о открытие, как  тут  же  утратила  его.
Вместе с побежденным ужасом исчезла необходимость, нужда, и ее только  что
обретенная сила стала уходить от  нее.  Норисса  изо  всех  сил  старалась
удержать при себе то, что еще оставалось при ней. Она должна была  сделать
еще кое-что.
     Норисса стала осознавать окружающее. Она увидела  Байдевина,  который
стоял подле нее и что-то спрашивал, но она не слышала вопросов.  В  проеме
дверей спальни высился с обнаженным мячом Кхелри, из-за  него  выглядывали
встревоженные Грента и Сорин. Успокаивать их страхи не было времени.
     Отрешившись от всего, Норисса сделала несколько шагов к  топчану,  на
краю которого  сидел,  раскачиваясь  от  слабости,  Медвин.  Лунный  свет,
падающий на его лицо, делал  его  еще  более  бледным.  Очевидно,  усилие,
которое требовалось от него чтобы подняться, далось  ему  нелегко.  Медвин
открыл глаза и вытянул перед собой дрожащие руки.
     - Дитя мое, что с тобой?
     Норисса улыбнулась, ее руки с изогнутыми когтями осторожно сомкнулись
на запястьях  старика.  Закрыв  глаза,  она  постаралась  успокоить  вихри
энергии внутри себя. Затем она ушла в  глубину,  высасывая  из  земли  все
больше и больше живительных  сил,  чувствуя,  как  ее  босые  ноги  словно
прорастают корнями в земляной пол хижины. Через стража, через себя, по  ее
рукам сила вливалась в Медвина. Руки его перестали дрожать, мускулы  стали
упругими, и волшебник задышал спокойно и ровно. Когда  все  было  кончено,
сила снова оставила Нориссу.
     Норисса открыла глаза и улыбнулась в  ответ  на  улыбку  Медвина.  Он
свободно сидел на краю своего топчана. Боль исчезла с  его  лица.  Норисса
тихо пробормотала слова благодарности  и  освобождения,  выпуская  стража.
Страж исчез быстро, и последние призрачные чешуи истаяли на ее коже.
     Снова в ее разуме осталась только  она  одна,  и  тотчас  же  на  нее
навалилась усталость. Норисса опустилась на колени  и  почувствовала,  как
сильные руки Байдевина обхватили ее. Норисса  с  благодарностью  позволила
этим рукам увлечь себя в черный поток спокойствия и вдохновения.


     Фелея захныкала. На данный момент ее тело больше ничего  не  в  силах
было сделать. Она  лежала,  скрючившись,  на  каменном  полу  маленькой  и
мрачной кельи, пытаясь залечить раны души, которые были нанесены ей в этой
битве. Ее ненависть заставляла содрогаться сам воздух, а рыдания то и дело
переходили в яростный скрежет зубов. Дважды потерпеть поражение от  дочери
Бреанны!
     Фелея поклялась себе, что этого больше не повторится.
     Да, дочь обладала большим могуществом,  чем  мать,  но  Фелея  сумела
отыскать ее слабое место!
     Теперь она могла ждать еще, собирая силы и залечивая раны, смакуя эту
приятную, как целебный бальзам, мысль.



                                    14

     Байдевин  рывком  заставил  себя  проснуться  и  проворно  вскочил  с
продавленного мешка с соломой, который служил тюфяком Нориссе. Сначала  он
немного сердился на себя за то, что задремал, но  лишь  только  он  увидел
Нориссу, мирно спящую  на  топчане  рядом  с  ним,  это  ощущение  прошло.
Байдевин положил руку на  лоб  девушке,  и  на  ее  губах  показалась  еле
заметная улыбка.
     - Не беспокойся, юный Байдевин, с ней все в порядке.
     Гном резко повернулся к говорившему, чей четкий силуэт чернел на фоне
пылающего в очаге жаркого пламени. Это  был  Медвин.  Старый  маг  подошел
ближе и тоже встал рядом с лежанкой Нориссы.
     Байдевин вздрогнул,  словно  от  холода,  припомнив  крик  Нориссы  и
странные судороги, заставившие скорчиться ее  тело.  А  теперь  перед  ним
стоял Медвин, здоровый и невредимый, и все - благодаря волшебству Нориссы,
которая теперь лежала вместо  него  на  топчане.  Байдевин  сдержал  новую
вспышку гнева.
     - И после всего, что случилось вчера, ты утверждаешь что с ней все  в
порядке?
     Медвин кивнул:
     - Вовсе не болезнь поразила ее  прошлой  ночью.  То  было  колдовское
нападение... - Маг поднял руку, словно хотел определить направление ветра.
