Единственное, о чем я жалею - это о том, что я не мог  остаться  подольше,
пока они не соберут свою боевую дружину.  На  это  пришлось  бы  затратить
несколько дней, а Стаггетский замок  должен  быть  подготовлен  как  можно
скорее. Если все пойдет хорошо, то птица с  посланием  Тебира  прибудет  в
Стаггет на рассвете, но, имея своим противником Тайлека было бы  неразумно
надеяться только на это.
     Норисса взяла кусок хлеба, который гном протянул ей, и возблагодарила
падающую на ее лицо тень за то, что она скрыла  выступивший  на  ее  щеках
жаркий румянец:
     - Я очень рада, что ты поехал с нами, Байдевин. Я очень привязалась к
тебе за последние дни. В самом деле, что бы я делала  без  твоих  сердитых
взглядов и ворчания, которое помогло мне не наделать ошибок?
     - Почему же ты не захотела подождать, пока  мы  не  освободим  дядино
поместье? Ты  могла  бы  остаться  в  безопасности  в  Стаггетском  замке.
Объединив силы всех союзников дяди, мы, безусловно, смогли бы одолеть  эту
волшебницу.
     - Я не могу объяснить почему, но я должна  двигаться  дальше.  Что-то
зовет меня туда... - Норисса махнула рукой  на  восток,  -  и  я  чувствую
необходимость ответить на этот зов. Кроме того, я буду не  одна,  со  мной
будет Медвин.
     - Ха!
     В его восклицании Норисса почувствовала пренебрежение, к тому же и на
лице  гнома  появилось  соответствующее  выражение.  Норисса   наклонилась
вперед, взяла кусок мяса  и  стала  пережевывать  его,  раздумывая  о  той
неприязни, которую гном продолжал испытывать к старику. Она не  испытывала
относительно него  никаких  сомнений,  так  как  с  самого  начала  что-то
расположило ее к старому волшебнику.  Единственное,  что  приходило  ей  в
голову, это то, что гном никак не может простить ему  болезненного  урока,
который при помощи колдовства он преподал ей в гостинице.
     - Ты все еще не доверяешь ему, Байдевин. Но почему? Ты  думаешь,  что
он солгал, рассказывая о моих настоящих родителях?
     - Может быть, об этом-то он сказал правду, но только я знавал  людей,
которые говорили правду - или ее часть, - преследуя собственные  цели.  Он
мог рассказать тебе об этом, чтобы завоевать твое доверие, а на самом деле
он только того и хочет, как бы  заманить  тебя  и  предать  в  руки  своей
госпоже, лишь только ты окажешься в Сайдре. Неужели ты  думаешь,  что  вам
вдвоем по силам ее одолеть? Какой силой могут обладать  старый  волшебник,
однажды побежденный к тому же, и ученица колдуна? Смогут ли они справиться
с той, которая разгромила целую королевскую армию и погубила свою  сестру?
Он, со своим разукрашенным посохом...
     Байдевин замолчал, так как в домик вошел  старый  волшебник.  Норисса
посмотрела на кусок хлеба, который она держала в  руках,  и  почувствовала
себя виноватой неизвестно почему. Медвин присоединился к трапезе и  первым
заговорил:
     - Я позаботился о кайфарах, они хорошо отдохнут к тому моменту, когда
нам нужно будет отправляться в путь.
     Байдевин не ответил, а  Норисса  только  кивнула:  горло  ее  слишком
пересохло, чтобы говорить. Последовала неловкая пауза, затем Медвин  снова
заговорил:
     - Мне кажется, Норисса, нам следовало бы отложить нашу поездку до тех
пор, пока Байдевин и его друзья не смогут сопровождать нас.
     - О чем ты говоришь? - удивилась Норисса. - Почему мы должны ждать?
     - Мне приходит  в  голову  только  одно  разумное  объяснение.  Армия
союзников - это наша единственная надежда остаться  в  живых  после  этого
путешествия. Если мы будем  одни,  Фелея  уничтожит  нас,  как  только  мы
окажемся в пределах ее досягаемости.
     - Но у меня же есть медальон, и ты научишь меня, как им пользоваться.
И тогда, конечно...
     - Нет, медальон тут ни при чем. Не верь, что  он  тебя  спасет.  Этот
медальон был у твоей матери, и к тому же она  всю  жизнь  совершенствовала
свой Талант, но даже армия короля не помогла ей защитить самое  себя.  Она
была побеждена. На что же могут надеяться  усталый  волшебник  и  одинокая
девушка, вызвав на бой Фелею и все те силы, которыми она повелевает?
