ьким  овальным
личиком, лучистыми карими  глазами  и  коротко  подстриженными  темно-русыми
волосами. Она выглядела словно беззащитный ребенок. Но несмотря  на  внешнюю
хрупкость Элл обладала силой, приобретенной на  сельских  работах,  которыми
занималась с восьми лет, и от плавания в горных речках,  что  ее  заставляла
делать мать с  еще  более  раннего  возраста.  Когда  Элл  Веро  напряглась,
отталкивая налегающих сзади, результат  был  налицо:  давление  уменьшилось,
переместившись на более податливую спину.
   Элл всматривалась в яхту, которая подплыла  к  пароходу  и  была  уже  за
пределами ее зрения: князь теперь превратился в маленькую черточку.
   Что там происходит? - спросила Элл, Слегка толкнув локтем стоявшего рядом
толстяка, счастливого обладателя бинокля.
   Тот, некоторое время помолчав, возбужденно закричал:
   - Вот она!.. На палубе парохода!... И она... она машет ему!..
   Толпа вокруг разразилась восторженными аплодисментами.
   - Теперь он... Поднимает руку... Приветствует ее в ответ!
   В толпе рассмеялись.
   Но Элл сделала гримасу. "Приветствует"! Какая  проза!  Сказочным  романом
называли все это необычное ухаживание,  ПОТОМ  предложение  и  подготовку  к
свадьбе князя и кинозвезды. Но это не было сказкой в понимании Элл. Конечно,
совсем неплохо выйти замуж за  человека,  который  живет  во  дворце,  но...
Страна, которой правил князь, была такой крошечной. К тому же  он  вовсе  не
был богат, и злые языки поговаривали, что состояние невесты превосходит  его
собственное. Конечно, маленькая страна нуждалась в деньгах, которые дает  за
невестой ее отец. И, в довершение всего, их встреча  совсем  не  романтична!
Если бы у нее был такой сказочный роман, думала Элл, она бы не хотела, чтобы
ее князь посылал ей приветы издалека. Пусть бы он бросился в воду, приплыл к
ней и заключил в объятия на глазах всей этой толпы, сотен тысяч людей. Потом
подарил бы ей поцелуй и обнял, страстно лаская, не обращая  внимания  ни  на
кого. Он бы целовал и обнимал ее, пробудив в ней страсть.
   Потеряв интерес к спектаклю,  Элл  подхватила  стоявший  у  ног  фибровый
чемоданчик и начала спускаться вниз к центру  юрода.  В  конце  концов,  она
приехала сюда совсем не за  тем,  чтобы  наблюдать  за  событиями  из  жизни
кинозвезды. Просто она знала, что они соберут сюда людей со  всего  мира,  и
среди них, она была в этом уверена, окажется человек, о котором она  мечтала
всю свою жизнь.
   Для осуществления этой мечты Элл приехала сюда из маленькой деревушки  на
юге Прованса, в восьмидесяти километрах от границы Монако.  Чтобы  сохранить
свои  небольшие  сбережения,  она  почти   весь   путь   проделала   пешком,
останавливаясь  только  для  короткого  сна  где-нибудь  в  поле.   И   хотя
чувствовала себя усталой, не помышляла пока об отдыхе. Человек, которого она
разыскивала, был где-то здесь, в этой толпе, и она должна его найти.
   Она направилась к причалу, от которого недавно отплыла  яхта  князя  и  к
которому должна была вернуться уже с кинозвездой на  борту.  Элл,  энергично
расталкивая толпу,  пробралась  к  кордону  празднично  разодетых  монакских
полицейских, с независимым видом хотела нырнуть за  отгороженную  часть,  но
была схвачена за руку молодым полицейским с пышными усами.
   - Мне надо там кое-кого разыскать, - объяснила она. Кого?
   - Моего отца.
   Полицейский ослабил хватку, но руки не выпустил.
   - А почему он должен быть здесь?
   - Он фотограф, его зовут Ральф Сандеман, он делает снимки для газет.
   - Каких именно газет?
   - Я не знаю, - непроизвольно вырвалось у нее,  прежде  чем  она  обдумала
ответ.
   Полицейский недоверчиво улыбнулся.
   - Значит, даже не знаешь, в какой газете работает твой отец!
   - Я... - Она замолчала, не в силах ничего ему объяснить, так как  никогда
в жизни не видела Ральфа Сандемана.
   Вдруг ее осенило. Вырвав руку, она поставила на  землю  свой  чемоданчик,
открыла его и из-под вороха одежды вытащила черно-белую фотографию в рамке и
сунула под нос полицейскому.
