черкивал свое положение. На  миг  у  жрицы  даже  мелькнула
безумная мысль поменять их местами.
   - Ступай, Терновой, докажи свою полезность. Может, судьба и к тебе  будет
более милостива в будущем. Кстати, ты случайно не имел доступа к Древним?
   - Я знавал одного из них, сенмурва.
   - Врата охраняет изверг Ягья.
   Безымень изменился в лице, попятился.
   - Нет, Хозяйка, уволь, с извергами я не общался и в нижние  ады  Нави  не
спешу.
   - Иди, - усмехнулась Пелагея.
   Слуга Клементьева исчез. В келье будто враз посветлело, и верховная жрица
с облегчением перевела дух. Всех глубин этого  человека  она  не  знала,  но
чувствовала, что он гораздо сильнее, чем кажется с виду.
   - Да придет Тот, чье имя будет произнесено! - прошептала Пелагея,  берясь
за крест на груди обеими руками.
   Заботы эмиссара
   Если система храмов Морока играла для него самого роль духовной живодерни
и своеобразного "общепита" в соединении с "центрами удовольствий",  то  сеть
его эмиссаров  служила  для  решения  более  ответственных  задач:  разведки
общественного мнения  и  контроля  за  проведением  в  жизнь  идеологических
установок и программ,  для  воплощения  идеала  Морока,  который  состоял  в
превращении Земли в Навь,  в  царство  "живых  мертвецов",  зомби,  послушно
выполняющих любой его каприз.
   Виктор Иванович Клементьев, депутат Государственной Думы  России,  бывший
генерал, не  всегда  был  депутатом  и  даже  Виктором  Ивановичем.  В  годы
строительства социализма он был полковником, генералом,  секретарем  обкома,
членом Политбюро, в Отечественную войну возглавлял отдел  НКВД,  при  Ленине
работал советником, в начале века Получил чин титулярного  советника  и  был
приближенным царя Николая II. Но  решал  он  во  все  времена  одну  задачу:
реализовывал  программу  самоуничтожения  России,  известную   под   кодовым
названием "Откровение". Ему удалось вместе с помощниками разбудить в  народе
подсознательные агрессивные устремления, вывести их на  уровень  сознания  и
воспитать такой мощный эгрегор  чиновников,  заботившихся  только  о  личном
благе, о богатстве и власти, что любые позитивные  преобразования  в  стране
стали почти невозможными. Кризисы власти в России конца двадцатого века были
инспирированы  именно  Клементьевым  и   семью   другими   черными   магами,
резидентами Морока,  поделившими  страну  на  зоны  влияния.  Зоной  влияния
Виктора Ивановича была Москва и ее ближайшие окрестности, в том числе  озеро
Ильмень с единственным на всю страну храмом Морока и Вратами, через  которые
Хозяин мертвых,  страж  Башни  Веры  в  царстве  смерти,  выходил  в  земную
реальность для поддержания своей формы, получения целого букета удовольствий
и подпитывания энергией человеческих страданий.
   По сути, Клементьев был фарварши, то есть как бы тенью,  темной  стороной
демона или более темной подосновой  Морока,  его  вторым  или  третьим  "Я".
Уничтожить его было очень трудно, ибо  он  владел  почти  всеми  магическими
приемами и был практически неуязвим, лишь Собор волхвов мог  ограничить  его
власть и поле деятельности и принудить к отступлению в тех или иных областях
влияния, но удавалось это волхвам крайне редко. Их  ареал  сокращался,  зона
действия эмиссара расширялась. Да и противостоял волхвам не один Клементьев,
но черный эгрегор магов, и сам  Морок,  способный  перевоплощаться  в  любое
живое  существо  и  воздействовать  на  большие   человеческие   коллективы,
заставляя   их   служить   ему   во   вред   себе.   Помогали    Мороку    и
военно-исследовательские институты страны, управляемые его слугами и успешно
разрабатывающие  психотронное  оружие  и  методы  манипулирования   психикой
отдельного человека и  даже  целых  народов.  Исламский  мир  первым  ощутил
псипрограммирование,   создав    внутри    себя    разрушительный    эгрегор
фундаментализма и фанатизма.  Вторым  государством,  подпавшим  под  влияние
эгрегора черных магов, стали Соединенные Штаты Америки, проводящие  политику
исключительности и вмешательства в дела других  государств.  Когда-нибудь  в
будущем эти две доктрины должны были схлестнуться в войне с  разрушительными
последствиями для всей цивилизации.