     - Тогда, если медальон бесполезен и ты не в силах мне помочь, - какой
во всем этом смысл?
     Медвин вздохнул. Луна поднялась уже высоко и любопытно заглядывала  в
домик  сквозь  пролом  в  крыше.  Пыль,  которая  поднялась  в  воздухе  в
результате деятельности троих путников, рассеивала лунный свет, и над ними
повисла легка прозрачная дымка. Свет падал на Медвина сзади, и над головой
его появился волшебный серебряный световой нимб, который, однако, никак не
соответствовал усталому выражению его лица.
     - Я уже сказал,  что  медальон  -  это  просто  знак,  символ  твоего
наследия, который дает тебе право претендовать на трон. Для меня  это  был
знак того, что мне пора выполнить обещание,  данное  мной  моей  королеве.
Может быть, тебе откроется в этом амулете  какая-то  добавочная  сила,  но
есть ли она там - этого я не знаю. Об истории этого амулета и о  том,  как
им пользоваться, тебе должна была  рассказать  Сэлет.  А  теперь...  -  он
сделал легкий жест, - теперь я должен обучить тебя тому, что умею сам.
     Байдевин был  удивлен  неожиданной  поддержкой  своих  аргументов  со
стороны мага, но не растерялся и тут же этим воспользовался:
     - Он  правильно  говорит,  Норисса.  Тебе  понадобится  наша  помощь.
Освободить мой дом - на это много времени не понадобится, и я уверен,  что
лорды пограничных земель воспримут это  вторжение  как  прямое  объявление
войны. Они очень быстро перенесут битву на землю Сайдры.
     - А тем временем, - подхватил Медвин, - ты станешь  моей  ученицей  и
начнешь свою подготовку.
     Норисса в смущении уставилась сквозь дверной проем на залитые  лунным
светом поля. Ощущение срочности, неотложности ее дела пронизывало  все  ее
существо. Тем не менее она понимала, что аргументы Медвина были не из тех,
что можно было легко отмести в сторону. Усталость  заставила  ее  прикрыть
глаза. Напряжение целого дня  пути,  бремя  ответственности,  которую  она
взвалила на свои плечи,  стремительное  бегство  -  все  это  смешалось  и
переплелось у не  в  голове  настолько,  что  стало  казаться  нереальным.
Реальной оставалась только необходимость  двигаться  дальше.  Может  быть,
было бы лучше, если бы она попросту  вернулась  домой,  в  свой  маленький
домик на склоне горы и  попыталась  жить  там  незаметной  и  однообразной
жизнью дочери охотника, спрятавшись ото всех в своем глухом уголке. Но тут
же на память ей пришли незавидная судьба Эдель и чудовища,  преследовавшие
ее. Да, ее гора перестала быть безопасным убежищем.
     "Если я чувствую себя так теперь, в самом начале, то  что  же  будет,
когда я лицом к лицу столкнусь с настоящей колдуньей?" - спросила  Норисса
сама у себя.
     - Очень хорошо, мне кажется, что в этом ты  прав,  Байдевин.  Я  буду
ждать и надеяться, что в результате всех твоих усилий твои союзники  будут
так же готовы поддержать меня, как и тебя.
     - Так и будет! Как только я расскажу им  о  твоей  задаче,  они  даже
станут настаивать на этом.
     - Не спеши давать обещания, - предупредил гнома  Медвин.  -  В  нашем
заговоре тебе отведена особая роль, другие же не имеют  к  этому  никакого
отношения...  -  он  поднял  руку,  заставив   Байдевина   удержаться   от
протестующего восклицания. - Этот вопрос потребует тщательного  обсуждения
и взвешивания всех "за" и "против". Захочет ли твой король ввергнуть  свой
народ в войну против страны с такой репутацией,  как  Сайдра?  Ты  слишком
молод, чтобы помнить об этом, но это история нашего собственного  военного
совета. Брайдон просил вашего короля, своего союзника, о помощи в войне  с
Фелеей и не получил ее. Послушает ли он теперь выжившего из ума старика  и
крестьянскую девчонку? Не сочтет ли он гораздо более безопасным  время  от
времени оборонять тот или иной участок границы, чем ввязываться в  большую
войну, которая может закончиться и поражением?