- Могучие силы схватились здесь, и Норисса вышла победительницей.  Как  бы
там ни было, но много энергии было истрачено  с  обеих  сторон.  -  Медвин
опустил руку и улыбнулся Нориссе. - Она только спит. Тому,  кто  напал  на
нее, тоже потребуется время, чтобы восстановить  свои  силы.  Уверен,  что
некоторое время нас никто не побеспокоит.
     Из спальной ниши  послышалось  невнятное  бормотание.  Затем  донесся
приглушенный шорох, и из ниши выбрался Кхелри.  Пожелав  гному  и  Медвину
доброго утра, он осведомился о Нориссе.
     - С ней все в порядке, - ответил Медвин, - но она спит и проспит  еще
долго.
     Байдевин ответил бы на этот  вопрос  по-другому,  но  Кхелри,  вполне
удовлетворенный ответом, спросил о здоровье Медвина.
     - Я тоже чувствую себя хорошо.
     - Отлично. Старейшины деревни хотят потолковать с  тобой,  -  пояснил
Кхелри, мельком взглянув  в  сторону  Нориссы.  -  У  них  к  тебе  немало
вопросов.
     - Я с радостью встречусь с ними. - Медвин наклонил  голову  в  легком
поклоне, но в это время из спальной ниши показалась Сорин с дочерью.
     - Никуда вы не пойдете,  пока  не  позавтракаете,  -  заявила  она  и
сердито отмахнулась от мужа, попытавшегося что-то возразить. -  Старейшины
ждали всю ночь, так что их вопросы подождут еще немного, пока  наши  гости
не позавтракают.
     Норисса заворочалась на своем топчане, крепко вцепившись в одеяло. Ее
движение  зацепило  припрятанный  посох  Медвина,  и  он  на  целую  треть
собственной длины высунулся из своего  тайника.  Байдевин  словно  онемел,
ослепленный сиянием у  конца  посоха,  ожидая  удивленных  восклицаний  от
других. Как ни удивительно, но они молчали, словно  ничего  не  произошло.
Только Кхелри наклонился и  вытащил  посох  целиком,  рассматривая  его  в
неровном отблеске пламени очага.
     - Ох, да, - Медвин шагнул к нему и взял  из  его  пальцев  сверкающий
жезл. - Чужая постель - довольно странное место, чтобы хранить в ней нечто
подобное, но это мой старинный приятель...
     И Байдевин  вдруг  понял,  почему  волшебник  нисколько  не  старался
спрятать посох от глаз посторонних. Остальные  просто-напросто  не  видели
волшебного света! Даже Норисса со всеми ее Талантами не разглядела его.  И
Байдевин почувствовал непривычную гордость.
     Взглянув на Медвина, который задумчиво рассматривал его, сжимая посох
в руке, Байдевин ничего  не  сказал  и  отвернулся.  Придвинув  к  топчану
Нориссы табурет, гном уселся на него и стерег ее  сон  до  тех  пор,  пока
Сорин не позвала его завтракать.
     Вопреки ожиданиям Байдевина, никакого особенного напряжения за столом
не возникло. Похоже было, что Кхелри и его домочадцы примирились с  ночной
атакой колдовских сил. Подумав об этом,  гном  с  подозрением  взглянул  в
сторону мага, но промолчал.
     После еды Кхелри и Медвин ушли. Байдевин вернулся на свой пост  возле
кровати Нориссы.
     Сорин, убрав со стола, тоже подошла  к  Нориссе,  и,  прячась  за  ее
юбкой, Грента тоже любопытно поглядывала на спящую. Гном увидел  в  глазах
Сорин тревогу и поспешил уверить ее  в  том,  что  с  Нориссой  все  будет
хорошо.
     Сорин кивнула.
     - Я знаю, старик уже сказал мне. -  Она  ласково  погладила  дочь  по
голове. - Соседний домик у нас пустует. Я пойду, подготовлю его для вас со
стариком.
     Байдевин покачал головой:
     - Ты очень добра, хозяйка, но ничего этого не нужно.  Максимум  через
несколько дней мы вернемся в Дромунд.
     Сорин выглядела смущенной.
     - В Дромунд? Но Медвин сказал...
     Байдевин напряженно выпрямился и Сорин умолкла.
     - Что сказал тебе маг?
     - Это не важно. - Сорин внезапно отошла. - Наши гости не должны спать
на полу даже несколько дней, когда есть кровати. - И она вышла из  домика,
Грента выскользнула в дверь за ней.
