на минутку прикрыть глаза, и он
тут же провалился в глубокий сон.



                                    6

     Новый  день   встречал   рассвет   какофонией   звуков   и   запахов.
Громкоголосые торговцы на все лады расхваливали свой товар, тонкие ароматы
экзотических пряностей смешивались с тяжелым запахом  верховых  и  вьючных
животных.   На   каждом   углу   трепетали   на   ветру   ярко-красные   и
шафраново-желтые стяги, вывешенные на солнце для  того,  чтобы  привлекать
покупателей.  Сами   покупатели,   скуповато   сжимая   кулаки,   отчаянно
торговались  с   практичными   продавцами,   грязные   уличные   мальчишки
выпрашивали у прохожих милостыню или, схватив с лотка особо  сочный  плод,
стремительно ввинчивались в толпу.
     От всего этого голова Нориссы слегка кружилась. Взгляд ее  непрерывно
метался то туда, то сюда, грудь высоко  вздымалась,  а  ноздри  трепетали,
вдыхая незнакомые, пряные запахи. От множества  разнообразных  впечатлений
сердце ее билось чаще обычного, отдаваясь в висках мощными ударами пульса.
Норисса пробиралась сквозь толпу, пытаясь не отстать от коренастой фигурки
гнома, который двигался через базарную площадь туда, где  возвышалось  над
толпой узловатое и высохшее бревно. Норисса знала, что это и есть  искомое
дерево.
     На мгновение она задержалась у одного из прилавков,  где  торговец  с
хитрыми глазами демонстрировал какой-то женщине  тончайшую  бледно-зеленую
ткань. Ткань была настолько мягкой, что текла между рук как  вода,  слегка
искрясь на солнце. Когда Норисса сумела оторвать взгляд  от  зачаровавшего
ее зрелища, Байдевина уже нигде не было  видно.  Норисса  подавила  внутри
себя зарождающуюся панику и  принялась  самостоятельно  прокладывать  себе
путь к древнему дереву. Не успела она сделать несколько шагов, как  кто-то
больно  схватил  ее  сзади  за  руку.  Поворачиваясь  назад  и  выхватывая
свободной рукой кинжал, Норисса была почти уверена, что  увидит  Джаабена,
но это был всего лишь Байдевин, правда, очень сердитый.
     - Я не могу показывать дорогу, если ты даже не смотришь  на  меня,  -
проворчал он. - Будь повнимательней, иначе в следующий раз тебя схватит за
руку кто-то другой, а не я.
     Выпустив ее руку, гном снова устремился в толпу.
     Норисса старалась не отставать, временами буквально наступая  ему  на
пятки, стараясь не обращать внимания на злобные взгляды тех, кого Байдевин
бесцеремонно отталкивал, прокладывая себе путь. Глядя в его широкую спину,
Норисса задумалась о том, отчего гном вдруг стал мрачен и неприветлив.
     Рано утром ее разбудил громкий стук в дверь. Удостоверившись  в  том,
что это Байдевин, Норисса поспешно умылась и открыла дверь, предварительно
притворившись Нореном.  Однако  на  ее  приветливое  "Доброе  утро!"  гном
пробормотал что-то невнятное и торопливо вывел ее  по  лестнице  прямо  на
улицу. Удивленная его скоропалительностью Норисса забежала чуть  вперед  и
спросила:
     - Куда ты помчался? Почему  мы  так  спешим?  Мы  ведь  еще  даже  не
завтракали!
     Ответ гнома был лаконичен:
     - Ты хочешь найти того  человека,  который  ждет  тебя  на  рынке?  -
Норисса кивнула. - Тогда мы должны быть там. Если ты  голодна...  голоден,
то на базаре всегда найдется, чем перекусить.
     И Норисса поспешила за ним, гадая, что  она  могла  сделать  не  так,
чтобы расстроить его.
     Может быть, его оскорбило то, что она  снабдила  его  новой  одеждой?
Норисса пожалела о том, что не была достаточно деликатна в  этом  вопросе,
так как ей было известно, как легко можно уязвить мужскую гордость. Однако
преследовавшие  их  бродяги  не  оставили  ей   достаточно   времени   для
дипломатических маневров.
     Норисса пожала плечами и подумала, что, по крайней мере, обнова  была
ему к лицу.
