а, он выбрал правильный подход: не  говорил  комплименты,  но  его
слова мне были приятны.
   - Я вижу.
   - Видите?
   - Я должен, от этого зависит моя жизнь.
   - Жизнь? - переспросила я. - Каким  образом  ваша  жизнь  зависит  от
того, как вы видите меня?
   - Не вас, а всех. - Он выдержал паузу. - И все.
   - Что же вы такое делаете? - Мне стало вдвойне  любопытно.  Надо  же,
как таинственно: все видит, да еще жизнью, похоже, рискует.
   - Я гоняю. Я прыснула:
   - Я тоже гоняю. Вы кого? Я иногда  вот  таких,  которые  пристают  на
улице.
   - Я машины.
   - Это как? - Я правда не поняла,  перегоняет,  что  ли,  с  места  на
место.
   - Я гонщик.
   Я недоверчиво посмотрела  на  него  таким  подозрительным  и  немного
смешливым взглядом. А что, не каждый день встречаешь живых гонщиков.
   - Правда?
   - Правда.
   - Хорошо, - согласилась я. Становилось еще интереснее. -  Я  понимаю,
если вы гонщик, то вам действительно все важно: дорога,  там,  повороты,
приборы, ну и прочее. Но почему вы должны лучше, чем другие, разбираться
в людях?
   - Привычка, - ответил он. - Мне надо  за  мгновение  успеть  осознать
все, что я вижу.
   - И меня? - Я все еще смеялась. Он кивнул.
   - Вас тоже. Я, например, знаю, что вы мне до конца не верите.
   -  А  почему  я  должна  верить?  Я  вас  не  знаю.  Сами  подумайте,
подсаживается  ко  мне  незнакомый  человек,  говорит  про  меня  разные
странные слова и, вообще, заявляет, что он гонщик.
   - Хорошо. - Он улыбнулся. - Хотите пари?
   - Я давно ни с кем не спорила, - сказала я осторожно.
   - Вы едете в сторону  Антиба.  Дорога  занимает  приблизительно  час,
правильно? Я даю вам фору двадцать минут и догоню вас до  того,  как  вы
доедете до Антиба.
   Все это было нереально: давно исчезнувшая игра из детства, но  именно
поэтому она меня привлекала.
   - Подождите, подождите, - я остановила его рукой, - откуда  я  узнаю,
что вы будете ждать двадцать минут?
   Он усмехнулся.
   - Вы проедете  километров  тридцать  и  позвоните  сюда,  в  кафе.  Я
предупрежу, чтобы меня подозвали. Вы убедитесь, и я выеду  после  вашего
звонка.
   - Это честно, - согласилась я. - Но вы  не  догоните  меня  на  таком
расстоянии с форой в тридцать километров. - Я еще раз взвесила шансы.  -
Как бы быстро вы ни ехали.
   - Догоню.
   Его голос был полон уверенности,  он  заставлял  поверить.  Но  я  не
верила.
   - Хотя, подождите, у вас какая машина?
   Он кивнул в  сторону.  Прямо  перед  кафе  стояла  низкая,  вытянутая
спортивная машина, редкой дорогой марки.
   - Вот в чем подвох, - я была разочарована, - она в десять раз быстрее
моей. Это не честно.
   Я водила маленькую, городскую машинку.
   - Пожалуйста, давайте поменяемся, - он  пожал  плечами,  и  это  было
безразличное пожатие. - Мне все равно.
   - Да уж, давайте поменяемся, - согласилась я. Я еще  сама  не  знала,
поеду ли. - Кстати, что будет, если вы не догоните?
   - Я не знаю, мне все равно. Я догоню.
   - Ну вот, опять обещания. Лучше  скажите,  что  произойдет,  если  не
догоните?
   - Все, что вам угодно. Вы заберете мою машину.
   - Вы серьезно? - Я снова улыбнулась.
   - Вполне.
