ень, вставленный в медальон, светился алым огнем.


     Резкая дрожь пронзила все тело Фелеи и буквально выбросила  ее  прочь
из неодушевленного  великолепия  изукрашенного  драгоценными  каменьями  и
резьбой трона. В некоем удаленном месте ее Компаньон проревел свой трубный
вызов, задрав к ней голову. Фелея снова уселась на трон,  ее  тонкие  губы
растянулись в холодную, ненавидящую улыбку.



                                    8

     Появление Тайлека в Таррагоне вызвало сенсацию. Пэшет ясно видел, что
даже торговый город, привыкший ко всякого рода необычным зрелищам, проявил
немалый интерес к благородному господину, путешествующему в  сопровождении
двух десятков мрачных телохранителей. Стоило только любой молодой девушке,
достаточно  дерзкой,  чтобы  попасться  Тайлеку  на  глаза,  увидать   его
сдержанную улыбку и крутой разлет его бровей, как дыхание ее перехватывало
и она попадала в плен. Пэшет всегда завидовал этой особенности колдуна, но
сегодня его мрачное настроение не позволяло ему  по  пустякам  расходовать
свои эмоции.
     Пэшет продолжал размышлять о  том,  как  он  расстался  с  Джаабеном.
Прощание это не было ласковым, напротив, последние  слова,  которые  Пэшет
сказал брату, были достаточно резкими, но  и  в  этом  Пэшет  склонен  был
обвинить Тайлека.
     Джаабен расхаживал по полу своей палатки туда и сюда, поигрывая мечом
в ножнах. Пэшет сидел за столом и выслушивал его тираду.
     - Говорю тебе, Пэшет, однажды Тайлек зайдет чересчур далеко, и  тогда
уж я отыграюсь! Я прикажу раздеть его и высечь, а потом,  когда  он  будет
удирать от моих собак, я...
     - Ты должен исполнять приказы, Джаабен. У тебя нет другого выбора,  -
перебил брата Пэшет.
     Джаабен резко повернулся к нему, весь  дрожа  от  гнева,  и  погрозил
Пэшету сжатым кулаком.
     - Не смей насмехаться надо мной, Пэшет!  Достаточно  того,  что  надо
мной издевается этот бездушный дьявол. Я не потерплю насмешек ни  от  кого
другого, даже от своего собственного брата.
     Пэшет отлично понимал, что причина гнева Джаабена кроется вовсе не  в
его действительном отношении к брату, а в его  подчиненном  положении.  Он
вынужден  был  подчиняться  Тайлеку.  Некоторое  время   братья   в   упор
рассматривали друг друга, и Пэшет подумал о том, как,  оказывается,  легко
уязвим его брат. Они были очень разными, хотя  в  их  жилах  текло  немало
общей  крови.  В  самом  деле,  отец  у  них  был  один  -  вечно  пьяный,
огненно-рыжий  распутник,  который  однажды  провел  недельный  отпуск   и
истратил месячную получку, развлекаясь с двумя дочерьми хозяина постоялого
двора. И хотя Пэшет был старше брата на каких-то два дня, с самого детства
он принужден был нести на своих плечах весь груз забот о брате. Иногда  он
даже  ловил  себя  на  мысли,  что  считает  Джаабена   своим   близнецом,
распущенным и необузданным, а вовсе не  сводным  братом,  каковым  тот  на
самом деле являлся. Ему не составляло труда догадаться, что у того на уме,
он прекрасно знал все его настроения и умел с ними управляться.  И  теперь
он отчетливо понимал, насколько опасным будет позволить Джаабену поддаться
гневу именно сейчас,  хотя  он  и  разделял  ненависть  брата  к  Тайлеку.
Чувствуя, однако, что гнев брата начал охватывать и  его,  Пэшет  задержал
дыхание, опустил и расслабил  плечи  и  взглянул  на  Джаабена  с  усталой
терпеливостью в глазах. Джаабен с отвращением  фыркнул  и  отвернулся,  но
Пэшет, не меняя позы, продолжал слушать  брата  с  насмешливым  вниманием.
Несколько мгновений спустя он привстал, обнял  Джаабена  за  шею  и  силой
усадил на один из стульев, что стояли рядом со складным походным столиком.
     - Успокойся, Джаабен. И не думай, что  во  мне  говорит  надменность,
прислушайся к голосу разума... - Джаабен только  хмыкнул,  и  Пэшет  налил
себе и брату по кубку вина из стоящего на столе кувшина. - Если ты немного
пораскинешь мозгами, то поймешь, что Тайлек был совершенно прав, настаивая
на том, чтобы мы расстались именно здесь. Такой большой армии не  позволят
войти в город, но странный аристократ в сопровождении своих телохранителей
возбудит к себе только романтический интерес молоденьких  девиц.  Вряд  ли
кто-либо заподозрит, что он проник в город с военными целями...
