день вода не поднялась ни на палец...  Так твердят люди, так
твердит оставшийся в городе сброд, так полагает даже сам господин гер-
цог - я не спешу разубеждать их,  потому как надежда греет и насыщает,
если нет тепла и пищи,  пусть утешаются надеждой... Я один не усомнюсь
ни на мгновение,  что сударыни мои не способны собственных  безобразий
устрашаться - и если сегодня вода не поднялась, завтра жди напасти еще
худшей...
     А потому я один не могу надеяться - такого рода надежда лишит ме-
ня сил,  а ведь я должен приготовить для сударыней моих отдарок... Ибо
матка, матерь-ведьма,  затаилась так близко,  что я не могу спать, чуя
ее дух...  И  не  далее как сегодня я схвачу ее шею железными клещами,
которые уже выковала моя воля...
     ...Они приходят  и плачут,  спрашивая меня:  почему великая сила,
сотворившая мир, не явится к нам на помощь? Я отвечаю в ответ: а поче-
му беспомощны  мы  сами?  Почему сильны и свободны только сударыни мои
ведьмы, даже если обратная сторона свободы их - зло?..
     ...Мне виделся мир,  где сударыни мои изведены под корень. Скучен
и сер,  и бесплоден; однако мир, где сударыни мои расплодились без ме-
ры, ужаснее стократ... И нет будущего, камень не стоит на камне, а но-
сится в бесконечном месиве из воды и суши,  ни один дворец не  устоит,
лишенный твердой опоры...  Долга,  обязанностей... цепей, лишающих нас
воли - но дающих нам силу жить...
     Красногрудая птица, именуемая также снежной, просит хлеба под ок-
ном. Велю служанке накормить ее - в последние скудные дни  и  служанка
сделалась скупа..."
     На этом месте записи заканчивались.  По всей  видимости,  Великий
Инквизитор Атрик  Оль в жизни не написал больше ни строчки - разве что
подпись под каким-нибудь последним приказом;  короткий комментарий со-
общал только, что "в результате прямого контакта с предполагаемой мат-
кой, ставшего, вероятно, причиной скорой смерти этой последней, инкви-
зитор Атрик  Оль  был обессилен и частично ослеплен,  после чего масса
собравшихся в городе ведьм получила над ним неограниченную власть.  На
гравюре неизвестного художника, ставшего, по-видимому, очевидцем собы-
тий, запечатлен момент смерти Атрика Оля - ведьмы засмолили его в боч-
ке, обложили соломой и сожгли..."
     Ивга мигнула. Подняла глаза на экран.
     На лице  комментатора  застыло  боязливое  сострадание,  будто он
явился в палату к тяжко больному и  совершенно  незнакомому  человеку.
Потом  появилась женщина средних лет - камера брала ее почти со спины,
так,  что зрителю видны были только затылок,  ухо и краешек щеки. Ивга
подняла пульт.
     - ...и пришла к ней, потому что жить стало никакой возможности...
     - Он вам изменял?
     - Изменял, и... сына втравил во что-то... в какую-то банду, не то
компанию... Я пришла к ней - помоги, говорю, бабушка, сил нет...
     - И она помогла?
     - Помогла...  Я ей водкой заплатила,  деньгами, дров завезла... А
он с тех пор завязал совсем,  дома сидит, как пришитый... Сына не тро-
жет...
     - А вы понимаете, что сговор с ведьмой - подсудное дело?
     - Какой там сговор...  Я разве подписывала что,  какую-нть  бума-
гу... Нет же... Кому плохо, что был муж - оторви и выбрось, а стал...
     - А что вы скажете,  если завтра к той же ведьме придет,  скажем,
ваша соперница? И та ей поможет тоже? Сделает все наоборот?..
     Женщина молчала.  Сопела молчала.  Ухо, доступное взгляду камеры,
медленно наливалось пунцовым.
     Следующий кадр.  Молодая смешливая девушка. Поперек лица - темная
полоска, скрывающая глаза.
     - А зачем ты это сделала?
     - Она у меня парня увела.
     - Того самого, за которого замуж выйти хотела?
     - Хи-хи... Хотела. Прехотела, с-с-с...
     Цензура бдительно прикрыла непотребное слово длинным и сочным ши-
пением.
     - Ты знаешь, что за такое бывает?
     - Пусть бывает. Ведьме бывает, а не мне.
     - Ты ей заплатила?
     - Хи-хи...  Так я вам и сказала...  Если заплатила - это уже сго-
вор. А так - кто знает...
