силой,  заглушая  удары  грома,  по
стеклу забарабанили тяжелые капли. Труф успокоилась,  она  узнала  ночного
гостя. Заставив себя  подавить  охватившее  ее  оцепенение  и  ужас,  Труф
потянулась к стоящему у кровати ночнику.
   - Не стоит, - предупредил Блэкберн.
   Труф убрала руку. Если это сон ("Да, конечно же, это сон",  -  твердило
ей сознание), то он сейчас  кончится.  Труф  старалась  стряхнуть  с  себя
наваждение, но все ее чувства говорили, что это явь.  Труф  посмотрела  на
кресло еще раз. Мужчина, точнее,  его  неясный  силуэт,  едва  заметный  в
темной комнате, продолжал находиться в кресле.
   - Чего ты от меня хочешь? - спросила Труф.  Великолепно,  она  начинает
разговаривать с призраками.
   Снова сверкнула молния. Длинным змеиным языком она ворвалась в  комнату
и осветила Торна. Он был похож на свой портрет: те же джинсы  и  футболка,
те же длинные светлые волосы, перехваченные лентой.
   - Для начала я хочу получить назад свое ожерелье и перстень. Где они?
   Труф так поразилась его голосу, что вначале даже не  смогла  вспомнить,
где на самом деле лежат драгоценности. Она была в ужасе, все сознавала,  и
это был не сон. Поддавшись первобытному  страху,  она  поверила,  искренне
поверила в то, что возвращение  Торна  Блэкберна  из  мертвых  состоялось.
Перед ней сидел ее отец.
   - Они в багажнике моей машины, - наконец сказала она.
   - Черт подери, мне не хотелось  бы  посылать  тебя  на  улицу  в  такую
проклятую погоду, - посетовал Торн Блэкберн. Слова его  заглушили  раскаты
грома. Когда треск и грохот прошел, Блэкберн снова заговорил: - Принеси их
в дом и оставь где-нибудь. Они мои и нужны мне. Тебе они ни к чему.
   Капли дождя мелкими камешками сыпали по стеклу. Снова сверкнула молния,
в ее свете Труф увидела тень Блэкберна на стене, такую же реальную, как  и
сидящий перед ней нестареющий призрак.  Отгоняя  вызванное  диким  страхом
головокружение и подступающую тошноту, Труф зажмурила глаза.
   - Ты мертв, - стуча зубами, сказала она. - Тебе уже ничего не нужно.  -
Слова Труф сопровождали громовые раскаты и режущий глаза блеск молний.
   - А ты такая же упрямая, как и твоя мать, - произнес Торн с нежностью в
голосе. - У меня нет  времени  спорить  с  тобой  и  рассказывать,  как  я
исполняю свои трюки. Я пришел к тебе совсем по другому поводу. Уматывай из
моего дома, и чем скорей, тем лучше, пока не очутилась  на  сковородке  со
всем своим рационализмом в заднице. Кем ты  себя  возомнила?  Ты  не  Ганс
Хольцер. И запомни, моя милая, ты не чья-нибудь, а моя дочь.
   Очень  трудно  оставаться  напуганной  после  заданной  покойным  отцом
ласковой взбучки, да еще с использованием слов, характерных для не слишком
высоких слоев общества. Труф протянула руку к  столику  и  дрожащей  рукой
надавила на кнопку ночника. Лампа зажглась, Труф медленно повернула голову
к креслу.
   В нем никого не было.
   А кто такой этот Ганс Хольцер?


   В комнате было темно, болезненно-бледное освещение давал  только  экран
телевизора и счетчик видеомагнитофона.
   "...и я благодарю вас, будущие жители нового зона, за то, что вы пришли
послушать меня. Клею, что мы тут собрались все, с  нами  Эд,  и  скоро  мы
отправимся в давно запланированное далекое космическое путешествие".
   С покрасневшими от  бессонницы  глазами  Труф  сидела  в  комнате,  где
находилась коллекция, и смотрела видеозаписи выступлений своего отца.
   "Я пришел сказать тебе, чтобы ты  уматывала  из  моего  дома,  пока  не
очутилась на сковородке со всем своим рационализмом..."
   Эту пленку она смотрела уже пятый раз. Здесь  были  записи  выступлений
Торна, показанных по телевизору,  откуда  они  и  были  сделаны.  Блэкберн
появлялся ненадолго, но частенько. Его видели в  телевизионных  шоу  и  на
рок-фестивалях. Он даже выступал в Вудстоке.  Если  бы  кто-нибудь  сказал
Труф, что она будет вот так сидеть и  смотреть  на  своего  отца,  она  бы
никогда не поверила этому, настолько велико было ее отвращение к нему.  Но
сейчас она не могла отвести от Блэкберна глаз.