   - Нет, мне не нужна ваша машина, - сказала я. - Я бы предпочла, чтобы
вы сознались тогда, что вы самоуверенный хвастун.
   Господи, сколько в его глазах сразу появилось убийственного холода. Я
знала, что появится, поэтому и сказала, чтобы убедиться.
   - Не хотите брать машину? Пожалуйста. Мне все равно, - повторил он. -
Я вас догоню, так что не имеет значения. Но когда я вас догоню...
   - Что тогда? - перебила я.
   - Тогда, - он задумался, - вы обещаете, что мы встретимся  еще.  -  Я
кивнула. - И я стану звать вас на "ты".
   - Ну, это уже слишком, - не  согласилась  я.  -  У  меня  всего  одно
условие, а у вас целых два. Нет, так не пойдет.
   Он усмехнулся и попытался возразить, но я перебила.
   - Хорошо, хорошо, там разберемся. Где в Антибе?
   - На старой площади. - Он протянул мне  ключи.  Когда  я  садилась  в
машину, он стоял рядом, чуть нагнувшись у открытой двери.
   - Только учтите, машина быстрая,  а  дорога  извилистая,  к  тому  же
темно, - говорил  он,  пока  я  подстраивала  под  себя  сиденье,  руль,
зеркала.
   - Вы боитесь за меня, за машину или за  то,  что  не  догоните?  -  Я
лукаво скосила глаза снизу вверх.
   - За вас, - сказал он серьезно, и добавил:
   - Я жду звонка.
   - Послушайте, - меня неожиданно осенило. - А что, если я возьму да  и
уеду, например, домой?
   -  Не  уедете,  -  он  улыбнулся  моей  спонтанной  дерзости.  -  Вам
интересно.
   - Правда, - согласилась я без притворства, - мне интересно.
   - Так будьте осторожны.
   Я кивнула, он хлопнул дверью. Мне показалось, в его  последней  фразе
прозвучало волнение. А может быть, мне показалось.
   Машина на самом деле была быстрая и чуткая. Мне  понадобилось  время,
чтобы привыкнуть к ней, так она бросалась вперед и так  меня  вбивало  в
кресло, стоило мне только чуть придавить газ. На поворотах она старалась
выскользнуть из-под меня, и мне приходилось сбавлять скорость, все равно
первые тридцать километров я никуда не спешила. Я была уверена,  что  он
не догонит меня, во-первых,  из-за  машины,  во-вторых,  я  сама  быстро
ездила, а в-третьих, это было вообще невозможно. Я позвонила ровно через
тридцать километров, как обещала.
   - Хорошо, - сказал он, и я представила, как бы он взглянул  на  меня,
произнося это "хорошо". Я хотела еще поговорить, послушать его голос, но
он уже повесил трубку.
   Я ехала быстро,  поначалу  концентрируясь  на  передачах,  поворотах,
обгонах, но вскоре дорога сама стала подчиняться машине. Он  интересный,
подумала я. Безусловно, в нем есть изюминка. Конечно, я в  любом  случае
встречусь с ним, догонит он меня или нет. Это  не  важно,  главное,  что
пытается.
   Встречный  водитель  резанул  меня  фарами  по  глазам,  я   тут   же
переключила на дальний свет, и встречный сразу сник, я даже представила,
как он зажмурился. Я давно не встречала таких необычных людей и  внешне,
и в поступках. Надо же, придумал эту смешную гонку.
   Я отпустила педаль, меня сдерживала  машина  впереди,  я  и  так  уже
подкатила  ей  под  самый  зад,  но  навстречу,  жужжа,   несся   поток,
загораживая полосу. Выбрав секунду, я снова воткнула передачу и взвилась
по противоположной полосе, на меня,  пугающе  приближаясь,  наваливались
встречные фары, но я вжалась и еще  сильнее  утопила  газ.  Я  подрезала
обгоняемую машину, я только так успевала увернуться, но какое это сейчас
имело значение - гонка!