     - У человека ноги отнялись - тебе разве не жаль?
     - Наперед думать надо  было...  когда  чужого  парня  отбивала!..
С-с-с... С-с-с!..
     Смена картинки.  Теперь комментатор смотрел  проникновенно,  так,
что Ивге пришло на ум слово "волоокий".
     - Человечество живет в обществе ведьм не день и не  два...  И  не
век... Посмотрите вокруг.  Вы,  вы сами - никогда не вступали с ними в
сговор? Если да - то почему плачете теперь, обнаружив в тетрадке ваше-
го занемогшего сына - цепь-знак,  открыточку,  подаренную одноклассни-
цей?..
     Ивга приглушила звук.
     - Что такое цепь-знак?..
     - Ты не могла бы мне не мешать?
     Референт хмурил брови,  но в глазах его не было раздражения. Ивга
знала, что  этот молодой честолюбивый парень,  который,  тем не менее,
вряд ли сумеет когда-нибудь стать инквизитором, втайне ей симпатизиру-
ет.
     Она улыбнулась,  сама чувствуя, как мило и обаятельно приподнима-
ются уголки губ:
     - Миран... извините.
     Референт посопел,  делая вид, что страшно увлечен происходящим на
мониторе; наконец, тяжко вздохнул:
     - Цепь-знак...  Значок одноразового воздействия.  Воспроизводится
любым классом ведьм с уровнем "колодца" не ниже тридцати...  Что такое
уровень "колодца", ты знаешь?
     Ивга кивнула:
     - Примерно.
     - Так вот.  Цепь-знак имеет свойство вызывать наркотическую зави-
симость...  от человека,  этот значок предъявившего. Концентрированный
вариант "приворотного зелья";  в сущности, устанавливает стойкую связь
"хозяин-раб"... "Цепной" человек,  лишенный общества своего "хозяина",
испытывает муки наркомана,  которого лишили  дозы...  Иногда  умирает.
Иногда,  отмучившись,  излечивается - как правило,  травма остается на
всю жизнь... Я понятно объяснил?
     - Как энциклопедия, - сказала Ивга серьезно.
     Зазвонил телефон;  подняв  трубку,  референт привычно захватил ее
плечом:
     - Приемная Вижна-один...
     Ивга увидела, как брови его дрогнули; голос, впрочем, не изменил-
ся ни на йоту:
     - Да,  ваше сиятельство. Да, прямая линия сейчас отключена... Да,
ваше сиятельство. Одну минуту.
     Щелкнула кнопка.  Референт  заговорил другим голосом - не сухова-
то-вежливым, каким говорил с Ивгой и, как выясняется, с герцогом тоже,
а сдержанно-почтительным, каким разговаривал исключительно с Клавдием:
     - Прошу прощения, патрон... Его сиятельство на проводе, патрон...
Да, патрон...
     Через полчаса дверь кабинета открылась.  Клавдий  Старж,  мрачный
как туча, проигнорировал референта и скупо кивнул Ивге:
     - Пошли. Пора работать.

     ...Пронизывающий полет,  река - голубые  вены...  Запах  облаков.
Клочья,  проплывающие под ногами,  обрывки,  сквозь которые видна зем-
ля... Горящая луна над головой,  и ясно различимое  кольцо  на  пустой
светящейся равнине. Выше...
     Ледяной ветер забивает дыхание, луна не приближается. Ивга смеет-
ся; ее волосы летят за ней, переплетаясь с ветром и облаками. Она про-
тягивает руку...
     Луна холодная. Кольцо жжет.
     Кольцо лежит у нее на ладони, ртутное, алмазное, одновременно ле-
дяное и  жгучее;  она  смотрит на подернувшуюся тучами луну и надевает
кольцо на палец...
     ...Кипит, вырываясь через края, жирное зеленоватое варево. На ла-
дони дрожит теплое тело - обомлевшая мышь...  Пальцы медленно разжима-
ются, серая маленькая тварь летит в котел,  варево удовлетворенно  пе-
нится, по телу проходит судорога - как от наивысшего мига любви.  Ивга
открывает маленькую дамскую пудреницу, смачно плюет в тусклое, запоро-
шенное пудрой зеркальце;  от плевка стекло растрескивается, Ивга выби-
рает осколок в форме косой звезды и кидает в варево вслед за  мышью...
Сохни, сохни, усыхай, забывай свое имя, забывай свою силу, сохни, сох-
ни, усыхай...
     Летит, медленно  проворачиваясь  в едком дыму,  серебряное лунное
кольцо...
