Мэрион Зиммер Брэдли.
        Призрачный свет

   -----------------------------------------------------------------------
   Marion Zimmer Bradley. Ghostlight (1995).
   Пер. - И.Гаврилов. М., "Армада", 1996.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 30 May 2002
   -----------------------------------------------------------------------



        ПРОЛОГ. 30 АПРЕЛЯ, УБЕЙ ТЕНЬ, НЬЮ-ЙОРК

   Порывы свирепой весенней бури стучали в стены и окна старенького дома с
такой силой, будто пытались прорваться в  него  и  помешать  происходящему
внутри. Яркие, ослепляющие вспышки молний, похожие на искривленные  лезвия
демонического скальпеля, ярко освещали комнату и фигуры в ней.
   Комната  была  круглой,  с  высоким  куполообразным  потолком,   вокруг
которого кольцом  располагались  окна.  Внизу  под  окнами  разворачивался
древний, как сама земля, на которой стоял  дом,  ритуал.  Мерцающее  пламя
свечей в руках присутствующих да всполохи молний озаряли его.
   На обтянутом материей деревянном алтаре полулежала обнаженная  женщина.
Тело ее блестело от  нанесенного  масла,  длинные  пышные  волосы  женщины
темным  нимбом  разметались  по  мехам  и  бархату  драпировки  алтаря.  У
изголовья стояла облаченная в  красную  мантию  женщина.  Голова  ее  была
закинута назад в экстатическом общении с собравшимися в этом доме  силами.
Сжимая соски грудей лежащей на алтаре женщины,  стараясь  заглушить  удары
грома, она выкрикивала слова на древнем языке.
   Семеро мужчин и одна женщина, одетые в темно-зеленые мантии, стояли  по
краю высеченного в полу и разделенного на восемь секторов круга. Еще  один
человек находился вне его, за барьером. В  руке  у  каждого  была  толстая
восковая свеча, высокими голосами они  тихо  подпевали  одетой  в  красную
мантию женщине, которая время от времени разражалась  резкими  криками.  В
северной и западной частях комнаты  стояли  курильни,  из  которых  кверху
поднимались столбы дурманящего дыма, в восточной и южной частях находились
большие хрустальные вазы, наполненные водой с цветами, колышущимися в такт
монотонному пению и ударам весенней бури.
   Сквозь рев ветра и унылого пения послышались удары в дверь комнаты.
   - Он идет, - взвизгнула одетая в красное женщина. -  Он  идет,  он  уже
здесь!
   Пение прекратилось, и внезапно дверь распахнулась.
   В проеме стоял мужчина. Глаза его были затенены, длинные светлые волосы
ниспадали до самых плеч. На  голове  была  украшенная  серебряными  рогами
корона с ниспадающим на  лоб  золотым  сверкающим  диском,  олицетворяющим
солнце. Тщательно умасленная  кожа  с  нанесенными  на  нее  таинственными
знаками  и  рисунками  блестела.  Мужчина  был  обнажен,  лишь  плечи  его
покрывала звериная шкура.  В  вытянутой  руке  острием  кверху  он  держал
длинный меч, сверкающий серебром в пламени свечей.
   - Я тот, кто открывает любой замок, - глухо произнес он, и в голосе его
послышался органный рокот моря. - Я открыватель пути.
   Он вошел в комнату и, не опуская меча, медленно двинулся вперед.  Дойдя
до южной стороны комнаты, он очень медленно опустил лезвие меча и легонько
дотронулся острием до груди  стоящего  там  мужчины.  Тот  упал  навзничь,
остальные же снова  запели,  сначала  медленно,  но  постепенно  их  песнь
набирала темп и силу. Голоса их зазвучали уверенно и мощно.
   - Солнце, вот всходит солнце. Оно освещает и дуб, и ясень, и  шиповник!
Всходит, всходит солнце!
   - Солнце всходит на юге! - закричала одетая в красную мантию женщина. -
Троекратным именем я называю тебя: Абраксас, Метатрон, Уранос...
   Казалось, никто не слышал ее голоса. Вошедший  положил  меч  на  пол  у
подножия алтаря и склонился над лежащей обнаженной  женщиной.  Он  недолго
вдыхал исходящий от ее тела аромат. Сладковатый запах опиума  был  слишком
силен, он перебивал даже курящиеся в  чашах  благовония.  Мужчина  оглядел
женщину, ладонь ее бессильно свисающей руки  все  еще  продолжала  сжимать
пустой бокал.