     Джаабен опустошил свой кубок одним долгим  глотком  и  теперь  сидел,
уставившись в пол. Пэшет уселся напротив него и снова наполнил  опустевшую
посудину. Он знал, когда лучше помолчать и  предоставить  Джаабену  самому
справиться со своим характером.
     - Тайлек намеренно отправился в путь, чтобы провоцировать меня.
     - Возможно.
     - Ты знаешь это точно так же, как и я. Зачем же еще он  заставил  нас
целый день двигаться в сторону Таррагона, а на его окраине заявил, что нас
слишком много? Мы могли бы разделиться еще у подножья гор. Он  сделал  это
нарочно, чтобы спровоцировать меня!
     - Только потому что ему известно, что тебя можно спровоцировать.
     Джаабен ничего не ответил, и Пэшет продолжал:
     - Даже сейчас ты играешь ему на руку, братец. Уже  почти  полдень,  а
лагерь до сих пор не свернут. К этому времени ты должен был  быть  уже  на
расстоянии примерно трех лиг отсюда,  на  пути  к  поместью  Стаггета.  Не
сомневаюсь, что об этом непременно доложат госпоже.
     - Армией командую я, - проворчал Джаабен, - и  я  скажу,  когда  надо
выступать.
     Пэшет начал терять терпение.
     - Ты командуешь,  но  подчиняешься  моим  приказам.  А  я  подчиняюсь
Тайлеку. И все мы отвечаем перед ней. Уже два дня прошло с  тех  пор,  как
мальчишка ускользнул от нас, и Тайлек нисколько в этом не виноват. Тебе  и
мне - вот кому придется отвечать за это. С помощью моего  гнома  мальчишка
вполне мог успеть  поднять  тревогу,  и  тогда  нашей  армии  пришлось  бы
сражаться и отступить. Нашим людям пришлось бы страдать - чтобы  оказаться
в безопасности на нашей территории, нужно скакать три дня  без  отдыха.  И
эта безопасность весьма относительна, по крайней мере, для нас двоих,  ибо
нам пришлось бы предстать перед госпожой с пустыми руками.
     - Не читай мне нотаций. Пашет! Я не ребенок, которого можно отругать!
-  Джаабен  стукнул  по  столу  кулаком,  кувшин  с  вином  подпрыгнул   и
опрокинулся. Красное, густое вино выплеснулось на стол и на колени Пэшету,
потекло по ногам. Пэшет проворно вскочил.
     Он едва удержался, чтобы не броситься на брата, хотя  желание  намять
ему бока было необыкновенно сильным. Гнев, однако, проявился только в  его
словах:
     - Если бы на твоем месте был кто-нибудь другой, Джаабен, я бы здорово
избил  его  и  оставил  здесь,  в  луже  крови   и   соплей,   предаваться
самосожалению. Но ты мой брат и предводитель войска. Эти два  преимущества
предполагают изрядную меру ответственности. Если ты не в силах  нести  эту
ответственность, то я ничего  не  могу  с  этим  поделать.  Тайлек  найдет
человека, который ему лучше подходит.
     Пэшет оставил Джаабена созерцать на столе винную лужу, а сам вернулся
в свою палатку. Чтобы успокоиться, он налил и выпил две чашки вина подряд.
Когда он пил третью, прибыл вестовой с  известием,  что  солдаты  Джаабена
начали сворачивать лагерь. Прежде чем эти работы были завершены,  Пэшет  и
двадцать его лучших людей выехали с Тайлеком в Таррагон.
     И вот теперь они ехали по городу по  направлению  к  гавани.  Тайлек,
хотя это не было заметно постороннему глазу, следовал за  своей  птицей  -
эбротом, который  парил  высоко  в  небе,  не  привлекая  к  себе  ничьего
внимания. Они уже добрались почти до  конца  длинной  улицы,  когда  Пэшет
заметил, что птица уселась на кронштейн, с которого свисал деревянный  щит
с эмблемой гостиницы.
     Слух об их приближении летел впереди. Хозяин  гостиницы,  низкорослый
толстяк с раздутым животом стоял у дверей вместе с  несколькими  зеваками.
