след еще одного ярья. Преследуя легконогое
животное,  Норисса  оказалась  вблизи  большой  кучи  валежника.  Какое-то
движение  привлекло  ее  внимание.   Вглядевшись,   она   увидела   сирре,
примостившегося на стволе поваленного  дерева.  Блестящий  коричневый  мех
зверька растопырился во все стороны, и сирре казался  вдвое  больше  своих
истинных размеров. Зверек  сердито  забормотал,  и  Норисса,  улыбнувшись,
вытянула губы, чтобы ответить ему, но сирре вдруг припал к бревну,  а  его
длинный нос в панике сморщился. Сирре чихнул и исчез в норе между стволами
поваленных деревьев.
     В наступившей тишине - как-то сразу замолчали  птицы  и  насекомые  -
Норисса  почувствовала  себя  странно  беззащитной.  Что-то  заставило  ее
поглядеть вверх, и там, разглядывая  голубеющую  высь,  Норисса  привычным
глазом высмотрела две темные тени.
     Огромные черные крылья наполнялись рассветным ветром, и  две  похожие
на человеческие фигуры заходили от  солнца,  медленно  скользя  вниз.  Они
совершили неторопливый круг над деревней у подножия  горы,  затем,  словно
гончие псы, взявшие кровавый след, оба  летающих  дракона  развернулись  и
ринулись к домику, примостившемуся на склоне горы.
     Норисса в ужасе наблюдала, как одинокая фигурка возле домика  уронила
охапку дров и бросилась к  дверям.  Летучие  бестии  сложили  крылья  и  с
воплями торжества спикировали на домик. Норисса издала сдавленный  крик  и
ринулась вниз по склону горы.
     Не обращая внимания на ветви кустарников, которые цеплялись за одежду
и хлестали ее по лицу, Норисса мчалась, напрягая все силы и думая только о
том, как бы скорее оказаться возле дома. Из дома  тем  временем  раздались
испуганные вопли Эдель, и Норисса помчалась еще быстрее.
     В тот момент, когда Норисса достигла расчищенной площадки возле дома,
двери отворились и на пороге показались обе твари. Они  волокли  за  собой
безвольно повисшее тело Эдель.  Одна  из  тварей  запрокинула  назад  свою
мохнатую голову и торжествующе зарычала, взмахнув знакомым  медальоном  на
серебряной цепочке.
     Норисса вскрикнула от ярости. Схватив одно из  рассыпанных  на  земле
поленьев, она широко  размахнулась  и  швырнула  его  в  сторону  чудовищ.
Короткое  и  толстое  полено  попало  в  одну  из  тварей,   заставив   ее
пошатнуться. Тварь повернулась к ней, и Норисса невольно отступила на шаг,
увидев на заросшей волосами морде выражение неописуемой  ненависти.  Тварь
тем временем выронила медальон и прыгнула вперед,  потянувшись  к  Нориссе
своими  верхними  конечностями,   заканчивающимися   длинными   изогнутыми
когтями.
     Норисса отступила еще  на  шаг  назад.  Ей  удалось  овладеть  собой,
отбросив ненужные эмоции и чувства.  Теперь  она  снова  стала  охотником,
встретившимся лицом  к  лицу  со  своей  добычей.  Быстрыми  и  уверенными
движениями Норисса приладила стрелу, натянула  тетиву,  задержав  дыхание,
хладнокровно прицелилась и выстрелила.  Стрела  вонзилась  прямо  в  горло
чудовищу, и оно пошатнулось - так велика была сила удара стрелы.
     Потом поджарое тело чудовища скорчилось, тонкие  пальцы  вцепились  в
древко стрелы. Кожистые крылья конвульсивно вздрогнули, и тварь рухнула на
землю.
     Норисса,  не  теряя  времени  даром,   вытащила   вторую   стрелу   и
приготовилась отразить нападение второго чудовища, но оно, хотя  и  громко
шипело, скаля желтые клыки, продолжало тащить за собой тело Эдель. Широкие
крылья беспорядочно и часто хлопали, не в силах оторвать от земли  двойную
тяжесть. В конце концов чудовище выпустило  жертву  и  взлетело,  испуская
громкие протяжные крики. Его подъем, однако, не был настолько стремителен,
чтобы помочь  ему  избежать  гибели.  Выпущенная  Нориссой  вторая  стрела
вонзилась чудовищу  в  грудь,  и  оно,  жалобно  стеная  от  боли,  нелепо
закувыркалось в воздухе и обрушилось в лес.
