меня, ты часто делал это  и  раньше,  -
ответила Лайт.
   - Совершенно верно. А когда я загипнотизирую тебя, я дам тебе потрогать
несколько предметов, и ты расскажешь мне их историю.
   - Какую историю? - В голосе Лайт послышалось любопытство.
   Джулиан еще не начинал вводить ее в  транс,  но  голос  ее  уже  звучал
сонно, тихо, как бы издалека.
   - Любую, - произнес Джулиан. - Какую захочешь.
   Джулиан вытащил из кармана кусок кварца, напоминавший  по  форме  яйцо.
Труф  посмотрела  на  него  пристальней  и  увидела,  что  оно  перевязано
посредине  серебряной  лентой,  от  которой  отходит  длинная   серебряная
цепочка. По характерному блеску Труф  также  определила,  что  яйцо  имеет
огранку. Труф продолжала смотреть  на  руку  Джулиана  и  увидела  матовое
мерцание его браслета.
   - Смотри на свет, - продолжал говорить Джулиан. - Сейчас ты  находишься
в комнате. Перед тобой лестница. Она ведет вниз... - Раздался щелчок, и  в
руке Джулиана заблестел качающийся маятник.
   Стараясь не попасть  под  воздействие  монотонного  стука  маятника,  а
вернее, чтобы не заснуть, Труф отвела глаза. Ей хотелось, чтобы в  комнате
было больше света, хотя и понимала, что медиуму, в  роли  которого  сейчас
выступала Лайт, для входа в транс  нужна  знакомая  обстановка.  Некоторые
предпочитают работать ночью. Труф вспомнила, что  один  медиум,  талантами
которого часто пользовался Дилан, входил в транс только при  оглушительных
звуках рок-музыки.
   Голос Джулиана понизился до еле слышного шепота. Труф начала улавливать
посторонние звуки: мерный и тихий звук мотора, -  наверное,  это  работает
нагреватель воды, а также далекое, легкое поскрипывание рам открытых окон.
   Труф посмотрела вниз. Прямо под ногами она увидела нарисованную  звезду
с многочисленными отходящими от нее лучами. В  темноте  рисунок  показался
упавшей на землю каплей небесного чая. Труф заметила  у  самого  окна  еще
одно такое же пятно, только посветлее. Это  отражение.  Если  внутри  дома
пустота, тогда нет ничего странного в том, что вчера она заблудилась. Труф
подумала, что нужно будет спросить в городской библиотеке план дома, он  у
них наверняка есть.
   Труф снова посмотрела на звезду под ногами.
   "Это, скорее всего, центр комнаты", - решила она.
   Труф не могла сказать, откуда в ней  внезапно  появилось  беспокойство.
Она посмотрела на Джулиана, он продолжал  вводить  Лайт  в  транс.  Слегка
вращаясь и поблескивая, маятник в его руке продолжал мерно качаться.
   - "Уберите ложе ее полевыми  цветами,  возложите  на  него  шкуры  всех
зверей, бегающих в лесу. Таким должен быть  алтарь  для  тебя,  иеролатор,
небесная наложница. К твоему ложу я принесу солнце, и твоя страсть  укажет
нам путь".
   Откуда это? Труф где-то читала эти  строчки,  или  они  возникли  в  ее
сознании сами по себе?
   Джулиан  говорил,  что  во  время  ритуалов  комната  выглядит   иначе.
Естественно, так и должно быть. Здесь, в самом  центре,  там,  где  сейчас
сидит Труф, стоит алтарь.
   В ту ночь шестьдесят девятого года он тоже стоял здесь.
   Труф почувствовала приступ  тошноты,  голова  ее  закружилась,  суставы
заныли.
   Именно здесь умирала Катрин Джордмэйн.
   Ее мать умерла на этом самом месте. Кровь ее взывала к Труф, отделяя от
того момента тонкой, незримой тканью.