   - Катрин, - прошептал он  под  непрекращающиеся  звуки  пения.  -  Тебе
хорошо? - Он чувствовал, как в  нем  поднимается  желание.  Он  знал,  что
сейчас должно произойти, ведь это он  сам  писал  весь  сценарий  ритуала,
однако какое-то странное предчувствие жгло его изнутри, что-то этой  ночью
в его доме, казалось ему, шло не совсем так.
   Услышав его голос,  она  открыла  глаза.  Он  вгляделся  в  ее  зрачки,
расширенные от большой дозы наркотика.
   - Войди в меня...  открыватель  пути,  -  заплетающимся  языком  хрипло
проговорила она.
   Одетые в зеленое фигуры, стоящие по периметру круга, запели  в  унисон.
Их голоса придали ему еще больше желания и смелости.
   - Именем Аваддона! Мегиддо! Тифона!  Оседлай  ее!  -  вопила  одетая  в
красную мантию женщина. - Открой! Открой путь сейчас!
   Дико  вращая  глазами,  она  упала  на  колени,  и  мужчина  в   короне
почувствовал,  как  в  дом,  словно  всепроникающий  ветер,   одновременно
ворвались все силы  власти.  Он  глубоко  вздохнул,  набрав  полную  грудь
воздуха, и поднял вверх руки.
   - Иеродул и иеролатор! Иерофекс и иерофан! - воскликнул он.
   Голос  его  заглушил  грохот.  Казалось,  в  дом  въезжает  электричка.
Послышался еще удар, и дверь распахнулась вновь, грозя сорваться с петель.
Ветер и ледяная пыль заполнили комнату.
   - Нет! - воскликнул мужчина в рогатой короне. - Не прерывайте круга, не
выходите из него!
   Кричать было уже поздно, охваченные паникой присутствующие с  визгом  и
криками бросились врассыпную.
   В свете молнии мужчина увидел, как обнаженная женщина упала с алтаря и,
будто  марионетка  в  руках  мстительного  божества,  начала  корчиться  в
судорогах на полу. Раздался еще один удар, страшный, неистовый.  Казалось,
что комнату сейчас сокрушит, разнесет в щепки карающий топор палача.
   Внезапно все стихло.
   Послышались истошные крики, и откуда-то издалека донесся плач младенца.



        1. ЧТО ЕСТЬ ИСТИНА?

                                       И мы встречаем светлый образ истины
                                    в чарующей тиши познания наук.
                                                              Джон Мильтон

   К северу от Нью-Йорка, почти у самого края реки  Гудзон,  между  путями
северной линии метро  и  широкой  полосой  реки,  расположилось  небольшое
поместье. Главное здание его некогда  служило  винокурней,  в  ней  делали
сидр. Она и по сей день находится там,  как  и  остатки  некогда  большого
фруктового сада. Выложенные кирпичом дорожки пересекают мягкие,  ухоженные
лужайки поместья, где уже который год  между  оленями  и  студентами  идет
неустанная борьба за урожай.
   Несколько  более   поздних   построек,   выполненных   в   классическом
федералистском  стиле,  наигранно-веселом  и   вызывающе   жизнерадостном,
составляют студенческий городок. Новых зданий на  территории  поместья  не
возводили вот уже  почти  сто  лет.  Архитектурный  консерватизм  построек
создает всему комплексу  столь  присущий  девятнадцатому  веку  шарм,  что
ректору Тагханского университета, а именно так это заведение и называется,
приходится постоянно отбиваться от  кинокомпаний,  желающих  снимать  свои
фильмы на таком роскошном фоне. Колледж и его студенты свято  хранят  свое
главное достояние - независимость, этим качеством здесь гордились всегда.
   Тагханский  университет  был  основан  в  1714  году   с   целью   дать
поселившимся здесь свободным черным и местным  индейцам  племен  тагхан  и
ленапе приличное образование. С первого дня своего  основания  университет
никогда не отходил от устава, его здесь всегда называли "хартией", главным
пунктом которой был и остается отказ от государственных субсидий.  За  все
время  существования  университет  не  брал  ни  пенни  от  правительства,
оставаясь  независимым  сначала  от  британской  короны,  а  затем  и   от
представителей оперившихся Соединенных Штатов.
