е  не  задавать  больше  вопросов.  Элл
включила скорость и нажала на газ. "Бьюик" рванул с места, пронесся по улице
и завернул за угол с такой скоростью, что на повороте взвизгнули покрышки  и
машину слегка занесло.
   Элл притормозила и  только  сейчас  поняла,  в  каком  направлении  ведет
машину. Сердце у нее дико заколотилось, но она не повернула назад, а, упрямо
вцепившись в руль, увеличила скорость.
   Не обращая внимания на улицы, по  которым  проезжала,  она  очутилась  за
городом, на  дороге,  ведущей  вдоль  каменной  стены  и  заканчивающейся  у
огромной кирпичной арки - входа в поместье Хайлендов. Элл увидела  арку,  но
продолжала мчаться, как будто собиралась идти на таран.
   Рост Ники уже позволял ей выглядывать из-за приборной доски, и  она  тоже
увидела прямо перед собой возвышающуюся арку.
   - Куда мы едем, мама? - спросила она дрожащим голосом.
   - Домой, - кратко ответила Элл.
   Ники повернулась, глядя на нее с изумлением, но ничего  не  сказала.  Элл
прибавила газ. Она больше не в силах  была  переносить  свое  неопределенное
положение, жить иллюзиями, теряя  время  на  пустое  ожидание  лучших  дней;
что-то надо предпринять - ради Ники, иначе та будет расти  изгоем,  как  это
было с ней самой. Она должна заставить X. Д. признать их обеих.
   Впереди из-под арки показался привратник. Ворота хоть  и  были,  но,  как
правило, не закрывались, да и кто бы осмелился въехать  без  приглашения  во
владения самого Хайленда? Увидев мчавшийся автомобиль, привратник  настолько
опешил, что застыл, как вкопанный, глядя на него с изумлением.
   Интересно, собирается ли он отскочить? Или она должна  будет  наехать  на
него? И, едва подумав об этом, Элл тут же нажала на тормоз.  Машина  зловеще
заскрипела шинами и остановилась в нескольких ярдах от арки.
   Уронив голову на руль, Элл зарыдала. Ники, дотронувшись до нее, испуганно
прошептала:
   - Мама? Мама, что случилось?
   Элл обняла девочку и крепко прижала к себе.
   - Эта женщина... в школе... я хотела, чтобы ты туда поступила...
   - Но ты же сказала, что я буду ходить в школу. Ты обещала. Почему  же  ты
плачешь?
   Элл вытерла слезы и посмотрела на свою малышку. Она должна увидеть X.  Д.
и заставить его посодействовать,  чтобы  Ники  приняли  в  школу.  Но  этого
никогда не добиться, не нарушив все его запреты. А тогда конец всему.
   Она должна заработать эту милость от X. Д. таким же путем,  как  получает
все остальное - в обмен на ее собственные услуги.

Глава 4

   Если X. Д. не уезжал в Виллоу Кросс по делам компании  или  в  Вашингтон,
где обедал с влиятельными правительственными  чиновниками,  добиваясь  льгот
для своих табачных изделий, он обычно посещал  Элл  вечерами  во  вторник  и
пятницу. Но хотя был понедельник, Луиза, ее  приходящая  прислуга,  доложила
ей, когда они вернулись домой:
   - Он сказал, в восемь часов.
   Так бывало, когда X. Д. вдруг в последнюю минуту  решал  навестить  ее  и
просто оповещал о времени своего прибытия. Иногда Элл была  недовольна,  что
рушатся планы на спокойный вечер. Но не сегодня. Сегодня это было как нельзя
кстати: надо разрешить проблемы со школой, и как можно быстрее.
   Чтобы Ники забыла об  утренних  неприятностях,  Элл  повезла  ее  днем  в
большой бассейн, где учила нырять и плавать. Уроки, которые когда-то  давала
ей мать, теперь пригодились. Она передавала свой опыт  Ники,  что  создавало
большую близость между ними. Моника погибла, не дождавшись серьезных успехов
дочери, да Элл и не обладала врожденным талантом, чтобы добиться  мастерства
матери. Другое дело Ники; та  училась  с  энтузиазмом  и  имела  необходимые
качества, чтобы когда-нибудь стать чемпионкой.
   Когда они в три часа вернулись из бассейна, Элл уже ждала  Чарлен  Палмер
из салона красоты, которой она заранее позвонила. К приходу X. Д. она всегда
готовилась за несколько часов. Установился определенный, почти  религиозный,
ритуал, скрашивающий скучное существование,  когда  она  тщательно  готовила
себя к его приходу.