   Перед глазами  Труф  явственно  возникла  страшная  картина,  вызванная
воображением. Труф  увидела  их:  Катрин  лежит  в  центре,  рядом  с  ней
находится Айрин. Остальные стоят вокруг, и  их  свечи  похожи  на  алмазы,
висящие на цепочках. Труф услышала пушечные звуки грома и блеск молний.  С
каждым новым ударом гасла очередная свеча. Сейчас наступит тьма, и  вместе
с пламенем свеч в небытие уйдет и Катрин.
   Ее мать умирает, она вот-вот умрет. Невинная и беспомощная,  она  ни  о
чем не догадывается. Ее силы отняли у нее. Блэкберн  и  Труф  не  в  силах
спасти ее.
   Труф застонала и отвернулась, пытаясь стряхнуть с себя слишком реальное
видение. Перед ней возник Джулиан и Лайт. Девушка была в глубоком  трансе,
она неотрывно смотрела на лицо Джулиана.
   Так Катрин смотрела на Блэкберна.
   И он убил ее.
   "Сейчас он убьет ее!" - мысленно кричала Труф и сама не понимала,  кого
именно имеет в виду. Океанской волной на нее накатил  слепой,  невыносимый
страх. История повторяется, сейчас здесь, во Вратах  Тени,  Джулиан  убьет
Лайт, нежную, добрую Лайт, доверившуюся ему.
   Она тоже беззащитна, как и Катрин.
   Точно так же...
   Труф не услышала резкого и  пронзительного,  как  пистолетный  выстрел,
удара падающего кресла - ничего не видя вокруг себя, Труф оттолкнула его и
бросилась из зала. С громким  криком  она  распахнула  дверь  и  выскочила
наружу. Спотыкаясь и  наталкиваясь  на  стены,  она  бежала  вперед.  Труф
пересекла фойе, она задыхалась, но так же быстро взлетела по ступенькам  и
помчалась в свою комнату. Не добежав до нее нескольких метров,  она  упала
и, не в силах подняться, поползла, но затем, оперевшись о стену, встала на
ноги и снова побежала. Жадно хватая ртом воздух, Труф влетела в комнату и,
трясясь всем телом, навалилась на дверь.
   Кроме нее в комнате  кто-то  был.  Он  стоял  у  окна.  На  него  падал
приглушенный свет зажженного ночника, и его тень Труф видела на полу.
   - Ты дура набитая, - произнес он грубым, резким голосом.
   Труф пыталась восстановить дыхание и ответить, но только закашлялась.
   Она знала того, кто стоит у окна.
   - Я знаю, кто ты... -  сквозь  раздирающий  кашель  сдавленным  голосом
произнесла Труф.
   Но у окна никого не было. Только ветер дул в открытое  окно  и  колыхал
шторы.


   Оглушенная, онемевшая от страха, Труф, покачиваясь,  сделала  несколько
шагов в сторону окна и остановилась у  края  кровати.  Сев  на  нее,  Труф
подозрительно посмотрела на окно, но видение исчезло.
   Она только что видела Торна Блэкберна.
   Но это невероятно.
   И слышала его голос.
   Это просто смешно.
   "Галлюцинации, вызванные стрессовым состоянием, возникшим в  результате
гипноза, - дрожащим голосом пробормотала Труф.  -  Сама  знаешь,  как  это
случается. В действительности никого там не было".
   Две вещи для Труф  Джордмэйн  являлись  очевидными:  она  не  медиум  и
привидений никогда не видела, и второе - то, что Торн  Блэкберн  находился
здесь в ту ночь в 1969 году, унесшем ее мать в вечность, и эта  мысль  все
больше и больше занимала ее воображение.
   - Так можно ополоуметь, - вслух произнесла она.
   В дверях появился Джулиан.
   - Может быть, ты объяснишь, что  значит  этот  маленький  спектакль?  -
спросил он ледяным голосом.