Его от природы выпученные глаза совершенно  вылезли  из  орбит,  когда  он
осознал, что незнакомый  аристократ  остановил  кайфара  и  подзывает  его
жестом. Хозяин ринулся вперед и забормотал что-то подобострастное.
     - Добрый день, мой господин. Добро пожаловать  в  гостиницу  "Голубая
Жемчужина". Я совершенно уверен, что вашей  милости  будет  у  нас  уютнее
всего. Чем могу служить вам... - Тайлек слегка приподнял руку,  и  толстяк
замолчал.
     - Я не собираюсь останавливаться здесь, хозяин, если только не  найду
тех, кто мне нужен. Я ищу двух приятелей.
     - Ваша милость полагает, что я их знаю? -  хозяин  гостиницы  заломил
руки.
     - Мне сказали, что они были здесь. Молодой человек, охотник, и гном.
     - А, гном! - воскликнул толстяк, на его заплывшем жиром лице возникло
некое подобие улыбки. - Да, сэр, я их видел. Благородный  юноша  с  такими
ласковыми серыми глазами, что они могли бы разбить сердце любой матери.
     - Это они! - воскликнул Тайлек. - Я хочу их видеть.
     - Но их здесь нет! - хозяин гостиницы раболепно поклонился. - Сегодня
утром они ушли, мой господин.
     - Когда же они вернутся?  -  в  голосе  Тайлека  впервые  послышались
нетерпеливые нотки.
     Пэшет с отвращением наблюдал, как маленький ожиревший  хозяин  нервно
ломает свои пухлые ручки. Выпученные глазки метались по  сторонам,  словно
он надеялся увидеть исчезнувших путников где-то на углу улицы.
     - Они не вернутся, мой господин. Я не знаю, откуда они пришли и  куда
направились.
     Гнев Тайлека выдавало только дрожание щеки, и Пэшет с удовлетворением
отметил, что слова Тайлека прозвучали ровно и бесстрастно:
     - Они могли оставить мне записку в  своей  комнате.  Если  бы  я  мог
осмотреть номер, в котором они останавливались, то, может быть, я бы знал,
куда они отправились.
     На лице толстяка возникло удивление.
     - Их номер, мой господин?
     - Да, их номер! - перебил Пэшет, раздраженный  глупостью  хозяина.  -
Комнаты, в которых они ночевали!
     - По правде говоря, господин, я не знаю,  где  они  ночевали,  но  уж
точно не в моей гостинице. Я впервые увидел их, когда  сегодня  утром  они
поднялись в комнату одного из моих постояльцев, чтобы позавтракать с ним.
     - Что? - Тайлек навострил уши. - Ты сказал, что они появились  здесь,
чтобы встретиться с кем-то? С кем?
     - Это мой давний клиент,  он  останавливался  у  меня  на  протяжении
многих лет. Это старик, он приезжал в город каждую весну. В этом  году  он
задержался дольше обычного, но сегодня  утром  он  съехал  вместе  с  теми
двумя, о которых вы говорите.
     - Назови его имя.
     - Его зовут Медвин, мой лорд.
     - Так... - Тайлек внезапно преисполнился энергии и ласково  улыбнулся
владельцу гостиницы. - Ты оказал нам большую услугу, хозяин.
     Тайлек кивнул Пэшету и повернул  своего  кайфара  обратно  в  сторону
рынка.
     Пэшет бросил озадаченному толстяку золотую  монету  и  погнал  своего
кайфара так быстро, как только он осмеливался  на  мощеной  улице.  Догнав
Тайлека, он спросил:
     - Кто это - Медвин?
     Улыбка Тайлека была напряженной и мрачной.
     - Боюсь, ты был слишком молод,  чтобы  помнить  его.  Он  был  Первым
Советником короля Брайдона. Он помогал Сэлет похитить ребенка  Бреанны,  -
глаза  Тайлека  внезапно  вспыхнули  какой-то  неутоленной  жаждой,  и  он
выдохнул чуть слышно: - Медвин - он все еще жив!
     Выражение его лица было таким, что у Пэшета внутри все заледенело, но
он сумел скрыть пробежавшую по телу дрожь. Какие-то  детские  воспоминания
возникли у него в мозгу. Кажется, он помнил этого Медвина.  Это  был  маг,
рангом на одну ступень выше, чем Тайлек, который исчез  в  момент  триумфа
Фелеи. О нем редко вспоминали. Главное  внимание  уделялось  той  женщине,
Сэлет, и пропавшему младенцу, но теперь Пэшет думал, что это, быть  может,
и к лучшему. Никогда раньше  ему  не  случалось  видеть  Тайлека  в  таком
волнении. Он-то знал очень хорошо, что если Тайлеку  что-то  не  удавалось
сделать сразу, то расплачиваться за  это  приходилось  окружающим.  Обычно
мишенью, на которой Тайлек срывал зло, становился Джаабен.
