ительно  выглядел   утомленным.   Труф   обвела   глазами
остальных, они тоже были не лучше.
   Устали? Нет, это не усталость, это истощение. Словно  кто-то  высасывал
из них жизненные силы.
   - Да, - согласился Хиауорд. - Джулиан торопится.  Иногда  мне  кажется,
что, если бы он мог, он бы все делал один.
   - В том-то и дело, что он не может,  -  произнес  Карадок,  и  на  этом
дискуссия закончилась.


   Труф завела будильник и поставила его на двенадцать.  Если  она  уснет,
звонок поднимет ее. Механические  часы  надежнее,  ее  ручные  электронные
давным-давно стали. Заводить будильник -  напрасная  предусмотрительность,
Труф не собиралась спать. Она лежала  в  кровати,  наблюдая  за  секундной
стрелкой. Впереди было несколько часов.
   Труф решила просмотреть свои записи. Она не  отослала  их  Дилану,  как
собиралась. Зачем? Ведь "Страдающей Венеры" все равно нет.
   Труф нехотя призналась себе, что в душе она не хотела ничего показывать
Дилану. Ему не стоит ничего знать, по крайней мере сейчас. Если он  увидит
записи, он снова захочет вмешаться в происходящие во Вратах Тени события.
   Труф еще не определилась,  чего  ей  хочется  больше  -  защитить,  или
наказать его, или оставить все лавры славы себе. Одно было очевидно - пока
не пройдет завтрашняя ночь, Дилан здесь не нужен.
   Начался дождь, и тяжелые капли забарабанили по стеклу. Буря разразилась
сразу после  того,  как  Труф  поднялась  к  себе.  Электричество  еще  не
отключили, но на всякий случай и подсвечник, и  несколько  свеч  Труф  уже
приготовила. Она продолжала  читать,  монотонный  шум  дождя  усыплял  ее.
Сквозь дремоту Труф слышала далекие звуки грома. Буря бушевала над долиной
реки Гудзон и над примыкающими к ней горами.
   В ту страшную ночь 1872 года тоже шел дождь. Он шел и  весь  предыдущий
день, только поэтому пожар не распространился  на  лес.  Если  бы  не  это
обстоятельство, сгорело бы все вокруг.
   В 1969 году, в  ночь,  когда  Торн  Блэкберн  проводил  свой  последний
ритуал, тоже не обошлось без бури. По словам  Айрин,  ветром  вышибло  все
замки в дверях, и они раскрылись.
   В последние дни стояла удивительно тихая погода. На небе ни облачка...
   И вот опять дождь. Да не дождь, а целая буря.
   Труф посмотрела на свой будильник, единственно надежные  часы  во  всех
Вратах Тени. Без четверти двенадцать. Еще полчаса можно подождать, и  пора
собираться. В поисках драгоценной пропажи Труф обойдет все комнаты.
   Труф начала бить нервная дрожь. Она вытерла запотевшие ладони о пижаму.
Было бы легче, если бы исключалась всякая возможность увидеть в  одном  из
коридоров Илию Чеддоу, и, хотя вероятность такой  встречи  ничтожно  мала,
она внушала Труф острое беспокойство. Она подумала, что,  встретив  Торна,
вообще умрет от страха.
   Правда, она может спросить Торна, кто стащил книгу, а заодно перстень и
ожерелье. После отъезда Дилана Труф решила проверить их, заглянула в ящик,
но ни того, ни другого не нашла. Хотя Торн сказал, что это его  вещи,  так
пусть он их и разыскивает.
   Книга - другое дело, она Труф необходима. Книга ее, Торну она уже давно
не принадлежит.
   В двенадцать четырнадцать  прямо  над  самым  домом  раздался  страшный
треск, блеснула молния, и свет погас. Труф чертыхнулась и зажгла свечи.  К
своему сожалению, очень скоро  Труф  обнаружила,  что  оставаться  храброй
рационалисткой  в  запертой  комнате  значительно  легче,  чем  в   темном
коридоре. Загораживая пламя свечи,  она  медленно  шла,  не  переставая  с
ужасом думать о том, что ей предстоит встретиться с теми, кого  уже  давно
нет. А возможно, придется еще и разговаривать. Знать, что тебя ожидает,  и
сохранять при этом смелость - задача не из легких.
   А может быть, смелость как  раз  и  состоит  в  том,  чтобы  продолжать
двигаться вперед, отлично зная, что тебя ждет?