     - Что же ты предлагаешь теперь, волшебник? Должна ли она отправляться
в путь одна просто потому, что тебе кажется, что ей нечего рассчитывать на
мою помощь?
     - В твоей искренности я не сомневаюсь, мой юный друг, но ты не можешь
отвечать за других в таком серьезном деле, как это.
     - Он прав, - поддержала  Норисса.  -  Ты  должен  предоставить  своим
союзникам возможность сделать их собственный выбор.  Я  уже  сказала,  что
могу дождаться этого, но только, пожалуйста, давайте не будем ссориться  и
спорить между собой, по крайней мере до того времени. Нам нужно  поесть  и
отдохнуть, а еще нам необходимо дежурить.
     - Ты права, только пусть нас сторожит  тот,  кому  не  нужен  сон,  -
отвечал ей Медвин. Он поднялся, взял Нориссу за руку и подвел ее к  проему
в стене, где когда-то была дверь. Байдевин последовал за  ними.  Все  трое
выглянули наружу,  где  простирались,  насколько  хватало  глаз,  заросшие
густой травой и освещенные луной пространства.
     - Твои иллюзии были одним  из  проявлений  твоего  Таланта,  -  мягко
проговорил Медвин. - Охраняющее заклятье станет его другим проявлением.
     - Но я ничего об этом не знаю, - возразила Норисса. - Мне не известна
соответствующая магическая формула.
     - Придумай что-то свое.  Слова  -  это  просто  инструмент,  средство
выражения твоих пожеланий. Охраняющее заклятье  -  это  просто  расширение
твоего  собственного  внимания,  ты  как  бы  отделяешь  его  от  себя   и
раздвигаешь во все стороны. Только помни, - предупредил он,  -  ты  должна
научиться контролировать и направлять свои силы. Сил  нужно  затратить  не
больше, чем необходимо.
     Норисса неуверенно прикоснулась к медальону, а вернее, к  тому  месту
на рубашке, под которым на шее висело украшение. Энергия была тут,  рядом,
Норисса ощутила, как ее волна набирает силу и... отдернула руку,  так  как
почувствовала уже знакомый опаляющий жар, который начал было  обволакивать
ее тело. Заклятие Медвина все еще действовало на нее.
     Норисса глубоко вздохнула, осторожно выпустила  воздух  и  попыталась
еще раз. На этот раз она не сконцентрировалась целиком на медальоне, часть
своей энергия она направила вовне, на залитое лунным светом  пространство,
отводя туда пульсирующий поток энергии. С удивлением она произнесла  слова
заклинания, которые пришли к ней словно сами собой:
     - Пусть появится здесь тот, кто будет нас сторожить, с глазами, чтобы
видеть, и с голосом, чтобы предупредить. Пока мы спим - кружи в  ночи,  во
мраке нас от врагов защити!
     Она невольно прислонилась спиной  к  холодному  косяку,  когда  поток
энергии вырвался из нее и  сдерживающий  ее  жар  начал  исчезать.  Взгляд
Нориссы обежал равнину, но  не  увидел  ничего  постороннего.  Первым  это
заметил Байдевин.
     - Вон там! Видите?! - воскликнул он.
     Норисса посмотрела туда, куда указывал гном. В памяти  ее  немедленно
ожило странное видение, которое, как она думала,  явилось  ей  во  сне,  в
полудреме усталого сознания. И вот снова оно - то самое существо,  которое
промелькнуло на границе видимости позавчера ночью, над деревом саймой.
     Существо  размером  с  крупного  мужчину  сидело   возле   домика   с
подветренной стороны, в лунном свете его чешуя сверкала,  как  драгоценные
камни. Тяжелая треугольная голова поворачивалась из стороны в  сторону,  и
на секунду  взгляд  мерцающих  глаз  существа  задержался  на  неподвижных
зрителях. Из пасти высунулся длинный и  гибкий  язык,  и  существо,  издав
протяжный свистящий звук, скользнуло в густую траву и исчезло.
     Байдевин с благоговением повернулся к Нориссе.
     - Как тебе пришло в голову создать этого ящера с красными глазами?
     Норисса только пожала плечами и в свою очередь поглядела на  Медвина,
надеясь, что он даст какое-то объяснение появлению существа.
     Волшебник пригласил обоих вернуться к прерванному ужину.
     - В твоем заклинании ничего не говорилось о том, какова  должна  быть
тварь, которую ты вызвала. То, что мы только  что  видели,  сформировалось
под воздействием твоих невысказанных желаний. Это существо  послужит  тебе
наилучшим образом. Это будет и страж, и защитник, если это понадобится.  А
теперь поедим, а то у нас останется мало времени до утра.