   "Как я напишу о сегодняшнем приключении Стиву?" - подумала я и  стала
сочинять письмо, но потом мысль переметнулась: даже если я начну  с  ним
встречаться, даже если он действительно такой интересный, как кажется, я
все равно не стану с ним спать. Потом я  подумала,  что  Стив  наверняка
спросит: "Почему?".
   "Я писала тебе, - объясню я, -  помнишь,  месяца  два  назад  у  меня
возник короткий роман с одним из мэрии, с которым я познакомилась, когда
утверждалась моя часть проекта. Я  тогда  с  ним  переспала,  не  сразу,
конечно. Я даже не представляла, что бывает настолько ужасно.
   Понимаешь, обычно, если не хочешь, то ничего не ощущаешь. А  здесь  я
все чувствовала и мне было противно, неприятно до боли,  я  морщилась  и
даже несколько раз вскрикнула, но он, дурак, подумал, что это поощрение.
Мне казалось, что меня взломали, что мой мир подло нарушен, подорван,  и
еще это ощущение брезгливости" Ты спросишь почему?  Я  говорю  тебе,  не
знаю, я просто по-идиотски ошиблась.
   Я не могла ждать, еще немного и меня бы вырвало и на него, и на  себя
саму. Я резко ушла вниз бедрами, выскользнула из-под  него,  и  пока  он
пытался понять, что произошло, успела встать.  Мне  сразу  стало  легче,
единственно, что я хотела,  это  быстрее  уйти.  "Знаешь,  -  сказала  я
трезвым голосом, мне не хотелось его жалеть. - Я больше не хочу". Он  не
понял и попытался взять меня за руку, потянул к себе. Но я так  тряхнула
кистью, что он  испуганно  отпрянул.  "Пусти,  -  сказала  я.  Он  начал
уговаривать, но я перебила:
   - Мне не нравится. Я не хочу больше, понял, не хочу!"
   Я  быстро  оделась  и  ушла.  Но  ощущение  замаранности  еще   долго
присутствовало во мне. Знаешь, это был урок, первый такого рода. Я  даже
испугалась".
   Я снова пошла на обгон, опять рискованный, но  я  уже  привыкла  и  к
машине, и к риску.
   "Кстати, я знаю в чем дело, - продолжала я сочинять письмо  к  Стиву,
когда заняла свою полосу. Дорога извивалась,  но  повороты  мне  уже  не
мешали. - Дело в том, что  ты  и  Дино  приучили  мое  тело  подчиняться
чувству. И тело привыкло. Когда я была с тобой, потом  с  Дино,  тело  и
чувство совпадали в  резонансе  и  рождали  счастье.  Но  чувство  может
усиливать не только радость,  но  и  неприязнь,  и  тогда  эмоциональное
раздражение переходит в физическое: в тошноту, головокружение, рвоту.  И
именно это произошло со мной. После  того  случая  я  решила,  что  буду
аккуратнее в выборе, иначе слишком дорого приходится платить".
   Я сбросила ногу с газа, придавила тормоз, слишком крутой поворот  для
такой скорости, машина хоть и прижалась к асфальту, но все равно рвалась
в сторону, к обрыву, и  я  невольно  сжалась:  вдруг  не  удержу.  Но  я
удержала и снова утопила газ, до нового поворота. Нет, я не буду  с  ним
спать, подумала я. Я должна быть уверена в нем.
   Я еще издалека увидела, что он догоняет. Я сразу  различила  его  еще
очень далекие, почти несуществующие фары.
   Они  так  нервно  дрожали,  в  самом  их  свете  уже   предполагалось
ускорение, и по тому, как они колыхались, то падая вниз, то  взлетая,  я
поняла, что  он  выжимает  из  моей  маленькой  машинки  то,  о  чем  не
догадывалась ни я, ни она сама. Но я уже подъезжала к городу, до площади
оставалось километров десять, не больше, и самое интересное,  во  всяком
случае для меня, только начиналось.