     День прошел  не  спеша.  Дважды  заходила  Сорин,  она  спрашивала  о
здоровье Нориссы и, не обнаружив никаких перемен, возвращалась  к  работе.
Байдевин дожидался возвращения Медвина,  оттачивая  свой  гнев  на  оселке
часов и минут, но  маг  вернулся  только  после  того,  как  Сорин  начала
готовить ужин. Как только Медвин показался в  дверях,  гном  поднялся  ему
навстречу.
     - Норисса спокойно спит, и я хочу поговорить  с  тобой.  С  глазу  на
глаз.
     - Очень хорошо, - Сорин опередила собиравшегося заговорить Медвина: -
Можете поговорить снаружи, а я пригляжу за леди Нориссой. Мне кажется,  ей
нужна женская забота. - И она махнула рукой, чтобы они уходили.
     Выйдя наружу, Байдевин сделал магу знак следовать за собой. Его  гнев
завел его довольно глубоко в лес, прежде чем он  повернулся  к  Медвину  и
заговорил:
     - Ты сказал этой женщине, что мы останемся в Сайдре? Она  подготовила
домик для нашего жилья.
     Медвин уперся на свой посох и кивнул:
     - Госпожа Сорин - очень добрая и любезная женщина.
     Байдевин гневно уставился на него:
     - У тебя не было никакого права говорить, что мы должны делать и  где
оставаться! Когда к  Нориссе  возвратятся  силы,  мы  должны  вернуться  в
Дромунд и поднять армию союзников для ее защиты.
     - Понимаю! - лицо Медвина  просветлело.  -  Стало  быть,  ты  станешь
принимать решения за Нориссу?! И она дала свое согласие?
     Сарказм Медвина несколько сбил Байдевина с толку, но он быстро  обрел
почву под ногами.
     - Она не прерывала меня, когда я разговаривал со старейшинами.  И  не
опровергла ни одного моего слова.
     - Ну конечно, особенно перед чужими. Но остаться в Сайдре - это  было
ее желание, насколько мне помнится. Может быть, все обстоит таким образом,
что она просто не сможет уехать отсюда. В  дело  вступили  такие  силы,  о
которых ты можешь не знать, мой юный друг. - Байдевин нахмурился.  -  Тебе
не нравится, когда я так тебя называю? - Медвин улыбнулся. - Но именно так
видится мне наш союз. Однажды твоя антипатия ко мне сменится пониманием. И
тогда мы станем необходимыми друг другу.
     Медвин выпрямился и переложил посох из правой руки  в  левую,  словно
лаская ладонью гладкое дерево. Взгляд  Байдевина  невольно  последовал  за
посохом. Он едва не  повторил  движения  волшебника,  однако  ему  удалось
убедить себя в том, что ему на самом деле не очень-то хочется прикоснуться
к нему. Когда  последние  слова  мага  дошли  до  его  сознания,  он  чуть
отступил, готовясь высказать свою точку зрения по этому поводу.
     Однако Медвин вытянул вперед руку, и гном не смог даже  пошевелиться.
Когда он заговорил, в его голосе пропал и самый след былой насмешливости.
     - Погоди минутку, Байдевин. Я вижу, что  эта  тема  вызывает  у  тебя
сильный протест, и потому я скажу то, что должен, чтобы, больше к этому не
возвращаться, - он вздохнул. - То, что ты относишься ко мне вовсе не как к
другу, имеет очень небольшое значение. Однако ты очень важен для  Нориссы.
Она очень расположена к тебе. Наступит время, когда  ей  понадобится  твоя
сила и твой совет. И это время наступит довольно скоро. Не позволяй гневу,
который ты испытываешь по отношению ко мне, заставить тебя отвернуться  от
Нориссы... - Медвин опустил руку и медленно побрел к деревне.
     Байдевин долго смотрел ему вслед, а слова старого волшебника все  еще
отдавались у него в голове.
     Когда Байдевин вернулся в домик. Медвин стоял у  топчана  Нориссы,  а
Сорин тщательно укрывала ее одеялом, как если бы она укрывала  собственную
дочь. Подобрав с пола пустую  миску  и  чашку,  она  ободряюще  улыбнулась
вошедшему Байдевину, который направился к табурету, чтобы занять ее место.
     - Леди поела и теперь будет хорошо спать.
     Байдевин наклонился над Нориссой, шепча ее имя. Она открыла  глаза  и
улыбнулась. Сознание того,  что  последним  лицом,  которое  она  увидела,
прежде чем погрузиться в сон, было его лицо, сильно успокоило Байдевина.


