ружелюбии.
   - Да, - замялся он. - Ну ладно, увидимся  за  обедом.  -  Он  распахнул
вторую половину ворот и отошел в сторону.
   Труф медленно проехала мимо Гарета и двинулась в сторону дома. Лучи фар
скользили по окружающим дорогу деревьям. В середине октября лес  одевается
в желтый, оранжевый и красный цвета, листва опадает и  местами  превращает
дорогу в скользкое, коварное полотно.
   Труф вспомнила об этом, только  когда  увидела  впереди  машины  фигуру
оленя. Он возник внезапно,  Труф  даже  не  успела  понять,  откуда  олень
выбежал. Он был громадный, с  ярко-красным  телом  и  золотыми  ветвистыми
рогами. Таких оленей Труф никогда не видела.
   Наперекор всем законам физики Труф решила  остановить  машину  сразу  и
резко нажала на педаль тормоза. Машину швырнуло в сторону, и Труф пришлось
поработать рулем, чтобы ее не отнесло к  деревьям.  В  конце  концов  Труф
удалось и остановить машину, и удержаться на дороге.
   Она огляделась, ища оленя, из-за которого пережила несколько неприятных
секунд, но его нигде не было.
   Труф опустила боковое стекло и пристально  посмотрела  на  лес.  Вокруг
машины стояли деревья, и ничего больше. "Что я пытаюсь увидеть? Пока я тут
кувыркалась, он уже улетел отсюда не меньше,  чем  на  милю",  -  подумала
Труф, в глубине души радуясь тому, что не сбила оленя. Она уже  собиралась
снова трогаться, как вдруг увидела белое пятно. Труф завороженно  смотрела
на него. Пятно приблизилось, и теперь Труф ясно видела,  что  это  лошадь,
белая как снег. Глаза ее в свете фар горели ярким красным  огнем.  Секунду
лошадь постояла перед машиной, а затем прыгнула за деревья.  Труф  слышала
звук ее  копыт,  а  затем  снова  наступила  тишина.  Волнение,  вызвавшее
поднятие адреналина, прошло. Труф ощутила холод и подступающую тошноту.
   "Тебе повезло, что ты осталась жива", - прошептала она.  Только  сейчас
она поняла, какой  опасности  подвергалась.  Если  бы  она  столкнулась  с
оленем...
   Зябко поежившись, Труф двинулась дальше. Оленей она видела  часто,  они
приходили в сад около университета каждую осень, когда  поспевали  яблоки,
но таких больших Труф видеть еще не доводилось. Его окрас тоже  был  очень
необычный.
   Это был королевский олень. Труф вспомнила, - подобный  олень  изображен
на картине Ландсира  "Царь  Глена".  Именно  его,  владыку  шотландских  и
ирландских гор, она только что видела.
   И белую лошадь...
   "Красный олень и белая лошадь", - снова в  памяти  Труф  всплыли  слова
Лайт. Может быть, это были галлюцинации, вызванные глубоко сидящими  в  ее
сознании словами?  Нет,  оленя  и  лошадь  Труф  видела  совершенно  ясно.
Следовательно,  в  словах  Лайт   не   содержится   ничего   мистического.
Разумеется. В этих местах многие держат  экзотических  животных,  например
страусов. Даже зубров. Кроме того, Убей Тень находится в нескольких  милях
от охотничьих угодий Миллбрук, кстати, широко известных  своими  лошадьми.
Нет ничего удивительного в том, что Труф увидела красного  оленя  и  белую
лошадь. Почему они не должны ходить здесь? Тем более ночью. Не  исключено,
что их держит сам Джулиан.
   "Или попеременно превращается в них. А еще  в  серого  волка  и  черную
собаку. Ну, собака - это еще туда-сюда, не так страшно, а  вот  с  волком,
даже если его будут звать Джулианом, мне встретиться не  хотелось  бы",  -
подумала Труф и усмехнулась. Юмор тоже всегда выручал ее.
   Через несколько минут Труф уже подъезжала к дому.
   Дверь, как и в прошлый вечер, была открыта. Сначала Труф удивилась,  но
затем вспомнила, что скорее всего ее открывает Гарет, когда идет домой. Ей
показалось, что со стороны  обитателей  дома  нечестно  заставлять  Гарета
каждый день сидеть у ворот поместья в полном одиночестве.
   "Но кто-то должен это делать. В наше неспокойное время даже Врата Тени,
расположенные  в  глубинке,  не  могут  считаться  безопасным  местом",  -
размышляла Труф.