   Труф повернулась к нему. Джулиан счел это за  молчаливое  разрешение  и
вошел в комнату. В этот момент он очень напоминал разъяренного кота.
   - Я полагал, что имею дело с профессионалом. Ты хотя бы понимаешь,  что
могло произойти?
   - Джулиан, на том самом месте, где я сидела, умерла моя мать. Мне  было
тогда всего два года. И  хватит,  я  ничего  не  хочу  больше  слышать!  -
выкрикнула Труф, закипая от  нахлынувшего  негодования.  Сейчас  она  была
готова сказать любую грубость.  Чувствуя  необходимость  сдержать  ярость,
Труф попыталась взять себя в руки. - Мне казалось, что я справлюсь,  но  я
ошибалась. Извини.
   - Боже мой, - сказал Джулиан спокойнее. - Какой же я идиот, что показал
тебе наш священный  театр,  не  подумав,  какие  воспоминания  он  у  тебя
вызовет. Прости меня, Труф. - Он сел рядом с ней и обнял за плечи.
   Исходящая от него сила и  тепло  проникали  в  Труф,  согревая  ее.  Ей
хотелось уткнуться лицом в его  руки,  поцеловать  в  губы,  почувствовать
прикосновение мускулистого, крепкого тела. Тогда уже не будет  вокруг  нее
этой пугающей темноты.
   - Я просто дура, позволила воображению увести  себя,  -  сказала  Труф,
стряхивая навязчивую картину. - Как себя чувствует Лайт?  -  спросила  она
тихо.
   -  К  счастью,  она  была  в  трансе.  Я  просто  вывел  ее  методикой,
разработанной для подобных экстренных случаев. Сейчас  она  отдыхает.  Еще
раз прошу прощения за то, что подверг тебя такому испытанию. Мы используем
наш  священный  театр  для   того,   чтобы   вызвать   в   спящем   разуме
соответствующую реакцию.
   - Это моя вина, не переживай, - ответила  Труф.  "Нужно  просто  почаще
бывать там, привыкать к нему мне все равно придется,  -  подумала  она.  -
Священный театр. Это из арсенала  заповедей  Блэкберна,  он  говорил,  что
каждый маг прежде всего устраивает священный  театр".  -  Джулиан,  ответь
мне, ты действительно... - Она осеклась.
   - Верю в то, что он делал? - ответил Джулиан, улыбаясь.  -  Разумеется.
Правда, я не считаю его работу совершенной и не собираюсь проповедовать ее
с барабанным боем. Магия - это и наука, и искусство,  а  слепая  вера  или
бездумное подражание ни тому, ни  другому  пользы  не  принесет.  Конечно,
репутация у Торна не блестящая, даже я считаю его карьеру скандальной...
   Труф слабо улыбнулась. Джулиан снял  руку  с  ее  плеча  и  внимательно
посмотрел ей в глаза.
   - Одно бесспорно - и это следует помнить, -  Торн  Блэкберн  был  очень
талантливым... юношей. Когда он умер, ему не было еще  и  тридцати,  но  в
кругах, всерьез занимающихся магией, он был известен уже в течение  десяти
лет. Он ошибался только потому, что был молод и слишком самоуверен.  Лично
я у него многому научился.
   - Значит, ты надеешься, что не повторишь его ошибок, потому что  знаешь
их? - Труф улыбнулась задумчивой и усталой улыбкой. "В этом никто не может
быть уверен".
   - Одну ошибку я не сделаю, совершенно точно, - уверенно сказал Джулиан.
- Прости меня за откровенность, Труф, но в смерти Катрин Джордмэйн,  твоей
матери, нет ничего таинственного.  Она  умерла  от  слишком  большой  дозы
наркотиков. Если бы ты изучала дневники и записи Торна, то знала бы, что в
своей  работе  он  использовал  всевозможные  запрещенные   наркотики.   В
шестидесятых они пропитали всю американскую контркультуру.  Опиум,  гашиш,
даже ЛСД, а он, совершенно определенно, не был известен  тайным  вождям  -
эти наркотики были частью ритуалов. Все это я выкинул из  его  работы,  и,
поверь,  меня  здорово  критиковали  за  это.  Однако  я  считаю,  что  не
наркотики,  а  дисциплина  должна  помочь  тому,  кто  ступил  на   стезю.
