и  теперь  был  удивлен,  что  они
восприняли ее исчезновение так спокойно.
     Пэшет сделал знак Йалсту оставаться возле дверей,  а  сам,  внутренне
сожалея,  что  не  может  держаться  от  парочки  на  таком  же  приличном
расстоянии, прошел к дальней стене  комнаты,  перешагнув  через  блестящий
ручеек, который тек по полу и скрывался в забранном решеткой отверстии под
рабочим столом. Комната была чисто прибрана,  но  затхлый  запах  магии  и
горького ладана заставили Пэшета почувствовать себя вывалявшимся в  грязи.
Он ненавидел эту комнату и ненавидел  человека,  который  занимался  здесь
колдовством.
     Губы Пэшета сами собой вытянулись в тонкую линию. Он не  умел  скрыть
свое отвращение, когда попадал в эту комнату, и надеялся только на то, что
его ненависть к тем двоим, кто обитал в этой комнате, не столь явно  видна
на его лице.
     Тайлек и Фелея сидели  перед  низеньким  квадратным  столом.  На  его
крышке были выгравированы  древние  руны,  выложенные  золотом,  костью  и
деревом. Несколько рун были известны Пэшету - Даймла - богиня луны, Тхайль
- солнце, и несколько других значков, обозначающие темные божества.
     Фелея  и  Тайлек  сосредоточили  свое  внимание   на   отполированном
кристалле, помещенном в самый центр магической диаграммы.  Шириной  в  две
пяди и почти круглый, кристалл был темен и непрозрачен, если  не  привести
его  в  действие.  Теперь  же  он  работал,  излучая  свет  и  переливаясь
внутренним сиянием. Тени, которые отбрасывал  светящийся  камень  на  лицо
Тайлека, делали острые птичьи черты лица  Тайлека  еще  более  суровыми  и
неподвижными, чем обычно, а в глазах Фелеи тлели жадные, хищные искры.
     Пэшет шагнул ближе  и  остановился,  завороженный  картиной,  которая
виднелась в плоской грани кристалла.  Он  увидел  там  знакомый  плац  для
строевых упражнений,  находившийся  позади  казарм.  По  ширине  панорамы,
которая открывалась его взгляду внутри камня, Пэшет догадался, что  эброт,
глазами которого сейчас смотрели на  окрестности  замка  Тайлек  и  Фелея,
сидит где-нибудь на шпиле  арсенальной  башни.  Плац  был  пуст,  если  не
считать случайно забредших сюда солдат или одинокого слуги, который быстро
пересекал иссушенную солнцем площадку. Некоторое время спустя Пэшет слегка
кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание, и Тайлек поднял на него взгляд.
     - Да?
     Пэшет  был  удивлен  его  холодностью  и  постарался,  чтобы  на  его
собственном лице сохранялось нейтральное выражение.
     - Известно ли вам, что колдовские чары госпожи разрушены?
     - Да. - Тайлек снова возвратился к созерцанию изображения в камне.
     Пэшет перевел взгляд на Фелею.
     - Это означает, что девчонка раскрыла ваш трюк.  Не  сомневаюсь,  что
она попытается исчезнуть вместе с моим гномом. Я поставил часовых  у  всех
выходов, а Джаабен с двумя дюжинами солдат пытаются  ворваться  в  комнату
девчонки, чтобы захватить ее.
     Фелея слегка улыбнулась:
     - Они уже бежали. Джаабен должен последовать  за  ними  по  потайному
ходу внутри стены замка. Но они смогут выбраться только здесь.
     Она  указала  на  волшебный  камень.  Фелея,  казалось,  была  вполне
удовлетворена тем, как развиваются события; откинувшись на  спинку  стула,
на котором она сидела, Фелея принялась слегка поглаживать  себя  рукой  по
длинной шее.
     - Тогда Джаабен очень быстро настигнет беглецов, - уверенно  произнес
Пэшет, стараясь  не  обращать  внимания  на  поднимающееся  в  нем  дурное
предчувствие. Резкий хохот Тайлека еще усугубил его страх.
     - Будем надеяться, что нет! Хоть раз промахи твоего  братца  сослужат
нам добрую службу. Я  чувствую,  как  девчонка  оставляет  на  своем  пути
заклятья,  сбивающие  с  дороги.  Джаабен  успеет  завести   своих   людей
достаточно глубоко в эти старинные тоннели, прежде чем у него  хватит  ума
попросить моего адепта вывести его из этого лабиринта.  Это  даст  госпоже
Нориссе достаточно времени, чтобы завершить свой путь и бежать.