   Войдя в дом, она услышала тихий разговор, он шел из большой комнаты,  в
которую  Джулиан  провел  Труф  перед  обедом  в  день  ее  приезда.  Труф
посмотрела на часы: было ровно семь. Она ужаснулась: неужели  пятиминутная
дорога от ворот до дома заняла у нее больше пятнадцати минут?
   "В данных обстоятельствах вполне нормально. Ты начинаешь вести себя как
героиня  романов  Уитли  Страйбера.  Еще   немного,   и   начнешь   видеть
инопланетян, низеньких и с раскосыми глазами",  -  усмехнулась  Труф.  Она
заторопилась, до обеда нужно было хотя бы умыться.
   День был настолько насыщен событиями, что Труф терялась, она  не  могла
определить, какое из них нужно считать самым главным. Сначала она "видела"
Торна. Здесь Труф вспомнила о том, что кроме нее у  него  еще  были  дети.
Затем она воссоздавала историю  Врат  Тени  и  выяснила  истинную  причину
происходящих здесь явлений, а  в  довершение  всего  перед  ней  появились
красный олень и белая лошадь. Что считать наиболее важным? Труф  вспомнила
главное - умерла Кэролайн Джордмэйн.
   Но даже это событие померкло, когда Труф открыла дверь своей комнаты.
   Зеркало висело косо, все дверцы шкафа, все ящики резного, сделанного из
клена комода были открыты, а их содержимое в беспорядке валялось на  полу.
Халат, который принесла Айрин, бесформенной кучей лежал  в  углу  комнаты,
хотя Труф ясно помнила, что аккуратно  повесила  его  в  ванной.  По  всей
комнате были видны следы торопливых поисков.
   "Книга!" Труф рванулась к кровати,  опустилась  на  колени  и  засунула
дрожащую руку под матрас. Труф чувствовала,  что  искали  именно  книгу  и
нашли ее. Все, книги нет! Это крах. Что теперь делать?
   Пальцы наткнулись на жесткий переплет.  Вздох  облегчения  вырвался  из
груди Труф, она закрыла глаза, сдерживая подступающие  слезы,  и  медленно
вытянула "Страдающую Венеру". "Да что же, черт подери,  тут  творится?"  -
спрашивала себя Труф и не находила ответа.
   Ее всю трясло. Напряжение, страшное, невыносимое напряжение вызывало  в
ней пребывание во Вратах Тени.  Ни  единой  спокойной  минуты,  постоянное
ожидание чего-то ужасного.
   "Хватит, надоело! Больше этого не будет!" -  лихорадочно  думала  Труф.
Нужно было  сейчас  же  найти  для  бесценного  творения  Блэкберна  более
безопасное и надежное место. Такое, которое не  бросается  в  глаза,  куда
никто и не догадается сунуться.
   - Что со мной  происходит?  -  страдальчески  прошептала  Труф.  Просто
поразительно, она прекрасно понимала, что этот дом  постепенно  превращает
ее в полубезумную истеричку, и тем не менее она едет сюда. Почему?
   "Это не истерика. Твое поведение вполне разумно, а  действия  предельно
рациональны, - утешал Труф неведомый ей голос. - У тебя здесь есть работа,
и ты ее выполняешь".
   Она тряхнула  головой,  пытаясь  стряхнуть  эмоции  и  сосредоточиться.
Происходящие события,  казалось  ей,  крутились  вокруг  этой  проклятущей
книги. Если она положит ее куда-нибудь  подальше,  то  все  кончится,  она
прекратит паниковать и снова станет собой.  Не  понимая,  что  делает,  не
выпуская из рук  книгу,  Труф  вытряхнула  на  кровать  содержимое  сумки.
Диктофон, кассеты, блокнот,  все  полетело  на  покрывало.  Сумка  у  Труф
большая, в нее свободно войдет и "Страдающая Венера", и еще кое-что.
   Труф сунула книгу в сумку. Теперь ей нужно только спуститься к машине и
запереть книгу там. Потом она вернется и выяснит, какая скотина  рылась  у
нее в комнате. Сейчас она им покажет! Где, в конце концов, она  находится,
в порядочном доме или на распродаже гуманитарной помощи в трущобах?
   Она перекинула через плечо потяжелевшую сумку и внезапно  остановилась.
Драгоценности тоже стоит прихватить с собой.
   Возбужденная, злая как мегера  Труф  ринулась  к  чемодану.  В  поисках
драгоценностей она шарила в нем, как вор. Труф перерыла не только чемодан,
но и ящики. Напрасно, ожерелье и перстень исчезли.
   Их украли.
