поворачиваясь под музыку в твисте, она  чувствовала,  что  они  с
Бейбом стали центром внимания, но в этот момент  шепотки  и  взгляды  за  ее
спиной, сопровождающие каждое ее движение, перестали ее трогать.
   - Не мог удержаться, - заявил Бейб, когда они сели, еле переводя дыхание.
- X. Д., наверное, рвет и мечет, но меня это не волнует. Клянусь, старик  не
узнает радости, пока она не подойдет и не укусит его за нос.
   Элл расхохоталась вместе с ним, чувствуя, что они вдруг  стали  в  чем-то
сообщниками.
   - Вы бывали когда-нибудь в Нью-Йорке, в "Пепперминт Лонж"? - спросил он.
   Она отрицательно покачала головой.
   - Там отлично играют. Не то что эти  замороженные  музыканты.  Мы  должны
туда пойти когда-нибудь. Мне нравятся нью-йоркские клубы.
   Элл молчала, вспомнив, как много лет  назад  X.  Д.  обещал  показать  ей
места, далекие от Виллоу Кросс, но не выполнил это обещание. Она так нигде и
не побывала.
   Бейб прервал ее воспоминания:
   - Может быть, захотите как-нибудь съездить? Похоже, он читал ее мысли.
   - Я бы с радостью поехала, - сказала она немного печально, решив, что это
ей не суждено.
   Бейб опять ухмыльнулся, и Элл вдруг увидела, каким  очаровательным  может
быть этот мальчик, с его блестящими голубыми глазами и волнистыми белокурыми
волосами. "Как греческий бог", - подумала она.
   Элл уже покорили его мальчишеские манеры и легкий нрав.  Его  можно  было
полюбить, оценив веселую искренность.  Единственный  из  всех  мужчин  семьи
Хайлендов Бейб не был заражен манией  величия.  Он  просто  пользовался  тем
богатством и роскошью, которые ему давала "Хайленд Тобакко".
   Когда он предложил отвезти ее домой, Элл  тут  же  согласилась,  попросив
только позаботиться о ее машине.
   - Нет проблем, Элл. Завтра утром кто-нибудь из слуг пригонит ее вам.
   Он привез ее на шикарной красной машине с огромной скоростью. Она никогда
не видела таких машин: двенадцатицилиндровый красный "ягуар", все  блестящие
детали которого были сделаны не из хрома, а из бронзы.
   Как и старший брат, он с любопытством  посмотрел  на  ее  дом,  и,  когда
принял приглашение  войти,  она  постаралась  сгладить  неловкость,  которую
чувствовала.
   - Voila, - сказала она, усилив  французский  акцент.  -  Прошу  в  логово
блудницы!
   Но Бейб не засмеялся. Внимательно осмотрев гостиную, он перевел глаза  на
Элл.
   - Если я задам вам вопрос, вы скажете мне правду?
   Несмотря  на  высокий  рост,  он  своей  непосредственное   напомнил   ей
маленького мальчика. Она сдержала улыбку.
   - Я постараюсь.
   - Это насчет X. Д... Я думаю... Вы еще скучаете по нему?
   - Нет, - тихо ответила она, глядя в его глаза, и  догадалась,  почему  он
спросил. - Нет, - повторила она спокойно, - совсем нет.
   Он молча смотрел на нее, потом слегка наклонился.
   - Мисс Гейбриэл... Вы бы не возражали... Она не стала  ждать  продолжения
и, протянув руку, легонько обняла его за шею.
   Его губы коснулись ее губ, поцелуй был так сладок  и  продолжителен,  что
напомнил ей о тех временах, когда она испытывала благоговейный трепет  перед
былой любовью, о которой давно забыла.
   - Я всегда хотел тебя, - страстно прошептал он, когда они оторвались друг
от друга, - всегда думал, что это сумасшествие, что ты с ним...
   Конечно, она понимала, чего хочет Бейб. К ней  теперешней  это  не  имело
отношения, просто раньше она принадлежала X. Д., и теперь его сыночек  хотел
потягаться с отцом.
   Но это не имело для нее значения. Он был  очень  мил,  а  она  совершенно
одинока. Он был здесь, и он был Хайленд. Ведь Ники все еще не имела отца.
   В последующие недели Элл и Бейб стали любовниками, партнерами,  друзьями.
После закомплексованного X. Д. и мрачного Дьюка  Бейб  был  сам  свежесть  и
простота, подарив Элл то, чего она  никогда  не  знала  -  радость  детства.
Жадный до развлечений, он составил ей замечательную компанию,  они  объехали
все уединенные придорожные закусочные, где много пили и танцевали  до  утра.