     Поверхность варева разглаживается.
     На дне  прозрачной,  как  кристалл,  жидкости лежит белый мышиный
скелетик.

     В машине она спросила у мрачного Клавдия:
     - Почему вы не сказали мне про цепь-знак?
     Он скривил губы:
     - Чего-чего?
     - Ничего,  - сообщила Ивга, задумчиво глядя в окно.
     Ей, оказывается,  всего-то и надо было,  что раздобыть цепь-знак.
Пусть даже пройти для этого инициацию...  Да и без инициации можно.  В
маленьких селениях всегда есть услужливые, вполне доступные для страж-
дущих старые ведьмы...
     - Удивительные у тебя интересы,  - сказал Клавдий, и в его голосе
явственно прозвучало презрение.
     Ивгу задело. Не столько слова, сколько тон; будто по ее лицу про-
вели холодной мокрой тряпкой. Будто хлестанули розгой...
     Интересно все же, о чем сегодня беседовали его сиятельство герцог
и Великий Инквизитор города Вижны.
     - Круг моих интересов непередаваемо широк,  - отозвалась Ивга хо-
лодно. - Потрошить человеческие души, без всякого, кстати, на то права
- исключительно забавно. А вот пытаться вернуть любимого человека все-
ми доступными способами - это уже явная глупость.  Скажите "фи". Можно
три раза.
     - Странно,  - пробормотал Клавдий равнодушно. - Я был о твоем ин-
теллекте куда более высокого мнения.
     Ивга оскорбилась и надолго замолчала.

     В маленькой квартирке,  которую Ивга привыкла  мысленно  называть
"своей", она  приняла  душ  и задремала перед телевизором;  засыпать в
одиночестве на огромной как поле кровати было слишком тягостно и  нуд-
но. Телевизор бормотал глупости - зато почти человеческим голосом; Ив-
га задремала, и телефонный звонок заставил ее подпрыгнуть в кресле.
     - Цепь-знак, - сказал Клавдий безо всякого приветствия, - верней-
шее средство убить...  всякое доброе чувство. Когда один человек физи-
чески не может жить без другого...  и причиной этой зависимости - гру-
бое принуждение...  и другой человек все это прекрасно понимает... Это
изощренная пытка,  Ивга. Все равно как намертво сковать влюбленных на-
ручниками... Говорят, какие-то изуверы пробовали.
     Ивга молчала, прижавшись к трубке щекой.
     - Ты будешь смеяться,  но я видывал и ведьм,  которые единственно
ДЛЯ ЭТОГО прошли инициацию.
     Ивга облизнула губы.
     - Но они ошиблись,  Ивга...  После инициации...  короче говоря, у
действующих ведьм вообще не сохраняется потребности кого-либо  любить.
Любовь слишком,  гм, зависимое... нет, это я слегка косноязычен... Лю-
бовь - чувство,  которое делает человека зависимым.  А ведьмы этого не
терпят, ты помнишь.
     Ивга молчала. Часы на книжной полке, с виду бронзовые, а на самом
деле пластмассовые,  громко  тикали  в  тишине;  по темному циферблату
ползла красная секундная стрелка.
     - Вы тоже...  не терпите зависимости? И поэтому никого не любите?
     Теперь молчал  Клавдий.  Достаточно  долго;  Ивга ждала.  Красная
стрелка совершала круг за кругом.
     - Собственно, зачем я позвонил... Ты стала трудно работать. Через
силу; я приготовил для тебя стимул.  Завтра вечером в Вижну явится На-
зар... Чтобы с тобой говорить. Ты слышишь?..
     Прыгнуло, замирая, сердце.

                                * * *

     В половине третьего ночи Клавдия поднял телефонный звонок.
     Спустя десять минут он впрыгнул в приоткрывшуюся дверцу служебной
машины, и пузатая цистерна-поливалка,  степенно ползшая  вдоль  кромки
тротуара,  испуганно шарахнулась от черной с затененными стеклами бес-
тии.
     Ехали молча.  Позавчера Клавдий подписал приказ,  санкционирующий
участие Великого Инквизитора во всех оперативных выездах,  обусловлен-
ных чрезвычайной ситуацией;  сейчас, когда черная машина бесшумно нес-
лась пустыми, призрачно освещенными улицами, в его ноздрях стоял запах
горящего оперного театра. И подраненная рука напоминала о себе раздра-
жающим неудобством.
     У входа  в ночной клуб "Тролли" перемигивались маячками две поли-
цейские машины;  Клавдий прикрыл глаза. Он не чуял ведьмы. И это поче-
му-то было плохо.
