жения и не задумываясь, тогда Владыке Безумия достаточно было змеей прошипеть из-под цветка:
     "Сейчас ты полон жизни, сейчас ты всемогущ. Но завтра, завтра..." Нейур действительно не думал о том, что сегодня он - лев, а завтра может превратиться в кости, как и его несчастный первый сын.
     Но Чузар решил не принимать различные обличья. Он предпочитал играть своим собственным необычным обликом, словно создавая вариации на тему знакомой мелодии.
     Нейур встретился с Владыкой Безумия впервые у парадного входа во дворец. Чузар стоял, плотно завернувшись в темно-красный плащ. Его фигура напоминала скорее тень наступающей ночи, нежели человека.
     - Кто ты? - сердито спросил Нейур.
     - Тот, кто лишит тебя жизни, - ответил Чузар и исчез.
     Позднее, когда король ехал на охоту, рядом со стременем появился нищий. Нищий протянул руку в белой перчатке, обсыпанной стеклянными осколками наподобие игл дикобраза.
     - Дай монетку, - пропищал нищий. - Когда ты будешь лежать в гробнице, какая будет тебе польза от этих монет?
     В другой раз Нейур сидел, нетерпеливо перелистывая книгу, чтобы понять, доставит ли она удовольствие его второй жене. Эта женщина была для него все еще нова и интересна. Неожиданно ветер или чья-то рука - что-то перевернуло страницы, и перед Нейуром оказался рассказ о герое Симму. Симму боялся Смерти и потому решил стать врагом Владыки Смерти. Он украл у богов эликсир Бессмертия, чтобы спасти себя и человечество от власти разложения и конца.
     - Говорят, - прошептал голос в ухо Нейуру, - что не так давно князь Улум носил титул Владыки Смерти и повелевал Смертью, но Симму присвоил себе этот титул, думая, что поборол Смерть...
     Когда подошла смуглая жена Нейура в белой газовой накидке, Нейур сказал ей:
     - В этой книге есть рассказ о герое Симму. Думаю, такой пустячок развлечет твое женское любопытство. Не сомневаюсь, ты веришь, что на небе есть колодец с эликсиром Бессмертия.
     - Конечно, верю, - с мрачной усмешкой неохотно призналась женщина.
     Потом, когда Нейур лежал с ней в постели, отсвет лампы превратил ее красивое лицо в эбеновый череп.
     Вскоре злые желтые зимние ветры задули над пустыней. Пески понеслись на Шев, и мороз просачивался по ночам сквозь стены и минареты. Во сне к Нейуру явился гость.
     - Через сотни лет Шев занесут пески пустыни. Через сотни лет кто вспомнит имя Нейура?
     Когда возвратилось утро, Нейур стоял у высокого окна своих покоев, гневно сжав руки в кулаки, и смотрел на город. Король был бледен. Он вспоминал сон, в котором Шев, словно морем, затопило зыбучими песками пустыни.
     Во сне Нейур видел собственный призрак, блуждавший по миру. Слышал он и много разных разговоров, но никто не вспоминал о нем.
     Снизу с террасы послышался резкий звук, как будто две игральные кости ударились о тротуар. Король пристально посмотрел вниз. Там никого не было.
     После всех этих непонятных происшествий Нейур при виде оставшихся после обеда костей стал впадать в глубокую задумчивость.
     Странные события происходили тем временем в Шеве. Лампы зажигались сами собой и горели без масла. Мясники рассказывали, что отрубленные головы животных упрекали их. Иногда, когда женщина пудрила лицо жемчужной пудрой, та становилась черной как сажа. Иной раз козленок рождался с пятью ногами или курица несла деревянные яйца. Порой двери, которые всегда открывались вовнутрь, вдруг начинали открываться наружу, а вода, вытекавшая из общественного источника, внезапно начинала струиться по воздуху. Причиной этих событий был, конечно, Чузар. Кроме того, изменились и сами жители Шева: они стали чрезвычайно активными в тех случаях, когда обычно проявляли леность, мечтательными, когда надо быть деловыми, а в целом раздражительными, злыми, склонными к глупому веселью, ссорам и приступам плаксивости.
