не пылал  огонь.
Кожа потемнела, рука превратилась в голую кость, но дело  было  не  в  этом.
Наразен никак не могла смириться со своей смертью. Больше  года  сидела  она
здесь, размышляя о Лилас и о своем сыне, убивших ее. Может быть, иногда  она
вспоминала и о чем-то синем - о яде в кубке, - но все  это  теперь  казалось
бессмысленным.  Ее  преследовали  мысли  о  Симму.  Больше  всего   королеву
беспокоило то, что ее сын, живой и веселый, смеется над ее участью...  Жизнь
во Внутреннем Мире творит странные вещи с мечтами о мести.
   - Старшая сестра, - прошептала колдунья, кладя голову на колени  Наразен,
- отчего ты сидишь здесь, в этом унылом месте, и  отчего  не  окружишь  себя
удивительными иллюзиями?
   - Я дала клятву, - ответила Наразен. Колдунья улыбнулась, спрятав лицо  в
складках черного платья Наразен.
   - А я - нет, - сказала она,  поднимая  голову,  и  сотворила  вокруг  них
дворец, очень похожий на дворец в Мерхе. Воздух между  колоннами  расцветили
горячие солнечные лучи, а у ног Наразен появились  шкуры  леопардов.  Бывшая
королева презрительно усмехнулась, но ее глаза слегка оживились.
   - Если б я знала, как  это  сделать,  я  бы  воздвигла  здесь  дворец  из
обросших мхом камней и украсила бы его сокровищами из гробницы какого-нибудь
короля. - Раньше такая идея никогда не  приходила  ей  в  голову,  но  Лилас
словно смахнула пыль с мыслей королевы. -  Но  раз  уж  осуществление  этого
замысла  невозможно,  мне  кажется,  я  могу  позволить  себе  хотя  бы  эту
иллюзию... Но как только увидишь Улума, немедленно развей мираж. Я не  хочу,
чтобы он вообразил, будто я сдалась.
   Лилас ухмыльнулась, снова пряча  лицо  в  складках  черного  платья.  Она
узнала о тайных желаниях, увидела  скрытые  уязвимые  места.  Теперь  они  с
Наразен стали заговорщиками.
   - Но это вовсе не твоя слабость, моя дорогая сестра. Это моя слабость - я
очень хочу угодить тебе! Считай меня своей служанкой.
   Левой рукой - той,  что  была  облечена  в  плоть,  -  Наразен  задумчиво
перебирала волосы колдуньи, поднимая густые пряди вверх и пропуская их между
пальцами, подобно струям воды.
   Лилас терпеливо сносила эту ласку.

