дальоне, но она решила, что уже видит сон.
     Нориссу  разбудили   беспокойные   движения   Байдевина,   нарушившие
предрассветную  тишину.  Они  позавтракали  кусочками  вяленного  мяса   и
несколькими глотками сидра, а затем собрались в путь. Уже  взобравшись  на
спину  кайфара,  Норисса  некоторое  время   сидела   неподвижно,   вдыхая
незнакомый свежий запах, появившийся в прохладном утреннем  ветре.  Острый
запах моря был для нее необычен и нов, он словно наполнял ее предчувствием
приключений и счастливо преодоленных опасностей, вопреки грозящей им беде.
Стремление  поскорее  достичь  порта  подсказало  Нориссе,   как   следует
поступить.
     - Мы значительно сократим путь, если  направимся  прямо  к  порту,  -
сказала она. - Я думаю, нам следует поехать по дороге.
     Байдевин не согласился с ней.
     - Нам лучше оставаться незамеченными как можно дольше, - сказал он. -
Если нас настигнут на открытом месте, мы не  сможем  спастись.  Нам  нужно
опасаться не только Тайлека. Что мы сможем против любой банды  разбойников
- гном и молодая девушка?
     - Скорость - это наше главное оружие, - возразила Норисса. -  Они  не
знают, в каком направлении мы бежали. Если  они  отправились  преследовать
нас на север или на восток - то в этом случае мы опережаем их на два  дня,
до тех пор пока они не обнаружат свою ошибку. Если они  в  первую  очередь
направились в том же направлении, что и мы, то у нас все же есть небольшая
фора примерно в полдня пути и мне хотелось бы сохранить это преимущество.
     С этими словами Норисса направила кайфара из-под деревьев на открытое
место. Прежде чем выехать из зарослей, она остановилась, чтобы оглядеться.
Они были одни, никто их не видел. Они двинулись к  дороге,  и  Норисса  не
обратила никакого внимания на небольшую черную  птицу  -  эброта,  который
вылетел из кроны дерева и, раскрыв в  беззвучном  крике  свой  крючковатый
клюв, быстро понесся к горам, часто взмахивая длинными крыльями.



                                    5

     Когда взошло солнце, настроение Нориссы заметно улучшилось. Солнечные
лучи пробивались сквозь легкие облака, повисшие над горизонтом на востоке,
и Норисса едва сдерживалась, чтобы не погнать кайфара во весь опор  -  так
ей не терпелось поскорее достичь портового города. Сидя на  спине  кайфара
перед ней, гном, напротив, был серьезен и молчалив,  крепко  вцепившись  в
густой мех животного. На лице его застыло выражение неодобрения - он так и
не смог примириться  с  упрямством  девушки,  настоявшей  на  движении  по
дороге.
     Спустя короткое время после того, как они  выбрались  на  дорогу,  им
пришлось обогнать несколько фургонов торговцев и  даже  несколько  обозов,
направляющихся туда же - в порт, на рынки торгового города. И  из  каждого
фургона, с каждой телеги на них устремлялись любопытные  взгляды.  Норисса
прекрасно понимала, что они вдвоем  представляли  собой  ту  еще  картину:
благородный юноша, одетый просто, но со вкусом и  в  одежде  из  добротной
ткани, представлял собой разительный контраст  гному,  одетому  в  грязные
лохмотья.
     Пойдя навстречу желанию Байдевина, Норисса  возвращала  себе  внешний
вид Норена всякий раз, когда они достаточно близко оказывались  от  любого
человека, движущегося по дороге. Однако чем выше поднималось  солнце,  тем
оживленнее становилось  движение  на  дороге,  и  Норисса  была  вынуждена
поддерживать  свою  маскировку  постоянно.  Из-за  этого  у   нее   сильно
разболелась голова, и она успела несколько раз  пожалеть  о  том,  что  не
послушалась мудрого совета гнома. Однако вскоре в воздухе запахло  жареным
мясом. Байдевин тоже почувствовал запах и приободрился.
     - Скоро будет один постоялый двор,  -  сказал  он,  -  где  мы  часто
останавливались  перекусить.  Денег  у  меня,  конечно,  нет,  но   хозяин
наверняка запомнил меня, и я думаю, что нас накормят.  Могу  обещать  тебе
немного мяса и, может быть, кружечку тарга.
     Пока  он  говорил,   к   запаху   мяса   прибавился   тонкий   аромат
свежевыпеченного хлеба, и Норисса поторопила кайфара.