   Мысли, воспоминания - все в сторону - это из-за них я могу проиграть.
Я вжалась в сиденье, но не от ускорения,  я  просто  почувствовала  себя
частью системы, объединившей автомобиль, шоссе, а вот сейчас еще и  меня
в единое целое. И сразу же поняла, в  чем  секрет  скорости:  надо  дать
свободу рукам и ногам, но главное, интуиции, чутью.  Это  как  в  сексе:
главное - избавиться от контроля головы, потому что голова не поспевает,
она все портит, сомневаясь и отвлекая. Рефлексы надежнее.
   Я думала, что ехала быстро, что быстрее нельзя, я думала,  что  этому
петляющему, изворачивающемуся, стремящемуся  смахнуть,  сбросить,  этому
брыкающемуся полотну дороги надо подчиниться. Я не знала, что  его  само
легко подчинить. Мой  взгляд  быстро  привык  к  мельканию  -  встречные
машины, обгоняемые, - потом и это прошло, и я поняла: зрение срослось со
слухом, с поворотом руля, с напряженным до надрыва  вниманием,  его  уже
нельзя отделить. Я не знала, что именно  я  делаю,  машина  ходила  подо
мной, как заведенная игрушка, но я доверилась  ей,  а  она  мне.  Желтый
обруч настигающих фар уперся в меня уже на улицах  города.  Я  не  могла
понять, как он догнал меня, мне казалось, я выжала из машины, из  дороги
все, каждый сантиметр, каждую секунду,  но  он  все  же  догнал.  Но  не
перегнал ведь. И не перегонит! - решила я.
   Раза три он пытался обойти меня,  петляя  в  городском,  все  еще  не
погасшем полуночном движении, но я подставляла бока и  оттесняла  его  к
самым стенам домов, и он  каждый  раз  уходил  назад,  резко,  почти  не
использовав расстояния. Один раз я все же зажмурилась, не закрыла глаза,
но зажмурилась. Я думала,  что  все,  я  подставила  его  под  встречный
грузовик,  он  вырос  гигантом  по   сравнению   с   преследующей   меня
наперстковой машинкой. Их отделяли всего лишь метры, и я зажмурилась,  я
уже почти слышала  грохот  вывороченного  железа  и  пронзительный  звон
разлетающегося стекла,  я  видела  обезображенный  каркас  автомобиля  и
влипнувшего в него человека. Но когда я все же скосила глаза, моя машина
по-прежнему маячила слева, чуть  позади,  и  я  не  поняла,  куда  делся
грузовик, не мог же он почудиться мне.
   - Что он, перелетел через грузовик, что ли?  -  подумала  я  вслух  и
услышала в своем голосе непривычную злость.
   Я зря подумала, вроде бы пустяк, но не следовало. Я уже  давно  почти
не смотрела вперед, только назад, чтобы  не  пропустить  его  очередного
рывка, но я зря отвлеклась, когда взглянула, сзади его не  оказалось.  Я
даже успела оглянуться: его не было и  слева.  Но  больше  я  ничего  не
успела, потому что сразу увидела его  лицо  справа  от  себя,  немыслимо
близко, отделенное лишь сантиметрами,  другое,  незнакомое,  воспаленное
даже в профиль.
   Как это он, там ведь тротуар! - успела подумать я и  вдавила  газ,  и
всему телу стало больно. Я почти отсекла  его,  но  не  повезло,  дорога
скользнула вправо, его левый бок почти царапнул по моей правой  передней
фаре, я могла еще раздавить его и не дать уйти  окончательно,  я  так  и
должна была сделать, но нога уже отпустила газ, пусть  лишь  слегка,  но
этого оказалось достаточно. Машина передо мной, брызжа выхлопом,  плюясь
и шатаясь, еще раз мелькнула под световым потоком  моих  фар,  я  видела
затылок ее водителя, в самой посадке его головы  я  прочла  приговор,  и
поняла, что мне уже его не догнать.