Наркотики, убившие твою мать, я считаю излишеством, им нет  места  в  моей
работе.
   Труф согласно кивнула, она была благодарна Джулиану за его искренность.
   - С Лайт ничего не случится. - Голос Джулиана звучал убедительно.  -  И
если ты, в отличие от меня, веришь в совпадения, то скажу тебе,  что  Лайт
не иеролатор, а иерофекс.
   Труф непонимающе смотрела на него.
   - Катрин Джордмэйн была иеролатор Торна, его священной наложницей. Лайт
в наших ритуалах выполняет ту  же  роль,  что  и  Айрин  у  Торна.  Она  -
иерофекс, то есть священный говорящий.
   - Он хотел, чтобы им была Кэролайн, - неожиданно для себя сказала  Труф
и удивилась. Что или кто вдруг заставил ее произнести эту фразу?
   - Да, желательно, чтобы иерофекс и иеролатор были сестрами, - задумчиво
произнес Джулиан. - Но Кэролайн отказалась, и Торн не стал настаивать.
   То есть тетушка Кэролайн тоже была  медиумом,  так,  по  крайней  мере,
думали и Торн, и Джулиан.
   - Тебе нужно отдохнуть, - сказал Джулиан. - Спи, а  я  пойду  посмотрю,
как  себя  чувствует  Лайт.  Скоро  к  тебе  придет   Айрин   и   принесет
успокоительного. Не волнуйся, - улыбнулся Джулиан, уловив тревожный взгляд
Труф. - Просто лекарство, не запрещенное.
   - Нет, Джулиан, я... - Силы оставляли Труф, они исчезали  из  нее,  как
вода из высыхающего ручья. - Хорошо, пусть приходит, если  ей  не  трудно.
Жаль, что я причиняю тебе столько беспокойства.
   - Я пришлю ее, - пообещал Джулиан. - А  ты  постарайся  заснуть.  -  Он
наклонился и поцеловал Труф в лоб, едва дотронувшись до него губами.
   Труф вздрогнула, открыла глаза, но Джулиана уже не было.
   "Слишком много событий произошло за такое короткое время",  -  подумала
Труф. Она попыталась сконцентрироваться хотя бы на одном  из  них,  но  не
смогла, мысли ее разбегались. Она закрыла руками лицо и почувствовала, что
они дрожат. Тщетно пытаясь унять дрожь, Труф  обхватила  себя  и  легонько
сжала.  Как  маленький  обиженный  ребенок,   она   принялась   причитать,
раскачиваясь из стороны в сторону.
   - Я теряю разум, - повторяла она шепотом. - Теряю, теряю...
   Труф удалось заставить себя немного успокоиться. Когда в комнату  вошла
Айрин Авалон, она тихо сидела в кровати, уставясь в темноту. Эмоциональный
взрыв прошел, уступив место оцепенению.
   - Дорогая моя, что с  тобой?  Джулиан  сказал  мне,  что  хранители  не
приняли тебя. Никогда бы не подумала, что... - Айрин поставила  на  столик
принесенный с собой поднос. - Да ты вся замерзла,  у  тебя  руки  холоднее
льда, - воскликнула она, дотрагиваясь до ладоней Труф.
   - Я видела... - начала Труф и тут же осеклась.  Если  она  скажет,  что
видела своего отца, Айрин подумает, что она уже свихнулась.  Да  нет,  она
сочтет  ее  совершенно  нормальной,  ведь  у  Айрин  свои,   перевернутые,
извращенные стандарты.