   - Кто? - прошептала Труф и неожиданно захохотала, поскольку  ответ  был
более чем очевиден.  Украсть  мог  кто  угодно,  подозреваемых  хватало  с
избытком. Конечно, в других  условиях  она  подозревала  бы  только  Фиону
Кабот. Эта девушка, по мнению Труф, не отличалась порядочностью. Но сейчас
дело касается не просто украшений, а  ритуальных  драгоценностей,  некогда
принадлежавших Торну Блэкберну. Поэтому подозревать  можно  всех,  и  Труф
принялась  анализировать.  Эллис  циничен,   Майкл   -   мистик,   Джулиан
демонстрирует свою индифферентность, на самом же деле спит и видит, как бы
завладеть всем, что когда-то принадлежало Блэкберну. Айрин...
   "Как я их всех ненавижу. И дом этот  ненавижу!  Прочь  отсюда,  бежать,
бежать немедленно!" - кричал неистовый внутренний голос. Но это уже не был
голос правды. Да и был ли он им когда-нибудь?


   Труф владело одно горячее  желание  -  поскорее  добраться  до  машины,
спрятать книгу и вернуться, пока  остальные  ничего  не  заметили.  Можно,
конечно, сесть в машину и уехать. Наверное, это  самое  разумное  решение.
Потом Труф позвонит Джулиану, скажет, что умерла тетушка Кэролайн.  Вполне
понятная причина для внезапного отъезда...
   "Стоит тебе только исчезнуть, как остальные тут же возьмут твое".
   К  несчастью,  Труф  не  выполнила  свой  намеченный  план.  Совершенно
неожиданно для себя у самой лестницы она вдруг повернула и  направилась  в
обратную сторону. Очнулась она только у двери библиотеки.
   Дверь была открыта. Намереваясь закрыть ее, Труф взялась  за  ручку,  и
пальцы ее онемели от страшного холода. Ей  показалось,  что  она  схватила
ледышку. Труф отдернула руку.
   Жуткий холод...
   Труф осторожно прикрыла дверь. В комнате было темно, тусклый свет падал
из окна на камин, в котором тлели уголья.
   Почувствовав в себе инстинкт исследователя, не входя  в  комнату,  Труф
медленно протянула руку и щелкнула выключателем. К ее радости, светильники
зажглись, но постепенно яркость их уменьшилась, будто  какое-то  неведомое
агентство переключило напряжение на что-то другое.
   Труф увидела Лайт.
   На девушке была та же белая накидка, в которой она видела ее предыдущей
ночью. Свернувшись калачиком, она лежала у догорающих углей камина, волосы
ее разметались по полу  тонкой  серебристой  паутинкой.  Труф  внимательно
смотрела на Лайт и не могла определить, дышит та или нет. Если  в  комнате
такой же дикий холод, как и у двери, то Лайт  едва  ли  сможет  долго  там
продержаться.
   Труф долго не раздумывала. Она поправила сумку и вошла в  комнату.  Как
только она переступила порог, пронизывающий до самых костей холод  охватил
ее. Но он не остановил Труф, она во что бы то  ни  стало  решила  вытащить
Лайт из комнаты.
   Труф взглянула на висящий возле камина портрет. Что-то в нем показалось
ей странным, и вскоре она  поняла,  что  именно.  На  груди  Торна  висело
янтарное ожерелье, а на пальце был надет перстень. Те самые украшения.
   "Ничего себе", - подумала Труф, нисколько не удивившись  увиденному.  У
нее не было времени ни поражаться происходящим  в  доме  метаморфозам,  ни
доискиваться их тайного смысла. Всего лишь  небольшое  пространство  слабо
освещаемой комнаты отделяло ее от Лайт, но пройти  его  казалось  труднее,
чем пробиться сквозь стену.
   Она продолжала двигаться вперед. Пол под ногами  начал  качаться,  Труф
казалось, что она идет по волнам. Стены, окна, мебель - все начало  терять
очертания, то расплываться, то сжиматься. Белая  плотная  пелена  возникла
перед глазами Труф, она уже не видела Лайт.  Оставалось  только  молиться,
что направление выбрано правильно и она идет к девушке.
   Не то ли самое видел перед собой Илия Чеддоу, когда, решив покончить  с
проклятием Врат Тени, убил всю свою семью?
   Такого холода Труф еще никогда не ощущала, хотя и видела зимы с крепким
морозом. Она слабела, казалось, что на теле у нее открылись раны  и  кровь
вытекает  через  них.  Продираясь  вперед,  Труф   вдруг   подумала,   что
предпринятая опрометчивая  попытка  спасти  Лайт  может  кончиться  весьма
печально, они обе умрут, убитые нереальностью.