     Постоялый двор был переполнен. Множество людей сидели снаружи,  прямо
в своих повозках и на телегах, в тени деревьев  вокруг  здания  гостиницы.
Шустрые мальчишки сновали между телегами, разнося закуски  и  напитки.  Во
дворе постоялого двора, на плотно  утоптанной  земляной  площадке,  горело
несколько костров. Возле них раскрасневшиеся поварята жарили  на  вертелах
домашнюю птицу и целые туши ярья и молоденьких даксетов. В  воздухе  густо
пахло приправами и теплым таргом.
     Норисса натянула поводья, чтобы не сбить с ног одного  из  мальчишек,
который спешил мимо с подносом, полным  кружек  тарга.  Он  быстро  раздал
кружки троим  довольно  грязным  и  шумным  мужчинам,  сидевшим  на  земле
неподалеку, и поспешил обратно, но Норисса подозвала его.
     Байдевин открыл было рот, собираясь заговорить, но Норисса  опередила
его.
     - Принеси нам буханку горячего хлеба, сыр, шашлык  из  даксета  и  по
кружке тарга, - приказала она.
     Мальчишка кивнул и помчался выполнять заказ, оставив Нориссу  наедине
с гномом и его возражениями.
     Норисса отклонила все его протесты и, спешившись,  отвела  кайфара  в
тень, там где еще оставалось немного свободного места,  рядом  с  шумливой
троицей, которой как раз принесли по  кружке  эля.  Только  тогда  Норисса
обратилась к гному с наигранным удивлением:
     - Ты что, Байдевин, может быть, ты не голоден? Или  ты  предпочитаешь
вяленое мясо из наших дорожных припасов? Если так, то можешь взять немного
мяса и черствого хлеба в седельной сумке, но имей в виду, что  тогда  твой
даксет достанется мне.
     Байдевин, уперев кулаки в бока, сварливо заметил:
     - Разумеется, я предпочту шашлык из даксета, но  как  ты  собираешься
платить за него?
     Норисса рассмеялась и дружеским жестом потрепала его по плечу.
     - Не беспокойся, мой осторожный друг. У меня еще  осталось  несколько
монет.
     С этими словами Норисса вытащила свой мешок с деньгами, отыскала  там
несколько медяков и проворно спрятала остальное на место. Тем не менее она
была уверена, что, по крайней мере,  одна  пара  глаз  отметила  увесистый
кошелек и успела прикинуть величину его содержимого. Притворившись,  будто
ничего не заметила, Норисса повернулась к слуге, который принес еду.
     Они уселись на  траве  и  принялись  с  аппетитом  есть.  Покончив  с
трапезой, Норисса оперлась спиной о  ствол  дерева  и  надвинула  на  лицо
капюшон  плаща.  Отбросив  личину  Норена,  она  позволила  себе   роскошь
задремать. Однако Байдевин не мог так просто расслабиться, и его  волнение
разбудило Нориссу. Вместе они продолжили путь.
     Было довольно много времени пополудни, когда они, наконец, въехали  в
собственно город. Проехав городские  ворота  и  оставив  позади  лоскутные
заплаты свежевспаханных полей,  они  очутились  в  окружении  покосившихся
лачуг  и  небогатых  лавчонок  бедных  районов  города.  Следуя  указаниям
Байдевина, они довольно скоро выбрались на более чистую и  респектабельную
улочку. Здесь Норисса внезапно остановилась перед портняжной мастерской.
     - Послушай, друг мой, - мягко обратилась Норисса  к  гному,  -  я  не
хотела бы обижать тебя, но, боюсь, твоя одежда отслужила свое. Люди  могут
принять тебя не за товарища по путешествию, а за моего раба, да к тому  же
за раба, с которым дурно обращаются!
     Байдевин ничего не ответил,  но  лицо  его  потемнело,  и  он  крепче
вцепился в густой мех кайфара, пока Норисса спешивалась. Когда и  он  тоже
спустился  на  землю,  к  ним  подбежал  уличный  мальчишка  с  плутоватым
выражением лица и предложил подержать кайфара.
     Байдевин нахмурился и  махнул  рукой,  отгоняя  наглеца,  но  Норисса
выудила  из  кармана  серебряную  монету  и  протянула   ее   восхищенному
мальчишке.
     - Отведи кайфара в ближайшее стойло. Пусть его накормят и оставят  на
ночь, - распорядилась она.