   - Ничего страшного, - говорила Айрин. - Не  важно,  что  ты  видела.  Я
знаю, что иногда  хранители  забывают,  насколько  мы,  простые  смертные,
хрупки. Тогда те, кто равен им, предупреждают нас, дают нам знак. В  таком
случае лучше лечь и подумать, узнать все, что  нужно.  Эти  могущественные
всегда ведут себя именно так, - с оттенком упрека проговорила она.
   Слушая похожие на заклинания фразы,  Труф  представила  картину:  Айрин
стоит в храме перед одним из египетских образов и ругает его на  чем  свет
стоит. Труф улыбнулась.
   - Ну вот. - Айрин ласково посмотрела на Труф.  -  Сейчас  я  приготовлю
тебе ванну, но прежде ты выпьешь  горячего  успокоительного,  я  сама  его
готовлю. - Айрин направилась в ванную комнату, и вскоре Труф услышала  шум
воды.
   - Я сейчас вернусь, принесу соли  для  ванной  и  горячей  воды  запить
лекарство, - сказала Айрин совершенно серьезно.  Труф  кивнула,  решив  не
противоречить. У нее не было сил сопротивляться Айрин.
   Когда Айрин вышла, Труф прошла в ванную комнату, старомодную  -  такими
их делали в пятидесятых годах. Из крана била вода, пар поднимался и оседал
на его хромированной  поверхности  и  на  белоснежных  кафельных  плитках,
выложенных по стенам комнаты. Все в ванной сверкало идеальной  чистотой  и
белизной, сделано прочно и надежно. Такой Труф хотела видеть свою жизнь  -
стабильной и неизменной, лишенной сомнений и неуверенности.
   - Я принесла тебе... Труф, где ты? - послышался голос Айрин. -  Ах,  ты
здесь. Я принесла тебе теплый халат, наденешь его после того, как  примешь
ванну.  -  Она  наклонилась  и  высыпала  в   пенящуюся   воду   несколько
кристалликов из маленькой коробочки. Вода  сразу  стала  темно-зеленой,  и
комнату окутал запах моря и леса.
   Труф вдохнула приятный аромат, чихнула, и на глаза  у  нее  навернулись
слезы. Вместе  с  тем  она  ощутила  внутри  себя  успокаивающее  тепло  и
почувствовала себя намного лучше.
   - Что это? - спросила она Айрин.
   - Это я тоже делаю  сама,  по  своим  рецептам,  -  ответила  Айрин.  -
Выпей-ка. - Она протянула Труф чашку с дымящейся алой  жидкостью.  Сильный
запах апельсинов и цветов ударил Труф в ноздри.  -  Мое  лекарство  можешь
пить совершенно спокойно, оно абсолютно безвредно. Я готовлю его из  меда,
цветов и виски. Во всей Англии ты не найдешь ни одной  дочери  священника,
которая поклялась бы, что иной раз втихую не прикладывается к бутылочке. -
Она тихо засмеялась.
   Улыбаясь, Труф смотрела  на  заполняющуюся  водой  ванну  и  маленькими
глотками  прихлебывала  снадобье.  Похожее  на  расплавленный  шелк,   оно
обжигало и успокаивало.
   Когда ванна наполнилась, а чашка опустела, Айрин закрыла краны.
   - Теперь ложись в ванну, а потом сразу спать, - сказала  она,  принимая
из рук Труф чашку.
   - Спасибо. - В порыве благодарности Труф обняла ее. - Ты такая добрая.
   На глазах Айрин появились бусинки слез.
   - Дитя мое, это самая малость, которую я могу сделать для тебя.  -  Она
помедлила и прибавила: - И для него.


   Труф долго лежала в приятно пахнущей  воде,  после  чего  почувствовала
себя намного лучше.  К  ней  снова  вернулись  спокойствие  и  способность
мыслить трезво и хладнокровно.  Закутавшись  в  теплый,  плотный  байковый
халат, она вышла из ванной комнаты. Хотя  усталость  еще  ощущалась,  Труф
все-таки решила перед сном  привести  в  порядок  свои  мысли  и  записать
впечатления. Айрин ушла, Труф заперла за ней дверь и достала блокнот.