Если Элл не могла отослать Ники к Кейт или оставить с Луизой, она  принимала
Бейба дома. Поиграв с Ники (Бейб великолепно мог играть в  прятки),  Бейб  и
Элл  устраивали  вечеринку  в  гостиной,  распевая  непристойные  песенки  и
упиваясь шампанским, пока  не  приходили  в  такое  состояние,  что  там  же
занимались любовью. Они вдвоем сплетничали  о  "тех",  злорадствуя,  что  их
тайная связь, оскорбительная для Хайлендов, привела бы X. Д. в бешенство.
   Зная, что из себя представляют Хайленды, Элл с удовольствием  выслушивала
разного рода семейные сплетни. Бейб никогда не  ругал  своих  родственников,
просто выставлял Дьюка глупцом, а X. Д. - напыщенным стариком.
   Хотя Элл  продолжала  считать,  что  его  отношение  к  ней  основано  на
уязвленном самолюбии, его кипучая,  полная  чистой  жизнерадостности  натура
заставила ее воспрянуть духом.  После  долгого  унылого  затворничества  так
приятно было вновь смеяться и чувствовать себя любимой!
   Бейб был добр к Ники, в отличие от X. Д. Сам недавно еще ребенок, он  был
очарован ею  и  полон  внимания  к  своей  младшей  единокровной  сестричке.
Казалось, его не трогало, что она явное доказательство неверности  отца.  Он
взял на себя роль дяди,  расспрашивал  о  школе,  с  неподдельным  интересом
просматривая ее домашние задания, шутил с ней и никогда не забывал  принести
какой-нибудь подарок.
   Как он отличается от старшего брата, думала Элл, насколько благороднее  и
человечнее Дьюка. Он мог искренне любить, и даже если сначала их свели их же
несчастья - ее отчаяние и его  желание  самоутвердиться  -  они  перешагнули
через это. Лежа в объятиях Бейба, Элл думала, что наконец нашла тот  рай,  к
которому стремилась. Хотя им обоим,  пусть  и  в  разной  степени,  Хайленды
причинили горе, вместе они были достаточно  сильны,  чтобы  выжить  и  стать
счастливыми.

Глава 8

   Ники села в кровати, прижав к груди простыню; леденящий ужас  сковал  ее,
прервав сон.
   Кошмар? Но она не помнила, чтобы ей снился кошмар.
   Почему она тогда дрожит? Ночь была жаркой и душной.
   Наверное, это был гром. Она все еще слышала  эхо  от  какого-то  громкого
удара или стука. Но, посмотрев в окно, не увидела капель дождя и не услышала
их стука в стекло.  Впрочем,  иногда  бывали  молнии  и  гром  без  ливня  -
электрические разряды, так говорила мама.
   Вдруг она услышала музыку. Она  играла  очень  громко  одна  из  джазовых
мелодий, которые любил дядя  Бейб.  "Бум  бум-бум",  -  звучал  четкий  ритм
барабана. Но к нему примешивался другой звук, вероятно, топот  их  танцующих
ног.
   Ее и раньше будил по ночам шум, который устраивали мама и Бейб, но она не
жаловалась. Ей нравилось, когда  в  их  дом  приходил  Бейб.  Он  был  такой
забавный. Ники нравилось кататься в его автомобиле, слушать, как они с мамой
шутят и смеются. И он обещал, что скоро они поедут в путешествие на  большой
лодке.
   Ники легла и закуталась в одеяло, чтобы заглушить  громкую  музыку.  Нет,
она не будет жаловаться. Она готова на все, лишь бы мама была  счастлива,  и
дядя Бейб не ушел от них так, как ушел мистер Хайленд.
   Но музыка гремела все сильнее. И  хотя  она  уговаривала  себя,  что  это
просто вечеринка, и вспоминала слова матери, что гром не причинит ей  вреда,
почему-то испытывала сильный страх. Ей казалось, что огромный монстр залез в
окно, пока она спала.
   Сердце ее билось все сильнее, и вдруг она почувствовала,  что  больше  не
может оставаться одна в комнате.
   Ники знала, что нельзя беспокоить маму и дядю Бейба. За многие  годы  она
научилась уходить спать рано и оставаться в своей комнате в те вечера, когда
приезжал мистер Хайленд.
   Ники тихонько вылезла из кровати и на цыпочках,  босиком  пробежав  через
комнату, начала спускаться по лестнице. Она не  будет  мешать  маме,  просто
убедится, что та танцует с дядей Бейбом. Если мама  ее  не  увидит,  она  не
рассердится.
