х  спичек,  но  не  нашла  их.
Постепенно ее глаза привыкли к темноте, она осмотрела  комнату  и  увидела
слабый свет, струящийся из небольшого отверстия в  стене  почти  у  самого
пола.
   Теперь нужно было только закрыть его. Труф встала и подошла к вытяжному
отверстию. Как она и предполагала, запах  фимиама  шел  именно  оттуда,  у
отверстия он был настолько сильный, что у Труф из глаз потекли слезы.  Она
стала на колени и протянула руку к решетке.
   "Убирайся отсюда!" - вдруг раздался злой  мужской  голос  в  нескольких
сантиметрах от ее лица.
   Труф отпрянула, сжимая зубы,  чтобы  не  закричать.  Она  стала  быстро
отползать от  отверстия,  желая  только  одного  -  отодвинуться  от  него
подальше.
   Сильный удар головой о спинку кровати и боль вернули  Труф  ее  обычный
рационализм. Она с бьющимся сердцем посмотрела на отверстие.
   За решеткой никого не было.
   Конечно, слова  были  обращены  не  к  ней,  это  акустический  эффект.
Произнесенные где-то внутри дома, они донеслись до нее.
   В комнате больше никого нет, она одна.
   Труф удалось убедить себя в этом. Дрожа  всем  телом,  она  заползла  в
кровать и, пока  за  окном  не  забрезжил  серый  рассвет,  долго  лежала,
тревожно всматриваясь в темноту.



        6. ЗЕРКАЛО ИСТИНЫ

                                    Да, это правда: правде не в упор,
                                    В глаза смотрел я, а куда-то мимо.
                                    Но юность вновь нашел мой беглый взор.
                                    Блуждая, он признал тебя любимой.
                                                            Уильям Шекспир

   Когда Труф снова проснулась, солнце стояло уже высоко. Труф  с  хрустом
потянулась, удивляясь тому, что все тело затекло. Внезапно  она  вспомнила
события  прошедшей  ночи,  огляделась  и  нашла  то  самое  вентиляционное
отверстие. В  утреннем  свете  оно  выглядело  вполне  безобидно,  обычная
вытяжка с мелкой сеткой, каких много в старых домах. Ничего волнующего или
опасного в нем не было.
   Труф посчитала свое ночное происшествие игрой воображения. А может, это
вообще  ей  приснилось?  Тяжелый  сон,  результат   дневных   впечатлений,
неумеренного обеда и странной  обстановки.  Труф  спрыгнула  с  кровати  и
подошла к окну. День был кристально чист, небо голубым  и  безоблачным.  О
прошедшей буре свидетельствовала только листва на ухоженной лужайке.
   Труф посмотрела на  часы  и  вскрикнула.  Половина  одиннадцатого!  Она
хотела  во  время  завтрака  поговорить  с   Джулианом.   Нужно   все-таки
определиться: либо оставаться здесь, либо  нет.  Если  нет,  то  следовало
выработать хоть какое-нибудь расписание.
   С другой стороны, можно не торопиться,  кто-нибудь  обязательно  знает,
где он, и Труф его найдет. Она оделась в тонкий, оливкового цвета свитер и
зеленую рубашку. Внезапно Труф обратила внимание на комнату, и ее  поразил
царивший в ней страшный беспорядок. Казалось, что кто-то  вытащил  все  ее
вещи из сумки и чемодана и разбросал их по полу. Труф не понимала, как она
могла устроить такой кавардак за одну только ночь.
   Ну ладно, она уберет все позже, после того, как поговорит с Джулианом.
   Она вышла из комнаты  и  направилась  в  зал.  Труф  предположила,  что
завтрак тоже должен подаваться там. К тому же  поиски  Джулиана,  казалось
ей, лучше начинать именно с зала. Удивляло, что  ни  Айрин,  ни  Эллис  ни
словом не упомянули о том, во сколько здесь завтракают.


   Спустя несколько  минут  Труф  с  удивлением  рассматривала  незнакомый
коридор. Не было бело-голубых обоев, вместо них Труф увидела  кремовые,  с
темными цветами. Вчера  она  их  не  видела,  это  совершенно  точно.  Она
потрогала стену, обои затрещали и начали отваливаться  от  стены.  Значит,
они  здесь  уже  давно  и  совсем  высохли.  Странно,  у  Труф   сложилось
впечатление, что во Вратах Тени следят за всем, тем  более  за  внутренним
видом дома.