     Нориссе казалось, что она не сможет заснуть, зная, что за стенами  их
не имеющего дверей убежища  бродит  этакое  устрашающее  создание,  однако
стоило ей устроиться на одеяле, как сон сморил ее. Некоторое время ее  сон
был спокойным, но потом все то же сновидение  настигло  ее,  и  Норисса  в
страхе проснулась.  Медвин  и  Байдевин  озабоченно  склонились  над  ней.
Норисса села и уверила товарищей в том, что все в порядке и  что  это  был
всего-навсего дурной сон.
     - Тот же самый, что разбудил тебя прошлой ночью? - уточнил Байдевин.
     Норисса устало кивнула, и Медвин потребовал, чтобы его  посвятили  во
все подробности. Норисса неохотно рассказала магу все,  плотно  кутаясь  в
одеяло, когда ей приходилось  упомянуть  об  отчаянье  и  той  злой  силе,
которая побеждала ее во сне. Она поведала магу  и  о  том,  как  этот  сон
повторяется с утомительной регулярностью, и о таинственном голосе, который
зовет ее на восток.
     - Ну, что скажешь? - требовательно  спросил  волшебника  Байдевин.  -
Должно  быть,  это  очень  важный  сон,  раз  он   повторяется   с   такой
настойчивостью.
     - Разумеется, но я не совсем уверен, -  пробормотал  Медвин.  Норисса
расслышала в его интонации удивление и любопытство. - Это может  быть  как
символическое   отображение   существующего   положения   вещей,   так   и
предостережение, предвидение  грядущих  событий.  Это  ощущение  появилось
после того, как к тебе попал медальон? - спросил он у Нориссы.
     - Нет. Желание уехать начало преследовать меня с тех пор, как  умерла
моя мать. А этот сон снится мне с самого детства. Это важно?
     Ей показалось, что Медвин улыбнулся ей в темноте.
     - Пока настолько, что это еще раз убеждает меня, что  ты  дочь  своей
матери. Без всякого медальона ты  чувствовала,  что  где-то  у  тебя  есть
важная цель.
     - В самом деле?  -  прозвучавший  в  словах  гнома  сарказм  заставил
Нориссу вздрогнуть. - А разве это не может быть следствием того,  что  она
осталась совершенно одна, потеряв обоих родителей, что у нее  не  осталось
никаких корней, которые привязывали бы ее к родному дому?  Многие  люди  в
подобной ситуации ощутили бы желание оказаться в другом месте.
     Медвин встал и стоял в напряженной позе, его фигура казалась во  тьме
всего лишь бледной тенью. Ничего не ответив  Байдевину,  он  отвернулся  и
пробормотал:
     - Нам пора, луна зашла и рассвет близок.
     Они наскоро поели сушеного мяса и хлеба и подготовили кайфаров.  Небо
на востоке стало серовато-розовым, когда они сели верхом на своих  могучих
животных, и Байдевин снова  занял  позицию  впереди.  Норисса  колебалась,
пристально рассматривая неподвижное море травы.
     - Как вы думаете, можем ли мы оставить... это? Вдруг оно  нападет  на
кого-то, когда мы уедем? - она вздрогнула,  вспомнив  о  первом  существе,
которое она, должно быть, оставила в зарослях на берегу ручья.
     Медвин терпеливо улыбнулся.
     - Тебе следует  лучше  помнить  и  осознавать  заклятья,  которые  ты
творишь,  -  сказал  он.  -  Магическая  формула  содержала  в  себе  свой
собственный предел - ограничение. Насколько я помню, это  было  сторожевое
заклинание  на  период  ночного  сна.  Когда  мы  проснулись,  магия  была
разрушена. Но это хорошо, что ты подумала об этом,  Норисса.  Ты  узнаешь,
что магия, наряду  с  прочими  принципами,  существует  в  пределах  своих
собственных границ. Это будет важно для того, чтобы, когда  тебе  случится
перешагнуть через эти границы, ты была уверена,  что  сможешь  сдержать  в
себе силы, которые сама же выпустишь на свободу.
     Байдевин снова ехал впереди, указывая дорогу  их  маленькому  отряду;
Норисса ехала за ним  и  качала  головой.  Ей  становилось  ясно,  что  ее
"талант" потребует от нее много самоотверженного труда.


