ю к тому из богов, кто склонен был ее выслушать, и почувствовала,
как ее существо следует ее стремлению навстречу Фелее.
     Норисса поднялась высоко над землей. На  вершине  плоской,  черной  и
словно спекшейся скалы она встретилась лицом к лицу со своим врагом. Фелея
улыбнулась почти дружелюбно, спокойно стоя под ударами ветра.  Ее  бледная
красота особенно четко вырисовывалась на фоне черных грозовых туч.
     - Ты быстро научилась пользоваться могуществом Компаньона, сестричка.
Очень жаль, что ты не успеешь насладиться  своими  крадеными  сокровищами.
Это  могущество  должно  было  стать  моим  после  смерти  Бреанны,  и   я
намереваюсь забрать его у тебя. - Ее мягкий взгляд подчеркивал  бритвенную
остроту угрозы, притаившейся в ее словах.
     В любое другое время Норисса ослабела бы под этим взглядом, но теперь
она только улыбнулась в ответ:
     - Что, если я добровольно отдам тебе Компаньона, тетя? Будет ли этого
достаточно? Утолишь ли ты свою жажду?
     Фелея от удивления  перестала  улыбаться,  и  глаза  ее  настороженно
сузились. После  недолгого  молчания  дружелюбие  снова  прозвучало  в  ее
голосе.
     - Ну, разумеется, дитя мое! Обладая Компаньонами Л'ерита и г'Хайна  я
бы владела, и малым, и великим. Мое кольцо власти стало бы совершенным.
     - Ты  уверена,  что  тебе  этого  хватит?  -  настаивала  Норисса.  -
Ограничишься ли ты одним кольцом? И тебе  не  захочется  получить  второе,
третье?.. Может быть, ты жаждешь обладать кольцом из колец?
     Глаза Фелеи стали холодны как лед, и Норисса  почувствовала  жестокое
удовлетворение, услышав гневные нотки в словах Фелеи:
     - Отдай мне то, что я ищу, и я пощажу твоих людей.
     - А меня ты пощадишь, тетя?
     Фелея бессильным жестом развела руками:
     - Увы,  дитя  мое,  это  не  в  моей  власти.  Я  должна  перехватить
освободившегося Компаньона в момент твоей смерти.
     Норисса почувствовала, как растет напряжение ее противницы. Пламя  ее
собственного гнева тоже начинало  разгораться,  но  следующие  слова  были
холодны как камень, на котором они стояли:
     - Ты лжешь, Фелея! Даже нося в своем  чреве  дитя,  моя  мать  сумела
пережить рассоединение с Компаньоном и остаться  в  живых.  Почему  должна
умереть я?
     Последовала долгая тишина, глаза Фелеи почернели от ненависти.
     - Потому что я так хочу!
     Злая багровая волна ринулась на Нориссу. Она бы  непременно  сбросила
ее вниз, если бы Норисса не  была  заранее  готова  к  нападению.  Норисса
метнула навстречу этой волне свою собственную ярость и с такой силой,  что
Фелея вынуждена была призвать Другого.
     Норисса обернулась  в  сущность  Корматха,  и  вместе  они  взмыли  в
затянутое облаками небо.



                                    38

     Драконы!
     Пэшет не отрываясь наблюдал за действом, разворачивающимся в небе над
его головой. Черные облака бороздили два чудовищных существа.  Они  летали
широкими кругами,  пикируя  и  поднимаясь  выше,  причем  каждый  старался
подобраться к противнику со стороны  уязвимого  брюха.  Мощные  крылья  со
свистом рассекали воздух, и драконы дерзко  с  вызовом  ревели.  Чудовище,
которое  оседлала  Фелея,  внезапно  резко  накренилось,  развернулось   и
приблизилось  к  противнику  снизу  и  сзади.  Золотые  с  медными  краями
полированные чешуи засверкали  в  свете  пламени,  вырвавшегося  из  пасти
дракона, и его тело блеснуло на  фоне  темных  облаков  как  расплавленное
золото заката, выплеснувшееся  в  небо.  Сгусток  огня  вылетел  из  горла
чудовища и попал в горло второго дракона. Дракон заревел от  боли  и  стал
падать вниз, напоминая собой быстро  стекающую  со  стекла  поблескивающую
черноту. Снабженные на сгибах изогнутыми когтями  крылья  с  усилием  били
воздух, едва наполняясь стремительными ветрами,  дующими  над  долиной,  и
только совсем близко от земли падение дракона превратилось в неуклюжее, но
плавное скольжение. Пэшет успел заметить, что огромные черные крылья, тень
от которых накрыла чуть не всю долину, сверкают с нижней  стороны  золотым
блеском.