   Как она сюда попала? Насколько Труф помнила, из ее комнаты  нужно  было
сначала идти прямо до конца коридора,  потом  спуститься  вниз,  повернуть
направо, а дальше будет зал. Перила!  Труф  вспомнила,  что  стойки  перил
лестницы совсем новые, сделаны из дуба и на них вырезаны  листья.  Но  где
они? А где сама лестница?
   Труф испуганно попятилась, она была уверена, что теперь ей нужно  найти
хотя бы  дверь  в  свою  комнату.  Она  повернулась,  и  глаза  ее  широко
раскрылись от удивления. Коридор исчез, а вместо него перед Труф появилась
лестница, но вела она не вниз, а наверх.
   "Но это же смешно, вчера я дважды проходила по лестнице, а  сегодня  не
могу ее найти". Неприятная дрожь пробежала по ее телу. Она вспомнила,  как
Джулиан неоднократно намекал ей, что Врата Тени - дом странный, в  котором
не все спокойно. Возможно, он имел в виду как раз это, потерю ориентации в
пространстве?
   Труф подумала, что она не выспалась, поэтому не  может  разобраться.  И
еще этот ночной запах, он мог одурманить ее, в комнате  даже  утром  стоял
слабый запах фимиама. Внезапно Труф вспомнила голос, который  она  слышала
ночью. Если ей не послышалось, то его можно в этом случае  считать  своего
рода предостережением.
   Но, допустив, что голос ей не  почудился,  а  действительно  был,  Труф
почувствовала, что в этом: случае происходящее выглядело  еще  загадочней.
Кто говорил и кому предлагалось убираться? Голос принадлежал не Джулиану и
не Майклу, но кому тогда? Труф не очень помнила голосов остальных  мужчин,
поэтому, кто говорил, определить не смогла.
   Считая ступеньки и повороты, Труф сначала  нашла  знакомый  коридор,  а
затем и дверь в свою комнату. Она обернулась  и  посмотрела  туда,  откуда
только что пришла. До первого поворота коридор  показался  ей  "знакомым".
Что было за ним, Труф не подозревала, и идти  проверять  ей  не  хотелось.
Прижавшись спиной к двери, Труф немного постояла, мысленно вспомнила  весь
свой маршрут до лестницы и снова пошла  вперед.  На  этот  раз  она  нашла
лестницу сразу и удивилась, как это она умудрилась пройти мимо нее.
   Сходя вниз, Труф посмотрела на часы и вздрогнула.
   Часовая и минутная  стрелки  показывали  одиннадцать  часов,  секундная
стрелка тоже двигалась, значит, батарейка еще не села.
   Только как сейчас могло быть всего одиннадцать, если в  одиннадцать,  а
это Труф точно помнила, она вышла из своей комнаты и,  по  самым  скромным
подсчетам, блуждала по коридорам не меньше двадцати минут?
   Невероятно!


   Подходя к залу, Труф мысленно составила перечень вопросов,  на  которые
ей предстояло найти ответы. Положение было незавидное,  с  одной  стороны,
она понимала, что одной ей это сделать не удастся, прибегать же  к  помощи
обитателей Врат Тени она не  стремилась  -  во  всех  их  ответах,  и  это
совершенно очевидно, будет незримо присутствовать Блэкберн.
   Удивительно, но на первом этаже никаких  посторонних  запахов  Труф  не
почувствовала, хотя храм должен  был  находиться  здесь.  Труф  нестерпимо
сильно, до боли в животе захотелось увидеть его, она подумала, что Джулиан
не откажется показать храм.
   Двери  в  зал  были  открыты.  Заглянув  внутрь,  Труф  увидела  Эллиса
Гарднера, который подобно восточному правителю гордо восседал за десертным
столиком. Увидев Труф, он заулыбался.
   - Проходите, дорогая, вы, оказывается, ранняя пташка.  Наливайте  кофе,
он горячий, электричество дали рано утром. Хоскинс оставил нам кое-что  на
завтрак. Не  стесняйтесь,  ухаживайте  за  собой  безбоязненно.  Вы  скоро
заметите, что утром мы не так официальны, как во время обеда. - Он показал
на булочки и чайник.
   Серебряных канделябров уже  не  было,  по  краям  стола  стояли  чашки,
обычные, гостиничного типа.
   - Может быть, обойдемся без иронии? - Труф выбрала чашку. - Я, конечно,
знаю, что сейчас уже двенадцатый час, но простите меня, я проспала.
   "Совсем чуть-чуть", - шепнул внутренний голос.
   Лицо Эллиса вытянулось.