     Беспризорник колебался, потом схватил монету и поспешил прочь,  уводя
с собой кайфара.  Байдевин  с  неодобрением  посмотрел  ему  вслед,  затем
обернулся к Нориссе, его карие глаза сверкали от гнева.
     - Вот теперь мне совершенно ясно, что ты на самом деле невежественная
девчонка из горной деревни! Надо быть достаточно глупой,  чтобы  надеяться
когда-нибудь увидеть этого мальчишку и кайфара!
     Норисса пожала плечами, резкость гнома нисколько не задела ее.
     - Мне это безразлично, так  как  я  все  равно  не  собиралась  снова
воспользоваться кайфаром. Я сделала это  для  того,  чтобы  отвлечь  наших
друзей.
     - Кого ты имеешь в виду? - удивление смешивалось с гневом.
     Норисса бросила осторожный  взгляд  в  том  направлении,  откуда  они
пришли.
     -  Я  имею  в  виду  эту  мрачную  троицу  из  постоялого  двора,  мы
встретились с ними сегодня утром. Я уверена, что они  задумали  освободить
меня от этого тяжелого груза, - она похлопала  по  звякнувшему  мешочку  с
монетами. - Впрочем, это не важно. Давай поторопимся, мы теряем  время,  и
портной может с минуты на  минуту  прикрыть  свою  лавочку...  -  С  этими
словами Норисса шагнула к дверям и пригласила Байдевина следовать за ней.
     Портной действительно собирался закрывать. Когда перед  ним  возникли
двое путешественников в запыленных одеждах, он нахмурился  и  заговорил  с
ними довольно сердито, когда Норисса поставила в угол комнаты свой  лук  и
положила туда же дорожный мешок.
     - Закрыто на ночь! Приходите завтра утром!
     Норисса улыбнулась и покачала головой, жестом указывая на гнома:
     - Прошу прощения, сэр, боюсь,  нам  придется  воспользоваться  вашими
услугами немедленно. Как вы видите, мой друг попал в небольшую переделку и
теперь нуждается в новом костюме для путешествий.
     Портной упрямо затряс головой:
     - У меня нет времени. Жена ждет меня к ужину, да и сам я устал  после
целого дня работы... - он осторожно отступил на шаг назад, так как Норисса
медленно приближалась к нему. Внезапно он  резко  остановился,  разинув  в
изумлении рот. На портняжном столе перед ним лежали две золотые монеты.
     - Нам не нужно ничего особенного, просто  брюки,  хорошая  рубашка  и
теплый плащ... - Норисса пыталась не обращать внимания на ломящую  боль  в
висках, пытаясь сохранить вид беззаботного  молодого  повесы,  у  которого
полно денег и которого ничто не беспокоит.
     Портной внезапно подумал о том, что  он  мог  бы  укоротить  одну  из
рубашек сына...
     Норисса отвернулась, оставив портного за работой, и обошла комнату по
периметру, взглянув в щели между ставнями. За окнами сгустился вечер, и на
улице не было  никакого  движения.  Она  ничего  не  смогла  разглядеть  в
наступивших сумерках, но она была уверена, что  трое  горе-разбойников  из
таверны прячутся сейчас  где-нибудь  в  тени.  Вздохнув,  Норисса  потерла
усталые глаза. Напряжение последних дней отозвалось волной  всепоглощающей
усталости и пульсирующей головной болью. Утомленная как физически,  так  и
духовно, она опустилась на жесткую скамью у стены и спрятала под капюшоном
лицо. Когда она отбросила внешний вид Норена, ей сразу стало легче.
     Она собиралась всего лишь немного передохнуть и была удивлена,  когда
кто-то принялся трясти ее за плечо, пытаясь разбудить. Открыв  глаза,  она
увидела стоящего перед ней  Байдевина.  Квадратное  лицо  гнома  прорезали
озабоченные морщины, и он снова потряс ее.
     - Проснись, Норен, проснись и полюбуйся на мою обнову!
     Услышав обращение "Норен", Норисса сразу же вспомнила,  в  каком  они
находятся положении. Потягиваясь, "Норен" оглядел портняжную работу.
     Байдевин неловко поворачивался перед ней то одним, то  другим  боком.