   Где находится комната Майкла, Труф точно не знала, да ее сейчас это  не
беспокоило. Буря случилась как нельзя кстати -  если  Труф  войдет  в  его
комнату, то скажет, что забрела сюда по ошибке. Кем он будет ее считать  -
совершенно не важно, объяснение прозвучит вполне правдоподобно. Тем  более
что они оба отлично понимают, где находятся.
   "А может быть... Да нет, не стоит".  Труф  замотала  головой,  отвергая
идею взять в помощники Майкла.
   Поиски она начала с комнаты Айрин.  Труф  успела  полюбить  эту  старую
женщину и не могла представить, что  та  украла  у  нее  книгу.  Но  разум
подсказывал ей, что обыскивать нужно все комнаты без исключения,  и  Труф,
поколебавшись, открыла дверь.
   Она ничего не нашла, в ящиках и на полках были  только  одежда,  мелкие
украшения да косметика. Ничего похожего на книги в комнате не  было.  Труф
наткнулась только на толстую тетрадь с разными рецептами  снадобий  да  на
запрятанную глубоко под  бельем  фотографии  Торна  Блэкберна  и  Кэролайн
Джордмэйн в небольшой мягкой кожаной сумочке. Там же лежал серебряный круг
с магическим знаком, таким же, как  и  на  золотом  медальоне  с  ожерелья
Блэкберна.
   Труф направилась в комнату Лайт, подвергла досмотру и ее, но нашла  еще
меньше. Вышла она с твердым убеждением, что Лайт обожает сладкое.
   Труф перешла на второй этаж с  намерением  сначала  обыскать  обитаемые
комнаты, а после этого - пустые.  А  затем,  если  останется  время,  Труф
пройдет по дому и посмотрит, нет ли где тайников.
   Она надеялась не столкнуться с Майклом.
   К счастью, этого не произошло. Возможно, он еще не вернулся. Труф плохо
знала привычки Майкла и не предполагала, куда он мог уехать.
   Комнату Фионы  Труф  узнала  легко.  В  самых  неожиданных  местах  она
натыкалась то на банкноты, то на неподписанные чеки.  В  одном  из  ящиков
Труф увидела листок бумаги с несколькими  подписями  Джулиана,  сделанными
явно женской рукой. Сообразительная  Фиона  время  даром  не  теряла,  она
старательно училась копировать подпись Джулиана в надежде в будущем  найти
применение чекам. Труф криво усмехнулась. Книги тем не менее не было.
   Труф сразу догадалась, что попала в  комнату,  которую  занимал  Эллис.
Прочно угнездившийся беспорядок, повсюду запрятаны бутылки... Что он хотел
сказать  Труф?  Она  с  особой  тщательностью  обыскала   жилище   Эллиса.
Безрезультатно.
   Оставалось пройти еще четыре комнаты - Карадока,  Хиауорда,  Доннера  и
Гарета. Труф досмотрела их, не разбираясь, да и трудно было  понять,  кому
комната принадлежит. В одной Труф наткнулась  на  целый  чемодан  книг  по
магии, во  второй  нашла  большой  револьвер  и  пачку  патронов  к  нему.
Любопытно, кто это живет здесь, рядом с  канистрой  бензина?  В  следующей
комнате Труф наткнулась на тайник  с  кучей  порнографических  журналов  с
вызывающе откровенными картинками на обложках. Она брезгливо  швырнула  их
обратно.
   Труф предположила, что попала в жилище Майкла. Чистая,  очень  опрятная
комната. Ничего лишнего, только кровать, стул и  шкаф,  в  котором  висели
несколько костюмов, рубашки и галстуки. Труф узнала их,  стало  быть,  она
действительно находится в комнате Майкла.  Труф  увидела  плоский  кожаный
саквояж, но какой-то странной формы - под два  метра  длиной,  сантиметров
шестьдесят глубиной, а шириной не больше десяти сантиметров. Очень  похоже
на футляр от электрогитары. Или от винтовки с оптическим прицелом. Труф не
стала открывать замки, маловероятно, что Майкл станет прятать  "Страдающую
Венеру" в шкафу, на самом виду.
   Получалось, что никто из жильцов книги не брал.
   Труф почувствовала, что от напряжения голова у нее начинает побаливать.
И повсюду Труф  слышала  непонятный,  очень  сильный  запах,  от  которого
першило в горле и слезились глаза. Труф почувствовала дрожь, казалось, что
сам дом пульсирует, бьется в такт ритму ритуала, выполняемого в самом  его
сердце. Труф зажмурила глаза и увидела крут, уходящее вверх пламя свечей и
силу, обволакивающую Лайт. Неподалеку стоял Джулиан. На  голове  его  была
корона с изображениями луны и солнца. Светящийся нимб  вокруг  его  головы
свидетельствовал  о  том,  что  он  унаследовал  право  продолжать  работу
Блэкберна и его силу.