   Два часа уходили на педикюр, маникюр и прическу. Сегодня еще  парафиновая
маска. X. Д. выработал за  время  их  связи  целую  инструкцию,  как  должно
выглядеть ее тело, как пахнуть, каким быть на ощупь. Ему  нравилось,  что  с
тела были  удалены  все  волосы,  за  исключением  тщательно  подстриженного
треугольника на лобке, соски должны быть  нарумянены.  Иногда  он  указывал,
какое белье хочет на ней видеть. Любил,  чтобы  были  надушены  определенные
места ее тела. Контролировал все до мелочей. Однажды даже дал написанный  им
сценарий, как она должна себя  вести,  когда  они  занимаются  любовью,  что
говорить, в какой момент, как и где до него дотрагиваться.
   Она делала все, как он просил. Была готова на любой  способ,  который  он
пожелает. Это входило в условия контракта. В пять тридцать женщина из салона
красоты ушла, и Элл спустилась в кухню, чтобы приготовить обед.  Она  любила
готовить, это давало ей возможность чувствовать себя женой, а не любовницей.
Ходили сплетни,  что  Джоан  никогда  не  опускается  до  кухни  и  во  всем
полагается на слуг. Элл удвоила свои старания, чтобы показать X.  Д.,  какой
хорошей хозяйкой она может быть в его доме.
   Закончив готовить, она поднялась в спальню, приняла ванну и надушилась. К
этому времени Луиза ушла, оставив обед  для  Ники  на  кухонном  столе.  Элл
надела халат, посидела с дочерью, пока  та  ела.  Потом  отвела  Ники  в  ее
спальню, с полчаса почитала ей. Они были уже на середине "Острова сокровищ".
   - Как было бы хорошо, если бы ты могла остаться со мной и почитать еще, -
сказала Ники, когда Элл закончила читать, -  хорошо  бы  мистер  Хайленд  не
приходил сегодня.
   В последнее время Элл могла не предупреждать о приходе X. Д. - Ники  сама
догадывалась по ее приготовлениям.
   - Ты должна радоваться, маленькая. Я расскажу ему о проблемах в школе,  и
он все быстро решит: раз-два-три... И готово. Теперь запомни...
   Ники прервала ее, она тоже давно выучила все правила:
   - Я все знаю, мама. Я должна спуститься  вниз,  когда  услышу  звонок,  и
поздороваться. Потом я поднимусь к себе в комнату, тихонько,  как  маленькая
мышка, и лягу спать.
   Слабо улыбнувшись, Элл погладила дочь по  головке,  поцеловала  и  вышла.
Доведя за двадцать минут обед почти до полной готовности, она  оставила  его
так, чтобы можно было подать через несколько минут.
   Наконец у себя в спальне она нанесла несколько  последних  штрихов  перед
выходом "на сцену". Чуточку освежив макияж, достигнув полного  совершенства,
она через голову осторожно натянула  на  себя  облегающее  оранжево-красное,
сильно декольтированное платье. Элл была совершенно  готова  без  нескольких
минут восемь и,  чтобы  не  помять  платье,  встала  посреди  комнаты  перед
зеркалом и ожидала звонка... X. Д. был всегда пунктуален.
   Сегодняшний вечер не стал исключением. Услышав звонок, Элл изобразила  на
лице радостную широкую улыбку и поспешила вниз по лестнице к входной двери.
   Она мгновенно заметила, что он в хорошем настроении.
   Тепло здороваясь, он вручил ей большой букет розовых чайных роз.
   - Как очаровательно! - воскликнула Элл, зная, что такие розы не продаются
в местных магазинах и даже  не  выращиваются  в  оранжереях  Хайлендов;  их,
должно быть, доставили на одном из самолетов компании.
   - Они такие же красивые, как ты, - улыбнувшись, он поцеловал  кончики  ее
пальцев, - как хорошо быть здесь снова!  Как  вкусно  пахнет,  чувствую,  ты
сегодня превзошла самое себя!
   - Ничего особенного, все самое обыкновенное, - скромно ответила Элл, хотя
его комплименты были ей приятны и внушали надежду.
   Поставив розы в сверкающую серебряную вазу на обеденном  столе,  покрытом
льняной скатертью, Элл заметила выглядывающее из-за двери личико  Ники.  Она
взяла ее за руку, ввела в гостиную, легонько подтолкнув к X. Д.,  который  в
это время готовил себе предобеденный коктейль.
   - Добрый вечер, мистер Хайленд. - Девочка сделала небольшой реверанс.
   - Добрый вечер, Николетта, - ответил X. Д.. - Как поживаешь?