     Было чуть позже полудня, когда Норисса окликнула Байдевина и сообщила
ему, что Медвин отстал. Большую часть утра они двигались сквозь густой лес
почти на границе великих равнин. Мягкий торф под ногами кайфаров делал  их
поступь совершенно бесшумной.  Поскакав  назад,  они  обнаружили  Медвина,
неуклюже слезающего  со  спины  своего  верхового  животного.  Решительным
жестом отклонив предложенную ему помощь, он начал осторожно  прохаживаться
по  земле  между  кайфаром  и  замшелым  пнем,  который  торчал  из  травы
неподалеку от тропинки.
     - Пожалуй, я слишком стар для подобных упражнений, - пробормотал  он.
- Мне следовало бы уединиться где-нибудь в спокойном  месте,  подальше  от
суеты,  посвятив  свой   отдых   обучению   какого-нибудь   несносного   и
непоседливого ученика.
     - Ну что ты, ты не такой  старый,  -  мягко  упрекнула  его  Норисса.
Однако, подавая ему мех с водой, она задумалась,  не  слишком  ли  тяжелым
оказалось для него их путешествие. - Тебе  отлично  удавалось  выдерживать
наш темп.
     - Не такой старый? - он улыбнулся и потрогал рукой ее мягкие  волосы.
- Ты забыла, дитя мое, что я был советником  твоего  деда  в  те  времена,
когда твой отец-король еще не родился. Но это не важно. Сейчас ты  станешь
ученицей, и я все еще хочу  надеяться  на  спокойную  жизнь  в  уединенном
замке.
     Норисса заметила, что гном собирается что-то сказать, и  послала  ему
предостерегающий взгляд. Она уже выбранила его за эту дерзость, с  которой
он отвечал на замечания Медвина. Гном нахмурился  в  знак  того,  что  все
понял, и подъехал поближе.
     - Ты - учитель тайн, старик. Не все ли равно,  как  долго  ты  будешь
обучать своего ученика, если он того достоин?
     - Это имеет значение постольку, поскольку и  таланты,  и  учителя,  и
ученики имеют предел. Я стану учить Нориссу потому, что так  распорядилась
судьба. Но я боюсь, что моих знаний не  хватит,  чтобы  выучить  ее  всему
тому, что ей необходимо. Мы оба родились, чтобы  следовать  предначертанию
своих судеб. Ее судьба - повелевать, а моя - давать советы и  поддерживать
ее. Я еще могу ей пригодиться, так  как  судьбы  подчас  странным  образом
переплетаются и совершают неожиданные повороты. Но  если  мы  останемся  в
живых, я, может быть, еще найду своего ученика.
     - Как ты узнаешь  что  это  он,  когда  вы  встретитесь?  -  спросила
Норисса, крайне заинтригованная тем, что ей предстояло узнать все то,  чем
владеет Медвин.
     - Испытание укажет мне его.
     - Какое испытание?
     Медвин только улыбнулся и, подведя своего кайфара  к  пню,  осторожно
вскарабкался в седло.
     Они продолжали двигаться вперед до  тех  пор,  пока  темнота  сделала
тропу совершенно непроходимой. Тогда  они  снова  поужинали  всухомятку  и
вскоре крепко уснули под надежной охраной ночного стражника Нориссы.
     Проснувшись, даже Байдевин и Норисса вынуждены были  некоторое  время
двигаться скованно, так как ночная сырость и холод сковали их члены. Чтобы
избавиться от ощущения  дискомфорта,  Норисса  углубилась  в  исследование
трудноопределимых свойств амулета.
     Спустя несколько часов езды лес начал редеть, все чаще им  попадались
заросшие сочной травой поляны, усеянные  разноцветными  чашечками  полевых
цветов. На краю одной такой обширной поляны, в  небольшой  рощице,  они  и
остановились на отдых. Норисса  первой  спешилась,  тихонько  хихикая  над
сюрпризом, который она готовилась преподнести своим  товарищам.  Вызвав  в
мозгу желаемую иллюзию, она  ощутила  знакомое  тепло  медальона,  который
начал отдавать ей энергию.
     Она наблюдала  за  тем,  как  мужчины  спешиваются.  Байдевин  спутал
кайфарам передние ноги и, оставив  их  пастись,  позвал  Нориссу.  Она  не
отозвалась, и он позвал громче. Норисса хранила молчание, и гном  бросился
обследовать рощу. Дважды он п