   - Милая девушка - или дама? В наши упадочные дни не знаешь, как к  кому
обращаться, но я вполне искренен, - запротестовал он. - Я не ожидал никого
увидеть как минимум еще несколько часов. Как правило,  раньше  двух  часов
дня здесь никто не встает. Ночами все  чем-нибудь  занимаются.  Джулиан  -
своими ритуалами, Майкл - молитвами.
   - Майкл молится? - спросила  Труф,  усаживаясь  поближе  к  чайнику.  -
Довольно странное занятие для человека, увлекающегося магией.
   - Да, - с удовольствием ответил Эллис. - Наш падший Архангел совсем  не
таков, за кого он себя выдает. Римский воротник сейчас  кажется  несколько
архаичным и привлекает к себе ненужное  внимание,  поэтому  неудивительно,
что Майкл его не носит. Да вы пейте кофе, пейте. - Эллис  подвинул  чайник
поближе к Труф.
   - Вы хотите сказать, что он священник? - спросила  Труф,  наливая  себе
кофе. Аромат крепкого, свежезаваренного кофе приятно ударил ей в ноздри.
   -  Нет,  он  всего  лишь  член  одного  из  братств,  -  с  язвительной
почтительностью ответил  Эллис.  -  Выполняет  какую-то  мелкую  работу  в
конгрегации доктрины Веры, раньше  она  называлась  "Священная  канцелярия
вопроса".
   Когда Труф поняла суть ответа, она недоверчиво посмотрела на Эллиса.
   - Майкл связан с инквизицией? - спросила она.
   - Я говорю то, что знаю, - ответил Эллис, явно не  склонный  продолжать
разговор на эту тему. - Но вы спросите его как-нибудь,  что  он  делает  в
библиотеке Джулиана. Да, и еще спросите, зачем им с Джулианом понадобилось
придумывать эту глупую историю их давнего знакомства.
   Труф посмотрела на Эллиса. Его ответы выдавали явное желание поболтать,
рассказать все известные ему секреты. Труф не чувствовала в  себе  желания
выслушивать чьи-нибудь откровения,  но,  вспомнив  о  своей  цели,  решила
воспользоваться разговорчивостью Эллиса.
   - Ну хорошо, я проглотила вашу наживку, Эллис. Выкладывайте, что это за
история.
   Эллис многозначительно помолчал, отхлебнул из чашки кофе, а точнее, как
определила Труф  по  исходящему  из  чашки  запаху,  кофе  с  бренди.  Она
вспомнила, что Джулиан говорил о склонностях Эллиса,  и  поняла,  что  они
приняли хронический характер.
   - Джулиан и Майкл часто рассказывают легенду о том, что они  большие  и
давнишние друзья, - начал Эллис.  -  На  самом  же  деле  Майкл  знаком  с
Джулианом не больше, чем все остальные, и я могу поклясться в этом.
   - "А зачем вы рассказываете все это мне, странствующему  музыканту?"  -
Труф мысленно похвалила себя. Гилберта она процитировала очень к месту.
   - "Потому что я много бродил по свету  в  поисках  места,  где  мог  бы
побольше  насолить",  -  дополнил  Эллис  приведенную  Труф  цитату  своей
собственной. - Меня не смущает то, что вы дочь Торна Блэкберна, я вижу вас
насквозь, ваша личина просвечивает.
   От постоянного напоминания о своих родственных связях раздражение  Труф
притупилось, она уже спокойно воспринимала имя отца.
   - Вы знали Торна Блэкберна? - спросила она, внутренне удивляясь  своему
вопросу. Что за странные превращения происходят с ней? Какой  черт  дернул
ее за язык задавать этот вопрос, ведь она даже и не думала о нем.
   Труф была почти уверена, что ответ Эллиса будет отрицательным.  На  вид
ему где-то около  сорока,  как  он  может  знать  человека,  который  умер
двадцать шесть лет назад?
   - Я видел его всего один раз, - совершенно неожиданно ответил Эллис.  -
В  шестьдесят  девятом  году.  Мне  тогда  было  семнадцать,  я  играл   в
"Стеклянном ключе". Мы открывали его "таинственное турне по вселенной"  на
Восточном побережье.
   Труф хорошо знала это пресловутое "таинственное турне" Торна Блэкберна,
смесь музыки и магии, шесть недель хаоса. Это было последнее явление Торна
Блэкберна широкой публике, после него  он  исчез  где-то  в  дебрях  штата
Нью-Йорк, в центральной или северной  его  части  -  Труф  точно  не  было
известно.
   - Стало быть, вы экс-рок-звезда? - спросила  Труф  в  попытке  нащупать
любимую тему Эллиса.