   - Хорошо, спасибо... - Ники замялась, как будто хотела что-то добавить  к
тем  немногим  фразам,  которым  была  научена  по  сценарию,  составленному
специально для нее. Но, взглянув на мать и увидев, что та покачала  головой,
закончила:
   - Доброй ночи, мистер Хайленд. Рада была вас повидать;
   - Я тоже, Николетта, - сказал X. Д..
   Ритуал не менялся с тех пор,  как  Ники  научилась  говорить.  Элл  давно
потеряла надежду, что X. Д. когда-нибудь растрогает красота ребенка,  ее  ум
или манеры. Но, как ни странно, это не вызывало у нее обиды, она видела, что
X. Д. так же равнодушно относится к собственным  детям,  например  к  Дьюку,
своему первенцу. Если он не любит детей, она не  собирается  ему  навязывать
Ники, до тех пор пока он не даст  ей  свое  имя  и  права  законнорожденного
ребенка.
   Она наполнила тонкие бокалы прекрасным белым бордо, ящик которого  X.  Д.
присылал ей каждые несколько месяцев. Оно было охлаждено по его вкусу, чтобы
запивать отменно приготовленный вареный лосось.
   - Замечательно вкусно, Элл, - сказал он, пробуя мелкий молодой картофель,
политый маслом и посыпанный петрушкой, растущей возле дома.
   - Я очень рада, что тебе нравится. После долгого времени, проведенного за
работой, тебе необходима домашняя еда. Если  бы  это  зависело  от  меня,  -
запустила она пробный камень, - я бы позаботилась, чтобы  тебе  всегда  было
удобно, чтобы ты мог вкусно поесть и  хорошо  отдохнуть.  Ведь  нельзя  быть
счастливым, когда о тебе никто не заботится,  кроме  слуг,  -  добавила  она
мстительно, зная, что Джоан редко бывает в Виллоу Кросс.
   - Я знаю, что ты сможешь хорошо позаботиться обо мне, - согласился с  ней
X. Д. Элл вдохновил его тон.
   - Ты кажешься сегодня необыкновенно счастливым. Есть, видимо, причина?
   - Множество причин, можно сказать. Только что получен результат испытаний
нового сорта табака для сигарет с фильтром с содержанием  в  них  ментола  -
результат превзошел все ожидания, похоже,  мы  снова  победили.  Новый  сорт
называется "Хайленд Грин".  Разумеется,  пока  нам
рано говорить о прибыли, но торговые  агенты  считают,  что  "Хайленд  Грин"
побьет все рекорды в течение пяти лет, и сигареты станут ходовым сортом.
   - Замечательно! - с энтузиазмом, которого на самом деле  не  чувствовала,
сказала Элл. Она подняла бокал. - Давай выпьем за твое последнее  достижение
- за "Хайленд Грин"... Пусть они принесут тебе успех сверх ожиданий!
   Чокнувшись с ним, она выпила вино, скрывая горькое разочарование,  потому
что табак занимал такое место в жизни X. Д., какого ей никогда не добиться.
   X. Д. отпил из бокала и улыбнулся.
   - Думаю, ничто не может превзойти мои ожидания. Хочу и надеюсь,  что  мой
успех в деле будет всегда неизменен и безграничен...
   - А ты никогда не думал, - неожиданно для себя вдруг спросила Элл, -  что
ты слишком много хочешь?
   - Нет, не думал. Табачный бизнес идет все время в гору. |  Я  всего  себя
отдаю работе, ты знаешь, как много я работаю.
   - Да, ты прав, - спокойно согласилась Элл.
   Ее разочарованный тон вызвал у X. Д. легкую снисходительную улыбку.
   - Я не могу изменить себя, Элл. Потому что работа для  '  меня  все,  она
составляет смысл моей жизни. - Он говорил с редкой откровенностью. - Табак -
основа экономики Америки. Ты знаешь, что  после  нашей  революции  англичане
пытались обложить налогом наши табачные изделия. Но наши предки не  дали  им
этого сделать! Англичане были достаточно благоразумны, чтобы отступить.  Так
было, Элл, так есть и так будет! Всегда! Табак принадлежит нам, то есть  тем
семьям, которые обладали предвидением и сумели из малого  начинания  создать
процветающую  промышленность.  Табак  -  это  Хайленды,  мы  связаны  с  ним
неразрывно.
