! Ведь это  ты  задула  мой  светильник  и  попросила
помощи. Конечно же, я помогу тебе,  обещаю.  Но  только  я  не  поняла,  что
произошло между нами... Ты ведь расскажешь  мне..,  или...  Может  быть,  ты
сделаешь это еще раз? - И ее рука нежно обвилась вокруг талии Кассафех.
   Но та оказалась  вовсе  не  такой  ласковой,  какой  была  ночью,  пальцы
распечатанной девы коснулись совсем другого тела.
   - Кассафех, может, ты думаешь, я обижаюсь на то, что  ты  поранила  меня?
Правда, на простыне осталось пятно крови, похожее на розу, но ведь эта кровь
отдана Богу, я не сомневаюсь... - И первая дева поцеловала Кассафех в  губы,
что той и вовсе не понравилось.
   - Да оставь же меня! - вскрикнула Кассафех и, вскочив на ноги, убежала.
   Но на следующей поляне она столкнулась со второй распечатанной девой.
   - А, Кассафех, - сказала та, с ухмылкой  глядя  на  нее.  -  Что  это  ты
задумала ночью? Прокралась в мою  комнату,  рассказала  какие-то  сказки,  а
потом легла со мной! Как непристойно все получилось! Боюсь,  ты  мне  что-то
повредила. Утром я нашла на постели  красное  пятно  -  по-моему,  это  была
кровь. Но, - добавила она, подойдя ближе и нетерпеливо ухватившись за  рукав
платья Кассафех, - это неважно. Никто не узнает.
   - Но я же ничего такого не делала, - отбивалась Кассафех.
   - Как же! - усмехнулась дева, ткнувшись носом в ухо дочери духа. - Что-то
ты все-таки делала, и ты сделаешь это еще раз. Никогда  не  думала,  что  ты
такая ловкая. Погасить свет и шептать сказки  о  том,  что  тебе  нужно  мое
утешение; и все для того, чтобы  заняться  такой  гадостью!  -  Вторая  дева
засмеялась и решительно ухватила Кассафех за ягодицы. Кассафех укусила ее  и
бросилась бежать.
   Но только она вбежала в лес, как чуть не  упала,  споткнувшись  о  третью
деву, лежавшую на траве.
   - Что случилось? - нерешительно спросила Кассафех, увидев, что та плачет.
   Вдруг третья дева рванулась вперед, и ее руки обвили лодыжку Кассафех.
   - Ты! Ах, злодейка! Как ты могла  сотворить  со  мной  такое..,  такую..,
гадость вчера ночью?!
   - Это не я! - закричала Кассафех.
   - Ты! Больше некому! Я никогда не забуду, как ты лгала  мне  в  кромешной
тьме, как ты навалилась на меня своим телом, и эти восхити.., ужасные  вещи,
которые ты заставила меня делать. Мне было  больно,  а  когда  я  кричала  и
просила продолжать.., то есть, я имею в виду,  прекратить..,  ты  засмеялась
каким-то чужим грубым голосом. Кассафех, я никогда не прощу тебе того  алого
пятна, которое я обнаружила. Я  все  время  думаю  о  том  восторге..,  или,
вернее, ужасе.., который я пережила из-за тебя...
   Кассафех посмотрела на свою лодыжку, в которую намертво вцепилась  третья
дева.
   - Послушай, - сказала Кассафех, - отпусти мою ногу,  а  я  лягу  рядом  и
утешу тебя.
   - Да! - согласилась  третья  дева.  -  Но  я,  конечно,  откажу  тебе,  -
решительно добавила она и отпустила ногу.
   Кассафех бросилась бежать.
   В долине существовало место, где ничего не цвело  -  там  остался  уголок
голой пустыни. Только Кассафех видела это место таким, каким оно  было,  ибо
не было в саду иллюзий, которые могли долго обманывать ее.  Для  других  это
место, как и все  остальные,  зеленело  лужайками,  фруктовыми  деревьями  и
цветочными клумбами. И  из-за  этого  никто  никогда  не  замечал  крохотную
пещерку, в которую сейчас спряталась Кассафех. И хотя три снедаемые желанием
девы бродили неподалеку, зовя ее, они так ничего и  не  добились.  Остальные
пять избранниц так и не появлялись. Кассафех решила, что у них  нет  причины
ее искать.
   Прячась и злясь на остальных дев, Кассафех провела в своей  пещерке  весь
день. Она напряженно думала.