   Несколько минут ушло у нее на то, чтобы  описать  события  сегодняшнего
дня, от таинственных полунамеков Эллиса за завтраком до  многозначительных
предупреждений, сделанных Майклом. Перечень людей, которые ее ни о чем  не
предостерегали, неумолимо сокращался, теперь в нем оставалась одна  только
Лайт.
   Вспомнив о ней, Труф почувствовала угрызения совести.  Правда,  Джулиан
сказал, что за нее можно не беспокоиться, она была  в  трансе,  ничего  не
видела и не слышала. Тем не менее Труф решила обязательно извиниться перед
ней. Странное действие оказывали на  Труф  эти  Врата  Тени,  ничто  в  ее
поведении не казалось ей теперь мелким и не стоящим  внимания,  никогда  в
своей жизни она не была столь щепетильной.
   Перед тем  как  лечь  спать,  Труф  еще  раз  проверила,  на  месте  ли
"Страдающая Венера", но теперь она, нащупав книгу, вытащила ее из  тайника
и снова перелистала страницы. Здесь, в доме, где книга была  написана,  ее
архаизмы показались Труф вполне приемлемыми и уместными. Нужно  еще  много
прочитать, при соответствующей подготовке в этой книге можно будет увидеть
рациональное зерно. Первое впечатление  о  "Страдающей  Венере",  конечно,
ужасное - нечто среднее между бредом  ополоумевшего  писателя  и  перечнем
аптекарских рецептов. Возможно, позже Труф поймет ее тайный смысл.
   Она без волнения и неприязни читала абзацы из  "Страдающей  Венеры".  В
высшей степени странный набор - греческие названия и  египетские  костюмы,
латинские заклинания и нордические боги; похоже,  Блэкберн  создавал  свой
культ из всего, что попадалось ему  под  руку,  закутав  его  в  кельтский
религиозный туман. Основную цель его синтетического вероучения  составляла
идея пришествия древних богов с Тир на Ногт, страны вечной молодости. Себя
же Блэкберн называл не иначе, как сыном сидхе, сказочной расы.
   "Человек. Или почти человек", - вспомнились Труф слова Эллиса.
   Казалось, что  после  завтрака  прошло  несколько  лет,  но  слова  эти
продолжают жечь ее сознание. Даже если Блэкберн и был полубогом, какое это
имеет отношение к ней, Труф?
   "Бред какой-то", - фыркнула она.
   Но почему эта мысль, которая совсем недавно вызвала бы  у  Труф  только
смех, сейчас не дает ей покоя?



        8. РАСКРЫТИЕ ИСТИНЫ

                                    В рождении истины участвуют двое: тот,
                                 кто ее изрекает, и тот, кто ее слышит.
                                                           Анри Давид Торо

   Труф проснулась утром и посмотрела в окно - день был чистым, только  не
слишком ярким, но в октябре следует с благодарностью принимать любую сухую
погоду. Если считать и день приезда, то пошли третьи сутки пребывания Труф
во Вратах Тени.
   Как и прежде, в доме все еще спали. Труф вышла  из  комнаты  в  надежде
встретить Лайт и, если удастся, поговорить с ней, но нигде  не  нашла  ее.
Пожалев, что до сих пор не выяснила, где находится комната  девушки,  Труф
прекратила поиски.
   Труф решила позавтракать в городе,  возле  алюминиевой  стены  кафе  на
главной улице. Начинать утро со встречи с Эллисом, или Майклом,  или,  что
еще хуже, со стычки с Фионой ей не  хотелось.  Идти  две  мили  пешком  до
завтрака желания тоже не было, поэтому, выйдя из дома, Труф села в машину.
Ее действи