   Казалось  совершеннейшей  дикостью  бороться  за  жизнь   с   туманными
паранормальными явлениями, находись практически в двух шагах  от  комнаты,
где есть люди. Они шутят, смеются, ждут, когда им  подадут  вкусный  обед.
Они живут...
   Труф почувствовала, что начинает бредить. Время потеряло для нее всякий
смысл. Она подумала, что ползком доберется до  Лайт  значительно  быстрее,
опустилась на колени и поползла. Она дотронулась до Лайт.
   Закоченевшее тело девушки казалось безжизненным, но Труф трясущимися от
холода пальцами схватила край ее накидки и потянула к  себе.  Легкое  тело
Лайт заскользило по полу. Леденеющими от невыносимого холода пальцами Труф
схватилась за ножку стола и попыталась встать. Попытка  удалась,  и  Труф,
подняв с пола невесомое тело Лайт, пошатываясь, пошла к двери.
   Кровь молотом стучала у  нее  в  висках,  она  задыхалась  от  нехватки
кислорода, но Труф не останавливалась. Задержаться - значило умереть.  Как
бы ни обессилела Труф и как бы ни была близка к смерти, она даже не думала
оставить Лайт и спасаться одной.
   Вдруг она почувствовала, как чьи-то сильные руки подхватили ее. От  них
шло спасительное тепло, и Труф начала приходить в себя. В какой-то  момент
ей показалось, что никто не в силах противостоять потоку, затягивающему ее
в комнату, но постепенно тепло рук  пересилило,  вырвав  ее  из  страшного
водоворота. Спотыкаясь, Труф переступила порог комнаты,  прижимая  к  себе
обмякшее тело Лайт.
   Холод мгновенно исчез.
   - Джулиан, - глотая воздух, проговорила Труф, увидев своего  спасителя.
- Господи, что это было?
   Лицо  Джулиана,  всегда  спокойное,  осунулось.   За   маской   обычной
невозмутимости Труф увидела страх.
   - Что? - переспросил он, словно не слышал  ее  слов.  Он  опустился  на
колени и сжал ладонями холодные пальцы  Лайт.  В  это  мгновение  он  весь
переменился. Он прижал Лайт к своей груди, но понял, что этим  девушке  не
поможешь. - С тобой все в порядке? - спросил он, поворачиваясь к Труф.
   Не в силах ответить, Труф  кивнула  головой.  Ее  трясло  от  холода  и
страха, но желание спасти Лайт было сильнее.
   Прижимая к себе Лайт,  Джулиан  бросился  к  лестнице.  Труф,  шатаясь,
отталкиваясь от стен, последовала за ним.
   Но прежде она оглянулась и посмотрела в открытую дверь библиотеки.  Там
ярко горел свет, а в камине  весело  потрескивали  поленья.  Труф  бросила
взгляд на портрет Блэкберна и не увидела на нем ни перстня, ни ожерелья.


   Труф побежала к лестнице. От перехода в тепло мышцы ее  начали  болеть.
Превозмогая  навалившуюся  слабость,  Труф  шла   наверх.   Комната   Лайт
находилась  двумя  этажами  выше,  раньше  в  ней  жили  слуги.  Над   нею
располагались только четыре последние комнаты. Труф неоднократно видела  в
их окнах свет, но не представляла, как в них можно попасть.
   Она нагнала Джулиана у самого входа в комнату  Лайт  и  открыла  дверь.
Труф  с  интересом  разглядывала  крохотное  уютное  помещение  с  покатым
потолком и белыми гофрированными шторами на окнах.  Труф  отдернула  их  и
увидела часть угловатой крыши Врат Тени. Ниже окна  располагался  один  из
куполов. Труф обернулась, Джулиан положил Лайт на кровать  и  снял  с  нее
одежду. Он показался Труф врачом, озабоченным состоянием своей больной.
   - Труф, пожалуйста, подай  мне  ее  пижаму.  Она  в  верхнем  ящике,  -
попросил он.
   Найти пижаму оказалось довольно трудно. Когда Труф  наконец  обнаружила
ее и, подойдя к Джулиану, взглянула на хрупкое и неразвитое, почти детское
тело Лайт, то оцепенела от ужаса.
   Вся спина и ноги девушки были исполосованы  длинными  тонкими  шрамами.
Кое-где виднелись следы ожогов правильной круглой формы, видимо, следы  от
сигарет.
   Джулиан выхватил из рук Труф пижаму.
   - Что ты так уставилась? - хриплым голосом спросил он. - Я  же  говорил
тебе, что вытащил ее из психиатрической больницы.