     Да и сам Нейур изменился. Он не был теперь так спокоен, как прежде. Его вторая жена не задумывалась над этим, только мрачно посмеивалась. Любовницы короля стали капризными и заговорили о призраках, духах и демонах. Теперь Нейур уже не относился с прежней легкостью к костям. Он все чаще вспоминал о каменной башне, находящейся в миле к западу, о гробнице своего сына и о собственной гробнице. Он думал о Симму, юноше с огненными волосами, который, как говорили, иногда превращался в девушку. Колодец в Верхнем Мире, в стране богов, имел стеклянное дно. Дно это благодаря волшебству Симму треснуло. Капли эликсира Бессмертия пролились на землю и стали собственностью Симму. Конец истории - крах всех замыслов Симму - Нейур забыл. Улум - Владыка Смерти, Симму - новый Владыка Смерти и погребенный в море песков всеми забытый Шев - вот что теперь полностью занимало мысли Нейура.
     Однажды Нейур сидел один в своих покоях в предрассветной темноте. Он потребовал вина. Вошли трое слуг, чтобы налить вина королю. Один расстелил шелковую скатерть, второй поставил хрустальный бокал с золотой отделкой, третий откупорил черную керамическую бутыль. Вино налили в бокал, и Нейур поднес его к губам. Когда же он попытался сделать глоток, вино из бокала не полилось.
     Трое слуг застыли в оцепенении. Нейур перевернул бокал вверх дном, чтобы посмотреть, польется ли вино таким способом. Вино не выливалось, хотя и играло в бокале. Вдруг бокал заговорил:
     - Будь добр, поставь меня.
     Пораженный Нейур застыл на месте, как и его слуги.
     - Ты невежлив, - четко произнес бокал. - Сделаешь ли ты по-моему? Когда вино вольется в тебя, выплюнешь ли ты его в рот первого несчастного, который поцелует тебя? Нет, уж лучше я оставлю этот чудесный напиток себе и стану пьяным.
     Здесь бокал закричал по-ослиному так, что Нейур с проклятием бросил его. Хрусталь разбился об пол на бесчисленное множество осколков. Каждый из них ужасающе завопил. А вино разлилось, как кровь.
     При этом четвертый слуга (откуда он взялся?) взмахнул плащом. Осколки разбитого бокала присоединились к осколкам стекла на его плаще, и крики прекратились.
     Трое слуг, не обращая больше внимания на Нейура, с воем убежали. Четвертый, а им был Чузар, поднял руку в белой перчатке. Его лицо скрывал капюшон. Рука указала на Нейура.
     - Что? - спросил, дрожа, Нейур.
     Чузар не ответил. Он взмахнул рукой в направлении широкого окна. За шторами, которые сразу же сами по себе раздвинулись, ночь теряла черноту. Звезды начали тускнеть, и у края неба появилась красная полоса.
     Нейур поднялся. Закутанная фигура кивнула, и Нейур подошел к окну. Незнакомец оказался рядом с ним, не сделав ни шага, словно переместился по воздуху.
     Пока рассветало фигура странного гостя как будто все более сгущалась и уплотнялась. Нейуру показалось, что перед ним - жрец в темно-пурпурном плаще с капюшоном.
     - Тебя гнетет загадка смерти и забытого имени, - произнес жрец. - Ее решение прямо перед тобой.
     Солнце выплыло на небо, и утренний ветер трепал его лучи. Тучи песка поднялись в воздух, и Нейур увидел мираж.
     - Что это за башня? - спросил Нейур. Громадная башня находилась в нескольких лигах к востоку и тем не менее загораживала солнце. Ее основание было таким же широким, как город Шев, и из этого основания вырастали ярусы. Каждый следующий был немного уже предыдущего. Ярусы поднимались друг на друге все выше, за пределы видимости, до самых небес, и там башня исчезала.
     - Ты видишь башню? - спросил Чузар-жрец.
     - Да, многоярусную башню, такую высокую, что она упирается в небо.