     Каким-то образом Байдевину удалось  помыться  этой  ночью.  Кожа  его
производила впечатление кожи человека, привыкшего проводить многие часы на
жарком солнце, черты лица, однако, были тонкими и  благородными,  несмотря
на мрачную гримасу, исказившую их этим утром. Волосы, с которых была смыта
покрывающая их пыль и грязь, приобрели мягкий  светло-каштановый  цвет,  а
там, где волосы выгорели на солнце, вьющиеся пряди были  окрашены  в  цвет
темного золота. Увидев забавные кудряшки возле ушей и на шее, Норисса даже
улыбнулась. Новая кожаная рубашка  тем  не  менее  нисколько  не  скрывала
широких мускулистых плеч, а его коренастое  и  короткое  тело,  снабженное
короткими и толстыми ногами, двигалось вперед с поразительной быстротой  и
проворством.
     Вокруг них город, казалось, выдавливал из  своих  недр  все  новые  и
новые порции наррда, заполняющие и  без  того  запруженные  людьми  улицы.
Толчея вокруг все усиливалась, и Норисса изо всех сил старалась не отстать
от Байдевина. К тому времени, когда они пробрались  на  южную  оконечность
рынка, он был уже заполнен горожанами сверх всякой меры.
     Норисса следовала за гномом чуть ли не бегом и все  равно  ощущала  в
пустом желудке голодное урчание, а рот каждый раз наполнялся слюной,  лишь
только свежий морской бриз доносил до нее запахи съестного.
     Наконец они  достигли  края  рыночной  площади,  и  Норисса  перевела
дыхание, ощущая неровные булыжники мостовой сквозь подошвы ботинок. Словно
разрушенный древний маяк, возвышался безлистый ствол  старого  дерева  над
людским морем. У подножья этого освещенного  солнцем  шпиля  трепетали  на
ветру молодые ветви с зелеными листочками на них. Вокруг  бушевала  толпа.
Тяжело  нагруженные  носильщики  грузно  ступали  позади  своих  клиентов.
Расстроенная молодая  девушка  беспомощно  смотрела  вслед  своей  матери,
исчезающей в самой гуще  людей,  в  то  время  как  двое  маленьких  детей
оставались с нею. Какой-то молодой  человек  остановился  в  тени  старого
дерева и принялся бесцеремонно рассматривать проходящих  мимо  молоденьких
женщин,  которые  стыдливо  отворачивались  от  него,  Норисса  в   испуге
рассматривала всю эту сцену.
     - Здесь так много людей, Байдевин! Как мы найдем того, кто нам нужен?
     - Я думал, что это он должен найти тебя.
     - Я должна была принести ему это. -  Норисса  вынула  из-под  рубашки
медальон и позволила ему висеть поверх ворота.
     Они  вместе  прогуливались  по  краешку  базарной  площади,   обращая
внимание на всякого, кто засматривался  на  медальон  и  проявлял  к  нему
особый интерес. Когда они обошли площадь по периметру,  Норисса  осторожно
подняла вопрос  о  завтраке.  На  этот  раз  Байдевин  лишь  улыбнулся  и,
принюхавшись, предложил ей отведать кейлан.
     Отходили они от прилавка, хрустя поджаристой корочкой мягких, сдобных
булок, пропитанных острым мясным  соком.  На  ходу  Байдевин  принес  свои
извинения:
     - Прошу прощения, я был очень сердит  сегодня  утром.  Я  должен  был
принять важное решение и посчитал тебя виноватой в том, что  кое-какие  из
моих планов не осуществились.
     - Я уж боялась, что ты сердишься на меня из-за платья. -  Норисса  не
смогла удержать вздоха облегчения. - Я говорила совершенно искренне, что у
меня и в мыслях не было обидеть тебя.
     Гном покачал головой, пережевывая сочный кусок пирога.
     - Я вовсе не обиделся, напротив - я  был  тебе  очень  благодарен.  -
Некоторое время Байдевин молчал, о чем-то думая, затем снова заговорил:  -
Я думал о тех делах, которые привели нас обоих  в  Таррагон.  Очень  может
быть, что каждый из нас мог бы помочь другому в осуществлении его  планов.
Ты знаешь,  что  я  должен  поднять  на  борьбу  союзников  моего  дяди  и
попытаться отвоевать нашу долину у врага.  Именно  это  мне  следовало  бы
сделать прошлой ночью,  но  раз  уж  мы  здесь,  -  он  показал  рукой  на
водовороты толпы вокруг них, - то давай употребим  это  утро  на  то,  что
попытаемся встретиться с человеком, который ждет тебя. Если мы не встретим
его до полудня, то пойдем со мной. Может быть,  друзья  дяди  помогут  нам
отыскать его, - гном замолчал, словно какая-то  внезапная  мысль  огорчила
его. - Тот, кто сможет рассказать тебе о тайнах медальона, должен  немного
понимать в колдовстве. Может быть, нам удастся убедить  его  принять  нашу
сторону в борьбе с Тайлеком. На настоящий момент я  могу  предложить  тебе
только лишь гостеприимство моих друзей, пока я сам не смогу отплатить тебе
добром за все, что ты сделала.