     Вместо обычного вышибалы на входе  дежурил  мрачный  полицейский;
Клавдий не счел нужным предъявлять ему значок. За него это сделал иду-
щий позади Коста.
     - Спокойно, Инквизиция.
     Уютный зал,  направо бильярдная,  налево еще какая-то ерунда, на-
верное, бар...  Полным-полно полицейских. Полуодетые люди вдоль стен -
нет, это не люди, это полуодетые господа, посетители клуба "Тролли". И
их дамы, прикрывающиеся кто чем. Небрежно брошенное на столик вечернее
платье,  упавший бокал, лужа дорогого коньяка, впитавшаяся в еще более
дорогой ковер... Какая-то ажурная тряпочка под ногами...
     Стоп. Нечто в углу,  накрытое  простыней.  Простынями...  Пес,  и
здесь - жертвы...
     Клавдий закусил губу.  Он не чуял ведьму - но ощущал неясное нап-
ряжение. Как  будто держишь в руках фальшивую купюру - со смутным бес-
покойством, хотя глаза и говорят, что беспокоится нечего.
     Он обернулся к Косте. Тот мрачно пожал плечами.
     - Что случилось, хозяин?
     Высокий тучный  человек  с невыразительным лицом не был хозяином.
Просто дежурный администратор - и,  вероятно,  в скорости этого  места
лишится.
     Навзрыд плакала какая-то дама,  умоляя позволить ей уехать; поли-
цейские со скрытым злорадством отказывали. Кто-то просил разыскать об-
роненное брильянтовое колье,  кто-то бранился,  как последний грузчик,
но большинство  молча стояли вдоль обитых шелком стен.  Мужчины в смо-
кингах,  но с голыми ногами,  женщины - Клавдий поймал на себе  взгляд
блондинки,  чья одежда состояла из одной только скатерти, сдернутой со
стола и превращенной в набедренную повязку. В ложбинке между огромными
загорелыми грудями терялся золотой амулет на золотой же цепочке; дама,
по-видимому,  посещала специализированный пляж. Где еще приобрести та-
кой ровный загар без намека на тень от купальника...
     Клавдий ощутил, как напрягается его вышедшее из повиновения тело;
кажется, блондинка удовлетворенно подняла краешки губ.
     К счастью,  он разозлился. Злость оказалась сильнее животного по-
буждения; администратор вздрогнул, встретившись с Клавдием глазами.
     - Дело вот в чем, - сообщил розовощекий капитан полиции, неслышно
оказавшийся рядом.  - Здесь работала стриптизерша. Они взяли ее на ра-
боту месяц назад...  без документов.  Без документов вообще,  за  одни
только красивые сиськи!
     Розовощекий капитан сделал возмущенную паузу. Клавдию, находивше-
муся  в рабочем ритме восприятия,  она показалась долгим бессмысленным
молчанием.
     - Без документов взяли за красивые сиськи,  - проговорил он сухо.
- Дальше?
     Капитану понадобилось время, чтобы ухмыльнуться; Клавдий терпели-
во ждал.
     - И когда эта девка сегодня вышла на сцену...  они никто не может
толком рассказать!  Посудомойка  из  бара  успела позвонить в полицию,
представляете, посудомойка!..  А мы,  как приехали, сразу же позвонили
вам, потому как дело это по вашей части... Вот...
     Капитан кивнул молодому полицейскому,  несущему вахту около укры-
тых простынями тел.  Парень откинул ткань, стараясь глядеть в сторону.
     Пятеро, с неприятными лицами удавленников,  со следами веревки на
шее,  абсолютно голые... Четыре мужчины и полнотелая дама. Клавдий от-
вернулся.
     - На люстрах,  - розовощекий капитан снова сделал паузу,  на этот
раз зловещую.  - Кто на чем - на ремешках, на шнурочках... Так и висе-
ли,  как груши,  пока прочие...  ну,  так и не скажешь точно, чего бы-
ло-то,  по  вашей части это дело...  Стриптизом они все,  короче,  как
один...
     Клавдий вскинул голову:
     - Как?
     Капитан кивнул на тучного господина, сквозь шерсть на груди кото-
рого проступала изящная татуировка.  Тот шагнул  вперед,  несмотря  на
протестующий возглас наблюдающего за порядком полицейского:
     - Господа инквизиторы...  Я хотел бы сохранить в тайне свое  имя,
от прессы... Я достаточно известный в городе человек... Так вот, я го-
тов назначить достаточно высокую премию за поимку этой  ведьмы.  Боль-
шая, полная, черноволосая, на левом плече родинка...