   Он был таким молодым, ему едва исполнилось двадцать. В то время,  после
поразительного всплеска рождаемости, молодежи  подобного  так  называемого
"взрывного возраста" появилось невероятно много, и они быстро подмяли  под
себя всю поп-культуру нации от музыки до моды. Засилье юности, "британское
нашествие". Легкий ливерпульский  акцент  отца  был  очень  заметен,  если
слушать пленки внимательно и знать, что ищешь. Хотя Торн  иногда  и  очень
старался говорить голосом ровным и бесцветным, какой  бывает  у  дикторов,
уныло  сообщающих  программу  радиопередач.  А  может  быть,  этот  акцент
наигранный,  просто  последствие  повального  увлечения  всем  британским,
охватившим Америку в начале шестидесятых? Правда,  ни  один  из  биографов
Торна  Блэкберна  не  указывал  точно  его  национальность.  Труф   только
казалось, что он должен быть американцем.
   Но, как теперь она выяснила, ей слишком многое казалось.
   После появления Торна в ее  комнате,  несмотря  на  сильную  усталость,
заснуть Труф уже не могла. Почти  час  она  ворочалась  в  постели,  ломая
голову: что делать? Первым желанием было побыстрее одеться, схватить ключи
от машины и последовать совету Блэкберна. Труф победила  это  желание  без
особого труда.
   "Бежать без Лайт? А куда? И зачем? Ты же никогда ни от  кого  и  ни  от
чего не убегала. Только от сознания, что ты дочь Торна Блэкберна".
   Труф отбросила мысль о немедленном побеге. Она оделась и пришла сюда  в
надежде  найти  доказательства.  Она  включила  видеомагнитофон  и  начала
просматривать все собранные Джулианом записи. И везде был Торн Блэкберн.
   "Но кто такой этот Ганс Хольцер?"
   Труф напрягала память, пытаясь вспомнить, где она слышала это имя.
   Вспомнила!  Ганс  Хольцер  был  довольно  известным   ученым,   автором
нескольких книг по оккультизму, привидениям и всякого рода наваждениям. Он
часто выступал с лекциями.  Торна  Блэкберна  он  не  переваривал  за  его
дилетантский подход к  миру  ирреального  и  сверхъестественного.  Видимо,
поэтому, а может быть, и по каким-то другим причинам его книги  имелись  в
коллекции Джулиана. Труф слышала имя Хольцера, но  только  не  помнила  от
кого. Должно быть, от Дилана  или  еще  от  кого-нибудь.  Не  Блэкберн  же
рассказывал ей о нем, это просто невероятно.
   Рассматривая  маленькую,  подвижную  фигуру,  навеки  запечатленную  на
видеопленке, Труф не переставая удивлялась происшедшему. Она действительно
видела Торна или он ей приснился? Если это сон, тогда человек, явившийся к
ней в комнату, был в самом деле Торном Блэкберном.
   "И запомни, моя милая, ты не чья-нибудь, а моя дочь".
   Голос, лицо, манера двигаться - все было его. Хотя до того момента Труф
не видела ни одной из этих пленок и сознание ее не могло обратиться к ним,
все равно материалов она изучила предостаточно, и на их основании у нее  в
мозгу мог сложиться вполне правдоподобный образ. А в полусне  она  приняла
его за реально существующий.
   "Но тогда как ты расценишь запись? И  от  имени  кого  вещает  Лайт?  А
человек, выходивший из комнаты Айрин? Куда отнести все это?"
   Труф закрыла лицо руками. Она была беспомощна и, ненавидя, поверила.
   "Черт подери, - шептала она. - Будь ты проклят, отец".



        11. ИСТИНА ИЛИ ПОСЛЕДСТВИЯ

                                              Ты истиной считаешь вечной,
                                              Что во вселенной бесконечной
                                              Нет у добра и зла границ.
                                                          Альфред Теннисон

   Сделав первый шаг в пропасть иррационального, Труф  сразу  оказалась  в
тупике, она не  представляла,  как  ей  нужно  поступать  дальше.  Истинно
верующий, предполагала она, сняв  с  себя  узду  реальности,  будет  ждать
знаков, знамений или чудес, каковые явления укажут ему путь в новой сфере.
Но Труф не нуждалась в дополнительных доказательствах, она была  сыта  ими
по горло.
