у на диван,  он прошел к телевизору. Рассеянно щелк-
нул пультом.
     На информационном канале вещал  худенький,  смуглый,  похожий  на
птицу обозреватель;  он говорил не о ведьмах, и в душе Клавдий был ему
благодарен. Мир не состоит из одних только  ведьм.  Даже  когда  ведьм
очень много...
     - Ты звонила Назару? - спросил он, глядя, как место смуглого пти-
цеобразного парня занимает женщина со спортивной стрижкой.
     Ивга перевела дыхание:
     - Я не пойду не учет. Они... Я не пойду!
     Клавдий поднял телефонную трубку.

     До крови закусив губу,  Ивга смотрела,  как цепкая,  с узором вен
рука набирает  короткий номер.  Скрежет падающей решетки;  цепи и вонь
факелов. "У меня в доме ведьма. Пришлите машину..."
     Она поступила так,  как от нее того ждали. Она сдалась на милость
победителя. Как презрительно улыбнется девчонка в серой вытянутой коф-
те: ну что?  Достукалась?  Ты ведь этого хотела,  нет? Когда сама, без
принуждения шла к НЕМУ?
     - Да погибнет скверна...  - устало бросил в трубку стоящий спиной
человек, и Ивга вздрогнула,  будто бы смерти желали ей. "Скверна - это
я".
     Инквизитор долго молчал,  слушая голос на том конце провода; Ивга
ждала, обмерев,  как  червяк в жестянке рыболова.  "Пришлите машину за
ведьмой... в течение десяти минут..."
     - Да,  - глухо бросил инквизитор.  - Делиться впечатлениями будем
потом, Глюр. Сначала доведи все это до конца... Через три часа мне по-
надобиться полная сводка. Все, а на эти три часа считай, что я умер...
     Трубка легла на рычаг.
     - Я не пойду на учет... - сказала Ивга неслышно.
     - У тебя хорошая внутренняя защита,  - сказал инквизитор, глядя в
окно. - Как ты себя чувствуешь?
     Ивга с удивлением поняла,  что тошноты почти нет. Развеялась, ис-
чезла.
     - Хорошая защита, - повторил инквизитор рассеянно. - Ивга, ты хо-
чешь спать?..  Я очень хочу. Очень, Ивга; если я сейчас не посплю хоть
два часа, все ведьмы во всех провинциях получат шанс отпраздновать мою
кончину...
     Он потер глаза.  Сперва небрежно,  потом с силой, с ожесточением,
так, что веки моментально покраснели:
     - Я буду спать,  Ивга.  Пойди на кухню, возьми в холодильнике что
понравится и съешь...  Можешь тоже поспать,  на диване.  Только,  - он
вздохнул,  - не делай двух вещей.  Не касайся входной двери и не входи
ко мне в кабинет. Я сразу проснусь, и, как говорилось в каком-то рома-
не, "это испортит мне нервы". Да, и телефонную трубку не поднимай...
     Ивга молчала.
     Поразительная нереальность происходящего. Жесткий палас под нога-
ми; носки тоже промокли насквозь,  но снимать носки перед Великим Инк-
визитором как-то... несерьезно. Некрасиво, несолидно...
     Закрылась тяжелая  дверь кабинета.  Щелкнула причудливо изогнутая
ручка, Ивга где стояла, там и села на палас.
     Дождь за окном лил и лил. На экране телевизора, который так и за-
были выключить, мелькал суетливый рекламный ролик.
     Ивга посидела,  скрестив ноги, слушая, как ноют мышцы. Джинсы от-
сырели насквозь... Сейчас бы к огню, к камину...
     К костру.
     Ивга вздрогнула. На экране пылал костер, но камера, видимо, люби-
тельская, то и дело дергалась, не давая рассмотреть как следует метал-
лический каркас,  вокруг которого металось пламя...  Это баскетбольная
стойка со щитом. И, кажется, к металлической опоре привязан человек...
Сетка на кольце уже сгорела.  Кричащие люди, похожие на болельщиков...
Немо кричащие,  потому что отключен звук.  Врывающаяся в кадр пожарная
машина,  другие люди - в форме... Лениво опускающиеся дубинки... Экран
гаснет...
     Говорящая голова комментатора. Того самого, смуглого, похожего на
птицу, с опасливым сочувствием на тощем лице.  Ивга огляделась в поис-
ках пульта. Не нашла, подобралась к телевизору, отыскала кнопку, осво-
бождающую звук.