   - Эту фотографию сделал он. Она  обошла  весь  мир,  и  вы  наверняка  ее
знаете.
   Удивленный полицейский  взял  фотографию  и  взглянул  на  нее.  Стройная
молодая женщина в темном купальном костюме, мокром и блестящем, как  тюленья
кожа, изогнувшись в изящном прыжке, парила в воздухе, перед тем как войти  в
воду.
   Полицейский пожал плечами, и Элл вдруг поняла, что он еще слишком молод и
навряд ли читал или слышал о тех  замечательных  Олимпийских  играх  в  1936
году.
   Ладно, забудьте, - пробормотала она, выхватив у него фотографию  и  сунув
обратно в чемодан.
   - Извини, малышка, - сказал полицейский, - но тебе не удастся  проникнуть
туда и взглянуть на Грейс с помощью этого трюка.
   - Я не обманываю, - тихо сказала она, отходя прочь.  Ее  не  обескуражила
неудача. Есть и другие способы найти отца. Он, конечно же,  был  здесь,  где
собрались фотографы всех известных  газет  мира  делать  снимки  для  первых
полос.  И  останется  на  несколько  дней,  пока  будут  длиться   свадебные
торжества.
   Однако к вечеру Элл уже стала впадать в отчаяние. Она  обошла  все  отели
высшего разряда - "Эрмитаж", "Отель де Пари", потом менее известные и совсем
маленькие... Но  ни  в  одном  из  них  среди  американских  гостей  не  был
зарегистрирован Ральф Сандеман.
   Девушка останавливала всех мужчин и женщин, у  которых  были  прикреплены
карточки "пресса"  или  висели  на  плече  большие  репортерские  камеры,  и
спрашивала,  не  знают  ли  они  Ральфа  Сандемана.  Один   из   фотографов,
американец, как будто слышал это имя, но из его сумбурной скороговорки Элл с
трудом поняла, что он не знает, находится ли сейчас Ральф Сандеман в Монако.
   Но она пока не теряла надежды.  Ведь  Ральф  Сандеман  делает  фотографии
самых важных и замечательных событий, происходящих в мире, как он сделал тот
снимок  ее  матери,  получившей  на  Олимпийских  играх  серебряную  медаль.
Конечно, он здесь, где же ему еще быть? Разве события, происходящие сейчас в
Монако, не привлекли внимание всего мира?
   Но время шло, а ее мечта все еще не осуществлялась. С  трудом  пробираясь
через заполнившую город толпу, она вдруг засомневалась, не слишком ли  много
нафантазировала. Ведь Ральф Сандеман мог уже не работать фоторепортером, или
его могли послать в другой город или страну. Вдруг ей пришла в голову мысль,
что его вообще нет в живых! Конечно, он совсем не стар,  но  ведь  ее  мать,
которая уже ушла из жизни, была еще моложе. Сомнение переходило в  отчаяние,
угнетавшее ее и заставлявшее терять надежду. Глупо  было  рассчитывать,  что
она найдет его здесь, но она так ждала этой встречи...
   Представляла, как он будет восхищаться ей. Как  скажет,  что  они  теперь
всегда будут вместе, и увезет в Америку.
   Что ей теперь делать? Вернуться обратно  в  деревушку,  откуда  она  ушла
вчера, где за ее спиной вечно  перешептываются  и  смотрят  с  недоверием  и
жалостью, будто она совершила нечто постыдное. Какое будущее  ждет  ее  там?
Она видела, что многие мужчины желали ее, но знала, что ни  один  порядочный
человек на ней не женится. Она могла рассчитывать лишь на  вдовца,  которому
нужна пара лишних рук, чтобы вырастить его детей и управляться по хозяйству.
Нет, она скорее умрет, чем вернется туда! Она  приехала  сюда  в  погоне  за
несбыточной мечтой потому, что  ее  жизнь  стала  невыносимой.  Ей  хотелось
уехать и начать новую жизнь, что она и сделала.
   В десять часов вечера небо над Монако осветилось грандиозным  фейерверком
в честь прибытия невесты князя  Ренье.  Элл  в  этот  момент  находилась  на
набережной у центрального причала. Отсюда можно было любоваться  дворцом  Ле
Роше, облицованным розовым камнем, в котором  220  комнат.  Он  построен  на
высоком мысе, с которого открывается вид на весь город. Сейчас там на  одном
из многочисленных балконов князь и  его  невеста  наблюдают  фейерверк.  Как
прекрасна и счастлива княгиня, как далека она от Элл,  находясь  на  вершине
счастья и успеха!  Думая  о  прекрасной  невесте,  Элл  еще  острее  ощущала
собственное несчастье. Глядя, как  взмывают  вверх  ракеты  и  расцветают  в
вышине гигантскими огненными цветами, она совсем не веселилась.  Эти  чудеса
пиротехники казались символом  ее  рассыпающихся  светлых  надежд,  которые,
разом вспыхнув, сгорели и исчезли в темноте.