   Хотя Вешум умышленно держал своих дочерей  в  неведении,  Кассафех  знала
достаточно, чтобы понять, что кто-то распечатал лоно трех дев. И это  весьма
озадачило ее. И было из-за чего; кажется, именно ее подозревали в  том,  что
она за одну ночь лишила девственности трех хранительниц.  Но  уж  в  этом-то
преступлении она точно не замешана. Впрочем, Кассафех казалось, что виновато
тут  колдовство  Бога.  Разве  смог  бы  мужчина  пробраться  в   сад?   Это
предположение заинтриговало Кассафех даже больше,  чем  встревожило.  Ее  не
пугало необъяснимое, к тому же размеренная жизнь пленницы сада ей до  смерти
надоела.
   Кое-что совпадало во всех трех рассказах: задутый  светильник  и  тьма  в
комнате. Несомненно, это было сделано для того, чтобы скрыть,  кто  вошел  в
комнату на самом деле - какая-нибудь отвратительная нечисть? Потом  жалобная
просьба об утешении и следом другие  просьбы,  судя  по  всему,  добровольно
исполненные девами. Но в долине осталось еще шесть дев -  возможно  ли,  что
нечто решило добраться до каждой из них?
   По своему обыкновению, Кассафех не присоединялась к  остальным  девам  во
время вечернего пира во дворце. За прошедшие два  года  она  убедилась,  что
предпочитает коренья, ягоды и чистую воду иллюзорным дворцовым пиршествам. В
этот вечер пятеро дев болтали в обычной  идиотской  манере,  а  трое  сидели
молча. Их глаза горели, а щеки  лихорадочно  пылали.  Они  бросали  друг  на
дружку испуганные, полные ревности  взгляды.  Каждая  из  распечатанных  дев
подозревала, что не у нее одной побывала  странная  ночная  гостья.  В  этот
вечер они уже не так самозабвенно танцевали перед Богом.
   Наконец девы отправились спать.  Пятеро  из  них  тут  же  заснули.  Трое
ворочались и метались в постелях, задыхаясь от волнения  всякий  раз,  когда
ночной ветерок шевелил занавес на двери. Но никто не явился к ним,  и  около
полуночи, совсем измучившись, они все-таки уснули.
   Только Кассафех, дочь духа, не была подвержена влиянию волшебства  эшв  и
поэтому бодрствовала. Свою лампу она  погасила  сама  и  съежилась  в  углу,
широко раскрыв глаза, напряженно прислушиваясь. Около полуночи она оказалась
вознаграждена Кассафех услышала далекий слабый крик, похожий на крик  ночной
птицы. Только это была не птица.
   Кассафех тихо прокралась к двери и  выглянула  наружу.  Минуту  спустя  в
одном из дверных проемов возникла фигура.
   Три года жизни с девами не пропали даром. Кассафех сразу же  поняла,  что
эта фигура не принадлежит ни одной из них. Однако очертания ее не показались
Кассафех  чудовищными  или  отвратительными.  Это   была   фигура   высокого
стройного... Нет, не мужчины... В свете звезд вырисовывалась  линия  высокой
упругой груди. Может, это демон?
   Кассафех и не подозревала, как близко она была к  истине.  Легко  ступая,
Кассафех  решила  проследить  за  безмолвной  фигурой.  Вскоре  таинственное
существо скрылось в одной из комнат, комнате - той, где  спала  пятая  дева.
Кассафех прильнула глазом к щели в занавеске.
   Да! Это была женщина. Она  наклонилась  над  светильником,  волосы  цвета
абрикоса скрывали ее лицо. В неровном свете  Кассафех  разглядела  загорелую
кожу и грудь с золотистыми сосками. Затем светильник мигнул и потух. На фоне
окна выделялась лишь тень женщины, а когда она задернула  занавеси,  комната
погрузилась во мрак. Раздался шепот:
   - Кто здесь?
   - Это я, Кассафех.
   Затем так же тихо полились  утешительные  речи.  Происходящее  показалось
Кассафех забавным, она поневоле улыбнулась.
   И вскоре из темноты раздался вздох и шелест шелка, сползающего на пол,  а
потом Кассафех показалось, что она услышала, как опытная  рука  путешествует
по куполообразным холмам, по гладкой восковой равнине направляясь в  теплую,
поросшую лесом долину.
   Вздох, неровное  дыхание,  неожиданно  оборвавшийся  стон,  бессмысленные
слова, приглушенное бормотание, бархатный звук трения кожи о кожу,  наконец,
резкий, хотя и негромкий, крик, за ним  еще  один,  более  низкий,  а  потом
непрерывная череда криков, стонов,  прерывистых  вздохов,  будто  в  комнате
кого-то медленно убивали.
   Сердце Кассафех затрепетало. Девушка  затаилась  за  занавесом,  едва  не
теряя сознание от желания и смущения. Затем она  услышала  голос  -  никогда
раньше она не слышала такого голоса.