     - ...подтвердил также, что данный комплекс мер по своей строгости
не имел аналогов в последние двадцать лет, а эффективность его такова,
что  уже  спустя  два часа после начала профилактических мероприятий в
округе Одница было уничтожено пять особо опасных и задержано девятнад-
цать  стандартных  ведьм.  Вместе  с тем Великий Инквизитор счел своим
долгом подчеркнуть,  что,  работая в тесном контакте с ведомством  Об-
щественного Порядка, не допустит дальнейшего распространения самосудов
как исключительно вредного для Инквизиции, антигуманного и кощунствен-
ного явления...
     Ивга сидела на пятках. Слишком близкий экран жег ей глаза.
     - ...основным направлением по-прежнему остается выявление незаре-
гистрированных ведьм.  Приговоры Инквизиции отныне будут выполняться в
течение суток, причем значительно расширяется список показаний, по ко-
торым ведьма подлежит изоляции либо уничтожению...
     Нажимая кнопку,  Ивга  почувствовала  мгновенное  наслаждение  от
собственной власти.  Некое злорадное  удовольствие,  когда  птицелицый
комментатор побледнел и погас, сморщившись, оставив после себя зелено-
вато-серое зеркало экрана.
     Так. Она  сидит в квартире Великого Инквизитора,  на полу,  перед
мертвым "ящиком".  Спокойно, ведьма, спокойно... Там, под дождем, сей-
час хуже. У ведьм все усложняется и усложняется их и без того нелегкая
жизнь...
     Оставляя на полу влажные следы,  она проследовала на кухню. Огля-
делась, поджала губы,  приоткрыла холодильник.  Во рту мгновенно стало
тепло и полноводно;  хорошо, что ее здоровый аппетит пока сильнее всех
бед. Пожалуй, она даже не станет ничего разогревать - съест все холод-
ным. Вот только, разве что, чай...
     Она обернулась к плите.  Чайник посверкивал чистым зеркальным бо-
ком, и в нем отражался стоящий в дверном проеме темный человек.
     Руки Ивги сделались тяжелыми.  И невероятно тяжелым сделался чай-
ник, с котором и воды-то было каких-нибудь два стакана.
     - Не могу уснуть,  - несколько виновато сообщил инквизитор. - Это
скверно, но зато неудивительно.
     На нем  был  черный  халат,  покроем напомнивший ей средневековый
плащ длиною до земли.
     - Люди придумали много чудесных таблеток, - сказала Ивга, глядя в
пол. Инквизитор вздохнул:
     - Меня - не берет. У меня своеобразный организм, ты не заметила?
     Ивга сглотнула, отгоняя призрак тошноты. Инквизитор странно улыб-
нулся:
     - Да... твоей защите позавидовала бы любая воин-ведьма. Давай по-
едим.
     Ивга поняла,  что ей внезапно расхотелось есть. Она смотрела, как
дрожат, шипя и высыхая, капли воды на зеркальном боку чайника.
     - Что вы собираетесь со мной делать?
     Инквизитор поднял брови:
     - Хороший вопрос...
     Ивга впервые осмелилась посмотреть ему прямо в лицо.  Усталое ли-
цо, надо сказать. С отсветом белых ночных фонарей, хоть за окном стоит
ясный день.
     - Хороший вопрос, Ивга, - инквизитор задумчиво вытащил из хлебни-
цы тугую бледную булку. - Так ты Назару звонила или нет?
     Она отвернулась.
     - Видишь ли... - инквизитор аккуратно, как-то даже по-ресторанно-
му пластал  податливый  хлеб.  -  Меня с детства приучили,  что личные
проблемы каждого из людей - это только его  личные  проблемы.  Понима-
ешь?..
     - Зачем вы сказали им, - прошептала Ивга еле слышно. - Вы меня...
заживо... за что, что я вам сделала?!
     - Назара очень обидел твой обман,  - сообщил инквизитор  сухо.  -
Все открылось бы чуть позже, но гораздо больнее.
     - Больнее не бывает.
     - Это тебе так кажется,  - голос инквизитора шелестнул, как пепел
в продуваемой ветром трубе, и Ивге сделалось холодно. До дрожи.
     Чайник повизгивал,  закипая. Это у него такой свисток в горлышке,
подумала Ивга. Чтобы повизгивал. Как радостный пес.
     - Личные проблемы... - пробормотала Ивга зло. - Не надо путать...
Личные проблемы и...  служебный долг. А вы вроде бы и то и это попыта-
лись исполнить...
     Инквизитор вздохнул:
     - Ты бы присела, Ивга.
     - Я постою.
     - СЯДЬ.
     Она вцепилась в край стола,  пытаясь удержаться  на  ногах,  пока
небрежно брошенный приказ боролся с ее волей.  Вот как они это делают.
