тайно доставили во Внутренний Мир всякие растения,
которые понадобились ей для того, чтобы разбить сады и парки  вокруг  своего
дворца. И теперь ей нужны  рабы,  и  она  их  получит,  как  заполучила  для
постройки дворца тех несчастных, с которыми заключал договор сам Владыка. -Я
слишком стар, чтобы гнуть спину из-за  такой  чепухи",  -  заявил  мой  дед.
Брось, - успокаивал я его, - может статься, твой сон - обман".  "Как  же!  -
завопил мой дед, размахивая посохом. - Я узнал женщину,  которая  все  время
сопровождает Наразен, вечно целует  ей  руки  и  ухмыляется.  Это  она  была
посредником Его Светлости, когда я сто пятьдесят  лет  назад  пришел,  чтобы
заключить с ним сделку, - это Лилас из Дома Синего Пса". Вот так, - закончил
купец свой рассказ, - мой престарелый родич отбросил всякую мысль об уходе в
мир иной, и, будучи необычайно упрямым, этот негодяй протянет, пожалуй,  еще
несколько десятков лет.
   - И чем же я могу тебе помочь? - сурово спросила Кассафех. - Я не Лилас.
   - Если ты служишь тому, кому служишь,  ты,  верно,  сможешь  повлиять  на
моего деда, объяснив ему, что никакой Наразен не существует.
   - Но она существует, - возразила Кассафех.
   - Неужели же твой господин не в силах угомонить эту женщину?
   Кассафех улыбнулась. Ее глаза потемнели.
   - Улум правит миром, разве не так? Почему он должен беспокоиться  о  том,
что какая-то женщина  пытается  занять  его  место,  если  весь  мир  и  так
принадлежит ему?
   - Но... Когда я был ребенком, священники учили меня, что Смерть  -  слуга
людей, а не деспот. - Взволнованно пробормотал купец.
   - Все люди знают это. Купец поежился.
   - Холодает, - сказал он.
   - Тому есть причина, - отозвалась Кассафех. - Скоро  мой  господин  будет
здесь.
   Купца словно подбросило. Он увидел, как в светильниках затрепетало пламя,
как закрылись глаза тигра.
   - Почтенная госпожа, - прохрипел он, - кажется, мне пора.
   С этими словами он выскочил из дома и ринулся вниз по склону холма, и  на
этот раз даже слоны не осмеливались трубить.