     Пэшет непонимающе уставился на мага, и Тайлек снова рассмеялся.
     - Да, Пэшет, мы хотим, чтобы они убежали.
     Звонкий  смешок  Фелеи  присоединился  к  хохоту  ее  любовника.   Со
стремительной кошачьей грацией прыгнувшего на добычу клера она наклонилась
над кристаллом.
     - Глупая девчонка даже не знает, что за сокровище она ищет. Ее  мать,
Бреанна, была достаточно умна, чтобы не  рассказать  своему  ребенку,  где
скрывается Компаньон. Дети - они ведь так много болтают! Но  вот  загадка,
сон, который зовет ее за  собой...  -  Фелея  пристально  всматривалась  в
сверкающую поверхность камня. - Хорошо же,  сестричка,  я  позволю  твоему
ребенку отвести меня прямо к этому месту!
     Кончиками пальцев она прикоснулась к  одной  из  рун.  Под  ее  рукой
инкрустированный в дерево значок ожил и начал шевелиться.
     Магия,  которую  привела  в  действие  Фелея,  обладала   собственным
запахом, таким сладким, что выпитое  Пэшетом  вино  моментально  скисло  в
желудке. Он  знал,  что  у  него  самого  были  способности  к  магии;  на
протяжении многих лет Фелея постоянно поддразнивала его этим. Он отверг ее
предложения совершенствоваться в этом  искусстве  под  ее  руководством  и
никогда не объяснял ей, что эти самые способности и отвернули его от  нее,
показав ему темные стороны ее красоты. Кроме того, выражение ненависти  на
лице Тайлека, которое появлялось именно в те моменты, когда Фелея заводила
разговор на эту тему, подсказало Пэшету, что он может не дожить  до  конца
своего ученичества.
     Теперь этот же его талант напомнил ему  об  одной  старой  опасности.
Пэшет очень хорошо был осведомлен о той ненависти, которую Тайлек питал по
отношению к Джаабену, и теперь маг явно  надеялся,  что  Джаабен  провалит
данное ему поручение. Если ничего не изменится, Джаабен сам попадет в руки
Тайлека.
     Пэшет  напрягся.  Инстинкт  предостерег  его  от  соприкосновения   с
волшебным столиком с вырезанными на нем руническими знаками, но все же  он
подался вперед, чтобы противостоять Тайлеку.
     - Ты должен немедленно предупредить моего брата. Предупредил  ли  его
твой адепт о том, что не следует бросаться в погоню немедленно? К тому  же
я должен был быть извещен об этом плане. Не  стоит  посылать  моих  солдат
навстречу опасности без особой нужды, да к тому же  не  предупредив  их  о
ней!
     Фелея не обратила на Пэшета никакого внимания, да  и  Тайлек  отвечал
ему, не поднимая головы:
     - Если бы ты знал об этом,  ты  вывел  бы  их  из  лабиринта  слишком
быстро, - он поднял-таки глаза на Пэшета и  улыбнулся:  -  Не  беспокойся,
Пэшет. В нужный  момент  твоему  брату  укажут,  как  поступить.  Если  он
послушается, то с ним  все  будет  хорошо.  Если  нет...  -  Тайлек  пожал
плечами. - Всякий раз, когда идешь  к  великой  цели,  приходится  кое-чем
жертвовать.
     Пэшету стоило немалых трудов, чтобы остаться  на  месте.  Его  ярость
выплеснулась откуда-то из  желудка  и  растеклась  по  всему  телу  словно
расплавленное олово, сердце бешено застучало. Однако броситься на  Тайлека
теперь означало наверняка погубить и себя, и брата. Он мог только ждать  и
надеяться. И он сосредоточился на кристалле.
     Некоторое время спустя в каменной стене  замка  появилось  отверстие.
Четыре человека - двое детей, его гном и молодая девушка  -  появились  из
потайной дверцы. Все четверо побежали через плац, дети указывали  взрослым
путь к воротам позади  арсенальной  башни.  Изображение  внутри  кристалла
вздрогнуло и изменилось - видимо, эброт повернул голову,  следуя  взглядом
за беглецами. Беглецы осторожно выглянули из-за угла, и Пэшет увидел,  что
там, где он оставил десяток пехотинцев, теперь несли караул два  копейщика
верхами - видимо, здесь приложил  свое  волшебство  Тайлек.  Тем  временем
гном, кратко посоветовавшись со своими  товарищами,  вышел  из-за  угла  и
встал на виду у солдат. Подняв руки,  он  заговорил,  хотя  Пэшет  не  мог
понять слов. Копейщиков сбросило со спин кайфаров словно невидимым  ударом
или резким порывом ветра. Как бы там ни было,  они  лежали  неподвижно,  и
ворота были тут же открыты, а беглецы, по двое усевшись на спины кайфаров,
быстро поскакали по долине в западном направлении.