Глава 6

   Лилас затеяла все это ради того, чтобы, используя свою ловкость,  сделать
хоть немного мягче то жесткое ложе,  на  котором  она  оказалась.  Вообще-то
Лилас не любила людей, но сейчас она считала себя обиженной Владыкой Смерти.
Чтобы избежать гнева  Наразен,  она  притворилась,  будто  обожает  ее.  Она
творила для Наразен иллюзии  -  ведь  королева,  связанная  давней  клятвой,
делать этого не могла.  Только  однажды  Наразен  позволила  себе  сотворить
иллюзию, чтобы рассказать Улуму о  посещении  Мерха,  -  это  входило  в  их
договор  да и то Наразен сотворила не все. Улум наблюдал ее иллюзии, и  лицо
его, как всегда, оставалось бесстрастным. Наразен  не  показала  ему  своего
столкновения с Азрарном и того, как Симму бросил ее, а Азрарн покарал ее  за
дерзость - дьявольски великодушно и ужасно. Владыка Смерти  получил  меньше,
чем должен был, но он ни о чем не спросил. Казалось, он просто  не  заметил,
что стало с правой рукой Наразен. Расплатившись с Улумом,  Наразен  села  на
камень на берегу белой реки и сидела, охваченная мрачными думами, пока к ней
не пришла длинноволосая колдунья.
   Наразен видела, что Лилас ее обманывает, и даже понимала, для чего та это
делает, однако заискивания колдуньи  все  же  поддержали  ее.  Наразен  лишь
усмехалась, сверля Лилас своими страшными, сине-желтыми, -  как  у  ящерицы,
глазами. По поведению Лилас она заметила, что та и  в  самом  деле  охвачена
неподдельным страхом. Не была ли эта услужливость вызвана страхом?  Королева
Наразен привыкла, что ее подданные унижаются и трепещут  привыкла к  роскоши
своего дворца, от которой отреклась во Внутреннем Мире. И во  всем  виновата
была Лилас... Но теперь Наразен снова могла бродить по золотым покоям дворца
или скакать верхом по цветущим равнинам. А когда опускалась призрачная  ночь
и призрачные звезды высыпали за призрачными окнами, Лилас - льстивое, гибкое
и прекрасное  дитя  -  подкралась  к  Наразен,  положила  голову  на  колени
королевы, и роскошные волосы  колдуньи  рассыпались  по  черному  платью.  А
Наразен гладила эти чудесные волосы. Когда  она  касалась  их  левой,  живой
рукой,  Лилас  улыбалась  и  закрывала  глаза   когда  же  она  делала   это
рукой-костью, Лилас дрожала и крепче сжимала веки. По правде  говоря,  Лилас
даже наслаждалась своим страхом перед тем, кого, как ей казалось, она  могла
хитростью держать в повиновении. Поэтому ей было приятно  общество  Наразен.
И, играя в обожание, колдунья не заметила,  как  перестала  играть  и  стала
обожать Наразен по-настоящему. Играя обольстительницу, она сама пала жертвой
чар королевы.
   Некоторые обитатели Внутреннего Мира отважились покинуть гранитный дворец
Улума, чтобы рассмотреть вблизи золотое сияние недавно  возведенного  нового
дворца, впрочем такого же иллюзорного, как и все  остальные  миражи  в  этих
землях. У дверей их встретила призрачная стража с обнаженными мечами. Но вот
из дворца вышла девушка, прикрытая лишь собственными  волосами,  и  повелела
гостям пасть ниц перед ее госпожой. Этого и следовало ожидать  величие того,
чему служила Лилас, должно было превосходить  величие  всего  остального.  А
может, она развлекалась, ожидая, когда об этом узнает сам  Владыка,  и  если
узнает, то  что  предпримет.  Боевой  дух  Лилас  поддерживали  презрение  и
негодование. Наразен же никогда не боялась Улума  по крайней мере,  королева
не испытывала перед ним страха в буквальном смысле этого слова. Конечно  же,
Владыка Смерти так и не пришел упрекнуть их. А что касается  его  подданных,
очарованных высокомерием ужасающей  синей  женщины,  то,  засвидетельствовав
свое почтение, они удалились. После этого уже не одна Лилас величала Наразен
Владычицей Смерти.

***

   Однажды Лилас сидела у ног Наразен, и розовые бутоны  ее  грудей  как  бы
невзначай выглядывали из-под распущенных  волос.  Неожиданно  королева,  чье
тело уже долгие годы  не  знало  плотских  утех,  схватила  свою  прелестную
мучительницу и сжала ее в сладострастных объятиях,  руками  и  губами  отдав
должное тому, что нашла под покровом волос. Лилас оказалась живой, гибкой  и
покладистой, и вскоре их тела сплелись... Позже, в изнеможении  раскинувшись
на леопардовых шкурах, женщины поведали друг другу  свои  тайны.  Отныне  их
связали узы иного рода.
   Наразен каплю за каплей излила колдунье свою  желчь.  Лилас  узнала,  как
жаждет  королева  отомстить  Симму.  Узнав  об  этом,  колдунья  еще  крепче
прильнула к Наразен. Она  рассказала  королеве  об  ужасной  тайне,  которую
доверил ей Улум, о тайне второго колодца. Наразен выслушала эту  историю  со
скучающим видом. Затем Лилас рассказала, что слышала, будто Азрарн рассказал
Симму о втором колодце, чтобы дать ему возможность совершить подвиг - добыть
бессмертие для людей.
   - Я мертва, - прошептала Лилас, - я не могу помешать этому. Но  Улум  все
равно обвинит меня. Что же мне делать, о мудрая госпожа, дай мне совет!
   -  Лгунья,  -  ответила  Наразен,  перебирая  густые  шелковистые  волосы
колдуньи. - Ты попалась в собственные сети, играя в свою игру. Ведь  это  ты
сама выдала тайну, к