     - Вот твой оракул, - сказал жрец. Он протянул королю ослиные челюсти. Нейур не задумываясь взял их, и челюсти немедленно закричали, так же неприятно и громко, как кричал винный бокал. Только слова были другие:
     - Нечего надеяться, что колодец в Верхнем Мире треснет во второй раз. Поэтому, если человек желает получить глоток Бессмертия из колодца богов, пусть он построит высокую башню, самую высокую башню в мире, с основанием на земле и с вершиной в небесах. Пусть добавляет все новые ярусы, пока вершина башни не упрется в Верхний Мир. Тогда королевские армий поднимутся по башне. Они начнут войну в небе, нападут на богов, захватят силой то, чего не удается достичь молитвами. Когда все это произойдет, Нейур сможет жить вечно. И не придется опасаться, что кто-нибудь забудет его имя. Его имя останется в памяти людей так же, как и имя Симму. Но насколько величественнее Симму станет Нейур! Ведь он силой возьмет то, что Симму украл.
     Нейур ухмыльнулся. Внезапно мираж огромной башни стал пропадать. Но это не меняло дела, король уже узрел ее.
     Затем Нейур обернулся и увидел... Рядом стоял Чузар, лицом к лицу с королем, без капюшона, в расстегнутом плаще. Его жуткий облик больше ничто не скрывало. Нейур выпучил глаза, его взгляд застыл, рот широко открылся. Чузар тоже пристально смотрел на Нейура, его губы разомкнулись в улыбке. Он осторожно вынул челюсть из судорожно сжатых рук Нейура, потом снял белую кожаную перчатку со своей правой руки. Правая рука Чузара оказалась медной, но вместо четырех пальцев извивались четыре бронзовые змеи, которые выбрасывали языки и громко шипели. А на месте большого пальца король увидел муху из темно-синего камня. Высвободившись из перчатки, муха медленно расправляла ажурные проволочные крылья и шумно щелкала челюстями.
     Нейур с криком упал на спину и зажмурился. Когда он снова открыл глаза, рядом уже никого не было. Нейура передергивало и трясло, пока он не вспомнил, что перед ним стоит великая цель. И тогда его крики огласили весь дворец, а вскоре весь Шев вынужден был внимать ему.
     По всей стране Шев стали собирать народ. Сначала ограничились рабами: их приводили закованными в цепи. Но вскоре солдаты Шева ушли далеко в пустыню, чтобы хватать кочевников, странников и жителей маленьких деревень. Но и этого оказалось мало. Нейур затеял священные войны с соседними королевствами. Миллионы пленных привели к месту, расположенному в семи лигах к востоку от Шева. Здесь их заставили работать день и ночь, под солнцем, под луной и без луны, в бури и засуху, в невыносимую жару и лютые морозы. Перед ними поставили цель - построить чудовищное сооружение, ступенчатую пирамиду до неба, до крыши мира и еще выше.
     На закате Нейура навещала смуглая королева. Она использовала всю свою нежность и обольстительность, но Нейур словно превратился в ребенка. В нем больше не осталось страсти.
     - Мой господин, - в который раз повторяла женщина, - зачем ты теряешь время на неугодное богам дело? Я хочу родить тебе сына.
     Ты мог бы построить другую башню, лучше этого кирпичного чудовища в пустыне. Подними меня на башню своей любви.
     Хотя Нейур и слышал ее голос, он не понимал слов. Ему казалось, что она говорит на незнакомом ему языке.
     И советники, пытавшиеся избавить своего короля от безумия, тоже говорили на чужом языке, еще более незнакомом. Иногда, когда Нейур, направляясь к Башне, проезжал по городу, его встречали жители королевства. Они жаловались и просили его быть милосерднее, не посылать мужчин умирать от непрестанной упорной работы. Просили оставить им время для посевов и сбора урожая. Ведь чтобы собрать в пустыне хоть какой-нибудь урожай, надо все делать вовремя. Нейур не обращал на них никакого внимания. Их речь напоминала ему вой собак, рычание львов или крик диких птиц.
     Тем временем Башня росла. Поднялись три яруса, потом еще три. Говорили, что ее основание занимало площадь в квадратную милю, а в высоту поднималось на все десять. В те дни вопрос, насколько далеко до неба, не был праздным.
     Первый ярус Башни был сложен из обожженного на солнце кирпича вперемешку с камнями и стволами пальм. В пустыне вырубили шестьдесят оазисов, чтобы поддержать это основание. Недавно покоренные Шевом королевства должны были посылать дань Нейуру деревом и камнями.
