Накануне того рейда Гроздан и с ним еще восемь
воинов приезжали к старцу Филадельфу за советом.
Там Алексей и видел его.
   - Гроз... дан...
   Мертвый слав мертво улыбнулся. Невидимая
рука, сжимавшая сердце, обманно разжалась - чтобы
впустить надежду и сжаться вновь.
   Не такой смерти желал себе Алексей Пактовий,
когда давал клятву на верность кесарю Радимиру...
   Хотя - почему не такой? Заслонить собой кесаря
в бою или от клинков убийц - вершина, предел
желания всякого слава. Отвлечь на себя злое
волшебство, дать господину секунду передышки, в
которую он может... может...
   Гигантская пиявка впилась в нутро Алексея,
примостилась, напряглась - и потянула, всасьшая
ставшие от ужаса жидкими внутренности и кости.
   "Стой, Гроздан!" - тяжелый рык расколол
Алексею череп. Он схватился за голову, отшатнулся,
крича, - и увидел, как тяжело поднимается со своего
места кесарь... "Гроздан, воспрещаю тебе!"
   Холодом обвило плечо и бок - будто в самую
стужу привалился к каменной стене. Мимо прошел и
встал напротив мертвого Гроздана мертвый Домнин.
   И Гроздан будто бы даже попятился, но тут же
остановился.
   "Старик, уйди. Я не подчинюсь тебе, бедный седой
мотылек. Тот, кто послал меня, готов овладеть миром,
а чем можешь овладеть ты? Садовой лейкой? У тебя
еще есть время уйти самому. Даю тебе три счета..."
   "Не трудись считать, трус. Здесь ты не пройдешь.
И ты это знаешь, так ведь?"
   Домнин сделал шаг вперед. Комната чуть провер-
нулась, в щели меж потолочных плах посыпался му-
сор.
   "Остановись, безумец, - сказал Гроздан. В голосе
его было только спокойствие. Слишком много
спокойствия. - Ты ведь не желаешь остаться на
пороге?"
   Домнин сделал второй шаг. Ртутный ручеек
побежал по стене, растекся лужицей. Тяжелые
блестящие капли застучали о половицы и столешницу.
   "На этом тебя и подловили, так ведь, слав? Да, ты
еще помнишь то время, когда был доблестным славом...
Остаться на пороге. Что может быть страшнее?..
Может, слав. И ты это тоже очень хорошо знаешь..."
   "Знаю. Хочешь, расскажу, как это выглядит?
Просто очень длинная лестница вниз. И все. Ничего
другого там нет. Очень длинная лестница. Хочешь,
чтобы мы пошли по ней вместе?"
   "Пойдем", - легко согласился Домнин... и Гроздан
понял, что он говорит правду.
   Мертвый слав стремительно отшатнулся. Но
старый чародей уже подошел к нему достаточно
близко, чтобы коснуться его рукой. Алексей каким-то
чудовищным обострением мыслей и чувств понял, что
теперь оба мертвеца слиты в одно. Гроздан задергался
и заметался, круша все в зале, и Домнин в этих
метаниях обнимал его все плотнее и плотнее.
Чудовищный бесформенный ком тьмы замер наконец
у руины печи.
   "Это все, слав", - сказал Домнин тихо.
   Ком напрягался, перекатывался внутри себя...
   "Нет!!! - Крик Гроздана вынес оставшиеся стекла
из переплетов. - Нет, старик! Не так просто..."
   Наверное, Домнин вовремя понял, что хочет
сделать мертвец. Почти вовремя.
   Тонкая белая искра вылетела из недр тьмы и
ударилась в грудь кесаря. Он пошатнулся, а слившиеся
в бесформие мертвецы с чудовищным рыком взвились
в воздух и ринулись в чернеющее квадратное
отверстие дымохода. Весь потолок вспыхнул жутким
ртутным блеском. Плахи расселись, одна матица
выскочила из паза и повисла, удерживаемая Бог знает
чем. Сухая земля и клочья мха сыпались обильно.
   Алексей чувствовал себя вынырнувшим с самого
дна - уже после того, как будто бы хлебнул воды. Все
вокруг было страшно яркое и вещественное. Он видел
и запоминал навсегда: слезы и царапины на лице
августы... цепочку с золотым скарабеем на
морщинистой ее шее... кровь под обломанными
ногтями... разрубленный в двух местах - под горлом и
напротив сердца - кожаный черный жилет на
Войдане... и странно изменившееся лицо кесаря. У
него был изумленный и чуть недоумевающий вид. Он
осторожно потрогал свою грудь рукой...