     Эта  мысль  обеспокоила  Пэшета,  но  он  утешал  себя  мыслью,   что
наконец-то у Тайлека появился достойный соперник.  Этот  соперник  однажды
уже доказал, что он может быть сильнее Тайлека и, может  быть,  он  сможет
одержать над ним верх еще раз, коль скоро ему удалось скрываться  все  эти
годы и остаться в живых. Пэшет не сомневался, что объединенные способности
Тайлека и Фелеи смогут успешно противостоять  любому  противнику,  однако,
зная о любви Тайлека к власти, Пэшет понимал, что  любая  победа,  которую
одержит Фелея, будет для Тайлека горька, как поражение.
     Джаабену эта мысль доставила бы удовольствие.
     Пэшет внутренне улыбнулся, но лицо его оставалось спокойным.
     - Куда мы теперь направляемся? - спросил он.
     - Домой.
     - Что? - Пэшет был поражен. - Без них? Госпожа прикажет вывесить наши
головы над городскими воротами!
     - Спокойнее, Пэшет. Твоя голова пока в безопасности. Медвин наверняка
уже рассказал юноше о наследстве, которое его ожидает,  и  предложил  свои
услуги в качестве советника. Мальчишка, безусловно, примет это,  и  Медвин
снова обретет свой пост Первого Советника трона. Следующим его шагом будет
официальное миропомазание нового короля, а  сделать  это  можно  только  в
одном месте...
     - В Сайдре, - беспокойство Пэшета несколько улеглось, когда ему  стал
известен ход мысли Тайлека. На всякий случай он спросил: - А что, если они
станут искать союзников здесь, в Дромунде?
     - Тем лучше, - Тайлек негромко хихикнул. -  Несомненно,  что  они  не
могут вернуться в Норвик. Нет никаких  признаков  того,  что  они  подняли
тревогу здесь, в городе. Они могут ожидать помощи только из  Стаггета,  но
они не знают, что на Стаггет мы напали в первую очередь. Поэтому мы просто
подождем, пока они сами не явятся в Стаггетский замок!
     И Пэшет впервые увидел, как волшебник громко хохочет.
     Несколько часов спустя Пэшет все еще ждал колдуна  вместе  со  своими
людьми. Он рассеянно прислушивался к знакомому  скрипу  кожаных  ремней  и
позвякиванию сбруи, когда кайфар переступал с ноги на ногу или  кто-нибудь
из солдат потягивался в седле, разминая затекшие ноги. Он слегка  повернул
голову только тогда, когда к нему подъехал Йалст.
     Привстав на стременах, Йалст выгнул спину и снова плюхнулся на седло.
     - Какого дьявола мы здесь ждем? -  спросил  он.  -  Если  Тайлеку  не
терпится попасть в Стаггетский замок, то для этого нужно двигаться,  а  не
ждать, пока он наиграется в свои игрушки.
     - Он хочет отправить послание Джаабену, чтобы тот успел подготовиться
к появлению  этого  мальчишки.  А  Тайлек  весьма  осторожен  и  не  хочет
раскрывать даже свои самые маленькие тайны, касающиеся колдовства.
     - Да, Тайлеку следует быть осторожным! - ухмыльнулся Йалст.  -  Любой
сильный и молодой мужчина,  обладающий  магическими  способностями,  может
сменить его на посту фаворита госпожи.
     - Сменить Тайлека? Вряд ли. Тайлек и госпожа очень схожи - они думают
почти одинаково и у них много общего. Сменить - нет,  но  вот  добавить  к
нему кого-то госпожа вполне может, лишь  бы  новичок  обладал  достаточным
количеством жизненной силы.
     Они дружно расхохотались, прекрасно осведомленные об аппетитах  своей
госпожи, когда дело касалось мужчин. Затем Йалст внезапно помрачнел:
     - Но если Тайлек заподозрит, что госпожа  только  подумывает  о  том,
чтобы заменить его кем-то, гнев будет таким, что я не хотел бы стать  тому
свидетелем.
     - Верно, - кивнул Пэшет. - И я подозреваю, что этот молодчик -  Норен
- весьма для него опасен в этом смысле. Он как раз из тех, кого можно было
бы иметь в виду на случай необходимости.
