г выбраться наружу.
   Зайрему  принесли  богатые  одежды.  Его  потчевали  необычными  блюдами,
причудливого вида и вкуса, не менее искусно приготовленными.  Пищу  подавали
всегда на вертелах или в закупоренных сосудах, чтобы она не могла  смешаться
с водой. Постепенно юноша привык пить своеобразные  вина  Сабла  (их  тянули
через соломинки, выточенные из нефрита) и собирать плавающих по саду жареных
рыб.
   Иногда Зайрем слышал, как на городской башне звенит медный  колокол.  Его
звон пугал людей моряков... Зайрем ни о чем не спрашивал  хвостатых  рабынь,
прислуживавших ему. Они, по-видимому, не умели говорить и делали только  то,
что приказывала им госпожа. А ее приказы часто казались  Зайрему  странными.
Иногда ему приносили  пищу  еще  менее  аппетитную,  чем  обычно,  или  даже
отравленную, но Зайрем пил и  ел.  Яды  не  причиняли  ему  никакого  вреда.
Конечно же, он постоянно глотал морскую воду, но она тоже  не  вредила  ему.
Однажды несколько хвостатых рабов ворвались  в  сад  и  попытались  схватить
пленника,  но  это  им  не  удалось.  В  другой  раз  из  клетки   выпустили
разъяренного осьминога, и тот, обнаружив, что Зайрем -  неподходящий  объект
для  нападения,  прикончил  несколько  злополучных  рабынь.  Их  тела  потом
несколько часов плавали перед Зайремом,  и  только  потом,  когда  осьминога
усмирили, зловонные останки убрали.
   Как-то раз ночью Зайрем проснулся. Ложась  спать,  он  обычно  привязывал
себя к ложу куском шелковой веревки, чтобы во сне его не унесло течением.  И
вот, проснувшись, он обнаружил, что этой самой веревкой к нему привязаны три
девы-рыбы. Они тотчас же начали с  ним  заигрывать,  ласкать  его  и  вскоре
довели до мучительного и невыносимого вожделения, но юноша не мог  заставить
себя войти в их чуждые,  хотя,  несомненно,  и  принадлежащие  млекопитающим
устья. Из этих  и  многих  других  событий  Зайрем  сделал  вывод,  что  его
испытывают и  за  ним  наблюдают.  Вероятно,  за  всем  происходящим  стояла
пленившая его Хабэд.
   Однажды на рассвете, когда солнце только разгоралось, Зайрем обнаружил  у
себя в комнате стол, заваленный книгами. Их страницы были сделаны  из  белой
акульей кожи, а слова вышиты черной шелковой нитью.  Потом  каждую  страницу
покрывали  прозрачным  лаком,  предохраняющим  книгу  от   воды.   Из   этих
занимательных томов только два оказались на земном языке. Эти  книги  Зайрем
сразу узнал - он видел их в детстве, когда обучался в желтом храме. Эти  два
тома он и стал читать. Обе книги содержали легенды о подводных королевствах,
и юноша решил, что они переписаны с  книг  Людей  Земли  без  изменений,  на
земных языках, чтобы развлечь Людей Моря.
   Зайрем погрузился в чтение.
   Можно представить себе его гнев, когда на следующее  утро  он  обнаружил,
что эти две книги исчезли, а остались только те, которые он не мог читать.
   Позже, через некоторое время после того, как  в  очередной  раз  отзвенел
медный колокол,  в  комнате  Зайрема  появилась  фигура,  с  ног  до  головы
закутанная в черное блестящее покрывало. У незнакомки  были  ноги  -  из-под
покрывала торчали две ступни.
   - Меня прислала принцесса, чтобы научить тебя  языку  Сабла,  -  объявила
она. Зайрему не удалось ничего  понять  по  ее  голосу,  так  как  волшебные
жемчужины, позволявшие слышать под водой (теперь у него в каждом ухе было по
жемчужине, что намного улучшило слышимость),  искажали  тембр  голоса  и  не
передавали интонаций. Края покрывала ученой дамы  украшали  золотые  слитки,
которые  не  давали  материи  возможности  всплыть.  Ногти  на  белых  ногах
незнакомки были розовыми, а на пальцах ног красовались кольца с драгоценными
камнями. Благодаря этому Зайрем все же догадался, что перед ним не кто иной,
как сама Хабэд, переодевшаяся, загримировавшаяся и решившая, что юноша ее не
узнает.
   Уже долгое время она шпионила  за  своим  пленником  сквозь  отверстия  в
стенах и с помощью увеличительных стекол с возвышающихся над дворцом  башен.