***

   Много лет назад, после гибели города бессмертных, Улум отыскал Кассафех.
   Затопленный морем Симмурад погиб,  а  небесные  духи,  спасшие  Кассафех,
оставили ее на каком-то плоскогорье. Моросил унылый дождь, и вокруг не росло
ни одного деревца, под которым можно было бы укрыться. Йолсиппу они  отнесли
в ту же долину, правда уронив с некоторой высоты.
   Двое бессмертных сидели и  оплакивали  свое  бедственное  положение.  Они
служили друг другу своеобразным утешением - просто потому, что находились  в
равных условиях. Даже слезы, которые Кассафех проливала по Симму, иссякли.
   Когда же дождь прекратился, бессмертные, пошатываясь, побрели куда  глаза
глядят.
   Когда они подходили к какой-нибудь деревне или хутору и просили  дать  им
приют, их с проклятиями гнали прочь, швыряя вслед  камни  и  спуская  собак.
Йолсиппа, привычный  к  таким  переделкам,  спокойно  сносил  все  тяготы  и
лишения, хотя постоянно жаловался на свою горькую  судьбу.  У  Кассафех  же,
встречавшейся с подобным отношением только во  время  путешествия  с  Симму,
сердце сжималась от отчаяния и гнева.
   Они с Йолсиппой представляли собой пару, не внушающую  никакого  доверия,
хоть в том не было их вины. Но  если  Йолсиппа  охотно  прощал  Кассафех  ее
растрепанный вид, то она не могла ему этого простить.
   - Грязный жирный боров в  жалких  лохмотьях!  -  кричала  она  на  своего
спутника. - Неужели ты не мог прихватить хоть один драгоценный камень, чтобы
нам не надо было побираться?
   Свои собственные драгоценности она потеряла во время полета - а может, их
украли небесные духи.
   Однажды в сумерках они тряслись от  холода  на  берегу  какого-то  ручья.
Йолсиппа пытался разжечь костер, а Кассафех в это время ругала  его  на  чем
свет стоит. Вдруг жуткий ледяной ветер прошел по  высокой  траве,  и  сердца
бродяг сжались от страха.
   - Там, на опушке леса, кто-то есть, - пробормотала Кассафех.
   - Нет-нет, - громко возразил Йолсиппа. - Нет  там  никого.  И  не  смотри
туда.
   Казалось,  огромная  птица  развернула  снежно-белые  крылья,   и   перед
бессмертными предстал Владыка  Смерти  -  внушающий  страх  и  благоговение,
величественный и вездесущий.
   Кассафех сделала вид, что лишилась чувств - по крайней мере, она упала на
землю и попыталась забыть обо всем. Однако Улума невозможно  было  обмануть.
Даже сквозь закрытые веки женщина все равно видела Владыку Смерти.  В  ужасе
смотрела она на него, в то же время восхищаясь его красотой.
   Йолсиппа пал ниц перед Улумом, уверяя,  что  безгранично  обожает  его  и
сделает все, что сочтет нужным приказать ему его господин.
   Тогда Владыка Смерти сказал:
   - Кроме вас, на земле больше не осталось бессмертных.  Вы  полагали,  что
можете избежать встречи со мной. Но я здесь.
   - Твой приход радость для нас, - разливался Йолсиппа.
   - Я не могу лишить вас жизни, - продолжал Владыка Смерти, - впрочем,  мое
назначение состоит не в этом. Однако, как бы то ни  было,  вас  я  убить  не
могу. Что же сделать с вами? Не будет мне покоя до тех пор, пока я  не  решу
эту задачу.
   - Человечество трепещет от страха, заслышав твои шаги.., да что там,  при
одном звуке твоего имени, - сказал Йолсиппа. -  Зачем  же  нужны  тебе  двое
жалких бродяг?
   - Я еще ничего не решил, - ответил Улум.
   - В таком случае, - предложил Йолсиппа, стараясь не дрожать всем телом, -
ты мог бы взять нас к себе на службу. Тогда мы могли бы принести тебе  пусть
ничтожную, но все-таки пользу. И если наши имена будут связаны с твоим, люди
поймут, что мы  не  избежали  твоей  могущественной  длани  и  живем  только
благодаря твоей милости. Разумеется, мы не питаем к тебе никакой  вражды,  о
великий владыка. Нас совершенно случайно втянули в чужие  интриги.  Меня,  к
примеру, обманом заставили выпить эликсир жизни...
   Кассафех быстро пришла в себя.  Она  села  и,  позабыв  о  своем  испуге,
отважно посмотрела в лицо Владыки Смерти.
   - Чародей Зайрек был твоим посланником. И я могу стать посланницей. Раз у
тебя столько дел со смертными, тебе нужны посредники. И поскольку я,  как  и
ты, буду жить вечно, то это логичный выбор. К тому  же  я  когда-то  служила
Богу, а Смерть тоже, в некотором смысле, Бог. У меня есть опыт.
   Бессмертная не знала, да и как  она  могла  знать,  что  предлагает  свою
службу тому же самому "Богу",  которого  прежде  оскорбляла  и  от  которого
бежала, ибо Черный Бог вешумского сада был не кем иным, как Улумом.
   Владыка Смерти взглянул на Кассафех. Возможно, на мгновение он увидел  на
ее месте Лилас, которая теперь по пятам ходила за синей женщиной, Наразен...
Как все изменилось.
   - Ты, - обратился он к Кассафех, - искала героя.
   - Разве существует герой, способный превзойти величием Владыку Смерти?
   Это была правда, и Кассафех говорила искренне. Неожиданно она поняла, что
нашла наконец то вечное и непоколебимое имя, с которым мечтала связать свое.
Кто осмелится бросать камни в  Кассафех,  служанку  Смерти?  Она,  дрожа  от
нетерпения и мучаясь в сомнениях в ожидании  ответа  Улума,  уже  собиралась
попросить о достойной его служанки роскоши, чтобы не позорить  его  нищетой.
Не было на Земле человека, который не знал бы, что Смерти доступны сокровища
любой гробницы.
   Улум протянул ей свою изящную черную руку.
   Кассафех некоторое время глядела на нее. Сердце бешено  колотилось  в  ее
груди, глаза наполнились слезами. Она взяла  руку  Улума  и  поднялась.  Его
прикосновение  не  могло  убить  ее,  но  едва  ли  оно  оставило   Кассафех
равнодушной. Женщина вся дрожала.
   - Я объясню тебе твои обязанности, - сказал Улум.
   Он наклонился к Кассафех, и облако его белых  волос  коснулось  ее  щеки.
Внезапно смятение прошло. Женщина поняла, что отдаст Улуму свою любовь,  все
еще не нашедшую себе приюта. Она больше не сможет его  бояться.  Кассафех  -
как и Йолсиппа - уже сбросила восковое оцепенение Симмурада, испытав лишения
и опасности мира за его стенами. А теперь  Улум  предлагал  ей  цель,  смысл
жизни - пусть и мрачный. Кассафех, опьянев от переполнявшего ее  восторга  и
от того, что сбываются  ее  сокровенные  мечты,  приподнялась  и  поцеловала
прекрасные губы Улума, Владыки Смерти. За всю  долгую  историю  человечества
никто  никогда  не  делал  ничего  подобного.  А  Владыка  Смерти,  которого
происходящее некоторым образом  уравняло  с  обычным  мужчиной,  ответил  на
поцелуй бессмертной, и едва заметная тень мелькнула в глубине его глаз.
   Йолсиппа,  наблюдавший  эту  картину,  вмешался   со   свойственной   ему
бестактностью;
   - А как же я, мой дивный господин?
   - А он? - в свою очередь спросил Улум у Кассафех.
   Нежась в объятиях Владыки Смерти, женщина прошептала:
   - Пусть он идет с нами, он может пригодиться. Он будет погонять слонов...
Если ты, конечно, позволишь мне иметь слонов.