     Второй ярус состоял также из дерева и кирпича. Для этого еще сорок оазисов лишили тени. Третий ярус подкрепили людскими костями. Их было вполне достаточно, потому что умершим при строительстве сооружения от разрыва сердца и истощения не было числа. Иногда от слабости или из-за болезней люди сыпались с Башни, словно дождь, и кровь выплескивалась из них во время падения.
     Три яруса, и еще три, и еще три на тех трех и трех. Ярусы устремлялись все выше и выше. В конце концов люди потеряли счет ярусам Башни Нейура.
     С начала строительства Нейур любил подниматься по ступеням широкой зигзагообразной лестницы Башни. Эту лестницу специально сделали широкой для колесниц и лошадей, верблюдов и повозок, слонов, если в них будет необходимость, и даже, если потребуется, для созданий, которых нет на земле. Нейур поднимался, не остерегаясь пропасти, которая оказывалась то слева, то справа. И королевские придворные должны были следовать за ним на носилках или в колесных экипажах, запряженных ломовыми лошадьми.
     Чем выше они поднимались, тем дальше вниз уходила пустыня. Она все больше напоминала карту, на которой подробности были обозначены пятнами и грязными полосами: здесь тонкой угольной линией дороги, там ярким мазком воды, а там мозаикой города, простирающейся до горизонта. В какой-то момент горизонт расширился настолько, что стало видно весь город, окруженный голубой кромкой песков, будто небо подступило к его границам. Казалось, что теперь небо ближе, чем земля.
     Насколько поднялась вершина Башни? Достаточно высоко, чтобы орлы парили рядом с испуганными лошадьми. Глядя вверх, в вышину, можно было различить одно-два облака, сверкающих янтарем. Земля внизу стелилась, словно туман, и выглядела такой же нематериальной, каким снизу казалось небо. Зато небо теперь превратилось в твердую сплошную массу.
     Атмосфера на высоте изменилась. Люди дышали с трудом и чувствовали себя словно пьяные. Лошади еле тащились, из ноздрей у них капала кровь. Иногда они падали на оглобли. То одна, то другая колесница теряла равновесие, опрокидывалась через край и летела в разреженном воздухе вниз.
     Башня, облицованная кирпичами, была цвета песков пустыни. Солнце освещало ее, и она, казалось, блестела и горела, как расплавленное золото.
     На одном из ярусов выдолбили площадку. Здесь король со свитой мог остановиться под навесом и отдохнуть, потягивая вино и слушая игру на струнных инструментах. А в это время рабы, словно термиты, кишели наверху в архитектурном термитнике.
     Ночью светили большие яркие звезды. Башня должна наконец пробиться в звездный сад, разорвав серебряные корни. И когда она проникнет в священную сферу небес, свершится насилие.
     - Когда же это будет? - время от времени спрашивал Нейур у своих колдунов.
     Они, вздрагивая, гремели в ответ трещотками и составляли гороскопы.
     - Скоро, король.
     Но и они говорили с Нейуром на другом языке. Он понимал лишь некоторые слова: сегодня, сейчас, победа, покорение.
     Во всех близлежащих землях стало известно о замысле Нейура, и это всех пугало. Тогда же Башня получила название. Люди назвали ее Бахлу, что означало: "Ворота к богам".
     Что же в это время делали боги? Может, они не знали о намерениях сумасшедшего Нейура и даже не догадывались о них? Имели ли они хоть малейшее представление о его честолюбии?
     Бледные и прозрачные, как стекло, хрупкие, наполненные бледно-фиолетовой жидкостью, которая омывала без кровеносных сосудов лепестки их бесполых тел, боги были погружены в себя, в безвременное, бездушное и бессмысленное созерцание бесконечности. Но все же они кое-что замечали. В безвременности Верхнего Мира, в Будущем или в Прошлом эти вечные создания все равно предают смерти весь мир. Поэтому давший обеты человек ничего для них не значит. И действительно, они проявляли равнодушие и к нему, и к его делам, молитвам, желаниям и мукам. И все же когда-то давно, а может, это случится в недалеком будущем, боги рассердились и открыли затворы небесные, удерживавшие дождь. Они затопили землю, то ли потому, что люди полностью забыли о них, то ли потому, что слишком хорошо о них помнили. Так что боги были вовсе не так равнодушны к делам человеческим, как они об этом заявляли.