     Норисса подбежала к Эдель и приподняла на руках ее избитое тело.  Она
откинула с ее испещренного кровоподтеками лица прядь  окровавленных  седых
волос и заплакала, но даже ее горячие слезы  не  помогли  ей  укрыться  от
наполненного болью, вопросительного взгляда старухи.
     - Почему?.. Почему?.. Я же выполнила ее поручение. Они...  они  сразу
схватили медальон, я даже не пыталась помешать им. Почему?
     Норисса ничего не ответила. Она не могла ответить. Норисса  прижимала
к груди голову старой женщины до тех пор, пока глаза  ее  не  остекленели.
Эдель умерла, и голова ее бессильно запрокинулась назад.
     Печаль и гнев овладели  Нориссой.  Что  же  это  было  за  сокровище,
которое выгнало из дома старую женщину и под угрозой  проклятья  заставило
ее придти сюда, а потом уничтожило ее в  мгновение  ока,  после  того  как
поручение было исполнено в точности? Норисса бережно опустила  тело  Эдель
на траву и взяла в руки упавший медальон. Снова она ощутила  разливающуюся
по телу таинственную силу и тепло, но лишь только она перевела  взгляд  на
неподвижное тело Эдель, как это ощущение пропало.
     Почему? Этот вопрос снова  и  снова  возникал  в  ее  мозгу.  Умершая
колдунья, заколдованный брелок, целая паутина загадок. Что все  это  могло
значить? И какое это все имеет к ней отношение?
     От размышлений ее отвлек едкий запах. Повернувшись туда, где на траве
распростерлось тело первой убитой твари,  Норисса  обнаружила  всего  лишь
небольшую лужицу вязкой,  дурно  пахнущей  жидкости.  Припомнив  выражение
ненависти на морде твари, Норисса задалась вопросом,  были  ли  где-нибудь
еще подобные существа, но потом махнула рукой.  Только  одно  место  могло
помочь ей отыскать ответы на этот и  другие  вопросы  -  рынок  Таррагона.
Надев на шею цепочку медальона, Норисса стала готовить могилу.


     Наконец тело было предано земле, и Норисса тихо стояла возле могилы.
     - Мне очень жаль, Эдель, что ты должна лежать в чужой земле и  только
я оплакиваю тебя. Будь это в моей власти, я удостоила бы твой прах  полной
погребальной церемонии, и  сотня  плакальщиц  поминала  бы  тебя  в  своей
песне...
     Внезапно Норисса  ощутила,  как  ее  тело  исторгает  из  себя  поток
энергии. Оглядевшись по сторонам, она с изумлением обнаружила себя стоящей
среди толпы одетых в черное женщин. Женщины голосили и стонали так, словно
оплакивали королеву.
     Придя в себя, Норисса протянула руку и коснулась  плеча  ближайшей  к
ней женщины. При  этом  прикосновении  и  эта,  и  все  остальные  женщины
внезапно пропали, оставив Нориссу наедине  с  ее  удивлением  и  ощущением
тепла в том месте, где касался кожи шеи золотой медальон с алой капелькой.



                                    3

     Ранним утром на двенадцатый день своего путешествия Норисса поднялась
на  гребень  последней  горной  гряды.  Впереди  и  внизу  лежала  долина,
ограниченная с одной стороны невысокими  лесистыми  холмами,  с  другой  -
неприветливыми голыми скалами. На противоположном конце долины  Норисса  с
облегчением разглядела небольшую деревушку  у  подножья  старой  крепости.
Здесь она сможет купить нового кайфара, вместо того, верхом на котором она
путешествовала вплоть до  вчерашнего  дня,  и  которого  задрали  и  съели
объединившиеся в стаю дакви.
     Вглядываясь в даль, Норисса  почувствовала,  как  чувство  облегчения
покидает ее. За деревней начинались равнины Бада-ши,  немереные,  заросшие
густым травостоем степи и луга, о которых рассказывала ей ее мать.  Где-то
еще дальше лежал Таррагон. Норисса ступила  на  дорогу  и  поежилась.  Она
никак не могла отделаться от мысли, что, покидая привычную страну гор, она
оставляет позади единственный реальный мир.
     Норисса взглянула вверх, в крону дерева джерджел, и отыскала взглядом
гроздья маленьких зеленых плодов. При мысли о  них,  пока  еще  зеленых  и
твердых как орех, она улыбнулась. В начале лета  они  созреют  и  нальются
сладким соком, и каждый из плодов станет  размером  с  ее  большой  палец.