   Потолок над головой угрожающе трещал.
   - Уходим отсюда! - крикнул Алексей. -
Государь!..
   - Да, конечно... - растерянно ответил тот и
посмотрел на августу.
   Но Войдан понял все правильно. Он подхватил
отца под руку и повлек в коридор. Там толпились.
   - М-матушка... - Алексей повернулся к августе.
- Матушка, прошу вас...
   Она встряхнула головой, расправила плечи и
неторопливо зашагала следом за своими мужчинами.
Алексей пропустил ее и еще раз быстро огляделся.
   Ртутный блеск быстро и коротко показывался то
там, то здесь, и в мерцании его что-то мгновенно
завораживало, казалось то ли обязательным, то ли
неузнанно-знакомым. Но его вытащили за руки и за
полы куртки, и он не сумел рассмотреть и понять, в
чем была странность и прелесть этого блеска...
   Он еще много раз будет видеть его во сне и просы-
паться с мучительным чувством того, что еще миг - и
эта тайна перестанет быть для него тайной... но этот
миг не был ему дан никогда.
   Алексея буквально выволокли из разгромленной
залы, и тут же рухнул потолок.
   В месте прикосновения искры к груди кесаря
участок кожи размером с детскую ладонь позеленел и
потерял всяческую чувствительность. Лекарь Деян
долго осматривал распростертого на широкой лавке
пациента, качал головой и бормотал неслышно. Потом
сказал:
   - Государь. Я впервые вижу такое. В моей памяти
нет никаких упоминаний о подобной болезни. Позволь
мне удалиться и обратиться к книгам. Может быть, я
найду нужное описание и средство.
   Кесарь слабовольно махнул рукой: иди. И
подтвердил словом:
   - Иди уж, мучитель. И все - идите. Сил моих
больше нет, чтоб вас видеть...
   Отвернулся к стене и замер.
   Алексей, что стоял в дверях, пропустил лекаря
мимо себя и вышел следом.
   - Так плохо? - спросил он. Лекарь, не
оборачиваясь, кивнул.
   Силентий - тайный совет - собрался в
стражницкой. Этериарх стражи Мечислав Урбасиан
стоял во главе стола, за которым друг друга напротив
сидели стратиг Рогдай и потаинник Юно Януар. По
правую руку от Рогдая держался Войдан, все еще
бледный после столкновения с мертвецом, а рядом с
Юно Алексей неожиданно для себя увидел Аэллу
Саверию, ведиму и целительницу, служившую, как и
многие другие ведимы, семейству Вендимианов,
относящихся к их ремеслу терпимо и даже
поощрительно. Появление ее при дворе кесаря в
трудный час могло многое значить...
   - Садись, лекарь. Садись и ты, слав... - Этериарх
дождался, когда Деян и Алексей займут места за
столом, и тяжело сел сам. - Говори, лекарь.
   Деян покосился на Аэллу, вздохнул:
   - Хорошего вы от меня не услышите. Я не видел
никогда сам, как начинается "Болезнь Царей", но в
трудах описания читал многократно... Всегда первона-
чально возникает маленькое серое пятнышко с розовой
каймой, оно растет... Завтра оно будет с блюдце, через
три дня появится смрад. Пройдет еще две-три недели...
Мне хотелось бы ошибиться, но я не ошибаюсь - все
слишком очевидно.
   Повисло молчание. Слышно было, как в соседней
комнате идут часы.
   - Скажу я, - начал стратиг Рогдай. - Не было та-
кой тяжести дня на моей памяти. Замять в Степи.
Конкордия опять готовит армаду. Семейства наши так
и не договорились до мира. Можно было рассчитывать,
что хотя бы перед лицом врага они сплотятся, как это
было при кесаре Паисии, - пусть на время, пусть кое-
как... Потому, думаю, и нанес враг удар нам в самое
сердце. Если лекарь прав, то остается у нас один
кесаревич Войдан... с женой своей Блаженой... -
Стратиг проговорил это ровно, но ровность далась ему
не сразу. Юная Блажена была младшей дочерью
Терентия Вендимиана, генарха южного семейства. И
ясно как день, что все Паригории и те, кто держит их
руку: славы северные и большая часть восточных, - с
большой неохотой пойдут под знамена кесаря... - И
происходит все это с руки проклятого Полибия - а
значит, ждать нам новых напастей и бед. Я сказал.
Говори теперь, Юно.