   "Хорошо хотя бы, что не нужно верить в магию", - в отчаянии успокаивала
она себя. Требовалось только одно - поверить  в  реальность  увиденного  и
услышанного  и  продолжать  верить  дальше.  Не  исключено,  что  придется
разговаривать с привидениями. Или с одним привидением? Да теперь уже какая
разница?
   Иметь дело с  призраками  Труф  никогда  не  доводилось,  они  отстояли
слишком далеко от разумного, стерильного мира клинической парапсихологии и
еще дальше от статистических отчетов и хорошо освещенных экспериментальных
лабораторий.
   Труф боялась только, что привидения - лишь начало, ведь  она  попала  в
таинственную страну теней, расположенную между магией  и  наукой,  где  не
действуют никакие законы. А теперь еще Торн Блэкберн  требует,  чтобы  она
немедленно уезжала из Врат Тени.
   "Пока  не  обгорела  моя  рациональная  задница.  Но  я   уже   не   та
рационалистка, какой была раньше. Была, да вся вышла. Не так ли, отец? И я
уже не маленькая девочка, не папенькина дочка".
   Ей хотелось плакать, но слезы не шли на ее сухие, уставшие глаза.  Труф
казалось, что она уже все их выплакала. Она устало покачала головой.
   Раздавшийся щелчок вывел ее из забытья. Пленка  снова  кончилась.  Труф
нажала на перемотку и встала с кресла. Она  медленно  потянулась  и  пошла
включать светильники. Сидение в  темноте  ничего  не  принесло  ей.  Лампы
залили комнату ярким светом. Труф посмотрела  на  часы,  было  почти  пять
утра. Долго же она просидела здесь.
   "Все, то есть и Торн, и Майкл - а это то же самое, что сказать "все", -
хотят, чтобы я уехала отсюда  Но  они  требуют  этого  не  потому,  что  я
подвергаю себя опасности. Они не об этом говорят".
   Труф попыталась сконцентрироваться  на  том  сумасшедшем,  неоконченном
разговоре с Майклом. Она начала вспоминать его интригующие слова.
   "Нет, он говорил не об опасностях, а о том, что  я  могу  узнать  нечто
такое, чего мне знать не следует. Что же такое можно здесь узнать?"
   Недоверие к Торну Блэкберну, которое Труф испытывала всю свою жизнь, во
всей своей силе снова вернулось к ней. Неужели это он  хочет  помешать  ей
постичь то, к чему она так бессознательно и упорно стремится?
   Задумавшись, Труф стояла, держа руку на  кнопке  выключателя.  Внезапно
дверь открылась, и в комнату вошла Айрин.
   - Это ты? - Обе женщины воскликнули в унисон.
   Айрин определенно либо недавно встала, либо только направляется  спать.
На  голове  ее  Труф  увидела  надетую  на  тщательно  причесанные  волосы
серебристую сеточку, косметики на лице не было. Дородная фигура Айрин была
укутана в толстый халат, как две  капли  воды  похожий  на  тот,  что  она
подавала Труф, а ноги были  упрятаны  в  пушистые,  мягкие  тапочки.  Труф
мысленно сравнила стоящую перед ней женщину  с  той  изящной,  очень  юной
рыжеволосой  хохотушкой,  которую  она  видела  на  фотографиях.  Как   же
изменилась Айрин за двадцать  с  лишним  лет!  Труф  подумала,  что  самая
безжалостная магия - это колдовство времени.
   - Я зашла, потому что увидела свет в комнате, - сказала Айрин. -  После
работы я осталась немного помедитировать в храме, иду наверх и вдруг  вижу
- горит свет. Я подумала, что кто-то из  этих  несносных  мальчишек  снова
забыл его выключить. Они такие бесшабашные, только и делают,  что  вгоняют
нас в дополнительные расходы, а сами даже не представляют, как  заработать
хотя бы пенни. И никогда не поинтересуются, откуда мы берем деньги.
   - А меня разбудила гроза, - объяснила свой ранний  визит  в  библиотеку
Труф. Это было полуправдой, но  говорить  правду  она  не  решилась.  -  Я
проснулась и подумала, не пойти ли сюда поработать, пока тихо.
   -  Не  спится?  -  Айрин  пристально  всматривалась  в  лицо  Труф.   -
Недосыпаешь,  -  сама  же  и  ответила  она.  -  Дитя  мое,  ты  выглядишь
отвратительно. Вся измотанная, измученная. Тебе сейчас нужна чашка какао и
теплая постель. - Она помолчала. - Мне кажется,  что  еще  немного,  и  ты
будешь готова для нашего дела. Неудивительно, что  тебе  не  спится  в  то
время, когда наш круг работает.