Свободные брюки были сшиты из толстой коричневой ткани. Рубашка, доходящая
до середины бедер, была сделана из мягкой кожи  и  завязывалась  у  самого
горла. Через плечо был перекинут черный толстый плащ,  а  на  ногах  гнома
появились новенькие кожаные  башмаки.  Увидев  их,  Норисса  вопросительно
повернулась к портному, но, когда он  понес  какую-то  чушь  о  племяннике
домашнего учителя своего сына, она  только  отмахнулась.  Многозначительно
взглянув на Байдевина, она отвернулась к окну, косясь через  плечо,  чтобы
быть уверенной, что гном правильно понял сигнал. Байдевин кивнул в ответ и
отвлек портного каким-то тривиальным вопросом относительно  своего  нового
костюма, и Норисса сосредоточилась на улице за окном.
     Стараясь не обращать внимания на разговор гнома с  хозяином,  Норисса
сосредоточилась на том, чтобы создать в уме определенные образы.  Медальон
нагрелся у нее  под  рубашкой,  когда  она  вдохнула  жизнь  и  глубину  в
возникшие фигуры и отправила их на улицу. С удовлетворением она  наблюдала
за тем, как второй Норен и его спутник-гном  вышли  из  лавки  портного  и
торопливо скрылись за углом. Тотчас же  три  темные  фигуры  вынырнули  из
густой тени на противоположной стороне улицы и последовали за призраками.
     Собрав свои пожитки, Норисса пошла к дверям.
     - Благодарю,  хозяин,  ты  очень  помог  нам,  -  сказала  она.  -  К
сожалению, у нас не так много времени, мы должны спешить.
     С этими  словами  она  приоткрыла  дверь  и  выскользнула  из  лавки.
Байдевин, плотно запахнувшись в свой новый плащ, последовал за ней. Вдвоем
они исчезли в ночи.
     Некоторое время они торопливо шагали по улицам, которые,  как  уверял
Байдевин,  вели  в  направлении  рынка.  Когда  стало  очевидно,  что  они
оторвались  от  своих  преследователей,  Норисса  и  гном  остановились  в
переполненной гостинице.
     Получив плату за ночлег,  хозяин  гостиницы  едва  взглянул  на  них.
Проводив новых постояльцев наверх, где в конце длинного  коридора  у  него
было две свободные комнаты, он зажег в каждой из них по  свече  и,  кивком
головы пожелав им  спокойной  ночи,  удалился.  Норисса  тут  же  сбросила
надоевший ей облик Норена и, попрощавшись с Байдевином до утра, юркнула  в
свою комнату и заперлась на засов.
     Комнатка оказалась маленькой, в ней едва умещались низкая  кровать  и
столик с изрезанной столешницей. На столе стоял кувшин с холодной водой  и
глиняная плошка, в которой горела свеча. Норисса сложила свои вещи на  пол
и, осмотрев покрывала, с  удивлением  обнаружила,  что  простыни  довольно
чистые. Расшнуровав ботинки и сбросив с плеч  плащ,  Норисса  улеглась  на
кровать и с наслаждением окунулась в долгожданное забытье.
     Но ее ночной кошмар уже поджидал ее. Знакомый страх обрушился на  нее
с  поразительной  быстротой.  Норисса  изо  всех  сил  боролась  с  топкой
болотистой почвой под  ногами,  не  в  силах  избежать  нависшей  над  ней
опасности. Что-то схватило ее сзади и принялось душить,  Норисса  отчаянно
сопротивлялась и... проснулась. Ее собственный крик все еще звенел в ушах,
а сама она часто и тяжело дышала.
     В следующий момент кто-то забарабанил  в  дверь,  и  голос  Байдевина
назвал ее по имени. Норисса поспешно отперла дверь. Гном стоял  на  пороге
босиком, сжимая в руке  свечу.  На  губах  его  застыло  ставшее  знакомым
выражение.
     - Что случилось? Я услышал, как ты кричала? Ты не больна?
     Норисса потерла глаза и обнаружила, что они все еще мокрые от слез.
     - Нет, я не больна. Просто плохой сон, - она поглядела в коридор,  но
никого не увидела.
     - Который час? Нам уже пора идти?
     Гном покачал головой, и сердитое выражение на его лице стало глубже.
     - Нет. Я как раз лег, когда услышал твой крик.
     Норисса вздохнула. Ей казалось, что она никогда не сможет  избавиться
от преследующего ее кошмара.
     - Ну ладно... Если ты уверена, что ничего страшного не произошло...