   Занимался Клементьев и проблемами истории, культуры и языка,  естественно
- с деструктурирующими целями,  для  сокрытия  истин  и  развала  культурных
традиций страны. Он отлично знал, что нельзя допустить утечки  информации  о
том, что русская азбука - древнейшая из всех азбук мира, что она  шире,  чем
азбука, -  учение  о  целостности  Мироздания!  Если  бы  эта  истина  стала
достоянием народа России, попытки ее уничтожения стали бы  невозможными.  То
же самое касалось и подлинной истории Руси как Великой империи,  никогда  не
знавшей рабства, тысячи  лет  консолидирующей  вокруг  себя  другие  народы,
вобравшей в свою культуру все лучшее, что мог создать человеческий дух.
   Однако  в  последнее  время  Виктору  Ивановичу  все   чаще   приходилось
отвлекаться от глобальных  задач  геополитики  для  решения  мелких  частных
вопросов, помощники  его  все  больше  ошибались,  это  злило  и  заставляло
эмиссара тратить время и силы на  исправление  положения.  Так,  проблема  с
утечкой  информации  о  деятельности  Ильменского  храма  Морока,  кажущаяся
поначалу пустяковой, вдруг обрела другой статус и  превратилась  в  головную
боль, потому что люди, ответственные за "зачистку" ситуации,  не  восприняли
проблему всерьез, в результате  чего  волхвам  удалось  организовать  "поток
внимания" к храму, послать в район его расположения исследовательский  отряд
под руководством потенциального Витязя и создать хоть и  слабую,  но  угрозу
существующему положению, а главное - планам Хозяина. Его же реакция на такие
провалы подчиненных была известна.
   Клементьев поежился. Морок был беспощаден к нерадивым слугам и вполне мог
загнать любого в нижние уровни Нави, что было равносильно абсолютной  смерти
провинившегося.
   - Старая дура! - выругался  Виктор  Иванович,  переживая  приступ  острой
злобы к верховной жрице храма, которая недооценила опасность. -  Давно  надо
было нейтрализовать волхва! Сто лет жить с миной  за  пазухой  и  ничего  не
сделать для своей  безопасности!  Теперь  и  эту  проблему  придется  решать
самому.
   Клементьев злился на Пелагею напрасно, он сам был виноват  в  создавшемся
положении не меньше, однако  всегда  исповедовал  формулу  социалистического
хозяйствования: я начальник - ты дурак! - и в своих выводах  не  сомневался.
Старуха за последние несколько  дней  трижды  обращалась  к  нему  по  линии
ментальной связи, и каждый раз Виктор Иванович убеждался, что она не владеет
ситуацией.
   Придя утром во вторник на работу в Госдуму,  он  решил  посоветоваться  с
другим эмиссаром, занимающим пост екатеринбургского губернатора, и  протянул
к нему  канал  вьянти27  -  "струну"  тонкоматериального  общения.  Объемное
изображение абонента возникло в дисплее выключенного компьютера  хотя  могло
проявиться где угодно, в том числе и перед мысленным взором эмиссара.
   - Прошу прощения за беспокойство, второй, -  сказал  Виктор  Иванович.  -
Возникла необходимость выслушать ваше мнение, высокочтимый Илья Абросимович.
   - Снова Пелагея заставляет работать не по профилю? - добродушно улыбнулся
губернатор, полный, щекастый, обманчиво простой и добрый.
   - Она недооценила упорство известного нашего путешественника и ученого...
   - Пашина.
   - А точнее, его связь с волхвами,  и  мне  теперь  придется  вмешиваться,
чтобы  ситуация   окончательно   не   вышла   из-под   контроля.   Собираюсь
проинспектировать службу хха в ближайшее время и подготовку жриц  к  отбытию
Господина в свою вотчину. Но звоню я по другому  поводу.  Посоветуйте,  Илья
Абросимович, как мне воздействовать на директора  ФСБ,  чтобы  он  прекратил
суету своих людей вокруг озера. Я его  почти  не  знаю,  на  уговоры  он  не
поддается, взятки не берет, любовниц не имеет. Чем его можно взять?
   - Он  азартный  игрок  в  преферанс  и  бридж,  -  снова  улыбнулся  Илья
Абросимович. - Играет по крупному, причем довольно часто.  Выясни  компанию,
убери кого-нибудь из партнеров под удобным предлогом и займи его место.