   Голод и усталость брали теперь свое, и она совсем пала духом. Денег  было
очень мало, но аппетитные запахи из ближайшего кафе дразнили  и  притягивали
ее. Прошло уже два дня, как она не ела как следует.
   Стоя в дверях кафе, вдыхая запах жареного мяса и чеснока, слушая  музыку,
смех людей, наслаждавшихся теплом, едой и вином, Гейбриэл  чувствовала,  что
умирает от голода, но не только от него. Трудно было это  объяснить,  но  ей
мучительно хотелось музыки, смеха, красивой одежды, такой, как у  окружающей
публики. Борясь с воспитанной в ней бережливостью, Элл вошла в кафе.
   Она смело заказала пробегавшему мимо официанту  аперитив.  Но  когда  тот
принес меню и она взглянула на  цены,  до  Предела  взвинченные  в  связи  с
нахлынувшей массой народа, то Побледнела. Обед  здесь  стоил  фантастическую
сумму, и, как бы она ни была голодна, позволить себе потратить на него почти
все свои скудные сбережения он не могла. Элл заказала бутерброд с  ветчиной,
тонкий, как папиросная бумага - самое дешевое из того, что  она  отыскала  в
меню, и, с трудом  сдерживаясь,  чтобы  не  проглотить  его  целиком,  стала
откусывать миленькие кусочки.
   - Что-нибудь еще? - многозначительно спросил официант,  когда  она  съела
бутерброд.
   - Кофе без молока, - сказала она, надеясь здесь хоть немного передохнуть.
   Медленно, маленькими глотками, стараясь продлить удовольствие,  она  пила
кофе, закрыв глаза, чтобы полнее насладиться его ароматом  и  вкусом.  Звуки
скрипок усыпляли. И хотя металлический  стул  был  неудобен,  а  спинка  его
врезалась и тело сквозь тонкое хлопчатобумажное платье, она не заметила, как
задремала.
   Элл проснулась оттого, что ее грубо схватил за плечо официант.
   - Здесь кафе, а не отель, - сердито сказал он. - Уходи! , - Но я  еще  не
допила кофе, - возмутилась Элл.
   - Допивай и уходи, - зло приказал официант, - мы не  хотим,  чтобы  здесь
околачивались такие, как ты. Приходят, делают заказ на несколько  франков  и
ждут, чтобы подцепить клиента!
   - Клиента? - Элл пыталась защититься от его грубости. - Да как вы смеете!
Я не...
   - Давай, давай,  -  официант  грубо  потряс  ее  стул,  как  будто  хотел
стряхнуть с ветки спелую грушу, - я навидался  таких,  как  ты,  и  не  хочу
неприятностей в нашем кафе.
   В это время  с  соседнего  столика  раздался  мужской  голос,  в  котором
чувствовался сдерживаемый гнев:
   - Мне кажется, вы не должны так разговаривать с этой юной леди!
   Элл и официант одновременно обернулись в сторону  говорившего.  Официант,
недовольный вмешательством  постороннего,  хотел  уже  как  следует  отбрить
незнакомца, чтобы тот не совался не в свое дело, и открыл было рот,  но  тут
же  закрыл  его,  когда  увидел  молодого  человека  с   темными   волосами,
светло-серыми глазами, сделавшего ему замечание. С этим  клиентом,  пожалуй,
связываться не стоило. Изысканность покроя  элегантного  синего  блейзера  и
серых фланелевых брюк, а также золотистый морской загар говорили о том,  что
молодой человек ведет беззаботную жизнь богатого человека.  Наметанный  глаз
официанта сразу  распознал  абсолютную  самоуверенность  молодого  человека,
которая присуща только очень богатым людям.
   - Вы должны извиниться перед этой  молодой  леди,  -  настойчиво  добавил
молодой человек, и было заметно, что он привык к повиновению окружающих.
   Официант колебался, а Элл  тем  временем  рассматривала  своего  молодого
защитника. Недостаточно испущенная в жизни, она все-таки сообразила, что  он
образован и хорошо воспитан. Он говорил на ее языке достаточно правильно, но
с  небольшим  акцентом,  указывающим  на  то,  что  был   англичанином   или
американцем. Она уже слышала где-то  такой  акцент:  в  своем  роде  как  бы
музыкальный ритм, вызвавший неясные воспоминания.