   - Сказать хорошего тоже не могу, - приподнял
Януар свою круглую, как бы кошачью голову. - В
Бориополе странной смертью умер кесарский судья
Агав Дометий, а в порту Ирин забили до смерти двух
комитов, приставленных к таможне. Вандо Паригории
умыл руки, не став расследовать эти смерти... На
востоке начались усобицы мелких дворов из-за
торговой дороги на Нектарийский рудник. Все точно
как пред той войною... Моих наличных сил уже не
хватает и на Столию. Банды и бродиславы подходят к
самым границам кесарских пределов, грабят хутора.
Скажу честно, как ни мерзко это звучит: я надеялся на
вторжение, потому что тогда мы имели бы шанс
отринуть внутреннюю смуту. Но теперь... не знаю.
Говори, Аэлла.
   - Жизнь кесаря для нас бесценна, и мы можем ее
сохранить, - тихо сказала она. - Но он будет... только
жив. И все. Его нельзя будет даже показать сторонним
людям...
   - Кокон Пианы? - догадался лекарь.
   - Да, кокон доброй Пианы. Тем временем можно
попытаться найти средство... противоядие... мало ли,
что мы никогда не слышали о таком...
   - Гроздан был всего лишь рукой Полибия, - ска-
зал Алексей. - Значит, если заставить Полибия снять
чары...
   - Или убить его. - Аэлла нахмурилась. - Да, это
надежнее...
   - Мы пришли к тому же, с чего начали, - сказал
этериарх. - Полибий.
   - По крайней мере, ясна цель, - сказал Алексей.
   - Ты это серьезно, слав?
   - Как нельзя более.
   - Но... - Этериарх оглядел всех, как бы оценивая
или взвешивая. - Если я ничего не путаю, могущество
Полибия чрезвычайно и растет день ото дня. На что же
можем надеяться мы, простые смертные?
   - Полибий сам по себе весьма искусен, - сказал
Алексей, - но никаких особых врожденных талантов в
нем нет. Во времена Дедоя он был чародеем средней
руки. После бегства он обучался у магов Степи - и
где-то там нашел утерянный амулет Ираклемона
Строителя: Белого Льва. Белый Лев силы чародею не
добавляет, но обладает качеством труднообъяснимым:
при нем исчезают различия в языках людей, а также в
чародейных умениях. В одно и то же время можно ис-
пользовать самые несовместимые приемы:
некрономику, скажем, и аргентоманию. В этом сила
Полибия - в этом его слабость. Он почти не ограничен
в средствах - но вся огромная сила его сосредоточена
буквально в одном предмете, который можно...
украсть, отнять, подменить...
   - Так. - Юно Януар посмотрел на него с особым
интересом. - А как именно уважаемый слав видит
похищение подобного предмета - ведь это все равно
что... скажем... незаметно на скаку вытащить седло из-
под азаха... или -.украсть детеныша у плакача...
   - А также - яблоки Гесперид и корону морского
царя... Не знаю. Плана у меня нет, а если бы и был - я
не стал бы доверять его языку. Даже я с моими
скромными умениями могу слышать чужими ушами...
Скажу только, что не все еще козыри собрались в
руках Полибия... и он это знает.
   - Вот как... - протянул этериарх. - А ты, слав, -
готов ли ты вытянуть из колоды оставшийся козырь?
   -Да.
   - Что ж... Кесаревич Войдан, будешь ли говорить?
   - При живом отце - нет.
   - Достойно сие... Ведима, когда приступишь к ле-
ч„бе?
   - Сейчас, почтенный. Мне нужно будет пять или
шесть отроков, которые умеют не бояться.
   - Других не держим... Хорошо. Распорядишься,
стратиг. Идите все. Пактовий, останься... - и, когда
стражницкая опустела: - Шепчи, что замыслил?
   - Сейчас... - Алексей движением руки показал:
сядь. Сам же - прислушался. Но и мышь не скреблась
под полом... Сказал действительно шепотом, на самое
ухо: - Дело такое, этериарх: Домнин перед смертью
открыл мне свою тайну, которую двенадцать лет
держал... Ты уже понял, этериарх?
   - Так. Открыл... Это и есть тот козырь?
   - Он самый.
   - Она.
   - Да. Дама бубей.
   - Что тебе нужно?
   - Двух отважников - на весь срок.
   - Каков же срок?
   - Не ведаю. Дни. Или недели. Вряд ли месяцы.
   - Месяцы - нельзя.
   - Знаю. Недели, наверное, тоже нельзя. Все, что
от меня будет зависеть, сделаю, чтобы - дни.