   - Спасибо за идею, - сразу  оценил  совет  Клементьев.  -  Возможно,  это
оптимальный выход. В преферанс особо много не  проиграешь,  а  вот  бридж  -
другое дело. Пожалуй, я с ним сыграю. И еще  одна  проблемка,  на  этот  раз
общая: волхв Евстигней. Надо резко  ограничить  его  возможности  влиять  на
события возле озера, а главное - отвлечь его от руноскладывания. Кто  знает,
чем чревато это занятие.
   - Попробуй перекосить его бинер сопротивления  и  повиновения  в  сторону
последнего.
   - Каким образом?
   - Просчитай геосетку Хартмана и по одной из линий выведи к его дому выход
симпатизирующих нам  Сил,  создай  геопатогенную  зону.  Он  будет  вынужден
тратить свою энергию на нейтрализацию зоны, это даст тебе время.
   - Вы почти гений, второй.
   - Я знаю, первый.
   - Как  ваши  успехи  в  деле  освоения  человеческих  пространств?  Скоро
отделите свою Уральскую республику от России?
   - Работаем в этом направлении. Возникли сложности. Но проблема в принципе
разрешима. Очень здорово помогает новый губернатор Красноярья, у  него  тоже
возникла идея создать Сибирскую республику и отделиться. Даром,  что  он  не
один из нас. Правда, в его команде много  моих  людей.  -  Илья  Абросимович
рассмеялся. - Глядишь, скоро и растащим по кусочкам этот монолит - Русь.
   - Хозяин будет доволен. Ну, бывайте. Жду в середине сентября  в  столице,
будем создавать прайд воздействия на суггеренд Думы, надо провести кое-какие
нужные нам дестабилизирующие законы.
   - А возня Пашина вокруг озера вас не беспокоит?
   -  Это  мелкая  проблема,  мы  справимся.  Изображение  екатеринбургского
губернатора в дисплее исчезло.
   Задумчиво поковырявшись в бумагах на столе, Клементьев  вызвал  Безыменя.
Агент по спецпоручениям отозвался через минуту, и сразу стало видно, что  он
озабочен.
   - В чем дело? - осведомился Виктор Иванович. - Что еще тебе оказалось  не
под силу?
   - Старуха потеряла ощущение реальности, - еле слышно ответил Безымень.  -
Она хочет поиграть с Пашиным, как кошка с мышью, не понимая, чем рискует.
   - Рискует не она - все мы.
   - Да придет Тот... - закивал человечек, пряча глаза. - Еще она  швыряется
ниргуной и хочет разбудить Древнего, изверга Ягью, сына Чернобога и Мары28.
   Клементьев на мгновение стал  страшным,  похожим  на  дракона:  лицо  его
почернело, глаза превратились в горящие  угли,  рот  растянулся  до  ушей  и
наполнился двумя рядами острых зубов, волосы свились  в  зеленоватые  чешуи.
Правда, на Безыменя  это  не  произвело  особого  впечатления,  он  уже  был
свидетелем метаморфоз своего хозяина.
   - Разве она не понимает,  что  разбуженный  Древний  одинаково  опасен  и
объекту воздействия и оператору?
   - Я ее не спрашивал.
   - Впрочем,  пусть  занимается,  чем  хочет.  Возможно,  Древний  окажется
единственным  препятствием,  способным   остановить   команду   Пашина.   Ты
встречался с моим резидентом в его отряде?
   - Да, мой господин. Они нашли вход в тоннель к храму, пришлось  открывать
ложный тоннель, чтобы заставить Пашина пойти в другую сторону.
   - Это не ложный тоннель, это дверь в систему  тоннелей,  построенных  еще
асурами сотни тысяч лет назад, по ней тоже можно выйти к храму.
   - Но это потребует времени.
   - Хорошо, пусть помучаются, каким тоннелем идти навстречу  своей  гибели.
Объясни моему человеку его задачу: надо  заминировать  тоннель  и  заставить
Пашина спуститься в тоннель со всеми людьми. Остальное сделаешь ты.
   - Я понял, господин.
   - Так значит, говоришь, у старухи есть запасы ниргуны?
   - Могу дать палец на отсечение!
   - Почему не голову? - Клементьев рассмеялся, словно  закаркал.  -  Шутка.
Пальцы сечь я тебе не буду, вместо одного ты отрастишь два. Работай  и  жди.
Через два-три дня я навещу храм.
   Колеблющееся в толще  стекла  на  столе  изображение  Безыменя  растаяло.
Виктор Иванович брезгливо сплюнул на стол, сдвинул брови, и  слюна,  ядовито
зашипев, превратилась в струйку зеленого дыма, по форме напоминающую змею.