   Пожав плечами как истинный француз, официант принял  решение.  Даже  если
эта девица проститутка, она все же заплатила по счету и  к  тому  же  сейчас
уйдет отсюда.
   - Извините, мадемуазель, - быстро пробормотал он И  шмыгнул  к  соседнему
столику.
   - Благодарю вас, - застенчиво прошептала Элл.
   - О, не стоит благодарности!
   Теперь она поняла, где слышала этот необыкновенный акцент. Она  вспомнила
Кларка Гейбла в "Унесенных  ветром",  единственной  американской  киноленте,
которую видела с субтитрами. Молодой человек,  должно  быть,  родом  из  той
части Соединенных Штатов, где когда-то богатые имели рабов.  Что  она  могла
сказать ему и чем привлечь его внимание? Не  найдя  ничего  подходящею,  она
уткнулась в чашку с кофе.
   А подняв голову, увидела, что он вышел из-за своего столика и остановился
возле нее. Интуитивно она пригладила волосы, проверяя, нет ли там застрявших
соломинок,  сожалея,  что  не  успела  переодеться  после  своего  нелегкого
путешествия и ее платье измято.
   - Не хотите ли присесть? - спросила она, кивком указывая на стул напротив
себя, делая вид, что обладает хорошими манерами.
   - Нет, благодарю вас, - отозвался он. Элл склонила голову, пряча  уныние.
Наверное, она была слишком настойчива. Неужели он тоже принял  ее  за...  Ее
мысли нарушил его голос:
   - Мне кажется, это место недостаточно хорошо для  вас.  -  Перед  ней  на
столе звякнула горсть монет и прямо перед собой она увидела  его  протянутую
руку. Элл вложила свою ладошку в его ладонь и почувствовала,  как  ее  мягко
поднимают на ноги.
   - Меня зовут Эдвард Хайленд, - сказал он, глядя в ее изумленное  лицо,  -
но вы можете звать  меня  Дьюк.  Надеюсь,  вы  не  найдете  мое  предложение
нескромным, но я был бы ужасно рад, если бы вы согласились быть моей гостьей
и пообедать со мной.
   Она кивнула, не в силах выговорить ни слова, и достала из-под стола  свой
чемодан.
   - Разрешите, я понесу его. - Он взял чемодан и  предложил  ей  руку.  Элл
понадобилась секунда, чтобы сообразить, чего  он  ждет  от  нее,  потом  она
протянула ему ладонь, и они вышли из кафе.
   - Как вас зовут? - спросил он.
   - Элл, - ответила она, смутившись, что не  догадалась  представиться  ему
раньше.
   - Элл, - повторил он, не скрывая любопытства, так как ее имя звучало  как
французское слово "она". - И все? Она нервно улыбнулась.
   - Вообще-то меня зовут Гейбриэл. - Она замялась на  мгновенье,  потом  ее
осенило, что если она решила начать  новую  жизнь,  забыв  о  том,  что  она
незаконнорожденная, то надо взять И новое имя, которое, кстати, принадлежало
ей по праву.
   - Гейбриэл Сандеман, - добавила она.
   - Мадемуазель Сандеман, -  молодой  человек  остановился  и  склонился  в
церемонном поклоне, - рад познакомиться с вами.
   - Я тоже очень рада. Мне очень повезло,  что  вы  спасли  меня  от  этого
ужасного официанта.
   - Это был мой долг джентльмена, дорогая Элл. И  когда  он  улыбнулся,  то
опять напомнил Кларка Гейбла, вернее, его героя в фильме - Ретта Батлера,  и
сердце ее учащенно забилось. Неужели все происходит с  ней  на  самом  деле?
Может быть, она все еще дремлет в кафе? Все, что произошло, было даже лучше,
чем в тех мечтах, которые привели се в Монако.

Глава 2

   "Надо есть как леди... Откусывать не торопясь,  маленькими  кусочками,  -
предупреждала Элл саму себя, глядя на расставленную  еду:  аппетитная  горка
лангустов, нежные зеленые бобы, тончайшие зажаренные  ломтики  картофеля.  -
Как бы она ни была голодна, надо помнить  о  хороших  манерах,  постараться,
чтобы этот молодой человек по имени Дьюк  решил,  что  она  благовоспитанная
девушка из хорошей семьи. А может быть, он уже понял, что она просто  бедная
девушка из провинции, и заманил, чтобы лишить чести? Она может наскучить ему
в любой момент, и он выпроводит ее вон из этого рая?"