Протянув руку, Норисса сорвала мясистый лист и вдохнула его пряный  запах.
Этот запах напомнил ей острый запах, заполнявший  комнаты  в  доме,  когда
мать, закатав в тесто каждый плод, принималась печь маленькие  пирожки  на
огне до тех пор, пока плод внутри не лопался от жары,  пропитывая  сдобное
тесто сладким липким соком.
     Норисса снова взглянула вниз, в долину, и все ее воспоминания куда-то
улетучились,  оставив  ее  одну,  слегка  испуганную  неизвестностью.   Ей
предстояло исполнить одну обязанность, прежде чем она  сможет  последовать
зову, таинственному голосу, который преследовал ее в снах и  который  звал
ее на восток. И  она  нежно  погладила  гладкий  ствол  джерджела,  словно
прощаясь со старым товарищем. В долину ей спускаться не очень хотелось.
     Время уже шло к полудню,  когда  облака,  грозившие  дождем  вот  уже
второй  день,  наконец  исполнили  свое  обещание.  Холодные  струи   воды
заставили Нориссу искать убежища в густых придорожных  кустах.  Пробираясь
среди них туда, где покров листвы был гуще всего, Норисса  спугнула  целый
выводок птиц бата. Хлопая куцыми крылышками, которые  едва  поднимали  над
землей их плотные и тяжелые  тела,  эти  птицы  сердито  щелкали  клювами,
издавая звук "бата-бата", которому они и были обязаны своему названию.
     Норисса едва успела устроиться на мягкой  подстилке  из  прошлогодней
листвы, когда  земля  задрожала  и  тревога  легким  крылом  коснулась  ее
затылка, и Норисса проползла вперед и осторожно выглянула из-под прикрытия
кустарника. Невидимая с  дороги,  она  прекрасно  видела,  как  верхом  на
кайфарах мимо проскакали шестеро солдат в полном боевом облачении.
     Кайфары быстро перебирали стройными ногами, прижимая  длинные  гибкие
шеи к мохнатым туловищам, их большие как плошки  глаза  были  полуприкрыты
веками из-за дождя.  Четверо  из  всадников  были  одеты  в  металлические
доспехи  и  кольчуги.  Даже  на  икрах  и  на  бедрах  они  были  прикрыты
специальными ножными латами.  Кроме  меча,  каждый  всадник  был  вооружен
копьем,  щитом  и  коротким  кинжалом.   Двое   оставшихся   солдат   были
арбалетчиками. Каждый из них был  вооружен  тяжелым  арбалетом  и  одет  в
кожаные доспехи.
     Норисса  принудила  себя  сидеть  тихо  и  неподвижно,  несмотря   на
овладевшую ею тихую панику. Она  сидела  и  смотрела  вслед  всадникам,  а
Знание пульсировало в ее мозгу, словно предупреждая.
     Эти  всадники  представляли  собой  большую  опасность.  Но   почему?
Калр-бае, или лорд-землевладелец,  мог  послать  вооруженных  всадников  с
дозором  в  случае  угрозы  военного  нападения.  Но  если   эти   шестеро
отправились защищать владения своего лорда, то какую опасность  они  могли
нести для нее?
     Вскоре после того, как всадники исчезли из вида,  дождь  прекратился,
но Норисса еще не скоро решилась  покинуть  свое  убежище.  Когда  же  она
наконец отважилась вернуться на дорогу,  она  пошла  по  ней  беспрестанно
оглядываясь назад.
     Ближе  к  вечеру  она  приблизилась  к  деревне.  Позади  нее  солнце
опускалось за горы, а далеко впереди по небу стремительно неслись  обрывки
туч. Располосованные  оранжевыми  и  розовыми  вспышками  далеких  молний,
деревья отбрасывали на дорогу длинные тени, а поднявшийся  холодный  ветер
то и дело рвал с плеч и раздувал ее плащ.
     Еще днем в дверях одного из домиков, мимо которого проходила Норисса,
внезапно возник маленький ребенок. Засунув в нос  палец,  он  наблюдал  за
ней, пока его мать не вышла  и  не  заставила  его  уйти  в  дом.  Норисса
понимала, что в полях должны быть мужчины, занятые пашней,  по  дороге  ей
должны были встретиться хотя  бы  несколько  путников,  направляющихся  на
деревенский базар, или торговец-коробейник. Однако никого, за  исключением
этого любопытного ребенка,  ей  не  попалось.  Да  еще  солдаты...  Дурные
предчувствия целый день сменяли друг друга у нее в голове,  но  ничего  не
происходило. Теперь же, заметив,  что  тьма  начинает  сгущаться,  Норисса
ускорила шаг в надежде достичь деревни прежде, чем совершенно стемнеет.