   Одна пуля для двух сердец
   После обеда решено было оставить в лагере двух женщин, Валерию и Анжелику
(Владислава наотрез отказалась остаться без Ильи), и одного из мужчин -  для
усиления. Жребий пал на Серафима,  и  таким  образом  на  озеро  отправились
четверо: Илья, Антон, Юрий Дмитриевич и Владислава.
   После  возвращения  Антона  и  Гнедича  в  лагерь  Валерия  нашла  момент
поинтересоваться у Громова, что было нужно ее супругу от него.  Было  видно,
что  она  волнуется  и  переживает,  не  зная,  чем  закончилось   выяснение
отношений, и Антон попал в наг ловкое положение, не имея возможности сказать
правду.  Он  пообещал  подполковнику,  что  о  гибели  группы  поддержки  не
расскажет никому, чтобы не нагнетать обстановки.
   - Что он тебе сказал? -  спросила  Валерия.  -  Выяснял,  что  мы  делали
вместе? Грозил? Предлагал по-хорошему обходить меня стороной?
   - Предлагал стреляться, - пошутил Антон.
   - Я серьезно, - рассердилась Валерия.
   - Разговор шел о храме, - сказал Антон почти правду. - Твой муж  убежден,
что проблема камня с Ликом Беса вышла на уровень  государственной  важности.
Он просил, чтобы я уговорил Илью отказаться от попыток разобраться с камнем,
и готов вызвать специалистов из своего департамента.
   Валерия с подозрением посмотрела на невозмутимое лицо Антона.
   - Не врешь? Почему же вы так долго отсутствовали?
   - Осматривали подземный ход. Вообще интересная вещь получается. Мы  имеем
целых два подземелья и ни одно не охраняется. Почему?
   Озадаченная Валерия не успела  ответить,  Илья  дал  команду  садиться  в
лодки.
   - Ни пуха ни пера! - пожелал им Серафим, довольный тем, что  не  придется
возиться с подъемом камня; несмотря на бычью  силу,  тяжелой  работы  он  не
любил. - То есть наоборот, пусть камень будет легче пуха. Понадобится помощь
профессионала, зовите.
   - Отдыхай, профессионал, - проворчал  Илья.  Лодки  отчалили  от  берега.
Антон оглянулся, заметил жест Валерии, предназначавшийся только ему:  пальцы
к губам, - и ответил тем же. Гнедич их молчаливого диалога  не  заметил.  Он
был мрачен,  рассеян  и  задумчив,  ломая  голову  над  проблемой,  как  ему
выбраться из создавшегося положения.
   Никто не препятствовал выходу лодок в озеро, хотя все чувствовали, что за
ними наблюдают. Определить  местонахождение  наблюдателей  не  удалось,  они
могли находиться в любой точке на берегу озера,  а  могли  использовать  для
своих целей и чаек,  постоянно  круживших  над  водой.  Одно  утешало  Илью:
альбатрос, не  раз  спасавший  его  в  критических  ситуациях,  тоже  кружил
неподалеку, как бы давая  понять,  что  ниточка  связи  экспедиции  с  дедом
Евстигнеем не порвалась.
   В половине четвертого приступили к подъему камня, продолжавшего оказывать
на людей гипнотическое влияние. Юрий Дмитриевич,  пожелавший  поплавать  под
водой с аквалангом, не знал этой особенности каменной плиты  с  изображением
демона, и его пришлось отрывать от созерцания камня насильно.
   Однако ни с первой, ни со второй попытки поднять  камень  на  поверхность
озера не удалось. Он был слишком тяжел. И хотя у Юрия  Дмитриевича  родилась
неплохая идея использовать для  подъема  надувные  резиновые  матрацы,  Илья
решил вообще отказаться от этой затеи,  окончательно  придя  к  выводу,  что
камень с рисунком демонической морды не является Ликом Беса. Того же  мнения
была и Владислава, помогавшая мужчинам по мере сил.  И  глядя,  как  она  не
сводит сияющих глаз с Ильи, реагирует на каждое его движение и взгляд, Антон
позавидовал другу, встретившему, наконец, в середине жизни свое счастье.
   Полчаса они отдыхали, поглядывая на россыпь мирно лежащих  на  дне  озера
камней. Гнедич курил одну сигарету за  другой,  и  Пашин,  наконец,  обратил
внимание на его состояние.