   Несмотря на сильный магический привкус, Труф поняла тайный  смысл  слов
Айрин, она призывала Труф принять реальность такой, какая она  есть.  Труф
уже считала это для себя приемлемым, во всяком случае, так ей казалось.
   Они прошли на кухню, где Айрин тут же начала готовить какао.
   - Настоящее, без всяких химикатов и обезвоженных растительных жиров,  -
приговаривала она. - Положим немного  шафрану,  он  поможет  тебе  уснуть.
Некоторые напитки, и этот тоже, я готовлю по рецептам, составленным еще  в
средние века.
   -  Какое  счастье,  что  мне  не  нужно  отправляться  туда,  чтобы  их
попробовать, - слабо пошутила Труф.
   Хлопоча с кастрюлей, Айрин  засмеялась.  Она  достала  из  холодильника
молоко, добавила в него ванили и шафрана, коричного сахара и поставила  на
огонь. Как только напиток начал пениться, Айрин сняла  его  и  разлила  по
чашкам.
   Труф поднесла чашку ко рту  и  глубоко  вдохнула  приятный  аромат.  Ей
показалось, что она перенеслась в поле - так силен был запах медовых трав.
Они смешивались с  запахом  ванили  и  приторного  тропического  шоколада.
Чувствовался привкус черной патоки и  прелестный,  земной  запах  шафрана.
Труф сделала несколько глотков. На вкус напиток оказался еще приятнее.
   - Какая вкуснотища, - произнесла Труф, но спать  ей  тем  не  менее  не
захотелось.
   Они немного поговорили. Так, ни о чем - о  погоде,  о  магазинах.  Труф
видела, что Айрин хочет ей что-то сказать, да и самой ей нужно было задать
много вопросов.
   Айрин не успела разлить по чашкам оставшееся в  кастрюльке  какао,  как
вдруг послышался звук открываемой ключом двери, и меньше чем через  минуту
в кухню вошли мужчина и женщина в одинаковых пальто из грубого вельвета.
   - А, это вы, мистер Уокер, - сказала Айрин. -  Мистер  и  миссис  Уокер
приходят к нам утром делать уборку в доме, - сказала она Труф вполголоса.
   - Доброе утро, уважаемые дамы, - ответил Уокер  вежливо  и  дружелюбно,
но, как показалось Труф, с некоторым холодным отчуждением.
   Так вот почему Труф никогда не видела тех, кто прибирает в доме. Уокеры
заканчивали, по-видимому, часам к девяти  утра,  а  Хоскинс  с  помощником
уходили  до  восьми  вечера.  Следовательно,  ночь  Джулиан   без   лишних
свидетелей проводил в храме со своими апостолами.
   - Мы тут немного нагрязнили, - спохватилась Айрин. - Ничего,  я  сейчас
все вымою, мистер Уокер. - Она схватила кастрюльку и собралась  было  идти
мыть, но мистер Уокер остановил ее, причем довольно грубо.
   - Не  трудитесь,  Айрин.  Давайте  лучше  отправимся  отдыхать,  а  тем
временем старый, добрый Уокер спокойно сделает свою работу.
   Труф подхватила Айрин под руку, и, держа  в  руках  чашки  с  недопитым
какао, они вышли из кухни.
   Труф выбрала бы для задушевного разговора первую попавшуюся комнату, но
Айрин направилась прямиком в храм.  Он  еще  не  был  убран  после  ночных
бдений.  Когда  Труф  вошла  в  него,  она  увидела   в   центре   комнаты
расставленные в круг стулья. Труф усмехнулась - если бы не антураж, она бы
подумала, что попала в школьный класс.
   Нажав на кнопку, Айрин зажгла свет и, устроившись на одном из  стульев,
пригласила Труф сесть рядом.
   Труф покорно опустилась на  стул  и  уставилась  в  свою  чашку.  Айрин
чувствовала себя в храме спокойно, значит, никаких неприятных воспоминаний
или страхов, связанных с этим местом, у нее не было.
   - Расскажи мне о моей матери, - попросила ее Труф. - Мой... ну, Торн...
Он любил ее? - неуверенно закончила вопрос Труф и густо покраснела.
   Просьба была очень детской, да и формулировка вышла какой-то неуклюжей.
Однако Айрин отнеслась к  вопросу  вполне  серьезно.  Труф  заметила,  как
загорелись ее глаза,  а  уголки  губ  приподнялись.  Казалось,  что  Айрин
вот-вот улыбнется, видимо, светлые  воспоминания  о  радостных  днях  были
сильнее ужаса, пережитого в последующие годы.