   Спускаясь  вниз,  она  заметила   слабую   полоску   света   под   дверью
полуосвещенной гостиной, где все так же  играла  музыка,  но  тяжелые  удары
прекратились. На последних ступеньках она встала на  цыпочки,  заглядывая  в
приоткрытую дверь гостиной. Сначала она увидела окна... камин, где  догорали
несколько поленьев... потом длинную кушетку, стоявшую перед камином. И  лицо
матери, которая, откинувшись, полулежала на кушетке, лицом к двери.
   Ники подалась назад, но вдруг заметила, что  глаза  матери  закрыты.  Она
решила подсмотреть еще и тут в тени увидела фигуру мужчины на коленях  около
мамы, который загораживал  от  Ники  фигуру  матери,  за  исключением  руки,
обтянутой розовым шелком. Хотя мужчина был спиной к Ники, она  увидела,  что
он что-то делает.
   У Ники перехватило дыхание, когда она  увидела,  что  он  держит  розовый
шелковый халат. Дядя Бейб раздевает ее!
   Она не должна больше подглядывать ни секунды, говорила себе Ники.  Но  не
могла оторвать глаз от человека, который вдруг поднялся на ноги, и тут  Ники
поняла, что это вовсе не дядя Бейб! Он был выше ростом и шире в плечах. Ники
опять задохнулась и прижала руку к губам, чтобы не  крикнуть:  хотя  она  не
могла видеть лицо человека, она узнала мистера Хайленда!.. У  нее  мелькнула
мысль броситься к нему, не отпускать его, чтобы он не уходил больше никогда,
потому что мама была так долго несчастна!
   Но Ники больше нравился Бейб. Почему его здесь нет?  Почему  мама  вместо
него привела мистера Хайленда,  и  он  дотрагивался  до  нее,  когда  играла
музыка, которую любил дядя Бейб?
   Фигура на кушетке задвигалась, как будто хотела  повернуться  на  бок,  и
Ники тут же взбежала наверх, обратно в свою комнату.  Она  не  могла  больше
смотреть, не могла даже думать о вещах, которые происходили  и  были  лишены
всякого смысла.
   Прыгнув в постель, она укрылась одеялом с головой. Музыка вдруг  смолкла.
Стало очень тихо.
   Засыпая, Ники услышала далекий звук рассыпающихся ледяных сосулек, как бы
падающих с крыши.
   И, уже проваливаясь в сон, вспомнила, что сейчас лето.
   Когда она открыла глаза, было утро, и Ники не была  уверена  в  том,  что
случилось ночью. Действительно ли она спускалась  вниз?  И  там  был  мистер
Хайленд? Или это ей приснилось?
   Она спрыгнула с кровати и побежала искать мать. Кровать в спальне  матери
была заправлена, и Ники подумала, что она на кухне.
   На последней ступеньке она заглянула в гостиную и застыла.
   - Мама! - крикнула она, увидев, что мать до сих пор спит, но  уже  не  на
кушетке, а на полу у окна, в своем розовом халате,  среди  осколков  стекла.
Ники, подбежав, стала трясти ее. Острый кусок стекла впился в ногу,  но  она
даже не, заметила.
   - Мама, проснись!
   Ники звала мать все громче и громче, продолжая трясти ее, пока  крики  не
перешли в истерический плач.
   Это не было сном. Она теперь поняла, что ночью, пока все спали, монстр  и
в самом деле залез к ним в окно.
   - Ники, прошу тебя, поговори со мной, - просил  человек,  у  которого  на
поясе висел пистолет, а с толстого живота свисали часы на цепочке. - Я знаю,
как тебе тяжело, но мы хотим помочь тебе,  а  я  смогу  помочь  тебе  только
тогда, когда ты расскажешь, что видела вчера ночью...
   Ники  молчала.  Ей  не  хотелось  говорить  об  этом.  Если  она   начнет
рассказывать, все станет реальностью, если промолчит, может быть,  и  нет...
Монстров на самом деле не бывает. Сколько раз ей это  говорила  мама,  когда
Ники просыпалась от кошмара. Если она будет молчать и подождет  подольше,  и
этот кошмар закончится. Сколько придется ждать?.. Она бежала  по  дороге  из
дома, босые ноги изрезаны о камни... грузовик с телефонной станции,  который
остановился... ее рассказ человеку из грузовика о  том,  что  она  видела...
поездка в полицейский участок... и  потом  ожидание,  пока  этот  человек  и
другие пошли в дом. Это был очень долгий кошмар. Должен же  он  когда-нибудь
кончиться!