     Описав над плато небольшой круг, черный дракон начал подниматься  все
выше, в свою очередь длинно плюнув струей огня.
     Зрелище повергло Пэшета в благоговейный трепет. Он  впервые  в  жизни
наблюдал воздушную битву огромных чудовищ, управляемых  такими  крошечными
наездниками, что их вовсе не было видно на чешуйчатых спинах,  особенно  в
те моменты, когда широкие крылья поднимались вверх широкими взмахами.  Да,
за право повелевать этими силами можно было без колебаний заплатить  любую
цену! И сразу ему стало понятнее стремление Тайлека  завладеть  и  держать
при себе Знак Драконьей Крови.
     Вспомнив о Тайлеке, Пэшет несколько пришел в себя и вспомнил  о  том,
где он находится и что должен делать. Сам он  все  еще  стоял  у  входа  в
большой шатер Фелеи, в то время как Тайлека поблизости не было. Он помнил,
как они вместе выбежали вслед за Фелеей и поспели как раз  вовремя,  чтобы
лицезреть ослепительное явление Нориссы на вершину скалы, где ее поджидала
Фелея. Пэшет помнил вспышку гнева госпожи и ударившие в небо фонтаны огня,
голубого  и  красного,  которые,   достигнув   облаков,   превратились   в
бронированных чудовищ из кошмарных снов. Пэшет вспомнил и о  том,  чем  он
сам рискует. Оглядевшись в поисках своего собственного врага, он обнаружил
Тайлека, который короткими  перебежками  двигался  к  подножью  скалы,  на
которой неподвижно стояли обе женщины. Все  его  внимание  было  приковано
только к этим фигурам, даже тогда, когда он начал  взбираться  по  крутому
склону, он не отвел глаз от вершины. Пэшет побежал вслед за ним.
     Колдун успел забраться довольно высоко, когда Пэшет начал карабкаться
вверх. Грозный рев, сравнимый разве только со  звуками,  которые  издавали
драконы в небе, огласил плато. Пэшет посмотрел  вниз  и  увидел,  что  вся
равнина превратилась в поле битвы.  Армия  повстанцев  врезалась  в  самую
середину боевых порядков его войск, и адепты  Тайлека  еле  управлялись  с
магией, которую насылали на них гном и старый  маг.  Пэшет  отвернулся  от
этого зрелища и вложил все силы в трудный подъем.
     Сначала, правда, подниматься было просто.  У  подножья  скалы  многие
камни были раздроблены и выщерблены, длинные каменные  уступы  встречались
во множестве, и за них было удобно хвататься руками  и  опираться  на  них
ногами. Несмотря  на  свои  сожженные  руки,  которые  Пэшет  перебинтовал
кусками ткани, он настигал Тайлека.
     Отчасти это происходило от того, что  подъем  Тайлека  замедлился,  а
затем и вовсе прекратился. Колдун стоял на последнем каменном уступе, выше
которого  начиналась  сплошная  отвесная  стена,  сложенная  из  огромных,
неповрежденных каменных глыб, между которыми не было ни  единой  трещинки,
за которую можно было бы зацепиться.
     Другой причиной, по которой Пэшет поднимался вверх  быстрее  Тайлека,
были его гнев и  ярость,  которые  толкали  его  вверх  и  вперед  гораздо
быстрее, чем он рассчитывал.  В  его  мозгу  постоянно  возникала  картина
гибели Джаабена, он видел  его  изломанное,  дымящееся  тело  с  перебитой
ногой, нелепо повернутой под неестественным углом.  Шея  была  сломана,  и
голова неудобно склонилась к плечу, огненная  борода  слиплась  от  крови.
Воспоминание об этом заставило Пэшета  содрогнуться,  и  на  мгновение  он
утратил сосредоточенность. Его  сапог  внезапно  поехал  по  гальке,  нога
соскользнула, и он чуть не упал, ухватившись  за  обломанный  край  камня.
Острый камень  больно  врезался  в  его  чувствительную  ладонь,  и  Пэшет
выругался. Когда ему снова удалось  обрести  под  ногами  надежную  опору,
Пэшет вытащил свой длинный нож  и  срезал  с  ладоней  бинты.  Теперь  его
открытые раны ничто не защищало, но зато теперь  ткань,  туго  стягивающая
пальцы рук, не станет мешать ему ухватиться за малейшую шероховатость  или
трещину в скале.