Зайрем позволил ей играть в эту игру  не стал он мешать ей и теперь.
   Так начался первый урок языка. Обнаружив, что Зайрем  все  схватывает  на
лету, Хабэд решила продолжить, и они занимались до тех пор,  пока  вновь  не
ударил подводный колокол. Юноша осведомился, что может означать  колокольный
звон.
   - Это - молитва Сабла, - ответила скрытая покрывалом Хабэд.
   - Колокольный звон созывает на молитву?
   - Нет. Мы не унижаемся до того, чтобы лично молиться богам -  тем  богам,
которые давно покинули наш народ. Пусть не из любви к богам, но из  простого
уважения к ним звонит этот колокол. Звон  как  бы  сообщает:  "Мы  помним  о
небесах, хоть небеса и забыли о нас".
   - Чем же боги обидели вас?
   - Я вижу, ты не веришь в то, что боги существуют. Это глупо. Прошли  века
с тех пор, как наши предки, живя на суше, забыли, что над  ними  есть  боги.
Тогда боги разгневались на людей и разверзли хляби небесные. Целый  год  шел
дождь. Моря и реки вышли из берегов. Весь мир погрузился под воду,  и  почти
все люди погибли - кроме, конечно, чародеев. Некоторые  спаслись  в  искусно
построенных лодках  другие придумали, как с помощью заклинаний и  колдовства
жить под водой. Они-то и положили начало  нашему  народу,  который  в  конце
концов стал настолько процветающим и  довольным  жизнью  в  своих  подводных
городах, что десятилетия спустя, когда великий  потоп  кончился,  отказались
покинуть их. Как, должно быть, по-дурацки выглядели тогда боги. Теперь же мы
- Люди Моря, и нас боятся обитатели суши. Мы правим водами, и ни один земной
колдун, как бы могуществен он ни был, не имеет власти в нашей  стране.  Даже
князю демонов приходится считаться с нами.
   - Неужели? - удивился Зайрем.
   - Ему приходится.
   После  этого  разговора  скрытая  под  покрывалом  "неизвестная"  госпожа
довольно часто навещала Зайрема. Юноша ни разу не показал принцессе, что  ее
хитрость  разгадана,  и  вскоре  Хабэд  успокоилась  и  стала   вести   себя
непринужденно, обучая Зайрема со знанием дела,  время  от  времени  позволяя
себе маленькие вольности  погладить Зайрема по голове или пожать  ему  руку.
Испытания прекратились. Через  некоторое  время  пленник  уже  мог  свободно
объясняться с красавицей на ее родном языке, и она  принесла  ему  множество
разнообразных книг и забрала назад их только тогда, когда  он  их  прочитал.
Однако эти восхитительные книги не открыли тайн волшебства.
   - Я вижу, твой разум изголодался по знаниям, - сказала  ему  скрытая  под
покрывалом Хабэд однажды ранним утром. - Мне кажется, он просто  умирает  от
голода. Признайся же мне теперь, Зайрем: ведь  ты  из  нашего  народа?  Твой
разум так же быстр, как и наш. К тому же ты можешь жить в  море.  Какие  еще
нужны доказательства?
   - Может быть, так оно  и  есть,  -  осторожно  солгал  Зайрем.  -  Я  мог
потеряться, когда был маленьким. - Живя под водой, он совсем отвык  смеяться
и лишь поэтому не расхохотался, вспомнив пустыню, где родился. Она лежала во
многих днях пути от моря.
   - Возможно... Тогда ты имеешь право познакомиться с нашими традициями.
   - И с вашей магией. Я уже говорил, что  хочу  изучить  это  искусство.  Я
обращался с этой просьбой к вашей госпоже - Хабэд, и она отказала мне.
   - Она и  не  вспомнит  об  этом,  -  ответила  переодетая  Хабэд.  -  Моя
повелительница невероятно тупа и обо всем забывает.
   Скромность принцессы и очевидная ловушка, которую она  расставила,  ругая
себя привели бы Зайрема в бешенство, окажись на месте  принцессы  кто-нибудь
другой  но в исполнении Хабэд эти слова прозвучали с забавной язвительностью
и очарованием, будто она и в самом деле смеялась  над  собой.  Вскоре  юноша
убедился, что так оно и есть, а некоторые недостатки могли оказаться  вполне
реальными, и в них она откровенно признавалась.
   - У меня не сложилось такого впечатления, - пробормотал Зайрем.
   - Разве? Я буду  откровенна.  Моей  госпоже  безразлично  все,  кроме  ее
собственных удовольствий.
   - Мне показалось, что она находит удовольствие в  том,  что  держит  меня
здесь.