   И ее было достаточно на все,  что  было  предписано,  -  открыть  врата
навстречу потустороннему миру.
   Упавшая со свечи горячая восковая капля вернула  Труф  в  чувство.  Она
открыла глаза и удивленно посмотрела вокруг. Что это было?  Сон?  Конечно,
сон. На мгновение Труф просто заснула. Она поправила свечу в подсвечнике и
пошла дальше по коридору.
   Голова продолжала болеть. Свободной рукой Труф потерла  виски  и  вдруг
услышала тихое пение. Перед ней была дверь в комнату Джулиана. Труф решила
осмотреть ее в последнюю очередь, потому что не хотела обнаруживать у него
свою книгу и таким образом получить подтверждение  своим  подозрениям.  Да
нет, не подозрениям, Труф была почти полностью уверена,  что  исчезновение
"Страдающей Венеры" - дело рук Джулиана.
   Она осторожно открыла дверь. В комнате никого не  было.  Неудивительно,
сейчас все находятся в храме. Труф никак не могла избавиться от навязчивой
картинки происходящего в храме. Как ни старалась, она  физически  ощущала,
как на нее волнами накатывает неведомая сила. Труф даже начала чувствовать
окутывающий храм запах.
   Невероятным усилием воли Труф стряхнула наваждение,  уверяя  себя,  что
это еще не галлюцинации. Комната  Джулиана,  казалось,  насквозь  пропахла
ладаном, да это и  неудивительно.  Странно,  почему  его  костюмы  еще  не
пропитались  им  насквозь?  Труф  принялась  обследовать  комнату.   Пачки
исписанных листов бумаги она  не  трогала,  строго  говоря,  все,  что  не
напоминало по форме ее "Страдающую Венеру", Труф не интересовало.
   В одном из ящиков Труф обнаружила конверт,  а  на  нем  измятый  клочок
фотографии с рваными краями. Расправив, Труф посмотрела на него и  увидела
одетого  в  длинную  футболку  маленького  мальчика,  худого,  с  угрюмым,
недовольным лицом. Его длинные темные волосы были зачесаны назад. Что-то в
хмуром мальчугане показалось Труф знакомым, она  чувствовала,  что  где-то
уже видела его. Оставалось только вспомнить  где.  Труф  взяла  конверт  и
высыпала из него пачку  старых,  пожелтевших  снимков.  На  всех  них  был
изображен тот же мальчишка, задумчивый и хрупкий.
   При свете свечи Труф быстро просмотрела все фотографии и  на  одной  из
них рядом с мальчишкой увидела Торна  Блэкберна.  Следовательно,  на  всех
фотографиях был изображен его сын, Пилгрим.
   Теперь она поняла, почему все снимки показались  ей  такими  знакомыми.
Клочок, на который Труф наткнулась в самом начале, был оторван от одной из
фотографий, находившегося в пакете группового снимка  круга  истины  Торна
Блэкберна. Сделан он был здесь, во Вратах Тени. Ее интересовало,  кто  так
аккуратно оторвал кусок с Пил гримом от основного снимка? Это было сделано
с таким тщанием, будто человек хотел отделить мальчика от всех остальных.
   Но почему эти фотографии здесь, а не в альбоме?
   Раздумывать было некогда,  нужно  было  торопиться.  Труф  вытащила  из
кармана будильник, он продолжал работать. Уже три  часа  ночи,  а  впереди
куча дел. Засунув снимки в ящик, Труф продолжила обыск.
   "Страдающей Венеры" не было и здесь, но результат поисков  не  ошеломил
Труф, оставался еще кабинет Джулиана.
   Труф спустилась вниз, рассекая волны излучаемой ритуалом силы, и  вошла
в кабинет.  Увидев  на  столе  свечи,  Труф  зажгла  их  все,  поразившись
собственной беспечности. Исходящая из храма сила валила Труф, но, шатаясь,
она раскрывала ящики и переворачивала бумаги,  совершенно  не  заботясь  о
том, что Джулиан может заметить следы обыска.
   Труф перерыла весь кабинет, напоследок обшарила все углы,  поднялась  с
пола и подошла к столу. Книги не было.
   Руки Труф тряслись,  она  еле  сдерживалась,  чтобы  не  вскрикнуть  от
охватившего ее отчаяния. Она задула все свечи, кроме своей.  Труф  устала,
едва держалась на ногах. Она была уверена, что книга у Джулиана, только он
заинтересован в том, чтобы обладать ею. Сейчас, не  найдя  "Венеру",  Труф
просто не знала, что делать дальше.