     Пэшет ничего больше не сказал, но подумал  о  том,  действительно  ли
стремление Тайлека схватить мальчишку с талисманом до того, как он попадет
на землю Сайдры, продиктовано желанием услужить госпоже,  или  же  у  него
были на то причины личного свойства.
     Завидев, что Тайлек показался из рощи, в которой он занимался  своими
колдовскими делами, Пэшет сделал Йалсту знак отъехать к  солдатам,  а  сам
двинулся  вперед.  Тайлек  выглядел  удовлетворенным  результатами   своих
усилий.
     - Все в порядке?
     - Да. Твой брат  получит  известие  сегодня  вечером,  к  тому  же  я
отправил сообщение нашим войскам за рекой, чтобы к исходу третьего дня они
были готовы встречать нас.
     - Три дня? Неужели к этому времени все решится? - удивился Пашет.
     - Все решилось уже сейчас. Джаабен должен  схватить  мальчишку  через
два  дня.  Его  и  его  товарищей.  Если  мы  поторопимся,  то   достигнем
Стаггетского замка на третий день после  полудня.  Ночью  мы  переправимся
через реку и уже утром будем на пути домой.
     - Отличный план... если только все пойдет в соответствии с ним.
     - Если что-то пойдет не так, Пэшет, то тебе должно быть известно, кто
в этом виноват. Все, что  остается  сделать,  это  схватить  мальчишку,  и
Джаабен должен постараться сделать это. В этом единственное  слабое  место
моего плана.
     Пэшет промолчал, глядя на две черные точки в полуденном  ярком  небе.
Это были  два  эброта  -  гонцы  Тайлека.  Угрозу  Тайлека  он  постарался
пропустить мимо ушей, сосредоточившись на том, чтобы ничем не выдать  свой
гнев. Гнев немного утих, но где-то в глубине его сознания остался холодный
тугой комок ненависти. Да, он тоже тайно ненавидел Тайлека, но, в  отличие
от Джаабена, он никогда не  позволял  своей  антипатии  поставить  себя  в
положение, когда маг мог на нем отыграться.
     Пэшет подал сигнал воинам  построиться  и  двигаться  вперед,  а  сам
направил своего кайфара так, чтобы оказаться рядом  с  Тайлеком,  искренне
надеясь, что его лицо не выражает ничего кроме внимательного  спокойствия.
Это выражение ему предстояло сохранять на лице долгих три дня.



                                    9

     Ночь  опустилась  на  землю,  но  они  все  спешили  вперед,  держась
восточной границы Бада-ши. Байдевин дал понять, что им необходимо  достичь
границ владений Стаггета как можно скорее. В конце  концов,  когда  взошла
луна, Медвин объявил привал. Байдевин ничего на это  не  возразил,  однако
Норисса видела, что он недоволен непредвиденной задержкой, а так  же  тем,
что маг взял на себя смелость принять такое решение.
     Они остановились для отдыха  в  заброшенном  домике,  стены  которого
заросли густой травой, которая росла повсюду в долине. Несмотря на зияющую
дыру в прогнившей кровле,  пробитую  упавшим  древесным  суком,  в  домике
вполне  можно  было  укрыться  даже  от  непогоды.  Расшатанный  навес   с
односкатной крышей позволял спрятать всех кайфаров от чужих глаз.
     Норисса не удержалась от вздоха, глядя на то, как Байдевин достает из
мешка припасы - холодное мясо и сыр. Весенние ночи все еще были холодны, и
ей очень недоставало жаркого пламени костра. Все же, несмотря на  то,  что
их укрывали довольно высокие каменные стены, они  не  осмелились  развести
огонь, и Норисса лишь с грустью вспоминала о душистом пакетике чая айдрош,
спрятанном вместе с другими травами в ее поясе. Чашка  горячего,  сладкого
напитка - вот о чем она мечтала теперь. Байдевин перехватил  ее  взгляд  и
улыбнулся, словно догадавшись, о чем она думает.
     - По крайней мере, все свежее, - заметил  он.  -  Черствый  хлеб  уже
начал мне надоедать.
     - Мне тоже, - Норисса согласно кивнула.
     Расчистив  мусор  в  одном  из  углов  домика,  она  нарвала  снаружи
несколько охапок душистой травы и устроила три постели,  каждая  на  своем
собственном матрасе из трав.  Себе  она  постелила  несколько  поодаль  от
остальных и вернулась к Байдевину.
     - Со  стороны  твоих  друзей  было  весьма  благородно  снабдить  нас
провиантом и верховыми животными после столь  кратких  и  невразумительных
объяснений, - заметила она.
     - Они знают меня. Кроме того, это давние и  верные  дядины  союзники.