   Скрывающаяся под  покрывалом  Хабэд  не  была  лгуньей  настолько,  чтобы
отрицать это.
   - Да,  вероятно.  Но  она  была  непостоянна,  ненадежна,  несдержанна  и
опрометчива. Если она проявляет к тебе какой-то интерес,  то  тебя  не  ждет
ничего приятного. Она так скучна и некрасива.
   - В таком случае я  должен  сознаться  в  своей  глупости,  ибо  мне  она
показалась прекрасной. Немного помолчав, Хабэд заявила:
   - Неужели? Это с ее-то лохматыми волосами, круглыми глазами  и  короткими
ногами?.. Нет, она недостойна того, чтобы на нее смотреть.
   - Едва ли я смог бы смотреть куда-нибудь еще, будь она рядом со мной.  По
правде говоря, я жду не дождусь того дня, когда увижу ее снова.
   Хабэд не смогла устоять перед столь явным признанием.
   - Ты можешь увидеть ее прямо сейчас, - воскликнула принцесса, -  ибо  она
здесь! - Отброшенное в сторону покрывало закружилось по саду, пугая рыб.
   Принцесса  выглядела  очень  привлекательной  и  трогательно  доверчивой,
надменной и соблазнительной. У  Зайрема  не  хватило  духу  сказать  ей  всю
правду. Как многие люди, обладающие острым и проницательным умом,  принцесса
иногда проявляла чрезвычайную  наивность.  И  этим  она  полностью  покорила
Зайрема, предвкушавшего наслаждение и страстно желавшего ее.
   - Я.., я изумлен, госпожа, - сказал он  тихо.  -  Справедливо  ли  это  -
сыграть со мной такую шутку?
   - Нет, - ответила Хабэд. - Но я и не говорю, что справедлива. Я  же  тебя
предупредила, что у меня множество недостатков.
   Зайрем подошел к ней и поцеловал сначала ее лоб, потом  губы,  шею...  Он
продолжал бы этот волнующий и трепетный спуск, но красавица остановила его.
   - Награда за способности, проявленные тобой на моих уроках, не  Хабэд,  -
сказала принцесса, хотя ее глаза утверждали совсем иное.
   - Какое же другое вознаграждение хоть чего-нибудь стоит?
   - Обучение магии морского народа.
   - Да, награда достойная.
   - И не безопасная. Древние законы  подводных  городов  запрещают  обучать
людей суши нашему колдовству. Но ради тебя я сделаю исключение. Ибо уверена,
что ты наш родственник, пусть и не  самый  близкий.  Кроме  того,  мой  отец
расстроился, поскольку никто не выкупает тебя, но еще больше его раздражает,
что ты живешь во дворце как  мой  гость.  Он  приказал  мне  поторопиться  и
решить, как поступить с тобой. Он хочет избавиться от тебя.
   - Меня нельзя убить, - сказал Зайрем, прикоснувшись к  голубовато-зеленым
волосам подводной принцессы и целуя ее еще раз.
   - Может, тебя и не убьет, но в Сабле есть множество ловушек. Сами по себе
они безвредны, но их нельзя разрушить. Так как ты ничего о  них  не  знаешь,
отец с легкостью заманит тебя в любую из них. А  потом  запрет  на  замок  в
каком-нибудь мрачном, унылом месте, навсегда  лишив  пищи  и  всех  радостей
жизни. А я не осмелюсь освободить тебя, ибо страшен в гневе Хабзур.
   - Мне кажется, что не с любовью относишься  ты  к  своему  отцу.  Ты  его
боишься.
   -  Я  питаю  к  нему  почтение,  -  ответила  Хабэд,  но  Зайрем  все  же
предположил, что дело обстоит именно так, как он сказал. - А теперь  отпусти
меня, и я отведу тебя в то  ужасное  место,  где  ты  овладеешь  магическими
искусствами Сабза.

Глава 5

   Лестница за потайной дверью в укромной  комнатке,  затерянной  в  палатах
Хабэд, вела вниз, в чернильно-черную тьму. Хабэд показывала дорогу. Они,  не
касаясь пола, плыли сквозь чернила, пока  не  увидели  вдали  бледный  свет.
Наконец из мрака показались массивные золотые ворота, освещенные фонарями, в
которых тускло горел колдовской огонь. На воротах не было засова, но  вокруг
них, соединяя створки, обвилась черная, как нефть, змея с  огромной  плоской
головой, на которой красовались покрытые глазурью письмена на  языке  Сабла:
"Кто осмелится пройти?"
   Хабэд подплыла к змее и просунула пальцы между зубастыми челюстями. Узнав
прикосновение, змея тотчас же  соскользнула  с  ворот,  и  одна  из  створок
приоткрылась.