     Из ран на ладонях потекла кровь.  Поглядев  на  знак  бога  Маелунна,
выжженный на коже ладони, Пэшет начал молиться, прося этого бога о помощи.
Запах измены должен был давно привлечь внимание этого божества,  и  теперь
Пэшет просил у него немного такой  силы,  которой  обладал  Тайлек,  чтобы
уравнять шансы на победу в их  борьбе.  Вспоминая  о  своих  способностях,
которые все так же пребывали внутри него  в  зачаточном  состоянии,  Пэшет
впервые пожалел о том, что в свое время ему  не  хватило  дерзости,  чтобы
обучиться магическому искусству под руководством Фелеи. Теперь он пони мал
- хотя было уже поздно, - что его и Тайлека разделяли не  способности  или
какой-то особенный дар, а всего лишь умение  контролировать  и  направлять
эти способности. Тайлек был достаточно мудр, чтобы первым понять это и  не
позволить  ему,  Пэшету,  развить  в  себе  эти  способности  и  научиться
управлять ими. Именно теперь маг собирался воспользоваться одним из  своих
многочисленных умений, чтобы избегнуть возмездия.
     Пэшет видел, как руки Тайлека задвигались, рисуя в  воздухе  какие-то
знаки,  а  губы  зашевелились,  произнося  неслышные   слова.   Заклинание
подействовало незамедлительно: Тайлек отделился от скалы и начал медленный
полет к вершине. Пэшет уже хотел распрощаться с надеждами на  справедливое
возмездие, как вдруг рассыпающий искры зеленоватый шар пронесся мимо  него
и ударил в камень  рядом  с  Тайлеком,  обдав  Пэшета  градом  раскаленных
осколков. В горле его появился резкий металлический привкус, и он чуть  не
задохнулся от неожиданности.  Очевидно,  это  было  делом  рук  одного  из
волшебников, действующих на стороне повстанцев. Кто-то из них прорвался!
     Внезапный взрыв ударил Тайлека о валун, и теперь маг  скользил  вниз,
прямо в руки Пэшета, в облаке пыли и мелкой каменной крошки. Пэшет увидел,
как Тайлек извивается и корчится, пытаясь за что-нибудь ухватиться,  чтобы
замедлить  свое  стремительное  движение.  В  конце  концов  ему   удалось
зацепиться за выступ камня, и он рывком остановился.
     Пэшет заморгал, не веря своим глазам. Тайлек очутился прямо над  ним,
на расстоянии всего каких-нибудь двух локтей.  До  него  доносились  стоны
волшебника, и Пэшет улыбнулся. Должно быть, Маелунн все-таки услышал его!
     Он начал осторожно подниматься вверх,  остановился  и  спрятал  лицо,
когда ярко-красное крылатое чудовище с ревом пронеслось над самой головой,
изрыгая из глотки пламя. Черный дракон преследовал его по  пятам  с  такой
стремительностью, что поднятый его крыльями ветер едва не  оторвал  Пэшета
от склона горы. Когда Пэшет осмелился продолжить подъем,  Тайлек  уже  был
довольно далеко от него. На миг колдун обернулся, и  Пэшет  увидел  в  его
глазах страх.
     Тем  временем  Тайлек,  удалившись  на  расстояние,  которое   считал
безопасным, прочел левитативное заклинание и снова взлетел. Но и в  Пэшете
проснулась какая-то сила. Крушение надежд, горе от потери  брата  овладели
им с такой силой, что нечто, долго спавшее в  глубине  его  души,  наконец
проснулось. С этим пробуждением все его существо как бы расправило крылья.
У него была эта сила, и он по-настоящему  жаждал  дотянуться  до  Тайлека.
Перед глазами его все потемнело и  заволоклось  красной  пеленой.  А  поле
зрения сузилось настолько, что он видел перед собой одного только Тайлека.
     Руки Пэшета отозвались резкой болью, причем правая  саднила  сильнее.
От прикосновения к холодному камню раны снова начали гореть как в огне,  и
что-то вонзилось в правую ладонь. Пэшет даже не остановился, ни на миг  не
прервал движения. Тем временем полет Тайлека  замедлился  и  вскоре  вовсе
остановился, почему - Пэшет не  знал.  Маг  беспомощно  завис  над  крутым
склоном, но и только, и Пэшет рванулся  вверх,  воодушевленный  испугом  в
глазах противника. Его пальцы  коснулись  каймы  плаща  колдуна,  и  Пэшет
схватился за него всей рукой, сжав в горсти плотную ткань и  подтягиваясь.