***

   По ночам Владыка Улум бродил по холмам и долинам. Теперь он  окончательно
перебрался в мир людей. Словно черная тень скользил он по земле,  а  за  его
спиной развевались белые волосы и белоснежный  плащ.  Иногда  вслед  за  ним
несся какой-нибудь зеленоликий ночной кошмар, но обычно Улум шел один.
   Конечно же, Наразен не была его женой. Однако то, что она царствовала  во
Внутреннем Мире, было правдой.  Королева  на  самом  деле  жила  во  дворце,
увешанном крадеными золотыми украшениями самой искусной работы. Сошедшие  во
владения Улума то и дело забывали о Владыке Смерти и бежали к Наразен, прося
милости... Звезда Симму погасла, и это вернуло  былое  величие,  словно  она
впитала в себя сияние тела или души сына; впрочем, Наразен взяла что-то и от
величия Улума.
   По-видимому, дело было не в  том,  что  Улуму  недоставало  сил  усмирить
непокорную, просто он хотел этого. А может, ее вызов сразил  Владыку  Смерти
одной только невероятной наглостью. Однако для Улума, чья  жизнь  измеряется
вечностью, это тысячелетие вражды показалось не более чем мгновением.
   Как бы то ни было, Владыка Смерти отказался от того небольшого  владения,
Внутреннего Мира, ради другого, гораздо более  величественного  Мира  Живых,
недоступного Наразен.
   Временами, когда солнце земли вновь умирало, утонув в крови заката,  Улум
слышал тишайший из звуков - бормотание ткацкого станка своей возлюбленной.
   Залитая мягким  светом  звезд  равнина,  казалось,  испускала  призрачное
сияние. На холме горели факелы, за ними были видны распахнутые  лакированные
двери.
   Каждый раз  при  появлении  Улума  Кассафех  поднималась  из-за  ткацкого
станка. Она не преклоняла колен. Ей не нужно было этого делать - почтение  и
благоговение горели в ее янтарных глазах.
   В ее доме у Улума не было трона из костей. Кассафех садилась  на  пол,  а
он,  Владыка  Смерти,  устраивался  рядом,  положив  голову  ей  на  колени.
Усталость тысяч веков давила на него, ничего удивительного в этом нет.
   Молча лежал так Владыка Смерти, а женщина нежными  пальцами  гладила  его
лоб. И странная Плоская Земля спешила в ночи по своим делам...


ВЛАДЫКА ИЛЛЮЗИЙ

Танит ЛИ






Литературный ПОРТАЛ 


http://www.LitPortal.Ru


Анонс

     В незапамятные времена, когда Земля была плоской, демоны бродили среди людей, а боги равнодушно взирали на них с небес, мир был пристанищем колдовства, и чудеса творились в нем, недоступные разуму человека. Лишь в этом мире Владыка Ночи мог полюбить смертную женщину - дитя Кометы, и подарить ей дочь, которой суждено было стать земной богиней. И лишь в этом мире единственным врагом демона могло оказаться его собственное Безумие...