   - Иди  вперед,  -  приказала  Хабэд,  и  Зайрем  проплыл  сквозь  ворота.
Принцесса вынула пальцы из пасти твари и последовала за ним. Ворота  тут  же
сами захлопнулись, и змея вновь обвила створки своими кольцами.
   За золотыми воротами, образуя широкую дорогу, тянулись два ряда гранитных
колонн. Их украшали золотые кольца, с которых свисали фонари, заливающие все
вокруг жутким холодным сиянием. Хабэд провела Зайрема по этому  коридору,  и
вскоре они очутились в огромном зале, освещенном  тем  же  холодным  светом,
достаточно ярким, чтобы Зайрем смог все разглядеть.
   Это был Зал Мертвых. Сотни королей восседали на  тронах  из  позеленевшей
бронзы. Их ноги стояли на золотых скамеечках  золотые украшения  свешивались
с их плеч  и  рук.  Плоть  почивших  давным-давно  разложилась,  но  они  не
превратились  в  голые  скелеты,  ибо  море  и  организмы,  населяющие  его,
превратили королей в коралловые статуи - красные, белые и розовые.
   - Мы долго живем, но смерть все же приходит и  к  нам,  и  наших  королей
приносят в этот зал. Все повелители Сабла сидят здесь, и так будет всегда, -
объяснила Хабэд, медленно проплывая между  тронами.  -  Это  для  нас  очень
важно, ибо  наши  короли  не  умирают  совсем,  а  становятся  одним  целым,
воссоединяясь  с  городом.  Мы  отвергли  покровительство  богов,   и   наши
религиозные обряды весьма скромны.
   В конце огромного зала выросло очередное препятствие -  тяжелая  каменная
дверь. Никакого видимого стража тут не было, но, когда  Хабэд  приблизилась,
дверь заворчала, словно была живой. Красавица  поцеловала  камень,  и  дверь
медленно отворилась.
   Едва они успели войти, как дверь со  скрипом  закрылась,  а  вода  вокруг
загудела.
   - Что бы сейчас ни случилось,  плыви  за  мной  и  не  останавливайся,  -
предупредила Хабэд.
   - Хорошо, - ответил Зайрем.
   Мгновение, и они  оказались  в  колеблющейся  чаще  гигантских  скользких
водорослей, тут же опутавших их тела - безболезненно, но  достаточно  сильно
для того, чтобы сбить с толку Зайрема. И вдруг в чаще,  прямо  на  их  пути,
показалось огромное сияющее лицо, такое же большое, как дверь, через которую
они только что прошли. Лицо корчило рожи и рычало,  а  с  его  острых  зубов
капала слизь. Хабэд бросилась прямо к нему и исчезла в отвратительной пасти.
Не отстававший от нее Зайрем задержал дыхание,  почувствовав,  как  зловоние
окутывает его, угрожая лишить сознания. Но  Хабэд  плыла  дальше,  и  Зайрем
старался не отставать от нее.
   Казалось, они плывут по омерзительной пасти чудовища, направляясь вниз по
его глотке, погружаясь в вонючую  тьму  желудка.  Им  навстречу  поднимались
пузыри зловонного газа, вдохнуть которые  было  просто  невозможно.  Зайрем,
попробовав, чуть не задохнулся... Но вдруг миазмы рассеялись,  и  весь  ужас
закончился. Хабэд и Зайрем попали в серебряную пещеру,  вода  которой  слабо
светилась.
   Пещера была пуста, и лишь у дальней стены стояла одетая в  мантию  статуя
ростом  с  человека,  сделанная  из  красного   металла,   почти   полностью
покрывшегося зеленой ржавчиной.
   Хабэд подошла к статуе, ухватилась за ее плечи, дотянулась до  ее  губ  и
дунула в них.
   Статуя  отозвалась:  она  тут  же  вдохнула,  а  из  ее  ноздрей  и  ушей
взметнулись вверх пузырьки воздуха. Ее зеленые глаза  завертелись  в  разные
стороны, и она заговорила.
   - Смотри на меня, я - твой наставник, - прогремел голос зеленой статуи. -
Кто желает учиться у меня, пусть войдет.
   С этими словами она раскрылась, распавшись  на  две  равные  части  -  от
короны до края своей мантии. Внутри  нее  оказался  футляр  такого  размера,
чтобы человек мог войти и стоять в нем.
   - Не бойся, - сказала Хабэд. - Повинуйся и станешь мудрым. Впрочем,  если
ты трус, мы можем вернуться.