   Элл выдавила улыбку восхищения в конце его речи и пошла на  кухню,  чтобы
принести кофе по-французски и большую пепельницу баккара. Настал  подходящий
момент,  чтобы  поговорить  о  школе  для.  Ники,  подумала  она,  X.  Д.  с
удовольствием поел, сейчас будет наслаждаться  табаком  и  кофе,  предвкушая
свою порцию секса.
   Когда  она  вернулась,  X.  Д.  курил   одну   из   сигарет,   специально
изготовленных для него  из  особого  сорта  табака,  они  были  завернуты  в
импортную бумагу с золотой монограммой хозяина. Он предложил такую  же  Элл.
Как всегда, она отказалась, предпочитая  свои  собственные  -  "Пирамиды"  с
фильтром, которыми когда-то ее первый раз угостил Дьюк.  Иногда  она  курила
крепкие - "Галуаз", они напоминали ей о родине. Но "Галуаз" раздражали горло
и вызывали нарекания X. Д., которому не нравилось,  что  она  курит  не  его
сигареты.
   - Я хотела с тобой посоветоваться, - осторожно начала Элл, когда кофе был
налит в чашки. Глаза X. Д. посветлели:  ему  нравилось,  когда  она  просила
совета, признавая тем самым его умственное превосходство.
   - Ну разумеется, моя дорогая,  -  сказал  он,  -  что  я  могу  для  тебя
сделать?
   - Я сегодня возила Ники в школу, чтобы записать ее в первый класс.
   X. Д. слегка нахмурился, но кивнул. Элл знала, что  он  всячески  пытался
избежать запретной области - разговоров о Ники.
   - Нам отказала ужасная женщина, секретарь, которая потребовала сведений о
тебе.
   -  Обо  мне?  -  X.  Д.  выпрямился,  явно  обеспокоенный.  -  Но  мы  же
договорились, что мое имя нигде не будет фигурировать.
   - Я не сделала ничего,  что  нарушило  бы  наше  соглашение,  -  поспешно
сказала Элл, -  я  не  говорю,  что  она  спросила  конкретно  о  тебе.  Она
настаивала, чтобы я написала имя отца ребенка. Такие у них правила.
   X. Д. вскочил, и Элл испугалась, что он сейчас выбежит  вон,  закроет  за
собой дверь, отсекая навсегда часть своей жизни,  связанную  с  ней.  Но  он
начал расхаживать по комнате.
   - Разумеется, я не хотела беспокоить тебя, - заторопилась она, - и просто
уехала оттуда. Но Ники должна ходить в школу. Она не может  прятаться  здесь
всю жизнь. И, кроме того, иногда  кажется  просто  глупым  скрывать  правду.
Неужели ты думаешь, что люди не знают  о  наших  отношениях,  о  Ники?  Тебя
видят,  когда  ты   приезжаешь   сюда,   твой   шофер   рассказывает   своим
родственникам, моя прислуга своим. После  нескольких  лет  сплетен  половина
города, если не весь, знает все. Даже Джоан, должно быть...
   - Замолчи! - прорычал он с яростью, останавливаясь и глядя на нее в упор.
   Его гнев, похожий на извержение вулкана, не только заставил ее замолчать,
но просто приковал к стулу.
   - Мне наплевать, в этом городе люди принадлежат  мне,  их  уши,  глаза  и
мозги. Они могут говорить и знать все, что им вздумается, до тех  пор,  пока
они не будут настолько глупы, чтобы рассердить меня. Мелкие сплетни не могут
вызвать мой гнев: если им нравится обсуждать между собой, с кем я сплю, черт
с ними, если они  от  этого  делаются  счастливее,  -  он  подошел  ближе  и
склонился над ней,  -  если  это  делает  их  счастливыми,  -  повторил  он,
растягивая слова, - потому что это еще больше делает их моими. Ты поняла?
   Он замолчал, сверкнув в ее сторону глазами. И его  намек  был  понят.  Он
говорил и о ней тоже. Пока он содержал ее, давая все, что она  просит,  а  у
Элл никогда не хватало духу обходиться без просьб, -  она  тоже  принадлежит
ему душой и телом. В знак того, что поняла, она опустила голову.
   Он продолжал:
   - Поэтому я не обращаю внимания, когда  они  треплют  языками,  болтая  о
наших отношениях. Это лучше, чем их жалобы на то, что им мало платят или что
они слишком много работают. Единственное, о чем я забочусь, так это  о  том,
чтобы не дать им какое-нибудь веское доказательство против меня, каким  было
бы, например, свидетельство о рождении, или заполненная школьная анкета, или
больничное свидетельство. Потому что тогда  они  получат  в  руки  оружие  и
смогут сделать больше, чем просто  разводить  сплетни,  они  смогут  создать
проблемы, которые разрушат мою семью, настроят ее членов друг против  друга,
а это отразится на делах Компании, ослабит мою власть. Поэтому я никогда  не
допущу никакого подтверждения, что Ники моя дочь... пока это  может  вызвать
проблемы.