     Норисса почувствовала удовольствие, вызванное его искренним  порывом.
Он просил ее остаться. Хотя на словах он говорил о нескольких днях, но то,
как он произносил их, подразумевало гораздо  более  долгий  срок.  Норисса
слегка поклонилась ему.
     - Друг мой Байдевин! Мне не нужно ни за  что  платить.  Ты  спас  мою
жизнь. Ужин и новый костюм не могут  быть  достаточной  благодарностью  за
это. Что касается того, с кем я должна встретиться, то, получив амулет, он
станет объектом охоты Тайлека.  Я  думаю,  что  ему  захочется  заручиться
поддержкой твоей армии в любом сражении, которое может произойти между ним
и этим колдуном. Но если он все  же  согласится  помочь  тебе,  то  я,  по
крайней мере, полностью в твоем распоряжении. Хотя у меня не будет  больше
волшебной силы, но я буду все так же хорошо стрелять из лука и смогу стать
лучником твоей армии.
     Норисса не могла даже самой себе объяснить, что заставило ее с  такой
легкостью дать ему это обещание.  Даже  осознавая,  что  выполнение  этого
обещания означает еще одну задержку в ее пути  на  восток,  куда  звал  ее
таинственный голос, она нисколько не колебалась. Не могла она и объяснить,
как появилась у нее эта странная привязанность к  человеку,  которого  она
знала всего несколько дней. Может быть, все дело в том, что  Байдевин  был
нисколько не похож на гномов, какими они  описаны  в  детских  сказках,  -
потешные шуты и фигляры,  частенько  путешествующие  в  качестве  забавных
зверушек вместе со  странствующими  менестрелями.  Вопреки  ее  ожиданиям,
Байдевин ничем не напоминал существо, вызывающее, чувство жалости, он  был
энергичным и весьма целеустремленным.
     Но было ли в этом что-то удивительное? Норисса уже  поняла,  что  мир
вовсе не похож на ее детские представления о нем.
     Байдевин чуть не улыбнулся при ее последних словах. Может  быть,  ему
было забавно слышать,  как  и  большинству  мужчин,  как  она  похваляется
ловкостью в обращении с оружием? Норисса взглянула на  гнома  и  заметила,
как внезапно сузились его глаза. Байдевин  смотрел  в  толпу  позади  нее,
потом осторожно огляделся, словно выискивая нежданную западню,  и  Норисса
заметила его беспокойство.  Выпрямившись,  она  тоже  пристально  оглядела
окружающих людей.
     - Что такое, Байдевин?
     - Вон там... видишь его? Старик с блестящим посохом. Он идет сюда.
     Но Норисса уже и сама заметила пожилого мужчину, пробиравшегося к ним
через толпу, но, на ее взгляд, в нем не было ничего, что могло бы  вызвать
опасения. Небрежному взгляду вполне  могло  показаться,  что  это  простой
старик, выбравшийся на прогулку. На плечи его был накинут свободный  плащ,
нижний край которого спускался до самых сандалий.  Под  плащом  был  надет
серый кафтан из того же материала, подпоясанный обшитым галуном матерчатым
поясом, с которого свисал квадратный кожаный кошелек. Густые седые  волосы
старика свободно ниспадали до самых плеч, смешиваясь с  седой  бородой,  в
которой   еще   сохранились   тусклые   черные   пряди.   Лоб   пересекали
сосредоточенные морщины,  а  тени  возле  глаз  говорили  об  усталости  и
постоянном беспокойстве. Несмотря на потертый  внешний  вид,  его  голубые
глаза  смотрели  из-под  кустистых  бровей  пронзительно  и   внимательно,
особенно когда он переводил взгляд с медальона на лицо "Норена" и обратно.