     Но она не успела  отойти  далеко,  когда  дурное  предчувствие  снова
усилилось. Вскоре она расслышала топот настигающих  ее  кайфаров.  Нориссе
захотелось немедленно укрыться в каких-нибудь подходящих кустах, однако по
обеим сторонам дороги расстилались одни только частично распаханные  поля,
которые в результате утреннего дождя превратились в топкое болото.
     Норисса замедлила шаг и  прикоснулась  к  медальону  на  шее.  Ощутив
ставшее уже знакомым тепло, она воспользовалась  истекающей  из  медальона
энергией и принялась  создавать  иллюзию,  в  чем  она  практиковалась  на
протяжении всего своего недолгого путешествия.
     Норисса закрыла глаза и мысленно начертила себе образ юноши.  Высокий
ростом, статный, с гладкой кожей и без бороды - он легко появился перед ее
мысленным взором. Он словно стоял перед ней, сначала зыбкий и нечеткий, но
становящийся все более реальным по мере того, как Норисса добавляла к  его
образу все  новые  черточки  и  детали.  Над  левой  бровью  его  появился
незаметный шрам, а на пальцах - небольшие мозоли,  которые  появляются  на
пальцах человека, привыкшего натягивать тетиву лука.  В  черных  и  прямых
волосах  возникла  вьющаяся  непокорная  прядь.  Так  Норисса   продолжала
добавлять черточку там, штришок сям, пока весь  образ  не  был  запечатлен
перед ее мысленным взором.
     Юноша  мог  быть  ее  братом  -  настолько  велико   было   сходство.
Разумеется, лицо его  принадлежало  воображаемому  товарищу  детских  игр,
которого Норисса выдумала себе очень давно.
     Теперь же это  была  иллюзия,  которую  Норисса  создала  при  помощи
медальона. С этой иллюзией ей было гораздо проще  проходить  по  деревням,
где одинокая женщина в мужском костюме и с оружием  привлекла  бы  к  себе
ненужное внимание.
     Создание иллюзии заняло у нее очень короткое время, и  Норисса  пошла
дальше. Она намеренно не обращала внимания на приближающийся шум,  до  тех
пор пока кавалькада всадников чуть было не налетела на  нее.  В  последний
момент она отступила к обочине дороги и повернулась. чтобы  посмотреть  на
них, несколько испуганная, но все же уверенная в своей маскировке.
     Всадники остановились на дороге. За главного у  них  был  рыжебородый
здоровяк с широкой грудной клеткой и жесткой  складкой  у  губ.  Натягивая
поводья,  он  взглядом  смерил  небольшое,  не  больше  локтя  расстояние,
остающееся между Нориссой и краем поля. Обменявшись со всадником по  левую
руку от себя широкими ухмылками, он воскликнул:
     - Эй ты там, незнакомец!  Отойди  в  сторонку  и  пропусти  людей  из
Виграмского поместья!
     Норисса отвечала мягко и тихо:
     - Для нас для всех было бы лучше, добрый сэр, если бы вы  постарались
проехать мимо, оставив для меня эту небольшую порцию дороги.  -  При  этих
словах лицо рыжебородого вспыхнуло от гнева, а рука протянулась к  рукояти
широкого меча. Норисса поспешно продолжила, указывая рукой  в  направлении
поля: - Доведись мне сойти с дороги, и я неминуемо поскользнусь и упаду  в
грязь, размахивая руками, разбрызгивая навоз и громко  крича.  Ваш  кайфар
может испугаться всего этого и сбросить вас в грязь. В этом  случае  я  не
только промокну и замерзну, но вы еще и побьете меня. А вы вернетесь домой
в плохом настроении и не сможете насладиться ожидающим вас ужином.
     После этого  наступила  тишина,  всадник  с  удивлением  рассматривал
Нориссу. Затем он откинул назад голову и расхохотался.
     - Клянусь высшими силами, этот попрошайка не останется без  подаяния!
У него настоящий серебряный язычок. - С этими словами всадник перегнулся с
седла и, пристально оглядев Нориссу, кивнул на ее лук и стрелы. -  Да  ты,
пожалуй, вовсе не попрошайка, а?  Где  твое  жилище,  чужестранец?  Какому
хозяину ты служишь?