   - Тебе все ясно, Элл? В последний раз спрашиваю, тебе  ясно  на  все  сто
процентов?
   Она еще ниже склонила голову.
   - А теперь пойдем наверх.
   Сердце у Элл сжалось. Она думала,  что  сможет  настоять  на  своем,  но,
увидев его гнев, испугалась и отступила. X. Д. не собирался  усложнять  свою
жизнь из-за незаконнорожденного ребенка.  И  она  поняла,  что,  если  будет
настаивать, потеряет его совсем.
   Она даже не могла себя заставить спросить у него,  как  же  ей  поступить
теперь со школой. Молча приняла его протянутую руку и покорно  пошла  с  ним
наверх. На площадке она заметила, что под дверью Ники нет полоски  света,  и
порадовалась, что девочка спит.
   - Сегодня, - заявил X. Д., когда они переступили порог спальни, -  начнем
с показа мод. Ты получила посылку, которую я послал из Нью-Йорка на  прошлой
неделе?
   - Да.
   - Надень вещи, которые я прислал тебе.
   Элл достала из шкафа  коробку  и  пошла  в  смежную  со  спальней  ванную
комнату. Почистила зубы, еще раз надушилась и распустила длинные шелковистые
пряди каштановых волос, которые упали водопадом на плечи  и  спину.  Выложив
все из коробки, она  надела  прозрачные  чулки,  черный  с  красным  пояс  с
резинками, бюстгальтер с вырезанными  кружочками  для  сосков  и  джистринг,
тоненький  треугольник  на  тесемке.  Посмотрелась  в   зеркало,   оставшись
довольной своим по-юношески крепким телом. Когда-то ее молодости  и  красоты
было достаточно, чтобы возбуждать  и  стимулировать  такого  могущественного
человека, как X. Д. Но сейчас она уже не возражала  против  постельных  игр,
однако обижалась на  его  приказы,  словно  была  всего  лишь  откормленной,
прекрасно одетой рабыней.
   Элл всегда уговаривала себя, что делает это ради Ники, надеясь, что  если
будет ублажать его так, как ни  одна  другая  женщина,  то  со  временем  он
захочет иметь ее всегда рядом и женится на ней.
   Как всегда, когда она пошла из ванной комнаты в спальню, X. Д. уже  лежал
голый на кровати,  подложив  подушки  под  голову.  Элл  включила  небольшой
проигрыватель с заранее выбранной пластинкой медленного рока  и,  извиваясь,
двинулась по комнате, пританцовывая, изображая манекенщицу. X. Д. следил  за
ней взглядом.
   - Ты прекрасна, дорогая, - сказал он тихо,  -  так  приятно  смотреть  на
тебя.
   Она  продолжала  двигаться,  постепенно   приближаясь   к   кровати,   но
очень-очень медленно. Обычно  он  наблюдал  за  ней  до  тех  пор,  пока  не
возникала эрекция. Сегодня это заняло много времени.
   - Иди сюда,  -  наконец  сказал  он,  -  встань  около  кровати.  Я  хочу
почувствовать твой запах.
   Когда она встала перед ним, он притянул ее к  себе,  прижавшись  лицом  к
треугольнику между ног. Она чувствовала тепло от его тяжелого дыхания.
   - Я люблю твой запах, - простонал он, и у него наконец началась  эрекция,
- я люблю твой вкус.
   - Что ты хочешь, чтобы я сделала, дорогой? -  спросила  она  с  нарочитой
хрипотцой, чтобы имитировать страсть.
   - Я хочу услышать, как нужен тебе.
   Теперь, когда ритуал начался, она точно знала, какие  слова  произносить,
каким тоном и сколько времени.
   - Ты все для меня, моя любовь... Я - ничто без тебя...  Я  оживаю  только
тогда, когда ты со мной, когда ты внутри меня... Умоляю, возьми  меня...  О,
прошу тебя, не медли...
   - Я не верю тебе, - сказал он. Она упала  перед  ним  на  колени,  приняв
умоляющую позу.
   - Прошу тебя, я сделаю все, только возьми меня...
   - Покажи, что ты готова для меня сделать. Как будто действительно  сгорая
от страсти, она наклонилась над ним, с жадностью стала целовать и лизать его
тело, потом взяла его член в рот, стараясь доставить максимум  удовольствия.
Он