     - Что здесь было? - мягко перебил его Коста.
     Известный человек потупился:
     - Мы все осознавали,  что делаем...  Это было...  ужасно.  Как  в
трансе, как под, извините, гипнозом...
     - Они все танцевали стриптиз, - с нервным смехом сообщил капитан.
- Все, мужчины и бабы, дотанцевались догола, а эта сука стояла смотре-
ла... Потом вешаться принялись... все бы перевешались...
     Известный человек поднял руку к лицу:
     - У нее из глаз были... знаете, такие... такие из глаз, вроде как
флюиды... если это можно так назвать...
     - А потом? Куда она девалась потом?
     Вмешался администратор. Тень скорого увольнения уже лежала на его
лице - но он ухитрялся сохранять самообладание:
     - Как только послышалась полицейская сирена...  Она  ушла.  Через
черный ход.
     - Почему  вы  ее  не задержали?!  - возмутился известный человек.
Тень на лице администратора проступила отчетливее.
     - Допрашивать будете?  - розовощекий капитан благодушно кивнул на
полуодетых, близких к истерике посетителей.
     Клавдий покачал головой.
     Присутствие ведьмы... Присутствия, вроде бы, не было. Тревога бы-
ла -  неопределенная  и потому все нарастающая.  Переходящая в чувство
опасности.
     Коста, руководитель опергруппы,  чуял еще острее. Его люди стояли
тесной группкой,  и Клавдий заметил,  что они  инстинктивно  стараются
держаться парами, спина к спине - значит, ощущают опасность тоже.
     - Отпускайте...  потерпевших, - сказал Клавдий розовощекому капи-
тану. - Эвакуируйте персонал и отзовите своих людей. В здании останет-
ся только инквизиция.
     Капитан на  минуту опешил - но возразить не решился.

                                * * *

     "Многие спрашивали меня,  и много раз я сам себя спрашивал:  а не
роднится ли мастерство инквизитора с искусством колдуна?.. Все мы зна-
ем,  что сила ведьмы - от ведьмовства ее,  и нет ничего удивительного,
если сударыни мои умеют безо всякого яда отравить источник и  отворить
кровь безо всякого ланцета...  Какого же рода та сила,  что обуздывает
сударынь моих, от века не знающих узды?..
     Говорят об инквизиторах, что они колдуны. Говорят, что начертания
на камне,  коими братья мои инквизиторы угнетают сударынь моих  ведьм,
есть не что иное,  как колдовские знаки; говорят, что инквизиторы под-
чиняют себе силою колдовства. Спрашивали и меня об этом, но я молчал.
     Те, что зовут себя колдунами и живут в пещерах, заставляя нетопы-
рей прислуживать себе - те,  как я думаю,  странны и  бесполезны.  Они
твердят, что  добывают  знание - но что их знание,  пыль на столешнице
непознанного... Их заклинания действуют одинаково на нетопырей  и  бе-
лок, и даже людей и ведьм - колдуны не делают разницы; их умение быва-
ет красивым и поражающим воображение - но и только.  Что проку в нето-
пыре, подносящем  вино - горько глядеть на мучимую тварь...  Еще никто
из тех, что зовут себя колдунами, не омолодил старика и не вернул пор-
товой шалаве ее давно забытое девство...
     Впрочем, я  отвлекся.  Вода в бутыли,  которую я положил себе под
ноги для согрева,  остыла - время распорядится, чтобы бутыль заменили.
В эту зиму самые крепкие ставни не спасают от холодов...  А у меня так
ноют суставы, и все ухищрения лекаря действуют неполно и совсем недол-
го...
     Говорят, что у колдунов не болят суставы.  Говорят,  что  колдуны
никогда не  болеют  -  и  здоровыми,  как  весенние птички,  ложатся в
гроб... Умирать здоровым обидно. Жить в болести - обиднее, но о чем я,
ведь будь я, Инквизитор Вижны, колдуном - к чему мне лекарские примоч-
ки?..
     Служанка пугается,  видя, как я смеюсь сам над собой...
     Значит ли,  что всякий инквизитор не есть в то же время колдуном?
Что умение инквизитора - не магический дар?  Что  такое  те  невидимые
петли, которыми  мы заарканиваем сударынь моих ведьм,  и почему они не
действуют на прочих?..
     Говорят, инквизитор,  умеющий  повелевать  ведьмой,  пове