     На лице Фелеи возникло выражение недовольства.
     - Что случилось? Куда это они едут? - строго спросила она,  и  вдруг,
сильно ударив кулаком  по  поверхности  стола,  она  низко  наклонилась  к
кристаллу и закричала в него, яростно кривя губы: - Глупая  девчонка!  Эта
дорога не приведет тебя к горам!
     - Она спешит, чтобы соединиться со своей  армией.  -  Пэшет  не  смог
сдержать довольной ухмылки. - Теперь вы были бы рады, чтобы мой брат  смог
выступить за ними в погоню, - он повернулся к дверям, за  которыми  маячил
Йалст. - Пошли с Джаабеном еще два кварта воинов.
     Тайлек что-то пробормотал над кристаллом, и изображение  внутри  него
сразу уменьшилось - это эброт взмыл  в  воздух  и  полетел  за  беглецами,
усердно работая крыльями.
     Все утро птица преследовала маленький  отряд  Нориссы,  подбираясь  к
нему совсем близко. Большую часть этого времени Фелея  нетерпеливо  шагала
из стороны в сторону, сквозь зубы бормоча  проклятья  и  всячески  выражая
свое нетерпение. Тайлек нес над камнем дозор вместе со  своим  эбротом,  а
Пэшет вместе с Йалстом потягивали вино,  и  Пэшет  мечтал  быть  вместе  с
братом. Время близилось к полудню, когда Тайлек вскочил.
     Беглецы встретились с остальными.
     Фелея бросилась к столу.
     - Армия Медвина! -  эти  слова  она  произнесла  как  самое  страшное
ругательство.
     Пэшет старался держаться как можно  дальше  от  стола,  заглядывая  в
камень. Эброт парил на  небольшой  высоте,  снижаясь  медленными  кругами.
Пэшет  разглядел  двух  кайфаров,  продолжающих   двигаться   в   западном
направлении,  позади  кайфаров,  уже  довольно  близко,  торопился   отряд
всадников.
     - Это Джаабен. - Пэшет с неподдельным интересом наблюдал, как Джаабен
и его воины быстро сокращают расстояние между собой и беглецами.
     Темноволосая девушка и гном изо  всех  сил  подгоняли  своих  усталых
кайфаров,  спеша  поскорее  встретиться  с  армией  повстанцев.  Повстанцы
рассыпались цепью, окружая  беглецов  верхом  на  спотыкающихся  животных.
Девушка соскользнула на землю и бросилась  в  объятья  старика  с  длинной
бородой. В этот момент две армии встретились.
     Ни разу еще Пэшету не приходилось наблюдать сражение с такой высоты и
под таким углом. Глядя на поле битвы, он ясно видел ее  волны  и  течения,
словно смотрел на море  с  высоты  птичьего  полета.  Воины  то  бросались
вперед, то отступали, небольшие группы воинов с той или с  другой  стороны
островками оставались в окружении войск противника,  но  вскоре  исчезали,
поглощенные мощными валами атакующей массы всадников.
     Пэшет видел, как его брат сражался в  самой  гуще  битвы,  охваченный
неистовой яростью, которая часто овладевала им во время  боя.  Не  обращая
внимания на то, кто попадает под сокрушительные  удары  его  смертоносного
меча, Джаабен прорубал себе путь к  небольшой  группе  воинов  противника,
охраняющей ускользнувшую от него добычу. Один из адептов Тайлека  держался
рядом с ним. Хотя у него не было никакого оружия, он в битве не участвовал
и оставался невредимым.
     В толпе людей, окруживших девчонку, Пэшет узнал  Босра  и  гигантскую
фигуру Бремета. Услужливая память подсказала ему, что светловолосый юноша,
стоящий вместе с его гномом и молодой королевой, не  кто  иной,  как  юный
лорд Норвик. Старик же наверняка  и  был  тот  самый  Медвин.  Все  пятеро
окружили Нориссу маленьким внутренним кольцом.
     Норисса обняла за плечи двоих маленьких детей, прижимающихся к ней  с
обеих сторон. Глаза ее были закрыты, и она подняла  голову  вверх,  словно
прислушиваясь к далекому, едва слышимому голосу.