   Вдруг дверь в комнату открылась, и вошел человек в форме.  Он  нес  пакет
молока и булочку и предложил Ники, но она отрицательно покачала  головой.  В
желудке и в горле застыл холодный ком, и она знала, что если проглотит  хоть
кусок, ее тут же вырвет.
   - Нам всем очень жаль, что это случилось с твоей мамой, - сказал  человек
с карманными часами, - и мы сделаем все, чтобы поймать того, кто вломился  в
дом и... так ужасно с ней поступил.
   Тугой узел в желудке Ники взорвался дикой болью. Плечи ее  затряслись,  и
она отчаянно зарыдала. Это  было  не  во  сне,  значит,  кошмар  никогда  не
кончится. Мама ушла и больше никогда не вернется.
   Полисмен неловко погладил ее по голове, бормоча слова утешения:
   - Ну-ну, Ники, ты должна быть очень храброй, ради твоей мамы...
   Но она не слышала, охваченная горем и парализованная страхом.
   Человек с карманными часами прочистил горло.
   - Малышка, - сказал он, смягчив голос, - я бы не  возражал  отложить  это
дело, пока ты не почувствуешь себя лучше... Но чем скорее ты  поговоришь  со
мной, тем скорее мы сможет наказать того, кто... сделал эту ужасную вещь. Ты
должна сказать мне, милая, все, что слышала и видела, и в какое,  по-твоему,
время...
   Ники посмотрела на человека с часами. Она узнала его,  вспомнив  школьную
экскурсию в  полицейский  участок.  Он  был  тогда  в  форме,  и  мисс  Джун
представила его как шефа полиции Хайнса. "Полиция  охраняет  нас  и  следит,
чтобы все соблюдали законы",  -  сказала  мисс  Джун,  улыбаясь  внимательно
слушавшему классу. Но полиция не уберегла маму, и  потому,  что  они  сейчас
держали ее здесь, она чувствовала себя так, как будто сама совершила  что-то
дурное. Она хотела домой, вбежать в дверь и найти там маму, которая ее ждет.
   Но они не отпустят ее отсюда. Полицейские не дадут кошмару прерваться.
   - Ники, - опять сказал шеф как можно терпеливее, - похоже, что  к  вам  в
дом ворвался человек, и твоя мама застала его. Ты слышала звуки  борьбы  или
звон разбитого стекла?
   - Музыка - вот все, что я слышала, - очень спокойно произнесла она.
   - Музыка... - повторил  шеф.  -  Ты  проснулась  оттого...  Дверь  широко
распахнулась, и в комнату быстро вошел незнакомец. Очень высокий,  седой,  с
белой, аккуратно подстриженной бородой и очень рассерженный.
   - Вы должны знать, Билл, - начал он резко,  -  что  надо  было  подождать
меня, прежде чем допрашивать этого ребенка. Вы не имеете права...
   - Это уголовное дело, и им должна  заниматься  полиция,  -  запротестовал
шеф, - и я только выполняю свой долг.
   - Я знаю, в чем ваш долг, - оборвал его незнакомец,  -  и  если  вы  сами
забыли, буду  счастлив  напомнить  на  ваших  следующих  выборах.  А  теперь
оставьте нас одних.
   И незнакомец посмотрел на шефа полиции долгим  угрожающим  взглядом.  Тот
постоял немного, колеблясь, и вышел.
   Высокий мужчина подошел к Ники, встал напротив и улыбнулся.  Потом  очень
мягко заговорил:
   - Прости меня, дитя, но я пришел так быстро, как только смог. Я хотел  бы
избавить тебя от этого.  -  Он  жестом  обвел  мрачную,  окрашенную  зеленой
краской следственную комнату. - Я - хороший друг твоей мамы и  позабочусь  о
тебе ТАК, как она попросила бы меня об этом.
   В глазах Ники он прочитал вопрос: "Но я вас не знаю!"
   - Меня зовут Стерлинг Уэзерби, - мягко произнес он. - И, хотя мы  никогда
не встречались, я вел дела твоей матери очень долгое время. И теперь пришел,
чтобы позаботиться о тебе. Но мне нужна твоя помощь. Ты поняла, Николетта?
   Ники почувствовала, что выхода у нее нет: он сказал, что был другом мамы.
   - Вы думаете, этот  человек,  который  сделал  маме  больно,  был  мистер
Хайленд? - спросила она торопливым  шепотом.  Наступило  зловещее  молчание,
потом адвокат сказал:
   - Почему я должен так думать?
   - Он был там.
   Стерлинг Уэзерби покачал головой и улыбнулся.
   - Но он не мог быть там, дитя, и уж, конечно, не мог  бы  причинить  вред
твоей маме. Мистер Хайленд позвонил мне и попросил тебе помочь - и звонил из
Вашингтона, где находится уже три дня.