   Пламя свечи метнулось и осветило резной ящик для вин. Труф  направилась
к  нему,  оставив  свечу  одиноко  гореть  на  столе.  Она  взяла   бокал,
наполненный какой-то темной жидкостью. А может  быть,  не  темной,  просто
Труф так показалось. Она понюхала ее и отпила глоток. Это было одно из тех
восхитительных вин, которые Джулиан так любил.
   "Надеюсь,  это  амонтильядо?  За  любовь  к  Господу,  Монтрезор?   Да,
Фортунато, за любовь к Господу". Труф залпом выпила и налила  еще.  Второй
бокал  она  пила  медленно,  наслаждаясь  вином.   Не   допив   его,   она
почувствовала действие первого бокала. Спала застилающая глаза  пелена,  и
Труф снова  увидела  мир  как  и  прежде,  исчезла  доводящая  до  безумия
гипертрофированная чувствительность к ритуалу. Что  там  говорил  Джулиан,
когда поил Лайт бренди? О каких-то  чакрах,  которые  алкоголь  блокирует?
Замечательно.
   "Неудивительно, что Эллис пьет. То есть пил. Прекрасная штука - раз,  и
никаких тебе  чакров,  -  она  захихикала.  -  Все  это  Джулиан  называет
оккультной  чувствительностью,  а  Дилан  -   проявлением   наследственных
экстрасенсорных способностей". Труф было,  впрочем,  все  равно,  как  кто
называет ее состояние, она хотела побыстрее выйти из него.
   Вино разгорячило и расслабило Труф, но  не  лишило  желания  что-нибудь
сделать.
   Но все, что могла, Труф уже сделала.  Оставалось  только  пойти  завтра
утром к Джулиану и посмотреть, что он будет делать  после  ее  исповеди  -
смеяться над Труф или жалеть ее. Труф села в кресло и задумчиво уставилась
на свечу.
   Это было запоздалое прозрение, Труф увидела все, что  ей  следовало  бы
сделать, но чего она по слепоте своей не сделала.
   Почему она не рассказала все Дилану, когда он приезжал сюда?  Ведь  она
же хотела отправить  ему  свой  дневник.  Даже  собиралась  скопировать  и
послать копию "Страдающей Венеры". Почему Труф  этого  не  сделала?  Нужно
было хотя бы сказать Дилану, что у нее есть эта книга.
   Нужно было...
   Хватит думать о том, что следовало бы сделать, уже четыре часа.  Сейчас
нужно уходить. Труф допила вино, поставила бокал и потянулась к телефону.
   Сняв трубку, Труф с удивлением обнаружила, что связь есть, и по  памяти
набрала домашний номер Дилана.
   Гудки, длинные гудки. Труф долго держала трубку, но к телефону никто не
подходил. Значит, Дилана дома нет. Труф нажала на рычаг  и  набрала  номер
лаборатории. Ответили довольно  быстро,  но  это  был  не  Дилан,  и  Труф
положила трубку.
   Она снова подняла ее и набрала прямой  телефон  Дилана  в  лаборатории.
Опять кто-то ответил, и опять не Дилан. Труф нажала  на  рычаг.  Ей  нужен
Дилан, ни с  кем  другим  она  разговаривать  не  собиралась.  А  что  она
собиралась сказать Дилану?
   "Что я схожу с  ума?  Что  старые  добрые  законы  во  Вратах  Тени  не
действуют? Или я собираюсь поведать ему, что в двадцатом веке я  никак  не
могу понять, верить ли мне в магию или нет, а если да, то в какую - черную
или белую? Я ничего в этом не понимаю!"
   Труф оставила  мысль  связаться  с  Диланом  и  положила  трубку.  Пора
признаться, что тебя обманули, как дитя, переиграли еще до  того,  как  ты
поняла правила игры. Труф налила еще вина, выпила, взяла свечу и вышла  из
комнаты.


   - Ничего не понимаю. Может быть, у тебя есть склонность к самоубийству?
Или ты плохо слышишь? Сколько раз я уже приходил  к  тебе,  а  это  совсем
непросто. Согласись уехать отсюда хотя бы из  сочувствия.  После  стольких
знаков, которые я подал, чувство  самосохранения  разыгралось  бы  даже  у
последнего идиота, а ты еще здесь. Почему? Ты что, ничего не понимаешь?
   Сквозь сон Труф слышала,  как  на  нее  сыплются  упреки,  произносимые
голосом, уже давно ставшим знакомым. Труф поднялась  и  села  на  кровати,
стряхивая тяжелый  сон.  Чувствовала  она  себя  неважно,  еще  не  совсем
проспавшаяся, с больной головой. Она посмотрела в  окно  и  увидела  серое
предрассветное утро и фигуру Торна Блэкберна. Труф в испуге отшатнулась.