     Норисса почувствовала в животе холодный комок страха, но  постаралась
ответить спокойно и уверенно:
     - Я отправился в это  путешествие  по  своему  желанию.  Сегодня  мое
жилище - в этой деревне,  где  я  собираюсь  остановится  на  ночлег.  Что
касается моего хозяина, то я служу самому себе.
     Снова наступило молчание.  Норисса  старалась  спокойно  ответить  на
пристальный взгляд голубых глаз предводителя солдат. Несмотря на то что ее
одежда была такой же, как у многих охотников, не отличаясь изысканностью и
изяществом, все же она была сшита из добротной и  прочной  ткани,  а  сама
Норисса  старалась  держаться  со  скромным  благородством.  Ей   хотелось
показать, что она - не просто  крестьянский  юноша,  отправившийся  искать
счастья в чужих краях, а человек благородного происхождения, имеющий перед
собой определенную цель.
     Всадник широко улыбнулся,  хотя  его  глаза  оставались  холодными  и
внимательными. Жестом правой  руки  он  подозвал  одного  из  своих  людей
подъехать поближе.
     - Очень хорошо, мой сладкоголосый странник. Поедем с нами в поместье.
Я уверен, что наш лорд будет рад заполучить такого смышленого собеседника.
     Норисса кивнула в знак согласия и уселась на кайфара позади одного из
солдат. Предводитель отряда представился ей так:
     - Меня зовут Джаабен Хэмденский, капитан стражи лорда Пэшета, хозяина
Виграмского поместья.
     - А меня зовут... Норен.
     Норисса замялась лишь на  мгновение,  но  ее  колебание  не  осталось
незамеченным,  и  светлые  глаза  капитана  сузились.  Он  тут  же  широко
улыбнулся и развернул  своего  кайфара  в  направлении  замка.  Его  голос
буквально загромыхал в тишине прохладного вечера:
     - Добро пожаловать. Норен, в нашу маленькую банду!
     Они ехали довольно быстро, хотя небо совсем потемнело, а дорога  была
скользкая и грязная. Проехав по темной деревенской улице, они оказались  у
стен крепости. Во  дворе,  освещенном  многочисленными  дымными  факелами,
солдат приветствовали нестройными хриплыми криками их товарищи по  оружию.
Капитан спешился, бросив своего кайфара  посреди  двора.  Небрежно  махнув
рукой выбежавшему из стойла мальчишке,  капитан  провел  Нориссу  вовнутрь
поместья.
     Неподалеку от входа они остановились у дверей маленькой каморки,  где
слуга помог  Джаабену  освободиться  от  его  тяжелых  доспехов.  Норисса,
нисколько не заинтересованная  сценой  переодевания  капитана,  любовалась
окружающей ее резной мебелью и искусно вырезанными на  потолке  гербами  и
барельефами.
     - Ремесленники вашей долины, - заметила она, - хорошо  служат  своему
лорду.
     - Так и должно быть! - капитан запустил свои короткие толстые  пальцы
в густые тускло-каштановые волосы, резко контрастирующие с огненным цветов
его бороды. - Лорд Пэшет заслуживает всего самого лучшего  в  тех  местах,
которые он завоевывает.
     Смущенная этой дерзкой похвальбой, Норисса не ответила. Однако, когда
они пошли дальше по коридору в зал, ей стало ясно, почему  слуги,  снующие
туда и сюда,  старались  держаться  подальше  от  Джаабена.  Одна  пожилая
служанка не оказалась достаточно проворна. Наклонив голову,  она  как  раз
выходила из-за поворота, держа в руках охапку белья. Капитан толкнул ее  с
такой  силой,  что  белье  рассыпалось,  а  сама  служанка  покачнулась  и
стукнулась о стену.
     - Прочь с дороги, глупая женщина! - прорычал капитан.
     Служанка опустилась на колени и принялась  собирать  разбросанные  по
полу простыни. Норисса боролась с подступающим гневом. Не  обращая  больше
внимания на старую женщину, Джаабен положил на плечо Нориссы свою  тяжелую
руку и дружески потряс.
     - Пойдем скорей, парень, не годится заставлять  нашего  лорда  ждать.
Кроме того, я голоден, а этот край, как ты  верно  заметил,  снабжает  нас
самым лучшим.
     С  этими  словами  он  бросил  плотоядный   взгляд   на   полногрудую
молоденькую  служанку,  та  вспыхнула  и  поспешила  скрыться   из   вида.
Иронически похохатывая, капитан пошел дальше в зал,  и  Норисса  вынуждена
была последовать за ним, низко наклонив голо