   Еще  одним  незыблемо  выполняемым  пунктом  хартии  университета   был
либерализм в приеме студентов. Если в 1762  году,  согласно  записям  того
времени, университет распахнул свои двери только "пред всеми  же  отроками
из семейств почтенных и знатностию рода не отличаемых",  то  в  1816  году
Тагханский университет стал принимать  на  учебу  и  женщин,  став,  таким
образом, одним из немногих высших учебных заведений в Соединенных  Штатах,
признавших и узаконивших смешанное обучение.
   Но несмотря на  либерализм  и  демократию,  Тагханский  университет  не
просуществовал бы до наших дней,  если  бы  не  два  человека,  а  именно:
Маргарет Бересфорд Бидни и Колин Макларен.
   Мисс Бидни закончила Тагханский университет в тот самый  год,  когда  в
результате предательского мятежа, поднятого Южными штатами,  состояние  ее
отца существенно увеличилось. Замуж мисс Бидни никогда не  выходила,  а  в
последние годы жизни была одной  из  учениц  Вильяма  Сибрука,  известного
оккультиста.
   Вполне естественно, что после смерти мисс Бидни ее состояние  полностью
ушло в фонд университета, на эти  деньги  впоследствии  была  организована
лаборатория научно-физических исследований имени Маргарет Бересфорд Бидни.
   Со времени ее основания лаборатория, переросшая затем в институт  имени
Бидни, финансировалась автономно от  университета,  из  благотворительного
фонда, созданного на основе посмертного дара мисс Бидни. Опекунский  совет
университета в течение пятидесяти лет пытался доказать, что  пожертвование
мисс Бидни в равной степени принадлежит всему Тагханскому университету,  и
совсем было добился успеха, но, к его глубокому  сожалению,  в  это  самое
время директором института был назначен Колин Макларен.
   В близких к парапсихологии кругах имя доктора Макларена стало известным
в начале пятидесятых годов, и всегда  его  окружал  ореол  таинственности,
поскольку доктор всерьез занимался тем, что остальные называли либо бредом
сумасшедшего,  либо  шарлатанством  и  мошенничеством.  Виной  всему  была
совершеннейшая уверенность Макларена в том, что в изучении  паранормальных
явлений следует опираться не только на парапсихологию, но и на оккультизм,
отдавая последнему предпочтение. Свои взгляды  он  подтверждал  тезисом  о
том, что оккультисты  изучают  невидимый  мир  уже  несколько  сотен  лет,
пытаясь выработать научный подход к познанию его влияния и управлению  им.
Более   конкретно,   Макларен   занимался    психологией    транса,    или
экстрасенсорикой, и поскольку был признанным лидером  в  этой  области,  а
также человеком напористым и агрессивным, то в его лице институт Бидни,  к
тому времени дышащий на ладан, приобрел своего надежного защитника.
   Под его руководством институт стал  признанным  авторитетом  в  области
исследований психических феноменов и их таинственных  побочных  братьев  -
феноменов оккультных. Вскоре с работами института начали  считаться  и  на
международном уровне. После этого ни у  кого  из  попечителей  Тагханского
университета  уже  не  возникало  желания  ликвидировать  опостылевший  им
научно-исследовательский институт психики имени Маргарет Бересфорд  Бидни.
Всем стало ясно, что приемное дитя университета будет существовать, доколе
ад не покроется льдом, а его сотрудники даже готовятся исследовать  и  это
явление, если оно действительно будет иметь место. Короче говоря,  попытки
покончить  с  институтом  растаяли  подобно   тому,   как   растрачивается
эктоплазма.


   Труф Джордмэйн сидела в своей тесной клетушке  в  институте.  Состояние
полудремы и отупения, характерное для  рядового  утра  в  понедельник,  не
могла снять даже чашка крепчайшего кофе. Завитые  короткие  темные  волосы
девушки были слегка примяты, а белый халат,  накинутый  поверх  хлопкового
свитера и джинсов и расстегнутый  у  самого  воротника,  выглядел  чище  и
опрятнее обычного. Под правым локтем девушки  лежала  стопка  компьютерных
распечаток дюймов в шесть толщиной - работа для Труф на ближайшее будущее.