   - Нельзя говорить, где она?
   - Да можно, наверное. Если Полибий мог подслу-
шать, он уже подслушал на острове у Домнина. Она в
самой Велесовой кузне, где-то в глубине...
   - Ох ты. Я там был - раз.
   - Я тоже. Он сказал, кто может показать путь.
   - Да, Пактовий. Задал нам многомудрый задачу...
   - Это первая. Вторая - уговорить Якуна
Виссариона из Артемии. Его Домнин прочил на свое
место. Я знаю Якуна... немного. Трудно будет
уговаривать.
   - Тебе не успеть и то и другое.
   - Не успеть. - Алексей согласно наклонил
голову.
   - Кого бы ты послал к нему?
   - Кесаревича Войдана с женой его. И с ним кого-
нибудь из людей Юно. Кто будет при Якуне после.
   - Может быть... да. Это должно оказаться лучше
всего прочего. Я же займусь лодочным флотом.
Прошлый раз получилось как будто бы неплохо. Ты
видел недавно в Конкордии верфи. Когда, по твоему
разумению, будут готовы последние корабли?
   - К маю.
   - Время, будем надеяться, еще есть... Но оба
знали, что времени нет.
   Дело создания кокона Пианы оказалось куда
более долгим и тяжелым, чем предполагала Аэлла, и,
когда все наконец кончилось, сама она была вымотана
до состояния полумертвого, а среди отроков,
помогавших ей, один вскоре действительно умер, не
выдержав страшного истощения сил. Славы-
стражники молча унесли его на щите, чтобы предать
земле с должными почестями.
   Перед последним бинтованием Алексей и Войдан
зашли взглянуть на кесаря. Тот лежал на столе, похо-
жий на выловленного морского царя: блекло-зеленый,
неподвижный, почти потерявший человеческий облик.
Лишь лицо еще частью оставалось прежним; глаза ме-
тались...
   - Недолго тебе таким оставаться, отец, - сказал
Войдан. - Будь спокоен.
   Алексей молча кивнул.
   Зеленая корка у губ кесаря чуть треснула.
Раздалось тихое шипение.
   - ...есссли... оссилит... не допуссти... Алексей
понял.
   - Клянусь, государь, - сказал он. - Поругания не
допущу.
   Если буду жив, добавил он про себя.
   И - если проиграю...
   Он повторил то и другое еще раз и подумал, что
условия эти совершенно несовместны.
   Аэлла с серым, в мелких капельках пота лицом от-
теснила их локтем. В руках у нее была первая лента
грубой простынной ткани, пропитанной смолой. На
миг она задержала эту ленту в руках - то ли в
нерешительности, то ли примеряясь. Потом - одним
движением обернула голову кесаря, запечатывая рот и
нос. Секунду были видны полные ужаса глаза...
   Потом для кесаря настала долгая тьма.
   Уходя, Алексей ощутил пожатие руки Войдана.
Тайная благодарность за безрассудную клятву. Но
лицо Войдана ничего не выражало - он смотрел
вперед и что-то такое видел перед собой...
   Еще до рассвета следующего дня три всадника
выехали со двора и наметом помчались на восток, по
той самой дороге на Нектарийские рудники, из-за
которой вновь ссорились владетельные славы, - и за
разрешением споров готовы были обратиться не к
законному, доброму и справедливому, но бессильному
кесарю, а к влиятельным семействам севера и юга. Так
уже трижды за последние двести лет вспыхивали в
Мелиоре гражданские войны.
   Ворон сидел на высоком дереве и смотрел в спину
всадникам. Когда они скрылись из виду среди заинде-
велых столетних лип, тянущихся вдоль этой дороги на
тридцать верст вплоть до городка Николия, ворон
снялся с дерева и полетел на восток, к морю...

   Глава вторая

   Директриса училища, маленькая симпатичная
брюнеточка, которую не портило даже легкое косо-
глазие, приняла Алексея сразу.
   - Вас послала сама судьба! - повторила она
несколько раз. - У нас женский коллектив, у нас всего
четыре преподавателя-мужчины, да еще двое
почасовиков - и все. Кузьма Васильевич очень, ну оч-
чень помогал - просто самим своим присутствием. Вы
не представляете себе, насколько важен мужчина в
женском коллективе, - наверное, он важнее, чем
женщина в мужском, это так облагораживает, особенно
мужчина в форме... Я так жалела, что он вынужден был
уволиться, так жалела. Я уже думала, мы никогда не
найдем... и вдруг - этот звонок из военкомата.