     На следующее утро Байдевин поднялся еще до рассвета. Быстро одевшись,
он в ожидании мерил шагами домик, в котором поселился вместе  с  Медвином.
Между тем пустая кровать Медвина молчаливо указывала на то, что  волшебник
поднялся еще раньше, но Байдевин не слышал,  как  он  уходил.  Теперь  же,
глядя сквозь распахнутую  дверь,  гном  дожидался  возвращения  Медвина  и
пробуждения Кхелри  и  его  домашних.  Когда  наконец  в  соседнем  домике
появились признаки какого-то движения, Байдевин поспешил туда.
     На стук в дверь ответил Кхелри.
     - Доброго утра, господин Байдевин. Входи и добро пожаловать.
     Байдевин рассеянно ответил на приветствие и глянул в сторону  кровати
Нориссы. Она была пуста. Кхелри с понимающей улыбкой посмотрел на  него  и
тихонько указал в сторону спальной ниши.
     Занавеска была задернута, но гном слышал  приглушенные  голоса  обеих
женщин. Вскоре из-за  занавески  выскочила  Грента  и,  заливаясь  смехом,
бросилась к отцу. Вслед за ней, хихикая,  как  дети,  показались  Сорин  и
Норисса. Сорин приветливо  кивнула.  Норисса,  одетая  в  тунику  и  юбку,
несколько раз повернулась вокруг себя в центре комнаты.
     - Узнаешь ли ты меня, Байдевин? - засмеялась она. - Это  я,  Норисса,
только переодетая женщиной, - она подмигнула Байдевину. - Но  я  сохранила
мой прежний костюм. Может быть, я еще решу снова начать  путешествовать  в
качестве вольного охотника.
     Байдевин не мог понять, какие чувства  он  испытывает.  При  виде  ее
радости и веселого настроения он почувствовал значительное облегчение,  но
в нем было и сожаление. Теперь ему придется делить ее с другими.
     - Я очень рад, что ты поправилась, - сказал  он.  -  Я  опасался,  не
ранена ли ты.
     Норисса снова рассмеялась и опустилась перед ним на колени.
     - Бедный мой Байдевин! С тех пор как мы впервые встретились с  тобой,
я не принесла тебе ничего, кроме беспокойства, - ее улыбка погасла,  и  на
лице появилось серьезное выражение. Она слегка пожала ему руку. -  У  меня
такое чувство, словно я долгое время отсутствовала и теперь рада вернуться
к своим старым друзьям.
     Байдевин почувствовал, как у него начинают пылать щеки,  и  надеялся,
что Норисса не услышит, как сильно бьется его сердце. Ни на минуту  он  не
забывал, что все глядят на  них,  и  ему  захотелось  уединиться.  Однако,
прежде чем он успел открыть рот, Норисса глянула куда-то ему  за  спину  и
радостно воскликнула:
     - Медвин! - и она бросилась через всю комнату навстречу магу, который
как раз входил в дверь.
     Байдевин молча вышел.
     Этот день Байдевин провел с Босром. И много  последующих  дней  тоже.
Его военные познания и опыт, а также сведения о последних  шагах,  которые
предпринимал Тайлек в Дромунде, оказались очень полезны совету повстанцев.
     По сообщениям, которые поступали  из  различных  лагерей  мятежников,
Байдевин определил, что после своего возвращение в Сайдру Тайлек  двинулся
к Актальзейскому замку. Гонцы-скороходы принесли приятную весть о том, что
тойль начал расти по всей стране, так же как и  прочие  растения,  которых
давно не было видно. Когда же  он  получил  сообщение  о  том,  что  возле
Стаггетского поместья, прямо напротив них - стоило только пересечь реку  -
собирается целая армия, его взволнованной радости не было  предела,  и  он
ждал теперь только  подкрепления,  которое  должны  были  прислать  верные
союзники его дяди.
     Он старался изо всех сил, пытаясь быть максимально полезным. И еще он
работал до изнеможения, чтобы усталость  помогла  ему  забыть  о  странных
чувствах, которые нарушали его ночной покой и  врывались  в  его  утренние
размышления. На протяжении многих дней он был  так  занят,  что  почти  не
видел Нориссу, но забыть о ее присутствии ему  никак  не  удавалось  -  он
ощущал его постоянно.