   Но Зайрем уже подошел к статуе и шагнул в нее. Он почувствовал опасность,
но не  такую  сильную,  чтобы  испугаться.  Когда  он  вошел,  статуя  снова
закрылась, заточив его во тьме.

***

   В первые секунды находясь внутри статуи, Зайрем удивился и  встревожился,
но вскоре все мысли его исчезли, ибо в голове статуи хранились знания тысячи
- а может, и больше - чародеев - дух Сабла.
   Зайрему показалось, что он видит юный мир  и  горы  этого  мира  касаются
неба. Потом он увидел, как нахлынул потоп. Он смыл горы, небо и людей вместе
с ним. Потом пришли волшебные грезы,  и  юноша  словно  переселялся  в  тела
других людей и жил в них, испытывая их боль и восторг, познавая их страдания
и стремления.
   Их жестокость и гордыня сильно повлияли на скрытую жестокость и дремлющую
гордыню Зайрема. Его голова раскалывалась от напряжения: Зайрем упражнялся в
белой и черной магии,  насылал  чары  и  проклятия,  произносил  заклинания,
вызывал и изгонял духов. У него заболели пальцы  Зайрем  сшивал  в  фолианты
огромные листы пергамента, высекал в мраморе  и  вычерчивал  на  песке  руны
власти и числа судьбы. Он чувствовал, как изменяются его сердце и душа - так
пламя колеблется на ветру, так глина меняет форму под руками гончара.  Хотя,
может быть, ничего и не изменялось. Возможно, он просто нашел то, что раньше
скрывалось от него, - зло и мрак, живущие в глубине каждой  души.  И  Зайрем
принял это зло, прильнул к нему, как к  единственной  оставшейся  колонне  в
разрушенном доме. Злоба тех, кто шел перед ним, заполнила его душу, как и их
искусство. Он впитал в себя все их знания. Его  руки  смешивали  приворотные
зелья, а воля склоняла в земле деревья. Более тысячи живших  до  него  магов
сейчас отдали ему все свои знания.
   Немногие из пришедших сюда выдерживали напряжение, разум  их  погибал,  и
они выходили из статуи  безумцами  или  гибли.  Но  когда  покрытая  зеленой
ржавчиной статуя широко распахнулась,  чтобы  выпустить  Зайрема,  он  вышел
оттуда великим чародеем.

***

   Лицо Хабэд, и так бледное от долгого  бдения  в  пещере,  побледнело  еще
больше, когда она увидела нового Зайрема. Она,  конечно,  предполагала,  что
статуя не убьет юношу, но никак не ожидала,  что  тот  настолько  изменится.
Нечто неразличимое придало лицу Зайрема новое  выражение.  До  того  как  он
вышел из статуи, принцесса еще надеялась на его любовь. Теперь же  весь  его
вид говорил о том, что все надежды принцессы тщетны, но Хабэд не обратила на
это внимание.
   - Как ты изменился... - пробормотала она.
   - Да, я изменился... Твой народ правильно поступает, держа в тайне  такое
знание.
   - Уже прошло много времени, - напомнила Хабэд.
   - Ты предала свой город, - сказал Зайрем. - Теперь я смогу захватить его,
если захочу.
   - Нет, - отозвалась она. - Ты не единственный чародей в  Сабле.  -  Потом
принцесса отвернулась и поплыла прочь из пещеры. Вскоре Зайрем последовал за
ней. Он больше не улыбался. Новоявленный чародей погрузился в  себя,  в  его
взгляде появились грусть и роковая бесстрастность.
   На обратном пути они уже не столкнулись с иллюзорным  стражем.  Водоросли
расступились перед ними, каменная дверь  плавно  подалась.  В  Зале  Мертвых
королей все так же сидели безучастные коралловые изваяния.
   - Я мог бы разбить священные мощи Сабла, которыми вы так дорожите.
   Хабэд ничего не ответила, только поплыла быстрее.
   Сквозь колоннаду они вернулись к золотым воротам. Вокруг них,  преграждая
выход, обвился черный змей, первый и единственный страж.
   - Ты видел, что надо сделать, чтобы пройти,  и  теперь  можешь  повторить
это.
   Но Зайрем подошел к воротам и оторвал от них змею.  Та  тут  же  выросла,
вздымаясь в темной воде,  лязгая  острыми,  как  бритва,  зубами  и  сверкая
глазами. Однако стоило Зайрему произнести слово на колдовском  языке  Сабла,
как змея рассыпалась на куски,  похожие  на  круглые  черные  монеты,  и  те
разлетелись во все стороны.
   Золотые створки медленно приоткрылись.
   - За убийство  змеи  тебя