     А теперь один сумасшедший строит Башню, намереваясь пробить основу Верхнего Мира и ввести туда войска. Он хочет победить Стражей Колодца Жизни и похитить из Колодца эликсир. Но хуже всего то, что люди, кони, колесницы - все человечество нарушит ледяное спокойствие этой небесной страны. На хрупких голубых лугах появятся пот и кровь, раздадутся крики. Конский навоз затопит воздушные дворцы.
     Возможно ли такое? Вопрос спорный. Немногим удавалось пробираться в Верхний Мир, да и то используя очень хитроумные способы. Однажды Азрарн, князь демонов, попал туда или еще попадет на крылатом корабле. Улум, Владыка Смерти, никогда там не был, потому что боги не умирали. В Верхний Мир вел скрытый, окольный путь. Выше луны, за солнце... А там то ли дверь, то ли вход, то ли вовсе и нет никакого входа. Разве сможет Нейур когда-нибудь добраться туда, построив гигантскую Башню высотой до неба?
     И тем не менее грубая наивность Нейура беспокоила богов, как дуновение встречного ветра. Впрочем, человек тоже иногда убивает комара, который еще не успел ужалить его.
     Боги кажутся беспомощными в их бесплодной красоте. Но такое представление ошибочно. На самом деле только безразличие богов спасает людей от проявления их божественных возможностей. Сейчас они не обменялись ни словом, ни взглядом. Никто из них даже не поднял головы. Импульсы их чистых и бескровных разумов могли просто перетекать друг в друга.
     Их Желание, такое микроскопическое, что могло уместиться в песчинке, и в то же время такое огромное, что могло заполнить собой весь мир, просочилось из Верхнего Мира и полетело, как перышко, к Башне Бахлу.
     Теперь уже путешествие от основания Башни к ее вершине занимало почти целый день.
     На верхнем ярусе, под строительными мостками, намечавшими следующий ярус, расположился король Нейур со своими придворными. Ярусом ниже разместились лагерем солдаты, колесницы и животные.
     Король со свитой отдыхал на ярусе площадью семьсот квадратных футов. Чтобы обогатить разряженный воздух, здесь был создан передвижной сад. Стонущие верблюды и измученные лошади привезли сюда огромные баки с водой и землей. Зеленые фонтаны листвы изливались из этих баков - виноградные лозы, ветви фруктовых деревьев, усыпанные плодами, цветы, травы свисали по стенам, чтобы животные, привязанные ниже, могли питаться ими.
     Под тенью строительных мостков установили королевские шатры, украшенные темно-красной вышивкой и увешанные золотыми медальонами. Из-под откинутых пологов шатров выглядывали, призывно маня, любовницы Нейура, но у них был какой-то болезненный и беспокойный вид.
     В благоухающей зелени под гигантским цветком зонта от солнца в кресле из резной кости сидел Нейур. Вокруг него толпились, бесконечно кивая, колдуны и жрецы с трясущимися руками и выпученными глазами. Теперь они с таким же трудом понимали друг друга, как и Нейур - их. И действительно, тот, кто хоть раз поднялся на Бахлу, переставал понимать окружающих. Только с теми, кто работал на строительных мостках, этого не происходило. Уже один вид плетей заставлял рабов выполнять работу автоматически. Впрочем, они никогда не понимали друг друга, так что для них все осталось по-прежнему. Но все же разреженный воздух был наполнен бессмысленными фразами, срывавшимися с губ не понимающих друг друга людей. К тому же все обволокли воскурения волшебников, запахи цветущих роз, пальмового масла и прерывающаяся музыка. Временами сверху доносился крик, когда какой-нибудь раб срывался вниз. Кувырком скатываясь вниз, они встречались на своем пути со смуглой королевой Шева, поднимающейся по длинным лестницам к своему господину.
     В огненных волосах королева по приказу Нейура носила золотой полумесяц. Король заявлял во всеуслышание, что Башня скоро поравняется с луной. Тогда белый лунный лик будет освещать кирпичные стены Бахлу так же ярко, как солнце днем. Позже Башня вырастет еще выше, и луна будет лежать внизу, как круглая тарелка с молоком.
     Веки и ногти королевы были раскрашены золотом, на ее