   Приподняв на лоб очки в пластмассовой оправе, она посмотрела на висящие
на стене часы. Они показывали восемь сорок пять. Пятнадцать  минут  назад,
когда Труф пришла, Мег как раз заливала воду  в  кофейник.  Он  был  очень
большой  и  старый,  кипел  долго  и  самозабвенно,  и   Труф   всегда   с
удовольствием смотрела на него. Но сейчас его медлительность раздражала  -
Труф очень хотелось кофе. Она издала тяжелый вздох и  пододвинула  к  себе
распечатки. Просто ждать было утомительно, и  девушка  решила  просмотреть
данные.
   Дэви закончил серию своих  экспериментов  только  вчера.  Они  являлись
частью продуманной Труф  программы,  правда  ничего  особенного  собой  не
представляющей.  Так,   легкая   попытка   раз   и   навсегда   установить
статистическую точку отсчета нарушений экстрасенсорных восприятий. Все это
было работой очень нужной, но сам по себе сбор  данных  для  подтверждения
эксперимента  -   занятие   крайне   утомительное   и   неблагодарное.   В
экспериментах изъявили желание участвовать десять индивидуумов в  возрасте
от двадцати до двадцати пяти лет, в хорошей физической форме, и  с  каждым
из них проводилось  по  сто  машинных  экспериментов  вслепую,  в  которых
использовалось сто карточек Раина.  Именно  здесь  Труф  чувствовала  свою
уязвимость, результаты экспериментов, сколь бы интересными  они  ни  были,
могли всегда поставить под  сомнение  на  том  основании,  что  полученных
статистических данных явно недостаточно и делать  какие-либо  ошеломляющие
выводы преждевременно.
   Однако провести эксперименты с большим  числом  участников  практически
невозможно, даже если их и удастся собрать. На получение этих-то данных  у
Труф ушел целый год. А подготовительная работа! Она тоже требует  немалого
времени. Да и чего, собственно, придираться? Проводимые Труф  эксперименты
отвечали всем требованиям  Общества  физических  исследований.  Результаты
записывались при помощи электронной аппаратуры,  символы  машина  выбирала
наугад, а возможность контакта руководителя эксперимента  с  участником  и
передачи ему символов языком жестов абсолютно исключалась.
   Исключалась также и телепатическая связь. Вообще, построить эксперимент
так, чтобы получить статистические данные, которые могут считаться  точкой
отсчета в измерении ясновидения и  при  этом  в  процессе  его  проведения
исключить все иные возможности физического  контакта,  например  телепатию
или то же предвидение, достаточно сложно. Однако Труф считала, что  и  это
ей удалось сделать. Хотя компьютер в некотором  смысле  и  "знал"  порядок
всех символов,  которые  ему  предстояло  выбрать,  но  к  моменту,  когда
испытуемый включался в эксперимент, "знания" компьютера уже  оставались  в
прошлом и, даже если предположить, что участник  эксперимента  мог  видеть
будущее,  в  чем  Труф  очень  сомневалась,  эта  способность  становилась
бесполезной.
   "Добро пожаловать в  чарующий  мир  статистической  парапсихологии",  -
криво усмехнулась Труф, взяла со стола карандаш и принялась крутить его.
   Она совсем уже забыла про кофе, когда часом позже в комнату вошла Мег.
   - Привет, - воскликнула она, - впадаем в зимнюю спячку?
   Всегда веселая, необычайно  аккуратная  и  сообразительная,  пухленькая
коротышка Мег Уинслоу была секретарем отделения парапсихологии. Она  вошла
в комнату к Труф с толстой пачкой корреспонденции в одной руке,  в  другой
она несла чашку дымящегося кофе,  рискованно  держа  ее  тремя  маленькими
пальчиками.
   - Что-то я совсем перестала ориентироваться во  времени,  -  призналась
Труф, слегка смущаясь.
   - Во-первых, для вас есть куча писем, - решительно произнесла Мег, -  а
во-вторых, Дил принес смородиновое песочное печенье,  ему  удалось  испечь
его за выходные. Я вам оставила немножко.
   Мег аккуратно свалила всю  корреспонденцию  на  стол,  поставила  рядом
чашку с кофе, запустила руку в карман пиджака  и  вытащила  оттуда  сахар,
несколько пакетиков со сливками и печенье, завернутое в бумажную салфетку.