   - Благодарю, любимая.
   Это был голос мужчины. Вдруг голос изменился,  послышалось  что-то  вроде
мелодичного журчания. Кассафех, почуяв  колдовство,  отступила  назад  и  на
всякий случай зажала уши пальцами. Впрочем, песня демона не оказала  на  нее
сильного воздействия, гораздо больше потряс ее звук мужского голоса.
   Кассафех убежала обратно в свою комнату и ждала там, жалея, что у нее нет
ножа, чтобы убить насильника, или сосуда с ароматическими маслами ее матери,
чтобы соблазнить его, - она даже не знала, чего ей хочется больше.
   Но никто не зашел в ее комнату, ни мужчина, ни женщина, ни демон. Не  она
стала третьей в эту ночь.  Похоже,  незнакомец  умышленно  оставил  в  покое
Кассафех, чье имя использовал он в качестве прикрытия...
   А может, он поступил именно так, бессознательно чувствуя, что  необходимо
оставить Кассафех напоследок, ее - прекраснейшую из всех,  подсказавшую  ему
единственно возможное решение.
   Была еще одна причина, но неизвестно, догадывался ли Симму о ней или нет.
   Если бы для того, чтобы связать сверхъестественный колодец Верхнего  Мира
с  жалким  колодцем  в  долине,  нужна  была  дополнительная  нить,  то  ею,
несомненно, являлась Кассафех. Она,  дочь  небожителя,  духа  стихий  низшей
касты Верхнего Мира, стала теперь  девой  колодца.  Таким  образом,  судьба,
случайность или  какая-то  причуда  богов  сложила  из  разноцветных  камней
забавный узор...
   Утром Кассафех приняла решение.
   Она терпеть  не  могла  Бога  Вешума.  Даже  разговор  с  демоном  больше
привлекал ее. Как бы то ни было, этот  демон  медленно,  но  верно  разрушал
незыблемую основу - целомудрие хранительниц, а значит,  стремился  разрушить
ненавистную тюрьму Кассафех. В этом душа девушки стала союзником незнакомца.
   Когда четвертая дева  утром  подобралась  к  ней  с  настойчивым  писком,
Кассафех уже придумала, как себя вести.
   - Днем мы не должны говорить об этом, - остановила она деву. - Это  будет
наша тайна, посвященная Богу. Не  говори  никому!  Никто  не  должен  знать,
только ты и я.
   Обрадованная четвертая дева, задержавшись  только  для  нежного  объятия,
убежала. Такими же речами Кассафех обманула пятую и  шестую  деву.  А  когда
первая, вторая  и  третья,  напрасно  ждавшие  ее  в  эту  ночь,  поодиночке
подходили к ней, Кассафех, смиренно потупившись, говорила;
   - Увы! После нашей ссоры я побоялась прийти к тебе, но сегодня непременно
приду. Ты только не говори  остальным.  То,  что  произошло  между  нами,  -
таинство. Мы отмечены Божьей милостью.
   Кассафех лгала, зная, что всех, кто не  уснет  в  следующую  ночь,  демон
усыпит своей песней. Только Кассафех могла сопротивляться ему, и  она  будет
готова.
   Вечером Кассафех явилась во дворец.  Она  надела  новое  платье,  которое
показалось роскошным  даже  девам,  шестеро  из  которых,  впрочем,  уже  не
заслуживали этого звания. В этот вечер только две из них  болтали  о  разных
пустяках, а остальные шесть с обожанием глядели на Кассафех и, передавая  ей
вино, старались тайком пожать ей руку.
   Вернувшись  в  свою  комнату,  Кассафех  разложила  по  местам  все,  что
приготовила. Затем она выкупалась  в  чистой  воде,  благоухавшей  благодаря
чарам сада как лучшие духи. Она вплела в свои волосы синие цветы, соком этих
цветов натерла веки, и ее изменчивые глаза приобрели  романтический  голубой
оттенок. Но когда Кассафех погасила светильник, ее  глаза,  расширившись  от
возбуждения и неясных предчувствий, засверкали по-кошачьи:  то  янтарем,  то
золотом, то бледно-алым.
   Во тьме она ощупью отыскала и принялась  затачивать  и  без  того  острый
заранее заготовленный  обломок  кремния.  Затачивая  свой  примитивный  нож,
Кассафех мечтала о любви. И, мечтая о ней, Кассафех касалась ногой  веревки,
сплетенной из гибких и прочных стеблей, которой решила связать демона,  если
его можно будет связать.
   Она снова прислушалась и вздрогнула, услышав далекий  приглушенный  крик.