   - Я никогда не сомневалась, что она составляла часть его  души.  Только
двух женщин он любил так сильно, совсем не так, как меня. Но я и  не  виню
его за это, лучше прожить год с Торном и  потом  всю  жизнь  вспоминать  о
своем счастье, чем иметь все от другого и весь век  каяться.  Значит,  что
касается Торна... - Она немного помолчала и снова продолжила свой рассказ:
- Было две женщины, Катрин и... назовем ее просто "другая".  Когда  пришло
время и Торн был  вынужден  выбирать  из  двух  одну,  он  выбрал  Катрин,
навсегда потеряв другую. Это тебе должно о многом говорить.  Я  не  скажу,
что во мне бушевала ревность, нет, в те дни мы не  знали  ни  зависти,  ни
ревности. Мы строили новый мир, с другими законами и правилами. Думаю, что
Катрин он выбрал из-за тебя, но тут мне стоит помолчать,  поскольку  я  не
должна нарушать обещание. Так вот, Торн любил обеих  женщин,  но  из  двух
выбрал твою мать. Никаких сомнений не может  быть  в  том,  что  он  любил
Катрин.
   Айрин задумчиво пила какао, вспоминая те дни.
   - Я уверена, что Торн Блэкберн был ниспослан на землю с целью  укротить
необузданный нрав Катрин. Ты очень на нее похожа внешне, но в  тебе  много
от Каро. Ты, похоже, такая же упрямая, как и она. Торн всегда говорил, что
никто не может переубедить Каро, только  она  сама.  Если  она  что-нибудь
решила, это все - спорить с ней было совершенно  бесполезно.  Катрин  была
такой же, только еще хлестче. Безрассудная как Люцифер, а вдобавок  еще  и
такая же гордая. В ту ночь... она просто переборщила, вот и все.  -  Айрин
печально покачала головой. Воспоминания о  бедах  начали  затуманивать  ее
счастливое лицо.
   -  Тетушка  Айрин,  а  что  случилось  с  Торном  той  ночью?  -   Труф
непроизвольно назвала Айрин тетушкой, поддавшись внезапно  нахлынувшей  на
нее любви и жалости к несчастной, старой  женщине.  И  опять  на  какое-то
мгновение ей померещилось, что она уже видела и хорошо знала  ее  в  своем
далеком прошлом.
   - Он... Он увидел, что она мертва. Я могла бы тебе сказать и больше, но
повторяю, что связана клятвой круга. - Айрин замолчала.
   Труф не нужно было пояснять, какую именно ночь она имеет  в  виду  -  в
легенде о Торне Блэкберне существовала только одна ночь.
   - Увидев, что Катрин умерла, он в отчаянии сорвал с себя драгоценности,
это своего рода знаки принадлежности к высшей касте,  дорогая.  Он  бросил
их: ожерелье, перстень и браслет, ты, возможно, их видела на  фотографиях.
Он взял на руки тело Катрин и плакал как ребенок. А  потом  он  исчез,  и,
сколько полиция ни старалась, она его не нашла. Два  дня  они  рыскали  по
дому, проверяли всю местность поблизости, перекрыли все дороги,  но  Торна
не обнаружили.
   Айрин вздохнула и опустила голову.
   - Когда я увидела на руке Джулиана браслет, я, честное слово,  чуть  не
упала в обморок.  Но  это  не  оригинал,  пользуясь  рисунками  Блэкберна,
Джулиан сделал всего лишь копию. Браслет изготавливается из девяти  тонких
железных полос. - Голос Айрин был тих и спокоен.  Она  отвлекала  Труф  от
основной темы, уводила ее в сторону. Так куропатка, выпорхнув из-под самых
ног охотников,  уводит  их  от  гнезда.  Но  Труф  не  так-то  легко  было
заговорить.
   Если Айрин не лгала, а делать это ей нет никакого  смысла,  тогда  все,
что Труф до сих пор думала об отце, было  ложью.  Значит,  она  совершенно
напрасно обвиняла его в смерти матери.
   - Ты сказала, что Торн видел Катрин мертвой? Отчего она умерла? Джулиан
утверждает, что от передозировки наркотиков. Что случилось с  ней?  И  что
потом произошло с Торном? - Труф требовала ответов на свои вопросы.
   - Я не могу тебе ничего сказать, потому что ты  не  связана  кругом.  Я
поклялась защищать, скрывать и никому не рассказывать о тайне  тайн  и  об
искусстве искусств. Даже самую маленькую часть я не могу открыть тебе.
   - Ну хорошо, а Дж