     Изображение вдруг замелькало быстро-быстро и  стало  неразборчивым  -
это эброт развернулся в полете и снизился, чтобы еще раз пройти над  полем
битвы. Когда он снова пролетел над Нориссой, Пэшет обратил внимание на то,
как  изменилось  ее  лицо.  На   лбу   выступили   крупные   капли   пота,
свидетельствующие о предельной концентрации всех сил, глаза  открылись,  и
девушка посмотрела вниз.
     От земли поднималось  облако  золотого  света,  который  ласкал  ноги
стоящих, потом свет этот стал подниматься выше, обволакивая фигуру Нориссы
и прижавшихся к  ней  детей.  Затем  сверкающие  кляксы  полетели  во  все
стороны, золотое облако  стало  быстро  расти,  охватывая  маленький  круг
пятерых защитников Нориссы, но  даже  сквозь  это  облако  фигура  Нориссы
продолжала сиять так ослепительно, что глазам Пэшета стало больно  на  нее
смотреть. Она была словно ось, с  которой  сматывалось  полотно  тончайшей
золотой  паутины,  которая  обволакивала  и  укутывала  своим   сверкающим
покрывалом тех, кто стоял возле нее.
     Яростный вопль Фелеи заставил Пэшета отвлечься от волшебного зрелища,
за которым он наблюдал, несмотря на резь в усталых глазах.
     - Нет! Не может быть!! Она же  еще  ребенок!!!  Откуда  у  нее  такая
сила?! Это моя, моя магия! Она не имеет  права!!!  -  кричала  она,  низко
наклонившись над волшебным камнем.
     А потом Пэшет увидел Джаабена.
     Его брат сумел проложить себе путь  сквозь  наружное  кольцо  солдат,
охраняющих свою королеву, и  его  меч  по-прежнему  описывал  вокруг  него
сверкающие смертоносные дуги. Но в тот момент, когда он наклонился вперед,
чтобы нанести очередной удар, кто-то  ловко  парировал  его  выпад,  выбив
оружие из его руки.
     Джаабен выкрикнул что-то дерзкое, и Пэшет  увидел  неистовую  ярость,
бушевавшую в нем.
     Тем временем  взгляд  Джаабена  остановился  на  темноволосой  фигуре
Нориссы, укрытой облаком яркого света, и Джаабен протянул  руку  к  копью,
торчащему из спины убитого солдата.
     Даже Пэшет не успел понять намерений брата, когда тот выдернул  копье
из тела и прицелился. Только тогда он ухватился руками  за  край  стола  и
закричал изо всех сил:
     - Нет, Джаабен, не надо!
     Быстрые слова Фелеи раздались одновременно с его криком:
     - Останови его, Тайлек, она моя!
     Тайлек наклонился над столом и произнес несколько слов, которые шумом
моря прозвучали в ушах Пэшета.
     Адепт Тайлека, который не удалялся от  Джаабена  на  протяжении  всей
схватки, поднял голову и взглянул из-под капюшона прямо в  глаза  парящему
над полем брани эброту.
     Свечение вокруг девушки усилилось настолько, что ни ее, ни пятерых ее
защитников не стало  видно.  Воины  обеих  армий  прекратили  сражаться  и
бросились врассыпную, стараясь  укрыться  от  света.  Адепт  повернулся  к
Джаабену и поднял руку. Паутина света начала мерцать.
     Из руки адепта вырвался луч ярко-алого цвета и ударил Джаабена  точно
между лопаток. Джаабен покачнулся и рухнул в пыль вниз лицом.
     Из груди Пэшета вырвался вопль отчаяния.
     Золотистое сияние в последний раз вспыхнуло и пропало.



                                    30

     Норисса медленно плыла в темноту.  Воздух  был  прохладен,  и  в  нем
чувствовалось дыхание зимы. Сердце билось  медленно  и  ровно,  и  Норисса
нашла в себе силы открыть глаза.
     - Леди просыпается!
     Норисса узнала голосок Иллы, и тут же ее обступили люди, которых  она
почти не знала, в голове зазвучали вопросы, на которые она не  могла  дать
ответ.
     Резкая боль от несчитанных крошечных ранок пронзила ее,  правая  рука
болезненно пульсировала. В памяти  медленно  оживали  растопыренные  когти
певчей птицы, которая не умела петь. Ладонь становилась горячей и  липкой.
Когда все это произошло? Почему руки словно стянуты, а в коленях появилась
тупая боль?
     Постепенно  к  Нориссе  возвращались  воспоминания  о  том,  как  они
вырвались из темных тоннелей на яркое  солнце,  о  часовых,  сброшенных  с
седла, о стремительной скачке по долине. Затем началась битва, а  затем...