Вот как... Правду говорила девчонка в ученическом платьице...
     Совсем рядом оказался пол. Очень чистый, вылизанный руками добро-
совестной платной хозяйки. Веселенькие пластмассовые квадратики...
     Борьба ничем не закончилась - просто оборвалась.  Приказ исчез, и
Ивгина напряженная воля,  в одночасье потеряв противника,  заметалась,
ища выхода. Звон в ушах и боль в разбитой о пол руке...
     - Извини, я не хотел.
     Закусив губу, она поднялась. Нельзя лежать перед ним. Пусть в но-
гах валяются побежденные.
     - Извини, я не хотел... Ты какая-то патологически свободолюбивая.
Видишь принуждение даже там, где его, в общем-то, нет...
     Ивга смотрела на свою стремительно краснеющую ладонь.
     Она хотела сказать,  что Великому Инквизитору нельзя  не  принуж-
дать. Что он так свыкся с ролью,  что принуждает даже в мелочах. Бесп-
ричинно, бессмысленно, сам того не замечая - принуждает. Но, наверное,
в ее положении лучше помалкивать.  Слушать, как чирикает серая воробь-
иха на той стороне подоконника.
     Инквизитор ел.  Без видимой спешки,  но все же очень быстро, при-
вычно быстро,  как солдат или рабочий режимной фабрики.
     - Ты в школе тесты сдавала?
     Ивга вздрогнула.
     - Вот тебе тест...  Город,  полный людей.  В городе лежит  бомба.
Взорвется через час,  не то в метро, не то в больнице, не то в детском
садике...  Единственный человек,  знающий,  где это произойдет - некая
решительная женщина,  которая  не намерена отвечать ни на какие вопро-
сы... А ты - следователь. Мужчина средних лет. Твои действия?
     Ивга тупо молчала. Что он имеет в виду? При чем тут она, она ведь
понятия не имеет ни про какую бомбу...
     Инквизитор отодвинул  тарелку.  Вытащил  из кармана длинную пачку
сигарет, закурил жадно,  с некотором даже сладострастием.  Прищурился,
глядя на дым:
     - Не пытайся пришить себя к этой истории.  История -  выдуманная.
Мной. Только что. Будто загадка. Как бы ты поступила?
     - Не знаю,  - сказал Ивга глухо. Инквизитор привычно вскинул бро-
ви:
     - Ты думаешь,  тем людям... взрослым и детям, которым суждено по-
гибнуть через час, от твоего незнания легче?
     Ивга почувствовала толчок тревоги.  Она слишком верила во  власть
слов над реальностью; даже придуманная история способна стать явью - в
придуманном мире.  И разметать взрывом придуманных людей через  приду-
манные шестьдесят минут...
     - Надо... узнать, - выдавила она через силу.
     - Как?  -  в голосе инквизитора была безнадежность,  будто игра с
пугающей скоростью становилась правдой. - Как узнать, если эта... сука
молчит?
     - Зачем ей это? - беспомощно спросила Ивга.
     Инквизитор пожал плечами:
     - Не знаю... Не имею понятья. Время идет, мы уже думаем пять ми-
нут...
     Ивга стиснула ладони:
     - А больше никто не знает?
     - Никто,  - бросил инквизитор, затягиваясь. - Слушай, что ж я за-
дымил, тебя не спросившись... Ты ведь не куришь?
     - Не может быть, чтобы никто не знал...
     - Может.  Они устанавливали бомбу с напарником,  напарника убили.
Она осталась...
     Ивга наконец-то села. На край табуретки, нервно сведя колени:
     - Ну... я не знаю. Пытать ее надо, чтобы сказала...
     Пальцы инквизитора сжались,  сминая горящую сигарету. На стол по-
сыпался пепел, перемигнулся искорками и погас. Ивга испуганно вскинула
глаза. Она что-то сделала не так?..
     - Я не уверен, - глухо сказал инквизитор. - Не уверен, что это...
видишь ли,  Ивга. Я вчера весь день занимался тем, что пытал женщин. А
общественное мнение в твоем лице меня, выходит, поддержало...
     Он криво усмехнулся, не сводя глаз с ее лица.
     - И чего вы от них хотели?  - спросила она, стараясь, чтобы голос
звучал как можно равнодушнее.
     - Я хотел...  - он неторопливо вытащил из пачки новую сигарету. -
Неважно, в общем-то.  Чего я хотел - того добился.
     Некоторое время оба слушали,  как капает в кране вода.  Бьется  о
никелированную раковину - кап-кап...  Ивге вдруг померещилось простор-
ное помещение с никелированными раковинами и металлическими - цинковы-
ми? - столами, а на столах...