   Необыкновенно  осторожно  он  одел  Лайт.  Глаза   девушки   оставались
закрытыми, она была все еще без сознания.
   - Ее мучили, - прошептала Труф.
   - Естественно, - холодно  ответил  Джулиан.  -  Пытки  считаются  самым
убедительным аргументом среди тех, кто хочет, чтобы другие смотрели на мир
так же, как и они. Или ты думаешь, что это моих рук дело? Зажги  свечу,  я
хочу дать ей немного бренди, - произнес Джулиан бесстрастным голосом.
   Пока Труф искала спички и свечу,  пока  зажигала  ее,  Джулиан  вытащил
одеяло и укрыл им Лайт.
   Труф погрела руки  над  пламенем  свечи.  Она  чувствовала  себя  почти
нормально, но странно, ей казалось, что она никогда  больше  не  согреется
по-настоящему, так, чтобы было жарко.
   Она  с  тревогой  посмотрела  на  Лайт,  девушка  пробыла   в   комнате
значительно дольше.
   - Джулиан, может быть, позвать доктора? - робко спросила она.
   Джулиан резко обернулся. Увидев его лицо, Труф вздрогнула.
   - И что мы ему скажем? - зло спросил он. - Что девушка чуть не замерзла
у камина? В комнате, где нет ни единого открытого окна? Хорошо, я придумаю
какую-нибудь  правдоподобную  ложь,  но  Лайт...  Она   панически   боится
посторонних людей. Нет, экспериментировать с ее психикой я не буду.
   Он подошел к шкафу и открыл одну из дверок.  Труф  увидела  целую  гору
сладостей: сушеные засахаренные фрукты,  различные  конфеты,  шоколадки  и
цветной сахар. Она чуть не  заплакала,  настолько  все  это  напомнило  ей
далекие детские годы. Правда, некоторые  виды  продуктов  были  далеки  от
детства.
   Джулиан достал бутылку бренди и кусок засахаренного меда.
   - После стресса необходим сахар, - пояснил он, -  а  любая  психическая
деятельность - это своего рода стресс. После него следует  восстанавливать
силы. - Он налил полчашки бренди, нагрел на пламени свечи и бросил  в  нее
несколько кусков засахаренного меда. - Алкоголь - лучшее средство закрытия
чакр, центров психической силы.  Они  находятся  у  позвоночника.  Правда,
можно и перестараться с закрытием,  очень  многие  адепты  превращаются  в
алкоголиков.
   - Как Эллис? - спросила Труф. Она села на стул у кровати Лайт и взяла в
руки ее ладонь.
   -  Ну,  если  ты  так  хочешь,  то  да.  Абисс  бросает  вызов  каждому
начинающему магу, и ему трудно противостоять. Очень многие так  или  иначе
не выдерживают испытаний. Эллис тоже не выдержал.  И  неизвестно,  чем  бы
закончил Торн, - задумчиво  произнес  Джулиан,  размешивая  чайной  ложкой
тягучую смесь. - Еще немного, и будет готово, - сказал он, глядя в чашку.
   Труф всматривалась в бледное, умиротворенное лицо  Лайт.  Девушка  была
жива, немного прерывисто, но все-таки дышала.
   К Труф вернулись воспоминания о том, что  она  пережила  в  библиотеке.
Перед глазами всплыла картина. Сознание инстинктивно отвергало  увиденное.
"Портрет Торна не менялся, ты все выдумываешь". Но в таком случае не  было
ни холода, ни пелены перед глазами? Ничего  не  случилось?  Случилось.  Но
тогда почему она с одним соглашается,  а  другое  считает  галлюцинациями?
Какая разница между возникшим из ничего холодом, чуть не погубившим  ее  и
Лайт, и появлением украшений на Торне Блэкберне? А их  исчезновение?  Труф
боится признаться, что дух Торна живет во Вратах Тени. И не только  живет,
но и действует.


   - Джулиан, нам нужно поговорить, - сказала она.
   - Охотно, - согласился Джулиан. - Ну вот, наконец-то  согрелась.  Труф,
приподними ее.
   - Врата Тени - дом с привидениями, - твердым голосом  произнесла  Труф,
поднимая голову девушки.
   Тело Лайт было таким холодным, что Труф поежилась. Ей  хотелось,  чтобы
девушка побыстрее согрелась, но как это сделать, если Труф даже не  знает,
что с ней произошло.
   - Врата Тени, Труф, - парировал Джулиан, - это связующее  звено,  точка
соприкосновения с силами, вызванными к жизни Торном Блэкберном. И в  своей
работе мы пользуемся их помощью. - Он говорил ровным,  спокойным  голосом;
так сельский учитель