Пролог

БАШНЯ БАХЛУ

     В лиге от украшенных мозаикой городских стен, там, где пустыня сверкала, словно золотое зеркало, в каменной башне сидела прекрасная женщина и играла костью.
     - Придет ли он ко мне сегодня? - спрашивала она у кости, качая ее на руках, как дитя. - Или будет искать меня ночью, сверкая ярче небесных звезд? Конечно, он не осмелится прийти днем, чтобы не затмить собой солнце. А то солнце умрет со стыда, и весь мир останется без света. Но он придет, Нейур, мой повелитель.
     Красавицу звали Язрет, а Нейур правил городом, видневшимся в лиге к востоку. Раньше он был ее мужем, теперь - нет.
     Когда день начал отступать, закутываясь в свой плащ и безмолвно выскальзывая из пустыни, Язрет позвала прислужниц. Теперь их осталось только две - старуха и совсем еще юная девушка. Обе жалели Язрет. Но красавица не замечала ни их самих, ни их отвращения, скрывающегося за жалостью. Внизу у двери на страже стояли смуглые охранники, вооруженные мечами и секирами, чтобы отвратить опасность, а может, не выпустить ее наружу.
     Башню окружали пальмы с бронзово-зелеными листьями, а рядом голубел, как клочок упавшего неба, небольшой пруд.
     На закате девушка спустилась к пруду и принесла своей хозяйке воду для купания. Язрет приняла ванну, была надушена и умащена. Старая прислужница расчесала ее волосы цвета пустыни и украсила их по указанию хозяйки драгоценными камнями. На Язрет надели шелковое платье, обули ее в золотистые туфли. Все это время Язрет крепко прижимала к себе кость. И для этого имелась веская причина - это была кость ее ребенка.
     - Приготовьте угощение, - приказала Язрет. - Скоро прибудет мой повелитель Нейур.
     Прислужницы с готовностью повиновались. Они застелили столы вышитыми скатертями, уставили их серебряными блюдами с приготовленными кушаньями, хлебом, фруктами и сладостями. Серебряные кубки со льдом наполнили вином.
     - Играйте музыку, - сказала Язрет. Девушка тронула струны, и полились чистые хрустальные звуки.
     Язрет наклонилась к окну. Она любовалась городом, раскинувшимся в пустыне в миле от башни, на темнеющих склонах холмов.
     Наверху засверкали звезды. Язрет наблюдала за сверкающими огнями. Ей казалось, что это движется из города Шев процессия с лампами и фонарями.
     - Скоро он вернется ко мне, - сказала она кости своего умершего ребенка. - У него сила солнца, волосы цвета бронзы и глаза словно звезды. Он ляжет рядом со мной, и его губы станут вином, а чресла - огнем. А я буду инструментом, на котором он сыграет. И я отдамся этой музыке. Я опять вырасту тобой, мое дитя, ты родишься вновь.
     Но если кость и слышала ее, то не обращала внимания.
     Если ночь и внимала ей, то не отвечала.
     И если король Нейур, сидевший во дворце со своей новой королевой, и слышал ее, то затыкал уши.
     В полночь Язрет заплакала. Она отбросила кость в угол и начала рвать на себе одежды и волосы. Прибежали обе прислужницы, чтобы сдержать ее. Язрет так ослабла, что старуха и хрупкая девушка смогли с нею справиться. Кроме того, у них уже был опыт: ведь это повторялось каждую ночь.
     И каждую ночь Язрет плакала. Она заливалась слезами и только перед рассветом засыпала. А проснувшись, звала своего ребенка. Каждое утро девушка приносила ей кость. Язрет баюкала кость, прижимая ее к груди.
     Когда вставало солнце, Язрет снова спрашивала у кости: "Придет он сегодня днем? Будет ли искать меня ночью?"
     Но Нейур никогда не приходил к ней.
     В шестнадцать лет Язрет была с ним обвенчана. До этого она жила в королевстве, где было изобилие воды: реки, озера, водопады, фонтаны. Зеленые холмы окружали зеленые долины, небеса нависали над мозаикой зеленой листвы. Узнав, что ей придется уехать из этой зеленой бархатной земли в страну необработанного янтаря, Язрет заплакала. Ее слезы лились и лились - и капали, и капали, и капали... Несчастная и испуганная девушка долго смотрела на зеленый мир, который ей предстояло покинуть. А затем покорно пошла к будущему мужу. Когда нежными сильными пальцами он откинул вуаль с ее лица, ей показалось, что солнце сияет совсем рядом. Медленно она подняла глаза и увидела, что солнце это - Нейур. Это новое солнце улыбкой осушило ее слезы.