   - Торн, - произнесла она, сомневаясь в реальности своего пробуждения.
   - Да, это я, - ответил он, и Труф сразу успокоилась. За время общения с
Блэкберном у нее выработалась своеобразная уверенность в том, что если она
слышит его, то, значит, еще спит.
   Труф уселась поудобнее и внимательно посмотрела на Торна. Хотя было еще
темно, Труф заметила на нем ожерелье, а на пальце знакомый перстень.
   - Ты нашел свои драгоценности, - заметила она.
   - Пока дочь пьет, отцу приходится  работать,  -  саркастически  заметил
Торн. - Очень своевременно, хотя у тебя всегда  было  сильно  развито  это
чувство. Вставай, одевайся и уматывай.
   - Я не могу сделать этого без Лайт, - возразила Труф в  замешательстве.
- И потом... - Она помолчала. - Разве  ты  не  хочешь,  чтобы  врата  были
открыты? Если я увезу Лайт сейчас, они не смогут продолжить свои  ритуалы.
Джулиан тратит столько сил, я не хочу подводить его. Он чувствует,  что...
- Она не успела договорить.
   - Он? Чувствует? - взорвался Торн. Он встал с кресла, подошел к кровати
и взглянул на Труф. "Совсем как настоящий", - мелькнула у нее мысль.  Труф
затряслась всем телом. - Ты думаешь, что он чего-то там чувствует? - ревел
Торн. - Проснись, дорогуша, здесь нет никакого Джулиана! Внизу,  в  храме,
находится твой сводный брат Пилгрим. Не  разыгрывай  из  себя  героя,  для
этого у тебя недостаточно мозгов, - сокрушенно вздохнул он.
   "Кровь взывает". Труф опустила голову. Как просто и  как  очевидно.  Ей
следовало бы догадаться об этом давным-давно.  Сами  чувства  подсказывали
ей. Неспроста же она инстинктивно избегала  многозначительных  предложений
Джулиана. Ею владело двойственное отношение к  нему  -  с  одной  стороны,
мысль поддаться ему казалась соблазнительной и  в  то  же  время  вызывала
отвращение. Труф содрогнулась оттого, что так близко подошла  к  запретной
черте.
   Близость с братом...
   - Но он любит... - не сдавалась она.
   - Только себя, - закончил Торн. - Все остальное для  него  -  очередная
ступенька к достижению своей цели.
   - А ты? - Труф  устремила  на  отца  пристальный  взгляд.  -  Ты  любил
кого-нибудь в своей жизни? - требовательно спросила она,  но  не  услышала
ответа. Торн исчез. Труф бросила свой вопрос в пустоту.
   Труф протерла глаза и глубоко вздохнула. Кроме нее,  в  комнате  никого
нет. Да и не было. Никто  к  ней  не  приходил,  это  был  сон,  результат
нервного стресса, переутомления и чрезмерного употребления шерри.
   Разве?  Может  быть,  хватит  лгать  себе,  отрицать  свои  собственные
ощущения  и  считать  явления  Торна  сном?  Уж  слишком  все  реально   и
правдоподобно.
   Был Торн или  нет  -  уже  несущественно,  главное,  что  нет  никакого
Джулиана, и это все меняло.  Торн  сказал,  что  Джулиан  -  это  его  сын
Пилгрим. Кто из них двоих врет? Живой или мертвый?
   Только не Торн.
   Но зачем врать Джулиану?
   "Значит, для героя у меня недостаточно мозгов? Посмотрим".
   Труф  быстро   оделась   и   в   доказательство   своей   решимости   и
целеустремленности положила в  карман  ключи  от  машины.  Она  немедленно
должна встретиться с Джулианом и узнать у него всю правду.


   Когда она подошла к дверям храма, участники круга как раз  выходили  из
него. Горел свет, Труф посмотрела  внутрь  и  вдруг  почувствовала  фальшь
всего антуража. Ей показалось, что она попала  в  здание  третьеразрядного
театра, тщетно пытающегося удивить зрителя постановкой  великой  трагедии,
но где ничто не соответствует размаху - ни бездарные актеры, ни аляповатые
декорации. Есть только апломб, ничем  не  подтвержденная  самоуверенность.
Измотанные   исполнители   еле   держались   на   ногах,   они   двигались
автоматически, погруженные  в  свои  мысли.  Ими  двигало  только  желание
побыстрее добраться до крова