Потом раздался еще один, и Кассафех  задрожала  еще  сильнее.  Она  осталась
единственной девой в саду.

Глава 9
   Розовая луна уже зашла. До рассвета оставался всего час. Ночь прижалась к
земле в последнем черном объятии.
   Крадучись по-рысьи, Симму вошел в темную комнату.  Светильник  не  горел,
окна были завешены. В  могильной  тьме  Кассафех,  девятая  дева,  казалось,
спала. Путь был открыт. Как и прежде,  Симму,  приняв  женский  облик,  тихо
прилег на  край  постели.  Но  в  отличие  от  других,  девятая  дева  вдруг
шевельнулась и сонно пробормотала:
   - Я уже говорила, что не желаю делить свою постель ни с пантерами,  ни  с
другими животными.
   Она вытянула руку, и та уперлась в девичью грудь Симму.
   - Кто здесь? - спросила Кассафех. Навряд ли  Симму  и  на  этот  раз  мог
назваться ее именем. Кроме того, мягкая девичья рука  Кассафех,  неторопливо
ласкающая его тело, начала постепенно разрушать  женский  облик  искусителя.
Симму слегка отодвинулся в сторону и позволил своему мужскому естеству взять
верх.
   - Эй, сестра, - шепотом позвала Кассафех, - я почему-то не узнаю тебя.
   - Я видела дурной сон, - сладко и томно прошептал в ответ голос,  уже  не
похожий на девичий.
   - Бедняжка, - сочувственно произнесла  Кассафех.  -  Ты  должна  мне  все
рассказать. Только подожди, я сброшу это тяжелое одеяло, здесь ужасно жарко.
   И, откинув  одеяло,  она  схватила  зажженный  светильник,  стоявший  под
кроватью и скрытый тяжелыми складками ткани. С торжествующим криком Кассафех
вскочила, возвышаясь над Симму, держа в одной руке светильник, а в другой  -
заточенный кусок кремня.
   Она уже три года не видела мужчин. Да и вряд ли до этого Кассафех  видела
такого мужчину - прекрасного, сильного,  как  лев,  великолепно  сложенного.
Словно бронзовая статуя, он неподвижно лежал в постели, глядя на  нее  снизу
вверх зелеными глазами.
   - Ну что, - невозмутимо сказал он, - теперь ты убьешь меня?
   Симму, впрочем, было ясно, что девушка этого не  сделает.  Он  ничуть  не
волновался из-за того, что она увидела его, лишь немного удивился.
   - Я скорее убью себя, чем уступлю  твоей  похоти,  разбойник,  -  заявила
Кассафех.
   - Твои глаза сверкали, как расплавленный металл, а сейчас они цвета  юной
ночи. Поэтому мне кажется, ты не сможешь плохо обойтись со мной.
   - Чего ради понадобилось тебе пробираться в сад дев?  Неужели  для  того,
чтобы забраться в наши постели? По-моему, в Вешуме предостаточно женщин.
   - Там нет такой, как ты, - возразил Симму. - Теперь твои глаза темны, как
гиацинты.
   Кассафех улыбнулась, отбросила в сторону нож" и поставила  светильник  на
пол. Симму обхватил ладонями талию Кассафех, которая оказалась так  стройна,
что его  пальцы  почти  соприкоснулись...  Волна  прекрасных  золотых  волос
накрыла их обоих.
   - Ты из рода демонов? - спросила Кассафех.
   - Я знал некоторых из них, - ответил Симму. -  Как-то  видел  даже  князя
демонов, Владыку Ночи.
   - И ты собираешься осквернить святыню этого тупого вешумского бога?
   - Нет. Я хочу преподнести подарок всем богам, а особенно Владыке Смерти.
   - Расскажи мне, почему ты здесь, - попросила Кассафех. - Я  охотно  стану
твоей, только сначала расскажи.
   - Хорошо, - согласился Симму, - я расскажу,  если  ты  пообещаешь  больше
никогда об этом не спрашивать.
   И он рассказал ей о двух колодцах  и  о  том,  что,  лишив  девственности
девять хранительниц, он  пробьет  в  небесном  водоеме  брешь  -  через  нее
прольется вода бессмертия. Именно ее и собирался похитить Симму.
   - А ты герой, - удивленно протянула Кассафех и  еще  крепче  прижалась  к
нему.
   Кассафех не кричала, сдавая свою цитадель, или кричала так тихо, что лишь
Симму слышал ее.
   Зато кричала ночь, ночь и поруганная долина.