Тайлек попытался ударить его кулаком, промахнулся и взмахнул рукой  опять.
Пэшет перехватил его за запястье и,  вложив  в  усилие  всю  свою  ярость,
принялся стаскивать мага вниз, на камни. В словах, которые выкрикивал  ему
в лицо Тайлек, он узнал магическое  заклинание  и  сильно  ударил  Тайлека
кулаком в рот, все еще чувствуя в ладони что-то обжигающе-холодное.
     Тайлек застонал, сжав окровавленные губы. Качнувшись от удара, он все
же ухитрился схватить Пэшета за свободную руку и удерживал ее. Так,  держа
друг друга за руки, они балансировали на узком выступе, стараясь  выразить
всю ненависть при помощи взглядов. Внезапно Пэшет почувствовал  ослабление
силы, поддерживающей его. Это было очень слабое изменение, но Тайлек  тоже
заметил его и улыбнулся.  Его  "сырая",  только  что  пробудившаяся  магия
исчерпала свои ресурсы, изливаясь неуправляемым потоком, в  то  время  как
Тайлек  снова  доказал  свое  превосходство,  умело  справившись   как   с
заклинанием, так и с контролем.
     Пэшет закрыл глаза, собирая свою ненависть в  единый  комок,  пытаясь
почерпнуть из нее еще хоть немного силы. В последний  момент  ему  удалось
высвободить свою  правую  руку.  Выхватив  свой  нож,  он  занес  его  над
Тайлеком. Тайлек проворно поднял  вверх  обе  руки,  чтобы  защититься  от
смертельного удара. Это была ошибка. Прошел всего лишь миг, прежде чем  он
понял  свою  ошибку,  но  этого  мига  хватило  Пэшету.  Его  правая  рука
скользнула по груди мага, пока пальцы не  нащупали  под  рубашкой  твердый
амулет. Он сорвал его, с треском разрывая ткань, но все заглушил протяжный
вой  Тайлека,  исполненный  смертной  тоски.  Завладев   амулетом,   Пэшет
оттолкнул все еще темноволосого колдуна от себя.
     В высохшем неподвижном теле, которое с сухим стуком ударилось о камни
у подножья горы, уже не осталось ничего от Тайлека, колдуна и волшебника.
     В следующий момент Пэшет почувствовал острую боль в животе, и шипящий
луч зеленого пламени разрезал его пополам.



                                    39

     Она - свободна! Легкая паутина на крыльях ветра пустоты! Медленно она
поднялась выше, и свет прошел сквозь нее, не задержавшись ни на миг  и  не
отразившись. Слившись  с  Корматхом,  она  погрузилась  в  успокоение  сна
другого мира.
     Эти другие миры, о которых она мечтала и  тосковала,  долгой  чередой
проносились перед ней. Приливы и  отливы  песен  и  красок,  искры  белого
пламени в черных провалах - все они звали  и  манили  к  себе.  Порой  она
оборачивалась к Корматху, спеша  поскорее  узнать,  какое  новое  чудо  он
покажет ей в следующий раз, но Корматх безмятежно  распространился  вокруг
нее. Он не направлял и не руководил. Он протек в ее разум и  растекся  там
безбрежным и тихим озером. Норисса выбирала слова.  Норисса  раскачивалась
на грани своего мира, и ей не  терпелось  увидеть  мир  новый,  с  разбега
окунувшись в него с головой. Ах, если бы только  она  сумела  порвать  эту
последнюю связующую нить, которая никак не отпускала  ее!  Что-то  она  не
доделала в своем мире.
     Обернувшись в тот мир, который  она  готова  была  покинуть,  Норисса
обнаружила старый  ночной  кошмар,  нависший  над  ним.  Сразу  же  к  ней
вернулась память о том, что уже было и что ей еще предстоит  совершить.  И
еще она поняла, почему Корматх изо всех сил боролся  за  свои  сны.  Очень
давно его род вступил в союз с ее родом, родом  людей,  уступив  им  часть
своей силы и могущества в обмен на опьяняющий наркотик  сновидений.  Он  и
теперь молчал, поскольку  спящий  не  несет  ответственности  за  то,  что
привидится ему во сне, и за свои поступки, которые он совершит,  а  потому
он и свободен от всякого контроля за этими действиями и событиями. В обмен
на его могущество Норисса должна освободить его  от  упреков.  Сейчас  она
делила с ним радость  двух  сердец,  но  впоследствии  ей  придется  нести
ответственность за две жизни. Где-то внизу растеклись по равнине две армии
Сайдры - изменники и те, что остались верны. Обе принадлежали ей, и она не
должна позволить тому, кто добывал свое счастье и радость из чужих жизней,
не испытывая при этом угрызений совести и не держа ни  перед  кем  ответа,
уничтожить всех этих людей.