   К удивлению Элл, американец повел ее не в ресторан, а  в  конец  причала,
где они поднялись на борт одной из самых больших яхт, стоявших в гавани.  На
боку  блестящей  белой  185-футовой  яхты  золотыми  буквами  было  выведено
"Хэйленд Флинг". Они прошли на корму, где молодой человек отдал распоряжение
стюардам. Вскоре под зеленым тентом был накрыт стол.  Белоснежная  скатерть,
китайская фарфоровая посуда  с  золотыми  ободками,  искрящиеся  хрустальные
бокалы. К столу подвинули стулья, обитые мягкой белой лайкой. Вино разлили в
бокалы, поставили блюда с сыром и паштетом, мягкие белые хлебцы.  Потом  был
подан обед.
   Элл поддерживала  беседу  и,  отвечая  на  расспросы  о  себе,  старалась
перевести разговор на другую тему, задавая  ничего  не  значащие  вопросы  о
яхте.  Но  ничего  такого,  что  могло  бы  показаться  хозяину  проявлением
назойливого любопытства. Сон продолжался наяву. Роскошная яхта, обед, словно
на открытке панорама Монако за кормой, деликатесы, которых она  в  жизни  не
пробовала.
   Она потеряла выдержку, когда на десерт подали пирожные с кремом.  Сладкое
вообще редко водилось в доме кузена Жака, грубого фермера,  у  которого  она
воспитывалась  после  смерти  матери.  Она  с   жадностью   откусила   кусок
потрясающего эклера И вымазала кремом щеки. Мнимые хорошие манеры  оказались
под угрозой. Она увидела, что молодой человек с улыбкой наблюдает за ней  и,
похоже, видит ее насквозь.
   Элл быстро стерла крем со щек камчатной салфеткой и  отодвинула  от  себя
тарелку с пирожными.
   - Больше не хотите? Мне показалось, они вам понравились.
   - Даже слишком. - Она заняла оборонительную позицию.
   Он опять улыбнулся, и, избегая его проницательного взора, она достала  из
вышитой сумочки мятую пачку "Галуаз", вытащила сигарету, сунула ее в рот. Он
тут  же  поднес  золотую  зажигалку.  Элл  прикурила,  глубоко  затянувшись,
выпустила дым,  принимая  независимый  вид,  перенятый  от  Симоны  Синьоре,
Даниель Дарье и других звезд французского кино.
   Внезапно он наклонился через стол, приблизив лицо.
   - А теперь, - произнес Дьюк, - больше никаких уверток. Я хочу знать о вас
больше. Каждый раз вы уклоняетесь от ответа или меняете тему.
   - Но вы все уже знаете! Я приехала из маленького французского городка,  о
котором вы в жизни не слышали. Там выращивают капусту, чтобы  заработать  на
жизнь, и пьют вино, чтобы развлечься. Мне девятнадцать лет,  и  в  Монако  я
хотела встретиться со своим отцом.
   - Надеюсь, он не будет возражать, что я так поздно задержал вас.
   - Нет, - ответила она быстро, - он знает, что я могу за себя постоять.  А
вы? - быстро спросила она. - Наверное, вы переплыли  на  яхте  океан,  чтобы
присутствовать на торжествах?  Почему  вы  сидели  один  в  кафе,  а  сейчас
обедаете со мной; вместо того чтобы быть на балу?
   - Мой отец сейчас там. - Дьюк небрежно махнул рукой в сторону  дворца  Ле
Роше. - И это, видите ли, не моя яхта, а его, и все  остальное  тоже.  Но  я
поехал ради прогулки, и мне безразличны все эти светские развлечения.
   В голосе его прозвучали горькие нотки, но Элл старалась сохранить веселый
тон их беседы.
   - Ну, я-то уж не упустила бы ни одного,  если  бы  у  меня  был  шанс,  -
сказала она. - Бьюсь об заклад, что венчание будет красивейшим зрелищем.
   - Нет, мэм, - покачал головой Дьюк, - думаю, самое чудесное и красивейшее
зрелище сейчас прямо предо мной.
   Взволнованная и приятно пораженная его  комплиментом,  она  вспыхнула  и,
чтобы скрыть смущение, затянулась сигаретой.
   - Вы не должны курить "Галуаз". Слишком грубые сигареты и табак  крепкий.
Попробуйте эти.
   Дьюк  вскочил,  прошел  к  столику  с   коктейлями   и   взял   одну   из
нераспечатанных пачек сигарет в хрустальном ящичке. Подойдя к  Элл,  раскрыл
пачку, и она увидела, что это один из лучших сортов  сигарет,  импортируемых