   Он сидел на брусчатой мостовой, подогнув  под  себя  ноги.  Сидя,  он
показался  мне  маленьким,  даже  щуплым,   наверное   от   изнуренного,
потерявшего плоскость, потемневшего лица, я не узнала бы его, если бы не
моя машина. Я тоже устала, я едва не упала, когда  выходила  из  машины,
ноги,  привыкнув  быстро  нажимать  на   педали,   отвыкли   держать   и
предательски подло подгибались, отказываясь идти. Я была  в  платье,  но
плевать, и я села на камни рядом с ним, выставив коленки вверх.
   - Если бы дорога не ушла вправо, ты бы не обошел меня, - сказала я. -
Почему ты взял вправо? Ты знал, что она поворачивает?
   Он пожал плечами.
   - Это все не имеет значения - Его  замороженный  голос  лишь  начинал
отходить, только освобождаясь, но еще не освободившись.
   - Почему? - спросила я.
   - У тебя не было шансов. Я так или иначе обошел бы тебя. -  Он  снова
пожал плечами.
   - Почему? - снова спросила я.
   - Я профессионал. - Он снова замолчал. Мы так и сидели, и молчали.  У
меня отваливались не только ноги, но и руки тоже, и шея.
   - Ты устал? - Я сама не заметила, когда стала говорить ему "ты",  но,
в конце концов, я проиграла.
   - Нет, - поморщился он.
   - А выглядишь усталым.
   - Напряжение сходит. Мне надо минут двадцать и все будет в порядке. А
ты?
   Он, наконец, взглянул на меня. Глаза его были точкой. "Как  тогда,  у
Стива, - вдруг вспомнила я, - когда я его рисовала".
   - Я устала, - призналась я. Зачем лукавить? - Не чувствую ни ног,  ни
рук.
   Он кивнул, понимая.
   - Это с непривычки. Пройдет. Ну что, пойдем пить? - сказал  он  через
минуту.
   - Пойдем, - согласилась я и, как бы делясь с ним сомнением, добавила:
   - Все равно больше ничего не остается.
   Он поднялся, я удивилась, без помощи рук, просто взял и встал, как со
стула, и протянул мне руку. Она  была  спокойная,  его  рука,  не  такая
сильная, как у Дино, а, скорее, хваткая, цепкая, я сразу  почувствовала:
возьмет и не отпустит. От Дино я  могла  вырваться,  я  знала,  что  его
пальцы в конце концов разожмутся, а здесь сразу поняла -  бесполезно.  И
вздрогнула от мысли и еще от прикосновения. "Удивительно, - подумала  я,
- я давно не волновалась, даже приятно".
   - Кстати, меня зовут Рене, - сказал он, когда мы сели, и я удивилась,
мне казалось, что я знаю его очень давно.
   - Странно, - улыбнулась я, - я даже забыла, что не знаю твоего имени.
Эта гонка и прочее, - я махнула рукой. Он молчал, я  тоже  помолчала.  -
Странно, да?
   - Да, - сказал он и посмотрел на меня. - Я тоже не знаю твоего имени.
   Я назвалась.
   - Джеки, - повторил он за мной, - это Жаклин? Вам подходит это имя.
   Мы снова замолчали, но паузы  не  давили,  они  являлись  всего  лишь
разумной передышкой.
   - Ты зря меня так близко подпустила, - наконец сказал он. Я не поняла
сначала, а потом поняла: это он о гонке. - Ты чересчур расслабилась.
   - Я не думала, что ты догонишь.
   - Я же сказал, что догоню.
   - Кто знал, что моя машина умеет так быстро ехать?
   - При чем тут машина? - Он говорил абсолютно серьезно.  -  Машина  ни
при чем. А вот когда я тебя догнал, тогда ты  напряглась,  я  сразу  это
почувствовал. - Он все же улыбнулся. - Пару  раз  ты  хорошо  подставила
меня под удар.