Шел он уверенно, совершенно не прибегая к помощи длинного посоха,  который
держал в руке. Посох этот, вырезанный из какого-то светлого дерева, вверху
был опоясан широкой золотой лентой, которая отражала лучи яркого утреннего
солнца и брызгала в разные стороны многочисленными  солнечными  зайчиками,
но в то же время это странное украшение почти не привлекало к себе ничьего
пристального  внимания.  Иными  словами,  в  его  облике  не  было  ничего
необычного, но Байдевин не спускал с него глаз до тех пор, пока старик  не
подошел совсем близко и не остановился  перед  ними.  Улыбнувшись,  старик
заговорил первым, его голос оказался ровным и мягким, совсем не громким.
     - Надеюсь, вы  простите  мне  мое  праздное  любопытство,  но  я  был
совершенно зачарован прекрасной и тонкой работой... - он кивнул на золотой
медальон. - Прекрасная вещь. Могу  я  полюбопытствовать,  каким  путем  он
попал к вам?
     Норисса улыбнулась в ответ, поглаживая одной рукой медальон.
     - Это подарок. Вы совершенно правы - это чудесная вещица.  Я  уверен,
что второй такой не сыщется в целом мире.
     - Боюсь, что это не так, парень, - старик приблизился на  шаг,  чтобы
получше рассмотреть изображение на диске. - Я знаю одну женщину, у которой
есть точно такое же украшение. Ей  уже  немало  лет,  и  мы  каждую  весну
встречались здесь, под этим деревом, чтобы, так сказать, поддерживать наше
знакомство. В этом  году  она  что-то  запаздывает.  Когда  я  увидел  ваш
медальон, я подумал,  что  вы,  быть  может,  доставили  от  нее  какие-то
известия, - он помолчал. - Эту женщину зовут Сэлет.
     Норисса ничего не ответила, и на  лице  старика  появилось  выражение
печали.
     - Она мертва, не так ли?
     Норисса кивнула, и старик тяжело вздохнул.
     - Этого я и боялся, - он облокотился на свой  посох,  низко  наклонив
голову.
     Норисса сделала  шаг  вперед,  опасаясь,  не  повредила  ли  ему  эта
печальная новость, однако старик тут же выпрямился и дал понять  движением
руки, что никакой помощи не требуется.
     - Конечно, это все неожиданно,  -  пробормотал  он.  -  Я  просто  не
представлял  себе,  насколько  все  в  мире   подвержено   случайности   и
неопределенности, - он повел плечом, словно его серый плащ был ему  тесен.
- Что ж, теперь все ложится на мои плечи, - последние  слова  он  произнес
больше для самого себя, нежели для кого-то другого.
     Норисса наблюдала, как старик рассматривает толпу. В конце концов он,
казалось, принял какое-то решение, так как снова повернулся к ней.
     - Теперь амулет у тебя. Ты расскажешь мне, как это случилось?
     - Разумеется, только это долгая история. Было бы лучше,  если  бы  мы
могли посидеть в каком-нибудь тихом месте.
     Старик кивнул:
     - Я снял комнату в "Голубой Жемчужине". Это недалеко,  я  покажу  вам
путь, заодно мы можем там позавтракать, - он помолчал и добавил: - Мое имя
Медвин.
     - Меня зовут Байдевин, - вступил в  разговор  до  сих  пор  молчавший
гном. - А моего товарища зовут Норен. Мы принимаем ваше приглашение.
     Медвин кивнул, повернулся и направился прямо через площадь. Норисса и
Байдевин сунули свои недоеденные пирожки в руки удивленному  беспризорнику
и поспешили за стариком.



                                    7

     После того как они вырвались из толпы, заполнившей базарную  площадь,
дорога до гостиницы заняла всего  несколько  минут.  Гостиница  стояла  на
высоком обрыве, над гаванью, в конце длинного ряда оживленных магазинчиков
и таверн. С виду гостиница напоминала древний корабль, выброшенный штормом
на берег многие века назад и  наполовину  засыпанный  песком  -  настолько
неказист и потрепан был ее внешний вид. Над входной дверью раскачивался на
ветру деревянный щит с вырезанным на нем изображением кругленькой  голубой
жемчужины в створке раковины.
     Когда они вошли внутрь,  Медвину  навстречу  поспешил  мальчик-слуга.
Почтительно выслушав распоряжения  старика,  он  удалился.  Медвин  провел
Нориссу и гнома наверх, в свою комнату. Комната была светлой и просторной,
с двумя окнами, одно из которых выходило на море, а  второе  -  на  город.