     - Если тебя инициируют, - инквизитор внимательно наблюдал за сме-
ной выражений на ее лице, - если это случится, то тебя ждет, возможно,
блестящая карьера...  Если это слово применимо к ИХ иерархии. С твоими
задатками ты была бы,  наверное, щит-ведьмой... Или даже флаг-ведьмой,
потому как нюх у тебя запредельный...  А может, и нет. Но все равно не
инициируйся, Ивга, прошу тебя. Не причиняй мне лишней головной боли...
- он грустно усмехнулся.
     - Чего хотят ведьмы? - Ивга вспомнила свою собеседницу, развозчи-
цу горячих бутербродов.
     - Много бы я дал,  - инквизитор затянулся,  - чтобы  это  понять.
Иногда мне кажется...  вот,  сейчас пойму.  Но...  для этого надо БЫТЬ
ведьмой. Когда ты станешь...  ну, короче, расскажешь мне по старой па-
мяти. Чего они хотят?..
     - А вы спросите у них под пыткой,  - не удержалась Ивга. Инквизи-
тор поморщился,  открыл было рот - в этот момент в комнате заблеял те-
лефон, и тихим звоном отозвался еще один - в кухне.
     Ивга вдруг испугалась. Панически и безнадежно, и совершенно бесп-
ричинно - вероятно,  просто взбрыкнули нервы, ужаленные резким звуком.
Инквизитор пристроил  сигарету  на краю пепельницы и ленивым движением
потянулся к трубке:
     - Да...
     Лицо его не изменилось, но Ивга поняла, кто звонит. Поняла и пок-
рылась испариной.
     - Конечно, меня не было...  Я сегодня вернулся на рассвете, с ку-
рорта, можно сказать, из Одницы... Да, видишь, какая у меня интересная
работа... Перестань.  Какие обиды,  мы вроде бы с тобой взрослые умные
мужики...  Не,  эта неделя у меня наперед вычеркнута из жизни.  Да, ты
слышал, да... А?..
     Ивга взяла со стола ломоть булки.  Бездумно надкусила, вгрызлась,
пытаясь утолить свежим хлебом не голод - другое чувство,  неопределен-
ное, но оттого не менее сосущее. Жевать, жевать...
     Инквизитор слушал,  не глядя на Ивгу. Смотрел, как потихоньку ды-
мится на краю пепельницы пропадающая втуне сигарета. Ивга ждала, заме-
рев.
     - Видишь ли,  - проговорил инквизитор тоном ниже.  - Видишь ли...
Мне такими вещами не положено заниматься по рангу... Извини, но именно
сейчас я ничего не могу тебе сказать.
     И он взглянул на Ивгу. Быстро, мельком, но так, что она вздрогну-
ла.
     В трубке возбужденно трещал металлический, измененный расстоянием
голос. Громкий и напряженный, и, кажется, очень желающий убедить.
     - Хорошо,  -  отозвался инквизитор медленно.  - Но почему ты зво-
нишь, а не он? Он вроде как половозрелый парень, нет?..
     Ивге стало неприятно. Будто Назара при ней оскорбили.
     - Хорошо,  - повторил инквизитор,  но как-то утомленно, тускло. -
Пусть позвонит мне... Или я позвоню, если будут новости. Да?..
     Ивга поднялась.  Бесшумно вернулась в гостиную. Постояла, огляды-
вая комнату и не запоминая ее;  села в углу на пол,  подобрав под себя
ноги. Невежливо подслушивать чужие разговоры.

     Он положил  трубку  и несколько минут сидел,  глядя,  как исходит
пеплом оставленная сигарета.
     Вот оно каково папаше - в одиночку,  с самого младенчества воспи-
тать единственного сына. Откладывает отпечаток... на личность. Возмож-
но, не на всякую - но на личность Юлека обязательно. Юлек - прирожден-
ный опекун...
     Девчонка сидела в гостиной, прямо на полу. Рыжая. Лиса в капкане.
Вопросительно подняла глаза - и сразу же  спрятала,  опустила.  Глаза,
надо  сказать,  воспаленные  - но вовсе не затравленные;  Клав коротко
вздохнул. Нет ничего хуже, чем неучтенная ведьма.
     - Ну вот что, Ивга... Мой друг, а твой в какой-то степени свекр -
мается,  надо сказать,  дурью. Ему, естественно, интереснее судьба сы-
на...  чем наши с тобой доводы.  И кое в чем он прав. Сейчас мы выждем
полчаса, ты все хорошо продумаешь и позвонишь... профессору Митецу.
     - Нет, - сказала она быстро. - Я не... нет. Я не знаю, что... го-
ворить.