   - Ты меня просто портишь, - со смехом сказала Труф. В  обязанности  Мег
не входило ухаживать за учеными.
   - Если я не буду этого делать, вы умрете с голоду  и  вас  похоронят  в
груде статистических отчетов, - немедленно ответила Мег. - Ну ладно, пока.
Мне пора двигаться дальше, -  не  дожидаясь  ответа,  продолжала  говорить
девушка. - Сегодня начало учебного года, пойду  вылавливать  заблудившихся
новичков, иначе они будут шататься по зданию до вечера. - И Мег упорхнула,
осторожно, но плотно прикрыв за собой дверь, как это делала сама Труф.
   Будучи   ученым-исследователем   института   имени    Бидни,    а    не
преподавателем,  Труф  приравнивалась  к  профессорскому  составу,  и   ей
полагалась  отдельная  комнатка  с  дверью,  которую  Труф  всегда  плотно
закрывала, независимо от того, находилась она в ней или  нет.  Большинство
профессоров, чьи комнаты находились рядом, всего  лишь  слегка  прикрывали
двери, что  было  пустой  демонстрацией  своего  общественного  положения,
поскольку большинство из них при каждом шорохе или шуме шагов  в  коридоре
вскакивали из-за столов и летели выглядывать наружу.
   Труф же закрывала дверь основательно. Нередко,  когда  ей  не  хотелось
никого видеть, она даже запиралась. Как, например, сейчас. Труф  Джордмэйн
не любила сентябрь даже  больше,  чем  время  отпусков.  Ей  были  глубоко
ненавистны толпы гомонящих, вернувшихся с каникул студентов: огорошенные и
смущенные новички, расхристанные выпускники.
   "Я не  имею  ничего  против  отдельно  взятого  студента",  -  часто  и
безуспешно убеждала себя Труф. Ей не нравилось  их  количество,  студентов
было слишком много, и вместе они создавали такой шум,  что  ничего,  кроме
отвращения, у Труф не вызывали.
   "Я им просто завидую, - подзуживала себя Труф, -  они  отдыхали,  в  то
время как я обливалась потом на виноградниках статистической  отчетности".
Институт не  подчинялся  академическому  году,  установленному  Тагханским
университетом, поэтому сентябрь был для Труф всего лишь очередным  рабочим
месяцем, а не началом работы после отпуска.
   Она тяжело вздохнула и потянулась к чашке с кофе. "Нужно  сказать  Мег,
чтобы она перестала это делать. Если остальные заметят, что она носит  мне
кофе, ее замотают просьбами и она попросту не  сможет  заниматься  текущей
работой", - подумала Труф и только сейчас  почувствовала,  как  затекли  и
болят мышцы.
   "Это результат перенапряжения, - констатировала она. - В сентябре  меня
от  этого  местечка  с  души  воротит.  Нечто  среднее  между  бедламом  и
сумасшедшим домом, да еще это зачисление. Хорошо хоть  в  нашем  Мэгги  Би
этого нет".
   Немногие учебные  заведения  Соединенных  Штатов  и  Европы  предлагали
программы обучения студентов  в  области  парапсихологии  и  первоклассные
лаборатории для проведения научных исследований. Строго говоря, если бы не
институт имени Бидни, Тагханский  университет  давным-давно  прекратил  бы
свое существование и о нем вспоминали бы  как  об  очередном  гуманитарном
высшем учебном заведении, задушенном материальными невзгодами.
   "И где бы ты тогда работала?" - спросила  себя  Труф,  массируя  шею  и
плечи перед тем, как приняться за чтение писем.
   Корреспонденция,  принесенная  Мег,  состояла  в  основном  из  толстых
специальных журналов и каталогов. Вот книга  на  отзыв,  еще  одна  книга,
перечень просьб и пожеланий какого-то  издателя,  несколько  учебников  по
парапсихологии. А вот это интересно - статистический анализ. Стопка  почти
из трех десятков писем, украшенных адресами, известными Труф.
   А это что-то новенькое. Издательство "Ронсиваль  пресс".  Это  еще  что
такое?
   Нахмурясь, Труф надорвала конверт. Затем принялась рвать само послание.
Она превратила в мелкие клочки и конверт, и  три  листка  плотной  бумаги.
Руки ее тряслись.
   - Да как они смеют? Как им это вообще в  голову  пришло?  -  возмущенно
шептала она.
   "...поскольку в