   -  Что  с  вами,  Юрий  Дмитриевич?  Вы,  по-моему,  нервничаете.  Что-то
случилось?
   Подполковник покосился на Антона, докурил сигарету, выбросил в воду.
   - Случилось.
   - Так поделитесь с нами своими заботами.
   - Антон уже знает.
   - Да? - Илья  посмотрел  на  Громова,  переживающего  неприятное  чувство
обмана. - О чем же вы там сговорились?
   - Расскажите, Антон, - буркнул Гнедич:
   - Нет уж, вы сами, - отрезал Антон. - Это ваши дела.
   Гнедич снова закурил и медленно, хотя и лаконично, сообщил Илье о замысле
начальства сопровождать экспедицию группой поддержки и о  ее  гибели.  Пашин
выслушал исповедь подполковника молча, посмотрел  на  Владиславу,  в  глазах
которой протаял испуг, и бросился к штурвалу.
   - Поехали!
   - Куда? - растерялся Гнедич.
   - В лагерь. Кто даст гарантию, что то же самое  не  повторится  с  нашими
ребятами? Эх, подполковник, подполковник, как вы все усложняете!..
   Лодка, ведомая Иль„й, с Владиславой  на  борту,  сделала  вираж,  набрала
скорость, устремилась к острову. Антон, видя, что Гнедич все еще в  ступоре,
завел мотор второй лодки и поспешил следом.
   * * *
   Попытки Серафима развеселить женщин в лагере не увенчались  успехом.  Обе
заняты  были  своими  мыслями  и  не  реагировали  на  анекдоты  и  рассказы
инструктора Школы выживания о своей жизни.  Лишь  однажды  Валерия  отметила
удачный афоризм Серафима, вряд ли ему принадлежавший, о том,  какой  женщине
Тымко отдает предпочтение.
   - Женщина, которая умеет готовить и не  готовит,  -  сказал  он  с  умным
видом, - намного лучше той, которая не умеет готовить, но готовит.
   Анжелика на эту сентенцию ничего не  сказала,  а  Валерия  заметила,  что
критерий отбора претенденток на сердце Серафима столь  узок,  что  объяснить
три его развода никак не может.  Почувствовав  дружеский  совет  не  трогать
женскую половину экспедиции,  обиженный  Тымко  залез  в  палатку  и  вскоре
захрапел. Женщины оказались предоставленными сами себе.
   Приготовив ужин, они искупались, пользуясь свободой, и решили сходить  на
кладбище, посмотреть на подземный ход, обнаруженный Антоном.
   - Давай возьмем с собой Серафима, - предложила осторожная Валерия. -  Он,
конечно, болтун, зато хороший боец.
   - Пусть спит, - махнула рукой Анжелика. - Во-первых, тут недалеко, успеет
прибежать, если что случится, а во-вторых,  мы  не  собираемся  исследовать,
куда ведет ход. Любопытно все же, зачем столько  склепов  здесь  наготовили,
кого собирались хоронить.
   Женщины брызнули на себя репеллентом от комаров, Валерия взяла  фонарь  и
нож, Анжелика один из карабинов, с которым умела обращаться, и они не  спеша
побрели через лес к старому кладбищу, разговаривая о  камне  с  изображением
беса, о подруге Ильи, об Антоне, незаметно превратившемся в  соперника  мужу
Валерии. О своих чувствах Валерия говорить не стеснялась, она была так давно
знакома с Анжеликой, что могла говорить с ней о чем угодно, не боясь, что их
беседы станут достоянием чужих ушей.
   В  лесу  женщины  немного  приутихли,  сумрачная  таинственная  атмосфера
здешних мест заставляла их оглядываться и прислушиваться  ко  всем  шорохам.
Валерии даже показалось, что она  _видит_  тающий  в  стволе  дерева  силуэт
человека. Пожалев, что согласилась на  авантюрную  вылазку,  не  предупредив
Серафима, она уже хотела предложить Анжелике вернуться, но в это  время  они
вышли к кладбищу и наткнулись  на  крест,  под  которым  начинался  спуск  в
подземелье.
   - Не нравится мне здесь, - вполголоса  проговорила  Валерия.  -  Неуютное
место, правда? Удивляюсь, как ты могла уснуть в склепе. Я бы,  наверное,  от
страха померла, хотя трусихой никогда себя не считала.
   - А я в детстве всегда с ребятами по всем подвалам и канализациям лазила,
- рассмеялась Анжелика. - У меня иммунитет к подземельям.  Давай  фонарь,  я
первая спущусь.
   Она