   - Правда?
   - Ники, я надеюсь, ты никогда  никому  не  скажешь,  что  думаешь,  будто
мистер Хайленд был там. Это невозможно и просто все запутает. Ты не сделаешь
этого, я уверен. Полиции уже много известно об этом деле.
   - Я им сказала про музыку, - ответила она. Уэзерби искоса бросил  на  нее
взгляд, потом опять улыбнулся.
   - Им известно, что кто-то вломился  в  дом...  грабитель,  который  хотел
украсть вещи, и твоя мать  попыталась  его  остановить.  И  он  стал  с  ней
бороться...
   - Я ничего такого не слышала.
   - Ты в это время спала?
   Ники кивнула.
   - Ты так и сказала полиции?
   - Я еще ничего им не сказала, даже про мистера Хайленда.
   - Но его там не было, Ники. Это можно доказать. Она  думала,  что  видела
его, но теперь мысли путались, и Ники уже не была уверена. Возможно,  мистер
Хайленд ей приснился, а настоящее началось только утром.
   Уэзерби вдруг спохватился, что Ники сидит в ночной рубашке и халате.
   - Ты замерзла, детка? - спросил он ласково. - Дать тебе одеяло?
   Ники покачала головой. Она не чувствовала холода.
   Мистер Уэзерби взял стул и сел напротив.
   - Николетта, я знаю, ты хотела бы поскорей уйти отсюда.  Ты  сможешь  это
сделать, как только скажешь полиции то,  что  рассказала  мне.  Ты  спала  и
ничего не видела. Но будет не правильно,  если  ты  скажешь  то,  в  чем  не
уверена полностью.
   Ты поняла, детка?
   Ники показалось, что мистер Уэзерби все правильно понимает, и к  тому  же
она не хотела его огорчать.
   - Если ты повторишь в точности то, что я тебе скажу, - продолжал он, -  у
полиции не будет больше причин тебя здесь держать. Через некоторое время все
будет кончено, и о тебе хорошо позаботятся... Мистер  Хайленд  побеспокоился
об этом. Ты должна быть благодарна, Николетта, что он так заботится о тебе.
   И Ники сказала полицейским то, что  велел  ей  мистер  Уэзерби,  и  затем
поехала с ним, так как он сказал, что она  некоторое  время  поживет  в  его
доме, "пока эта ужасная история не прояснится".
   Он жил в большом белом доме почти  в  центре  Виллоу  Кросс.  Там  никого
больше не было, кроме пожилой черной женщины, его прислуги, по имени  Марта.
Ее глаза расширились от удивления, когда она увидела Ники, но она ничего  не
сказала, услышав от мистера Уэзерби, что Ники поживет у них некоторое время.
   - Вымой ребенка в ванне и уложи спать, Марта, - приказал он,  -  я  потом
пошлю кого-нибудь за ее одеждой.
   Марта сделала, как он сказал. Хотя Ники не  думала,  что  сможет  уснуть,
теплая успокаивающая ванна и ласковые руки  Марты  сделали  свое  дело,  она
почувствовала себя усталой, ее клонило в сон. Когда ее уложили  в  маленькой
комнате для гостей, она быстро уснула.

***

   Следующие два дня она прожила в доме Уэзерби, ее отводили куда-то  поесть
и возили в полицейский участок. Она  была  напугана,  одинока  и  временами,
когда вспоминала, что больше уже не увидит маму, чувствовала, что не  сможет
этого вынести.
   Ее пришли навестить Бойнтоны, но ей не хотелось говорить с  Кейт,  и  она
скоро ушла в свою  комнату.  Ники  слушала,  как  Бойнтоны  внизу  спорят  с
мистером Уэзерби, а тот говорит  что-то  о  своих  "обязательствах"  опекать
Ники.
   На третье утро Марта принесла ей новое черное платье и пальто и  сказала,
что Ники пойдет на похороны матери.
   И был новый кошмар: она сидела в церкви, глядя на белый гроб, потом ехала
на кладбище, смотрела, как гроб опускают в глубокую яму. На  похоронах  было
мало знакомых. Луиза и несколько служащих  из  магазинов,  где  мама  делала
покупки, мистер Уэзерби и полицейские. И все. Мистера Хайленда и даже  Бейба
не было.
   Вечером после похорон она сидела внизу возле  большого  радиоприемника  и
слышала, как мистер Уэзерби с кем-то спорил по телефону:
   - Я не разрешаю это... Потому что нет никакой нужды для ее появления там,
вот почему, и это только расстроит ее. У вас достаточно улик для  след