     Каждый день перед самым рассветом он притворялся спящим, когда Медвин
вставал и уходил, чтобы встретиться с Нориссой. Маг и его ученица  уходили
в зеленеющий лес и уединялись там, надежно укрытые  пологом  медвиновского
маскирующего  заклятья,  а  гном  смотрел  им  вслед  до  тех  пор,   пока
серебристое сияние волшебного посоха не исчезало между  деревьями.  Когда,
все еще ранним утром, Норисса возвращалась, он мог увидеть ее с остальными
женщинами, собирающей свежие травы и коренья, которые разнообразили теперь
их пищу. Рыбы и мелкой дичи теперь было предостаточно, и  Байдевин  иногда
слышал, как  Норисса  восхищается  удачливостью  очередного  охотника.  По
вечерам Байдевин возвращался в домик, чтобы съесть приготовленный Нориссой
ужин, и она  тоже  бывала  там,  делясь  с  ними  последними  деревенскими
новостями. Байдевин видел на ее лице оживление  и  чувствовал  ту  любовь,
которую она начинала питать в отношении  жителей  деревни  и  всего  этого
края.
     Так прошло полмесяца. Однажды вечером, за ужином Норисса, как всегда,
оживленно рассказывала, как прошел  ее  день,  а  Байдевин  молча  слушал,
уставившись в тарелку с едой, и размышлял о том, что  и  ту  малость,  что
принадлежала ему в ней, он теряет, уступая ее этому унылому,  полумертвому
краю. Эти мысли настолько испортили ему  аппетит,  что  он  даже  не  смог
доесть свою порцию.
     Этой  ночью  Байдевин  спал  очень  мало  и  встал  раньше   Медвина.
Дождавшись Нориссу у  дверей  дома  Кхелри,  он,  прежде  чем  она  успела
выразить свое удивление, схватил ее за руку и повел в лес позади деревни.
     - Пойдем пройдемся со мной, Норисса. Нам нужно многое решить.
     Норисса замедлила шаги.
     - Я должна дождаться Медвина. Он будет беспокоиться, куда я девалась.
     - Нет. - Байдевин солгал  быстро,  прежде  чем  мужество  успело  ему
изменить. - Я предупредил мага, что мне нужно поговорить  с  тобой,  и  он
согласился перенести ваш утренний урок.
     Норисса выглядела озадаченной, однако пошла за ним, ни о  чем  больше
не спрашивая. Байдевин вел ее все  дальше,  но  его  радость,  которую  он
испытал при виде такого  безграничного  доверия,  была  омрачена  ложью  и
чувством вины.
     Только что рассвело, когда  они  пришли  на  небольшую  поляну.  Лучи
солнца пронизывали кружевное покрывало листвы, играя со  светом  и  тенью.
Сам воздух казался зеленоватым, и круглые пятна света ложились на  листья,
на стебли травы и на  стволы  деревьев.  Языки  утреннего  тумана,  словно
безутешные души мертвых, колебались и змеились под ногами.
     На поляне Норисса пустилась  в  пляс,  длинные  ее  косы  взлетели  в
воздух, а платок трепетал за плечами. Байдевин наблюдал за  ней,  опершись
ногой о ствол  упавшего  дерева,  и  улыбался  вопреки  свой  воле  -  так
заразительна оказалась ее веселость.
     В конце концов Норисса уселась на пенек рядом с ним, скромно  натянув
до лодыжек длинную коричневую юбку. Она вздохнула, и  протяжный  ее  выдох
закончился громким  радостным  звуком.  Теперь  она  сидела  и  барабанила
пятками по пню.
     - Никогда я не чувствовала себя такой счастливой...  такой  полной  и
живой.
     Байдевин кивнул:
     - Конечно, долгий сон освежил тебя.
     Норисса немного помрачнела.
     - Да, я слишком... устала, - и  Норисса  снова  просияла.  Ее  улыбка
пробудила в Байдевине острую  тоску  по  ней.  -  А  ты,  Байдевин,  успел
отдохнуть после моего долгого сна? Сорин сказала, что ты просидел рядом со
мной один день и две ночи кряду. Каждый раз, когда я просыпалась,  ты  был
рядом.
     Байдевин пожал плечами:
     - Я спал. Да и ты проснулась только раз, когда Сорин накормила тебя.
     - Но я все время чувствовала, что ты со мной.  Может  быть,  мне  это
просто приснилось?
     Странная боль стиснула ему грудь,  и  он  не  осмелился  ответить  на
появившийся в ее глазах вопрос. Вместо этого он встал на поваленное дерево
и попытался справиться с нахлынувшими на него чувствами.
     Норисса все еще оставалась той открытой, невинной  девушкой,  которую
он вывел из ее собственной спальни в замке, но она была и другой. Битва  с
невидимым противником изменила ее. Она стала сильнее,