   - Каждый человек - это звезда - так, или приблизительно  так  говаривал
Ницше, - ответил Эллис. - Я играл на ударных. Кстати, думаю,  в  коллекции
Джулиана  есть  несколько  фотографий  "Стеклянного  ключа",   ведь   Торн
фотографировал все, что попадалось ему под руку.  Посмотрите  альбом,  там
тьма-тьмущая старых фотографий.
   Лицо Эллиса было задумчивым. Он смотрел куда-то вдаль, в  прошлое,  где
счастья и смысла было больше, чем в настоящем.
   - Эллис, а зачем вы здесь? - вдруг спросила Труф.
   Он беспомощно заморгал и удивленно посмотрел  на  нее,  будто  видел  в
первый раз.
   - А где же мне еще быть? У каждого  сердца  есть  свои  причины.  -  Он
махнул рукой. - Давайте лучше о другом. Я так понимаю, вы хотите  заняться
изучением деятельности своего отца. Хочу дать вам один совет.
   Труф поразилась происшедшим переменам в голосе и самом облике Эллиса.
   - Прежде всего запомните, что старинная мудрость "враг  моего  врага  -
мой друг"  не  всегда  справедлива.  Остерегайтесь  нашего  доброго  друга
Майкла, высшая степень добра не имеет ничего общего с человечностью,  чаще
она является ее антиподом.
   - А второе? - спросила Труф и почувствовала странное успокоение.
   - Когда  вы  натолкнетесь  на  нечто  непонятное,  будьте  справедливы.
Объективность и честность  -  прежде  всего.  -  Эллис  встал  и  походкой
старого, видавшего виды актера двинулся к дверям. Труф  не  сразу  поняла,
что он уходит. Только когда двери  за  Эллисом  закрылись  и  одновременно
прозвучала его  последняя  фраза:  "Помните,  что  вы  человек  или  почти
человек", - она поняла, что осталась в зале одна.
   "Помните, что  вы  человек  или  почти  человек".  Что  он  хотел  этим
сказать?"
   Труф подумала, что это еще одна сторона тайны Блэкберна. Здесь все  так
или иначе с ним связаны, хотя по возрасту и сам  Джулиан,  и  остальные  -
Гарет, Доннер, Карадок, Хиауорд и, конечно же, Фиона -  были  тогда  всего
лишь детьми.
   Труф чертыхнулась, она совсем забыла спросить Эллиса о Джулиане.
   Она налила себе еще кофе и принялась обдумывать  таинственные  и  почти
невероятные откровения Эллиса и его  предупреждения  относительно  Майкла.
Труф  связала  их  с  происходящими  странностями,  и  картина  получилась
довольно красочная. Если эти странности действительно имели место.  Строго
говоря, Труф могло  все  показаться.  Она  переутомилась,  долгая  дорога,
неожиданная обстановка,  буря,  да  мало  ли  от  чего  может  разыграться
воображение.
   Труф просидела за столом довольно долго, но никто так и не появился.  В
доме было тихо, только иногда с кухни слышались слабые звуки - звон посуды
и шум воды, видимо, там готовили  обед.  В  конце  концов  Труф  пришла  к
выводу, что Эллис по крайней мере хотя бы знал и предупредил ее о  мрачных
особенностях дома и его обитателей. Решив, что Джулиан еще спит  и  увидит
она его не скоро, Труф осторожно прошла через зал и направилась в комнату,
где Джулиан хранил свою драгоценную коллекцию.


   Широкая,  просторная  комната,  залитая  полуденным  солнечным  светом,
струящимся через высокие незанавешенные окна, выглядела радостно и маняще.
Труф отодвинула от себя чашку с кофе и принялась рассматривать бумаги.
   "Весьма странно. И Джулиан, и Эллис говорили, что Майкл  занимается  во
Вратах Тени какими-то исследованиями. Однако,  кроме  материалов  о  Торне
Блэкберне, здесь ничего нет. Если Эллис не врал и  Майкл  является  членом
братства, ему сам Бог велел работать в  библиотеке  Ватикана.  Доступ  ему
туда открыт, к тому  же  в  Ватикане  собраны  практически  все  книги  по
колдовству".
   Таким образом у Труф появился  еще  один  вопрос,  над  которым  стоило
подумать. Эллис сказал, что здесь есть фотографии. Труф надеялась, что они
расскажут ей больше, чем те бумаги,  которые  она  вчера  так  неосторожно
рассыпала. Недаром говорят,  что-лучше  один  раз  увидеть,  чем  сто  раз
услышать. Или прочитать? Да это одно и то же, в конце концов.