     Понимание осенило ее как раз тогда, когда она уклонялась от  быстрого
броска алого существа, парившего над ее головой. Она ускользнула  от  него
на гребне воздушного  потока,  сидя  верхом  на  драконе,  подобном  тому,
который преследовал ее. Только тело ее волшебного животного было черным, и
гладкие чешуи лишь слегка поблескивали, как  поверхность  пруда  безлунной
ночью. Наклонившись  далеко  вперед,  она  ухватилась  руками  за  толстую
длинную шею, вытянутую к небесам. Таков был Корматх в ее  мире:  демон  из
легенды, мастер огненной смерти, существо, давным-давно изгнанное в туманы
страшных снов и сказки, рассказанные у костра поздним вечером.  Но  теперь
он был реален, столь же реален, как и тело, которое она, Норисса, оставила
на камнях внизу.
     Скрежещущий вопль ее алого противника рассек воздух, вызвав  ответный
крик Корматха. Разум Нориссы протянулся наружу и поместился там,  где  она
могла пользоваться двойным зрением. Ее  зрение  раздробилось  на  кусочки,
проходя через призму нечеловеческого восприятия. Она стала Норискорматхом,
и в этом состоянии она ощутила искорку  признания,  проскользнувшую  между
двумя  спящими  в  другом  мире.  Затем  Фелея  полностью  овладела  своим
ярко-красным Компаньоном и  заставила  ее  круто  спикировать  вниз.  Алый
дракон развернулся и пошел вверх  и  Норисса  почувствовала  острую  боль,
когда сгусток огня, вылетевший  из  пасти  противника,  попал  Корматху  в
незащищенную шею. Они падали, и их общая боль выразилась в  трубном  реве,
вырывающемся из его горла.
     Неприветливый скалистый  пейзаж,  раскачиваясь,  стремительно  мчался
навстречу. Норисса с трудом отвернула, поймав широкими крыльями восходящий
поток воздуха, и стала набирать высоту.  Неистовые  энергетические  штормы
бушевали вокруг нее, извлеченные из глубинных Пластов  магией  сражающихся
внизу  волшебников.  Для  Нориссы  сейчас  это  не  имело  почти  никакого
значения, у нее была иная цель. Фелея, Фелея  уходила  в  облака,  набирая
высоту крутой спиралью! Норисса бросилась в погоню, и ее гнев ударил вверх
струей голубого пламени, разгоняя тучи и  испаряя  липкую  влагу,  которая
мешала ей видеть.
     Она уловила удивленную дрожь Фелеи, когда Другой  повернул  голову  и
обнаружил Нориссу так близко. Норисса метнула сгусток пламени  в  уязвимое
место под крылом, и теперь уже Фелея взвыла от  боли.  Теряя  высоту,  она
отчаянно забила крыльями, чтобы замедлить падение. Ей это удалось,  и  она
снова начала подниматься, потом вдруг резко спикировала вниз. Ее  яростный
визг на сей раз не имел к Нориссе никакого отношения - ее  рассердило  то,
что она увидела на земле. Норисса распознала и цель, на которую пикировала
Фелея - это была гвардия Сэрела и Медвин! И Норисса бросилась на Фелею.
     Фелея слегка свернула, чтобы избежать потока огня, которым обдала  ее
Норисса, но Норисса продолжала преследовать  ее,  и  колдунья  свернула  в
обратном направлении, возвратившись  к  первоначальной  траектории  своего
полета, несмотря на то, что теперь она  парила  уже  за  пределами  плато.
Следующий маневр был проделан так быстро  и  неожиданно,  что  Норисса  не
успела его повторить, однако красный дракон Фелеи  оказался  очень  близко
под ней. Норискорматх вытянул могучую переднюю лапу и  схватил  Компаньона
Фелеи, когда тот попытался увеличить дистанцию. Упругая плоть  затрепетала
в его когтях, и  Норисса  увидела,  как  алый  дракон  корчится  от  боли,
стараясь  вырваться.  Ему  это  удалось,  но  Норисса  преследовала   его.
Опустившись ниже, она приноравливала свой  полет  к  беспорядочным  рывкам
противника,  стараясь  оглушить  и  дезориентировать  его  ударами  мощных
крыльев, а движениями хвоста  она  пыталась  сбросить  вниз  золотово