Чертовски кстати. Я очень надеюсь, что вам у нас
понравится. Но скажите, Алексей Данилович, вот вы -
молодой сильный мужчина, офицер... а у нас зарплата
маленькая, с этой проклятой задержкой, хлопот
огромное количество...
   - Честно? - улыбнулся Алексей.
   - Желательно.
   - В августе уходит на пенсию мой родной дядя.
Он майор инженерных войск. Просил меня найти для
него место военрука и придержать. То есть - до
августа я у вас побуду, а потом уволюсь в его пользу.
Он вам подойдет куда больше, чем я, - золотые руки...
Как видите, я ничего не скрываю.
   - Ох, да я и не сомневаюсь, - всплеснула руками
директриса. - Извините, если я что-то не так сказала...
   - Да ну что вы. Все просто замечательно.
   - И еще. Скажу уж сразу. У нас контингент
особый - девушки. Вы уж готовьтесь к тому, что в вас
сразу начнут влюбляться... ну и все такое. Так вот...
даже не знаю, стоит ли вообще об этом говорить, но все
же... в общем, никаких связей со студентками быть
просто не может. Не просто запрещено - а исключено
абсолютно. Простите, что приходится об этом
говорить... не знаю, надо ли было...
   - Не надо, - серьезно покачал головой Алексей.
- Тем более что в моем вкусе женщины постарше.
Впрочем, я готов подчиниться любым правилам.
Необходимость дисциплины мне доказывать не
требуется.
   - Я так и поняла. Спасибо. Что ж... сейчас
появится Валентина Михайловна, она у нас по
совместительству завкадрами, оформит вас и покажет
ваши владения. Завтра уже занятия... - Она развела
руками, как бы извиняясь, что не может позволить
новому работнику погулять недельку-другую. - И... м-
м... Алексей Данилович... можно мне задать вам
нескромный вопрос?
   - Можно, - с удовольствием разрешил Алексей.
   - У вас такая странная фамилия...
   - Да, - согласился он. - Дедушка мой был Пак-
товий, папа был Пактовий - пришлось и мне стано-
виться Пактовием. От судьбы не уйдешь... Не знаю,
откуда она взялась такая, - рассмеялся он, когда брови
директрисы удивленно взлетели вверх. - Греческое
слово. Означает "сохраняющий жизнь". Наверное,
предки были греки или священники - тем часто
давали фамилии на манер греческих. Дьяк
Велосипедов, например.
   - Как интересно, - сказала директриса. - А вот
идет и наша Валентина Михайловна...
   Само оформление на работу - заполнение бумаг
- заняло минут сорок. Любезная Валентина
Михайловна помогала и подсказывала, понимая, что
человеку в тридцать с лишним лет трудно впервые в
жизни заполнять все эти никому не нужные
"простыни".
   - Ну и все, - сказала она наконец. - Пойдемте,
покажу вам ваши подземелья... Кузьма Васильевич
передал ключи мне, это против порядка, но завтра он
придет сюда сам, он уже звонил, и вы с ним оформите
передачу имущества - из рук в руки. И как с
милицией решить, он вам скажет, а то они уже звонят,
беспокоятся - оружие все-таки... Только отпереть те
двери я не смогу, вы уж сами.
   Ах, как много железа было здесь... Окованная
дверь, засов, двухфунтовый замок. Железная решетка,
и в ней такая же решетчатая калитка. И - огромная
железная балка, поддерживающая потолок. И -
железный зеленый шкаф. И железные ящики на полу...
Где-то в глубине сидело глупое и алчное желание:
схватить все это и унести с собой.
   - ...А класс ваш на втором этаже, но там все
просто:
   класс как класс, даже запирать не обязательно...
   - Спасибо, Валентина Михайловна, - сказал
Алексей. - Теперь я разберусь.
   - Да, планы занятий Кузьма Васильевич оставил,
они у него подробнейшие, так что буквально надо
только пальцем водить, со строчки не сбиться. А
девочки наши - они хоть и зубастые, но не страшные.
Главное, вы их не бойтесь, и все будет хорошо.
   - На свете была одна-единственная женщина,
которую я когда-то испугался, - сказал Алексей. - И
до сих пор о том жалею.
   - Ой? - не поверила Валентина Михайловна. -
Так уж и одна? А тогда что же вы тогда, такой видный
и красивый, и не женаты ни разу?
   - Потому что не теряю надежды догнать ее и дока-
зать, что есть еще песок в песочнице.
   На короткое вр