Мебель состояла из высокой кровати с  пуховой  периной,  занимавшей  целую
стену. Возле кровати стоял маленький столик и умывальник. Посреди  комнаты
стоял стол побольше, с двумя длинными скамьями  по  бокам  и  единственным
креслом с высокой спинкой на председательском месте. Неподалеку  от  этого
кресла в стене были сделаны глубокий камин и дымоход.
     Норисса и Байдевин уселись возле огня, в то время как хозяин  комнаты
нетерпеливо расхаживал из стороны в сторону. Не прошло и нескольких минут,
как в комнату вошли двое слуг с подносами. Они поставили на стол тарелки с
горячей, аппетитной кашей, нарезанное ломтями мясо, сыр,  кувшин  сладкого
нектара и кувшин чая из лирсы с вином. Во время еды Медвин казался целиком
погруженным в  свои  мысли,  и  ни  Норисса,  ни  Байдевин  не  осмелились
обратиться к нему с вопросом.
     После завтрака Норисса и Байдевин по очереди рассказывали каждый свою
историю. Медвин с удивлением увидел настоящую Нориссу и с грустью выслушал
рассказ о смерти Сэлет. Но именно Байдевину он задал больше всего вопросов
- о могуществе Тайлека, о его армии. Когда он наконец  выспросил  у  гнома
все, что хотел узнать и о чем он в  состоянии  был  ему  поведать,  Медвин
снова принялся мерить шагами комнату. Норисса, которая каждый миг ожидала,
когда  же  ее  попросят  отдать  медальон,  и  которую  снедало  множество
вопросов, нетерпеливо заерзала на месте. Мысль  о  том,  что  ей  придется
расстаться с ее талисманом, отчего-то опечалила ее, и  она  только  крепче
стискивала зубы. Какая-то часть ее  протестовала  против  самой  мысли  об
этом. Странное ощущение чуть  было  не  переросло  в  гнев,  когда  Медвин
повернул к ней ставшее вдруг суровым лицо.
     - Очень хорошо, дитя мое, что мы нашли друг друга, - сказал Медвин. -
Иначе ты непременно бы попала в лапы этого Тайлека. До тех пор пока ты  не
умеешь контролировать заключенные в тебе силы, ты не  должна  пользоваться
ими без крайней необходимости. Мой долг будет  заключаться  в  том,  чтобы
обучить тебя обуздывать эти силы.
     - Научить  меня  контролю?  -  Норисса  с  удивлением  уставилась  на
Медвина. - Ты говоришь так, словно я останусь  с  тобой,  а  между  тем  я
исполнила свое обязательство и доставила амулет.  Теперь  я  отправлюсь  в
путешествие, так как у меня есть мои собственные дела,  которые  я  должна
довести до конца.
     Она довольно  кивнула,  заметив  удивление  на  лице  Медвина,  затем
нащупала на цепочке медальона замок и  попыталась  расстегнуть  его,  пока
Байдевин начал говорить в ее оправдание:
     - С помощью медальона Норисса научилась создавать иллюзии.  Именно  с
помощью медальона ей удалось добраться сюда.
     Норисса наконец справилась с застежкой и встала, неохотно  протягивая
старику медальон. На лице Медвина  внезапно  отразилось  понимание,  и  он
покачал головой.
     - Вовсе  не  амулет  должен  был  быть  доставлен,  должен  был  быть
доставлен его владелец, - он улыбнулся. - Он твой, девочка, твой по  праву
наследования.
     Повернувшись к Байдевину, старик продолжал:
     - Знай же, что вовсе не медальон создавал  эти  иллюзии!  Это  в  ней
заключены силы, это она - Талант.  Именно  ее  неумелое  использование  ее
Таланта привлекло меня к ней, так же как оно привлекло  и  Тайлека,  -  он
снова повернулся к Нориссе.  -  Твои  иллюзии  красивы  и  эффективны,  но
бесполезны. Ты - словно ребенок, забавляющийся с новой игрушкой. Я  должен
научить тебя, как правильно пользоваться тем, что тебе досталось.
     Норисса почувствовала,  как  в  ней  все  сильнее  разгорается  гнев,
перекрывающий чувство радости, возникшее  тогда,  когда  она  поняла,  что
амулет останется у нее.
     - Я не ребенок! - заявила она. - И мои иллюзии совершенны!  Я  сумела
обмануть всех - даже тебя. И если  мою  маскировку  разоблачат,  я  тотчас
сделаю другую!
     Медвин улыбнулся, как терпеливый отец улыбается  капризам  маленького
ребенка, и отвернулся, чтобы посмотреть в окно.
     - Ты многому должна научиться, Норисса, - сказал он,