     Клавдий с показным удивлением пожал плечами:
     - Тогда - что? Что нам с тобой делать?
     Девчонка снова напряглась. Ощетинилась, вжимаясь лопатками в угол
дивана, и Клавдий в который раз почувствовал тугой комок  ее  потенци-
альных возможностей.  Хотя... После инициации любая из них может стать
как выдающимся воином, так и серенькой рабочей ведьмочкой.
     - Позвони,  - сказал он примирительно.  - Он нервничает.  Он тебя
ищет... Попытайся понять. Позвони... А я, если хочешь, выйду.
     И, не дожидаясь согласия,  он прошел в кабинет и прикрыл за собой
двери.
     Долго, очень долго в комнате было тихо.  Потом тихонько  зацокали
клавиши телефона,  и Клав удовлетворенно кивнул, на слух распознав но-
мер. Прикрыл глаза и закинул ногу на подлокотник мягкого кресла.
     - Это я.
     Голос девчонки звучал глухо,  но вполне прилично.  Твердо звучал,
без колебания и всхлипов;  Клавдий нашел в ящике стола леденцовую кон-
фету, повертел в пальцах и сунул за щеку.
     - Это я... Да.
     Молчание. Интересно,  о чем  говорит  добряк-профессор,  потеющий
сейчас на противоположном конце провода.
     - Я понимаю,  что виновата,  - голос юной ведьмы сделался громче,
теперь в нем ясно слышалось сдержанное достоинство.  - К сожалению,  у
меня не было другого выхода.
     Клав разгрыз леденец и тут же с опозданием вспомнил, что терпеть
не может ментола. Кажется, он просил домработницу покупать другие - со
вкусом, по крайней мере, барбариса...
     - Я понимаю,  - в голосе Ивги скользнула металлическая  нотка.  -
Думаю, вам надо решить.  И Назару надо определиться...  Нет, не беспо-
койтесь. У меня все хорошо.
     Гордая провинциалка,  подумал Клавдий угрюмо. После трех вокзаль-
ных ночей еще станет,  пожалуй,  врать про какую-то добрую подругу,  у
которой можно  жить  в  довольстве  и безопасности хоть год,  хоть де-
сять...
     Он вдруг ощутил раздражение. Смутную злость на обоих Митецов, го-
товых поверить столь удобной для них байке... Да и ведьмочка хороша, с
эдакой подростковой болезненной гордостью...
     - Я?
     Голос девчонки напрягся;  оттягивая,  по-видимому, ответ, она пе-
респросила еще раз:
     - Я?..
     Пауза. Заминка; Клавдий точно знал, что и на другом конце провода
молчат тоже. Ждут ответа на поставленный вопрос.
     - Я... - девчонка замялась. - Я у... господина Старжа. Да...
     Вот оно что.  Ивга,  выходит,  собиралась соврать про  телефонную
будку, из которой звонит.  Или, опять же, про верную подругу... Но ис-
пугалась, что Клавдий истолкует ее вранье превратно.
     - Да,  - повторила Ивга, и голос ее прозвучал неожиданно глухо. -
Конечно.
     Клавдий неслышно встал; дверь его кабинета никогда не скрипела.
     Ивга стояла у окна, к нему спиной. Витой телефонный шнур разлегся
на паласе,  как огромных размеров дохлая пиявка.  Ивга стояла,  втянув
голову в трясущиеся плечи, и трубка в ее опущенной руке непрерывно го-
ворила - чуть напряженным, но в общем-то вполне приятельским тоном.
     ОН вытащил трубку из ее судорожно сжавшихся, но сразу же ослабев-
ших пальцев. Приложил к уху - пластик был еще теплым и еле-еле пах де-
зодорантом. Недешевым, насколько мог определить искушенный Клавдий.
     - ...не делается сразу.  Ты ведь понимаешь меня,  Ивга?  Ты бы не
хотела причинять Назару...  ну, лишнюю боль?.. Конечно, это не мое де-
ло, но...  Такие вещи не решаются за один день.  Он обижен, - в голосе
скользнул упрек, - но, я думаю, после некоторых размышлений... И, ког-
да он сам будет готов тебе сказать... м-м-м... Ивга? Ты меня слышишь?
     Клавдий протянул трубку девушке. Та отворачивалась, упорно не по-
казывая лица - но голос снова был вполне тверд,  когда, переведя дыха-
ние, она сказала в трубку:
     - Да. Конечно, вы правы.
     Клавдий перехватил  ее  руку,  потянувшуюся к телефонному рычагу;
запястье было тонким и твердым, как ветка.
     - Да,  Юль,  - небреж