   Сначала грянул гром.  Земля  в  страхе  съежилась,  а  звезды,  казалось,
сорвались со своих мест и закружились по  небу.  Сверкнула  молния,  ужасная
молния, расколовшая тьму и разорвавшая  небо  на  части.  Молния  ударила  в
золотой купол храма, и тот раскололся, как яичная скорлупа. Далеко в стороны
разметало позолоченные осколки.  Сквозь  разбитый  купол  молния  ударила  в
металлическую чашу с костяной пробкой и, со страшным  треском  сорвав  ее  с
места, отшвырнула в сторону - и открылась  небольшая  круглая  яма,  которую
раньше скрывали иллюзии из золота и слоновой кости.
   Любовники, чьи сплетенные тела содрогались от  наслаждения,  не  обратили
никакого внимания на эти катаклизмы.
   Но вскоре они,  утомившись  от  танца  любви,  услышали  тяжелую  поступь
Судьбы, сотрясающую небо. После могучих ударов грома наступила тишина.  И  в
тишине родился звук,  от  которого  мышцы  любовников  расслабились,  волосы
встали дыбом, а сердце - остановилось: где-то далеко-далеко с леденящим душу
треском разбилось что-то стеклянное.

***

   В одном из уголков сада золотых дев начался дождь. Дождь - вернее,  узкий
поток воды - хлынул из какой-то невидимой точки в  небе  сквозь  разрушенное
здание храма прямо во второй колодец. Капли этого дождя  не  сверкали  и  не
блестели, они напоминали  мутный  сироп  свинцового  цвета  Дождь  шел  лишь
несколько секунд. Затем источник этого потока закрыли - или он закрылся  сам
собой. Не в этом дело. Вода бессмертия пролилась на землю.
   Гроза ушла прочь, но тучи еще долго блуждали, словно сети среди  звездных
стай, и ледяной ветер бушевал в саду. А когда наконец утих и  ветер,  долина
странным образом изменилась.
   Волшебство, сотворенное колдуньей, разрушилось, оставив  лишь  обломки  и
лохмотья. Полупрозрачные тигры, словно желтые полосатые привидения,  бродили
среди развалин храма. Пышущая жаром стена остыла, и  сверкающая  корона  над
ней исчезла. Создания колдуньи  рассыпались  в  прах.  Чудовища,  оставшиеся
снаружи, тоскливо выли на луну или  вяло  почесывались.  Дозорные,  все  еще
искавшие деву-самоубийцу пали ниц в ужасе, когда ударила молния, а теперь  с
несчастным видом смотрели на остывшую стену. Возникло странное противоречие:
через двести тридцать три года в  саду  наконец  появилось  нечто  достойное
охраны - бессмертие,  но  не  осталось  ничего,  что  могло  бы  его  теперь
сохранить.
   В пустыне, добавляя в  общую  картину  уныние,  мрачно  выли  дикие  псы.
Неясно, правда, почему. Ведь все происходящее их совсем не касалось.

Глава 10

   Разбуженные грозой, восемь избранниц столпились на лужайке перед дворцом,
который уже не выглядел таким изумительно красивым, как  раньше.  Оказалось,
что он - сооружение из подпорок и мешков с песком. На склонах холмов  больше
не цвели розы и гиацинты; там росла лишь  сорная  трава  и  простые  полевые
цветы.
   - Это все оттого, что мы согрешили! - пронзительно закричали  избранницы.
- Это все из-за Кассафех, она заставила нас согрешить.
   И тут среди деревьев мелькнула призрачная олениха. Девы взвыли.
   Ветер разогнал тучи, и солнце показалось  над  восточной  частью  долины,
открыв нелицеприятную действительность. В небе, хлопая крыльями и насмешливо
каркая, пролетел ворон. Вчера он, наверное, казался голубкой.
   Кассафех выбежала на лужайку к стонущим девам.
   - Радуйтесь! - воскликнула она. - Радуйтесь! Теперь в  зловонном  колодце
Бога появилось наконец нечто поистине драгоценное. Идите и сами увидите!
   Но избранницы  глядели  на  нее  с  ненавистью.  Если  бы  они  не  имели
соответствующего воспитания, они побили бы Кассафех, но  сейчас  их  оружием
стали языки и свирепые взгляды.
   - Подлая тварь! Будь ты проклята!
   - Пусть тебя сожрут шакалы!
   - И вороны выклюют твои дьявольские глаза!
   - Бог превратит тебя в саранчу!
   - Будь проклято твое имя во веки веков!
   - Беее! - ответила Кассафех, точно так же как раньше. - Беее-беее!
   Тут на склон вышел юноша, Симму. Он нес глиняную фляжку (вчера  она  была
серебряной), привязанную к поясу веревкой и