     Гном некоторое время колебался, и Норисса выдавила  из  себя  усталую
улыбку. Только после этого Байдевин вернулся к себе в комнату. Он подождал
за дверью, пока не услышал, как дверь комнаты Нориссы закрылась и  лязгнул
засов. Только после этого Норисса услышала, как он  запирает  дверь  своей
комнаты. Вернувшись в постель, Норисса немедленно заснула и  на  этот  раз
спала крепко, без всяких сновидений.
     Байдевин лежал на своей  кровати  без  сна,  вглядываясь  в  темноту,
вспоминая все те события, в результате которых он оказался теперь здесь, в
этой жалкой гостинице. Он бежал  из  своего  собственного  дома  и  теперь
полностью зависел от капризов и настроения этой юной  импульсивной  особы.
Но разве мог он или кто-то другой предвидеть все, что  вскоре  произойдет,
когда его дядя был поражен этой таинственной болезнью?
     Унижение, которое он вынес, находясь полностью  во  власти  Пэшета  и
Джаабена, все еще бурлило внутри него. Но теперь-то он, по  крайней  мере,
был свободен и мог что-то предпринять, чтобы восстановить  справедливость.
В качестве племянника лорда Норвика он был хорошо  знаком  с  большинством
городской знати, многим из них он мог доверять,  надеясь  получить  у  них
убежище и помощь. Завтра же утром он должен повидаться с одним  из  верных
союзников дяди. Ему следовало бы оставаться на улицах города, до  тех  пор
пока он не найдет действительно надежного убежища, но решительные действия
Нориссы снова застали его  врасплох.  Она  привела  его  за  ручку  в  эту
ночлежку, она торговалась с хозяином о цене  комнат,  и  все  было  решено
прежде, чем он понял, о чем вообще речь.
     Не в силах уснуть, Байдевин сражался  с  возникшей  перед  ним  новой
проблемой.   Этой   проблемой   была   Норисса.   Девушка   была   молода,
привлекательна и упряма. Она нуждалась в надежном убежище, но он знал, что
она откажется прятаться до тех  пор,  пока  не  найдет  человека,  который
должен рассказать ей все о ее амулете. Он понимал, что и Тайлек проник так
далеко на юг не для того, чтобы так запросто  выпустить  добычу  из  своих
рук. То, что они добрались до города, вовсе не означало,  что  теперь  они
обезопасили себя от его преследования. Иными словами,  времени  оставалось
мало, а стоящая перед Нориссой задача могла  потребовать  нескольких  дней
или недель. Но, несмотря на то, что Тайлек был так  близко,  он  не  хотел
бросать девушку на произвол судьбы. По годам и  по  фигуре  она  была  уже
зрелой женщиной, но мир для нее был еще новым и  ярким,  он  был  для  нее
приключением, и его исследование, при всем ее рвении и  невинности,  могло
закончиться плачевно. И  поэтому,  несмотря  на  то,  что  совсем  недавно
Норисса продемонстрировала мудрость, не свойственную девушкам ее возраста,
гном чувствовал,  что  ее  импульсивность  и  упрямство  рано  или  поздно
приведут к тому, что она попадет в руки Тайлека.  При  мысли  о  том,  как
Норисса будет лишена своего  волшебного  амулета  и  порабощена  колдуном,
Байдевин вздрогнул.
     И что это еще за "еще одно дело", о котором она упомянула? Гном знал,
что именно это дело порой омрачало  лицо  Нориссы,  стирало  ее  улыбку  и
грозовой тучей темнело в серых глазах. Бывали минуты, когда  она  мысленно
уносилась  в  какие-то  неведомые  дали,  и  тогда   казалось,   что   она
высматривает что-то или прислушивается к  тому,  что  другим  не  дано  ни
видеть, ни слышать. Можно ли позволить ей одной решать такую задачу?  Если
нет, то должен ли он удерживать ее вопреки ее воле? Что  ему,  собственно,
за дело? Три дня тому назад он даже не подозревал о  ее  существовании.  У
нее было с собой достаточно денег,  чтобы  безбедно  жить  несколько  лет.
Могущественный амулет защищал ее, а вскоре  она  встретится  с  человеком,
который научит ее правильно с ним обращаться, и таким образом она  обретет
еще большую силу. В конце концов, она была свободной женщиной, и у него не
было перед ней никаких обязательств.
     И все-таки она отличалась от всех людей. Она была... особенной. Но  в
чем это заключалось, и как лучше всего справиться со всем этим?
     Байдевин  боролся  со   своей   нерешительностью,   пока   усталость,
прокравшаяся в его мысли, не заставила его