воспоминание было слишком ярким и ослепительным, чтобы предстать перед ней
во всех подробностях разом. Норисса резко села и громко застонала от  боли
в руке.
     - Не двигайся! - приказал Байдевин,  бинтуя  ее  правую  руку  чистой
тканью. - Ты что, хочешь, чтобы опять начало кровоточить?
     Норисса  разглядывала  странно   знакомый   ландшафт,   стараясь   не
шевелиться. Она сидела на каменном уступе,  и  череда  скалистых  обломков
прикрывала их убежище от сильного ветра, который начинал все же болезненно
пощипывать ее щеки. На  расстоянии  трех  бросков  копья  каменистый  утес
возвышался над глубоким ущельем,  частично  заслоняя  своими  иззубренными
очертаниями цепь покрытых сверкающим снегом  гор.  Илла  присела  рядом  с
Нориссой, и она почувствовала, как девочка дрожит.
     - С вами все в порядке, госпожа? Я боялась, что вы  умерли,  или  что
она... что она забрала себе вашу душу. Вы  и  в  самом  деле  хорошо  себя
чувствуете?
     Норисса кивнула и обняла девочку левой рукой, хотя  все  мускулы  при
этом заныли. Это движение снова напомнило ей  о  золотом  сиянии,  которое
окутало их, и о силе, которая подняла их над землей.
     Байдевин закончил бинтовать предплечье и взглянул на Нориссу.
     - Где-нибудь еще есть ранки?
     Норисса поспешно сжала ладонь, чтобы скрыть окровавленные  пальцы,  и
поморщилась, но  все  же  отрицательно  покачала  головой.  Она  старалась
справиться с болью.
     Байдевин нетерпеливо фыркнул и, схватив ее за руку, стал  осматривать
ладонь.
     - Сядь! - распорядился он и взял из рук Медвина второй кусок ткани.
     Норисса подчинилась. Сдерживая свое собственное нетерпение, она стала
рассматривать окружавших ее людей. Впервые с того самого момента, как  они
встретились с армией Медвина, она смогла узнать все лица и назвать  их  по
именам.
     Мальчик Кей сидел неподалеку от Иллы. Боср молча стоял чуть  поодаль.
Бремет смотрел на нее молча, как и Боср, но  радость,  написанная  на  его
лице, заставила Нориссу задохнуться.
     Байдевин ослабил давление бинта и пробормотал слова извинения.
     Благодарная ему за то, что он не догадался  об  истинной  причине  ее
прерывистого дыхания, она отвела взгляд от лица Бремета и  пробормотала  в
ответ:
     - Ничего страшного.
     Она  больше  не  смотрела  на  Бремета,  внимание  ее  привлек   юный
незнакомец, который стоял рядом с Медвином. Он улыбнулся  в  ответ  на  ее
недоумевающий взгляд и поклонился.
     - Мое имя Норвик,  некогда  владелец  Виграмского  замка,  а  ныне  -
предводитель Воинов Чидда и ваш покорный слуга, - он оглянулся по сторонам
и с сожалением пожал плечами. - Вот только моя армия куда-то задевалась.
     - Воины Чидда... - повторила про себя Норисса.  В  этих  словах  эхом
отозвалось старинное пророчество Нандил Шэй. Повернувшись к  Медвину,  она
спросила: - Где это мы? Как мы сюда попали?
     Медвин пожал плечами.
     - Мы там, куда ты нас доставила. И я не представляю себе, как  это  у
тебя получилось.
     Но Норисса уже поняла. В самый разгар битвы она попросила о помощи, и
на ее просьбу откликнулись... Среди всех потоков энергии она выбрала  тот,
который до этого всегда  выскальзывал  из  ее  рук,  не  давался  ей.  Она
прикоснулась к чужому разуму. Это ему принадлежал золотой свет, и это  его
сила потекла к Нориссе по каналам "неслышной речи" и помогла ей  вырваться
из рук Фелеи и оказаться здесь. Все это она попыталась объяснить Медвину.
     - Но кто этот Другой? - спросил Медвин.  -  Это  какой-то  волшебник,
который еще не открылся нам?
     - Нет, Другой - это не волшебник, он вообще  не  человек.  -  Норисса
взяла в руку медальон. Ее мысли протянулись во всех направлениях в поисках
хоть малейших признаков близкого присутствия Другого. - Теперь я  понимаю,
какое сокровище Фелея старалась вырвать у моей матери!
     При этих  ее  словах  крылатая  змейка  на  медальоне  затрепетала  с
облегчением, сл