     Прекрасный Нейур напоминал молодого льва. Его волосы ярко блестели, как металлическая стружка, в его глазах сверкал бледно-голубой воздух пустыни. Нейур улыбнулся, когда увидел свою невесту. Она очаровала его своей красотой. Нейур хотел ей понравиться, да и сама Язрет теперь мечтала о том же.
     Она ехала в Шев в экипаже, под звон серебряных дисков. Ее волосы ниспадали волнами, а глаза вместо слез теперь наполняла любовь. Она была княжной водопадов. Во дворце, за дверями спальни, Нейур приучил ее к другой стране, где смешались огонь и вода.
     Вскоре Язрет уже ждала ребенка. Нейур задарил ее драгоценностями, золотыми бусами, серебряными зеркалами, сапфировыми браслетами, жемчужными подвесками. Он создал для нее сад среди пустыни, где лотосы в мелководных прудах напоминали лебедей. Он прислал ей шкуру льва, которого убил сам, чтобы жена завернула в нее сына, когда он родится. Он присылал очень многое, но сам больше к ней не приходил. Будущий ребенок сделал Язрет огромной, неуклюжей и некрасивой. Нейур, свободный, как песок под солнцем, вошел к другой женщине. Его аппетит был огромен, а вкусы разнообразны. Ребенок лишь ускорил его неизбежное стремление к перемене. Конечно, Язрет осталась в его сердце, но в нем, как и в его спальне, хватало места для многих женщин.
     Она видела, как Нейур любовался то девушкой с шафрановыми волосами и белой, как молоко, кожей. То взгляд его падал на девушку с дымчатыми волосами и кожей темной, как черная патока. Она чувствовала исходящий от него запах их тел, их волос, их духов и их страсти. Ее душа постепенно увядала и вскоре стала так мала, что туда вместилось бы лишь одно кориандровое зернышко.
     Однажды Язрет взглянула на себя в лотосовые пруды и серебряные зеркала. И внезапно поняла, что ребенок Нейура сделал ее безобразной. Тогда она возненавидела ребенка. До этого момента она не думала о своей жизни, о том, что может как-то повлиять на нее. Но теперь она с ужасом осознала, что ничто в ее жизни не происходило по ее воле. Потеря родины, любовь, беременность и одиночество. Теперь роды. Другие страдали больше, но кто бы сказал тогда Язрет, что боль и страх - не самое страшное, что выпадает на долю женщине. Ее тело, казалось, разрывалось, а сознание раздваивалось. Она произвела на свет сына, и его положили на львиную шкуру. А Язрет осталась лежать словно на раскаленной лаве. Все же она думала: "Я освободилась от этого, и теперь он опять полюбит меня".
     Нейур прислал подарки. Для жены - кольца и ляпис-лазурные бусы, для сына - нефритовое яблоко. Войдя в комнату, Нейур высоко поднял сына на руках и засмеялся от удовольствия. Когда-то он поднимал вуаль своей невесты и улыбался Язрет. Сейчас же он лишь мельком взглянул на нее.
     Вскоре из комнат Язрет вышла женщина. Ее душа была уже настолько мала, что кориандровое зернышко едва уместилось бы в ней, сознание ее раздвоилось. Одна половина радовалась: "Взгляни, как твой муж играет со своим сыном". Другая злилась: "Взгляни, твой муж смотрит на ребенка, а не на тебя".
     Нейур подарил ребенку шелковые одежды, игрушки из слоновой кости и золотой ножной браслет. Когда он подошел к постели Язрет, она спросила:
     - Я красива?
     - Прекрасна, как лотос, и ты даришь мне красивых детей. Давай родим еще одного, ты и я.
     - Мой господин, - сказала Язрет, - я сегодня больна, не проси меня. Лучше пойди к одной из своих белокожих или чернокожих женщин.
     - Но, - возразил Нейур, - я хочу именно тебя.
     Тогда раздвоенное сознание вложило в ее уста слова, как мед:
     - Я тоскую по тебе, - и добавило горечь алоэ, - но я занимаю последнее место в твоей жизни.
     Нейур понял ее и произнес:
     - Я вел себя глупо, но теперь все будет иначе. Поверь, я всегда уважал тебя.
     - Я лишь одна из твоих любовниц.
     - Ты моя жена и мать моего наследника.
     Язрет больше ничего не ответила. Она словно окаменела. Нейур ушел, так и не переубедив ее. В его саду росло множество цветов, и ему не нужно было, ждать, пока один из них раскроется. В этот час душу Язрет никто бы уже не смог отыскать в коробочке кориандра, потому что теперь ее было