   Сердце ее учащенно  билось  в  предвкушении  разгадок  тайн.  Все,  что
касалось личности Торна Блэкберна, вызывало у Труф неподдельную ненависть,
но, подходя к изучению его работы отвлеченно, с точки  зрения  науки,  она
вдруг обнаружила, что не только может думать о нем без обычной  неприязни,
но даже с некоторым интересом.
   Коллекция,  собранная  Джулианом,  показалась  ей  сегодня  значительно
обширней,  чем  вчера.  Просматривая  полки  и   ящики,   мысленно   делая
необходимые пометки, решая, чем заняться в первую очередь, а чем -  потом,
Труф поражалась полноте  собранной  Джулианом  коллекции,  ее  невероятной
энциклопедичности.
   Она наткнулась на стопку  грампластинок,  непонятно  почему  включенных
сюда. Вот и пластинка "Стеклянного ключа" с фотографией  музыкантов.  Труф
увидела молодого Эллиса Гарднера, он сидел за психоделически  раскрашенной
ударной установкой.
   Несколько видеокассет, записей выступлений  Блэкберна  по  телевидению,
включая его печально известное появление в качестве гостя Джонни  Карсона,
фрагмент из шоу Эда Салливана. Ходил слушок, что  Блэкберн  выступал  и  в
других передачах, но точной информации на этот счет у Труф не было.
   Труф посмотрела на видеомагнитофон, на кассеты, и тут, несмотря на  все
ее самообладание, волосы на руках и  шее  встали  дыбом  от  одной  только
мысли, что она может увидеть  движущегося  и  говорящего  Блэкберна.  Труф
отложила пленки в сторону, решив просмотреть их  позже.  Сейчас  у  нее  в
голове было совсем другое.
   Наконец она нашла их, пять толстых,  старых  альбомов  для  фотографий,
немного помятых, покрытых четвертьвековой завесой времени.
   Они лежали на одной из полок в определенном порядке. Труф взяла  все  и
разложила на столе. Альбомы закрыли почти весь стол,  Труф  пододвинула  к
себе один из них и открыла.
   Страницы источали сладковатый запах  старой  книги,  забытой  и  долгое
время простоявшей  на  полке.  Должно  быть,  Джулиан  нашел  эти  альбомы
где-нибудь на чердаке, положил на полку и с тех пор не притрагивался, хотя
по всем законам фотографии следовало бы вытащить,  переснять  и  убрать  в
надежное место.
   Рассматривая цветные, а чаще  черно-белые  фотографии,  приклеенные  за
уголки полосками  клейкой  ленты,  Труф  переворачивала  тяжелые  кремовые
страницы. Под  некоторыми  снимками  были  надписи,  сделанные  угловатым,
незнакомым почерком.
   "Кэйт в Хашбери",  -  прочитала  Труф  одну  из  них  и  посмотрела  на
потускневшую от времени фотографию улыбающейся девушки  в  коротком,  едва
доходящем до колен платье. Ее длинные темные волосы были перехвачены яркой
лентой. Девушка стояла на фоне белого викторианского особняка, в одном  из
верхних  окон  которого  виднелся  американский  флаг.  На  девушке   были
прямоугольные очки в тонкой оправе с розоватыми стеклами,  на  шее  висели
бусы с сердечками, а среди них - круг с  эмблемой  мира.  Девушка  подняла
правую руку,  сложив  пальцы  буквой  "V".  Труф  покопалась  в  памяти  и
вспомнила, что этот знак тоже когда-то обозначал стремление к миру.
   - "Кэйт в Хашбери. Хайт-Эшбери, Сан-Франциско". Кэйт. Катрин, - сказала
вслух Труф. - Мама, - прошептала она, осознав наконец,  кого  видит  перед
собой. Она осторожно потрогала фотографию. Да, это была Катрин  Джордмэйн,
и если бы Труф могла войти в снимок,  то  очутилась  бы  лицом  к  лицу  с
девушкой моложе ее самой, поверившей в способность любви и магии  изменить
мир к лучшему.
   Труф  посмотрела  на  другие  фотографии.  Все  они  были   сделаны   в
Сан-Франциско в середине шестидесятых годов.  На  одном  из  снимков  была
изображена молодая девушка,  очень  похожая  на  Айрин,  еще  без  тяжелых
складок и морщин на лице и с ярко-рыжими пышными волосами.
   На другом снимке Труф увидела мужчину  и  женщину,  очень  серьезных  и
респектабельных.  Непонятно,  как  они  оказались  в  такой   неподходящей
компании. Если снимок