   Это прозвучало смешно, я даже засмеялась:
   - Ты забавный. Я тебя чуть не угробила, а ты радуешься.
   - Что же, это правило гонки. Так всегда  на  трассе.  Ты  могла  быть
хорошим гонщиком. - Мне нравилось, как он  говорил.  -  Но  это  я  знал
сразу, когда подошел к тебе в кафе.
   - Разве ты подошел ко мне в  кафе?  -  улыбнулась  я,  придавая  лицу
удивленное выражение. Я уже чувствовала себя немного пьяной. - Когда?
   - Да, я подошел к тебе в кафе, забыла?
   - Забыла. - Я кивнула.
   Мы сидели  в  маленькой  полуподвальной  пивной,  где-то  на  боковой
улочке, за почти неотесанным, но приглаженным множеством локтей и кружек
столом. Я сразу набросилась на жидкость, забыв, что она хмельная, и  уже
дважды перезаказывала, и теперь чувствовала глупую легкость в голове.
   Рене закурил. Ни Стив, ни Дино не курили,  и  мне  самой  никогда  не
нравилось, когда курили рядом, но сейчас понравилось.  Он  был  смачным,
этот запах, физическим, почти сладким,  соблазняющим,  мне  вдруг  самой
захотелось взять в рот сигарету, именно его, отмеченную его губами. Но я
сдержалась.
   - Я сразу почувствовал, что мы с тобой в заговоре. Потому и  подошел.
Думаешь, я часто знакомлюсь с женщинами на улице?
   - Не часто? - спросила я. Я знала, что пьяна, и потому  прощала  себе
глупость, мне хотелось говорить глупости, я очень давно их не говорила.
   Он покачал головой.
   - Мы с тобой в заговоре? - переспросила я. - Это как?
   - Это просто, - ответил он. - Есть мир вокруг нас, а есть мы, и мы  с
тобой в заговоре.
   - Мы уже с тобой в заговоре или мы только сговариваемся? - Видимо,  я
очень нуждалась сейчас в этом уточнении.
   - Мы уже в заговоре.
   - А я не знала. - Я, наверное, глупо хмыкнула, даже  для  своего  все
оправдывающего опьянения. А потом моя ладонь оказалась накрытой, я и  не
заметила, когда вложила свою руку в его. Там ей было спокойно.
   - Мы с тобой в заговоре, - повторил он, - чувствуешь? Я  чувствовала,
и слово "заговор" удачно подходило моему чувству.
   - Ну и когда мы начнем свергать правительства и прочее.  Мы,  вообще,
кто, левые, правые? Кто?
   - Мы не будем никого свергать.
   - А в чем тогда цель? - Мне не надоедало дурачиться.
   - Цель  в  том.  -  Рене  разборчиво  выговаривал  слова,  как  будто
разговаривал с ребенком. Собственно, я и была сейчас как ребенок. - Цель
в том, чтобы в наш заговор никто не проник. Цель в отделении.
   Мне уже было пора оставить ребячливость, не настолько я  опьянела.  Я
попыталась посмотреть на него ясным, зрелым взглядом.
   - Это цель, - согласилась  я.  -  В  книгах  такой  заговор  называют
любовью. Да?
   Рене встретил мой взгляд и не отпустил. Как рука, подумала я, цепкий,
как рука. С таким особенно не пошутишь. Но мне хотелось.
   - Значит, мы уже как бы любим друг друга? - допытывалась я.
   - Как назвать.
   - То есть я тебя уже люблю? - не унималась я.
   Он знал, что я издеваюсь, я видела это по его глазам, они сузились  и
похолодели, как будто подернулись  тонкой  ледяной  пленкой.  Интересно,
какой  пленкой  они  подергиваются,  когда  он  занимается  любовью?   Я
попыталась представить. Не может быть, чтобы такой же?
   - Разве нет! -  неожиданно  произнес  он,  и  я  поняла,  что  он  не
спрашивает, а утверждает.