ассейну.  На
ней было легкое белое платье с драпировкой на груди. - Ты,  наверное,  Ники,
пропавшая родственница, о которой мне  говорила  Пеппер.  Меня  зовут  Терри
Дайер...
   Ники протерла глаза, чтобы хорошенько разглядеть женщину.  Она  не  часто
ходила в кино, но тем не менее вспомнила, что видела эту блондинку в главных
ролях в двух или трех довольно известных за последние несколько лет фильмах.
   - Здравствуйте, - сказала Ники.
   - На тебя так приятно смотреть, Ники. Прыгни еще раз.
   - Я уже собиралась вылезать. Пеппер намерена идти куда-то ужинать.
   - Не беспокойся. Я тоже иду с вами. Ну давай! Только один разок!
   Ники послушалась и получила от Терри Дайер еще один комплимент по  поводу
своего мастерства. Вытирая полотенцем волосы, Ники спросила:
   - А откуда вы знаете Пеппер?
   - Мы встретились на одной из вечеринок. Здесь в городе их всегда масса, и
мы с Пеппер часто на них ходим, поэтому мы просто не могли не встретиться. -
Ники понимающе кивнула. Затем Терри добавила:
   - А потом мы выяснили, что у нас чуть ли не с полдесятка  общих  мужиков.
Так что мы почувствовали себя сестрами по духу.
   - Эй, что это ты ей здесь рассказываешь? - раздался голос Пеппер.
   Ники повернулась и увидела, что та направляется к ним. Она переоделась  в
платье из светло-зеленого шифона, развевающегося при каждом ее шаге. Ники  с
удивлением посмотрела на нее. Ей показалось, что в голосе Пеппер  прозвучали
резкие недовольные нотки.
   - Ничего плохого, киска, - сказала Терри. - Только то,  что  у  нас  было
несколько общих мужиков...
   - Ладно, кончай! - сказала Пеппер чуть смягчившимся голосом.  -  Она  еще
совсем девчонка - и я должна присматривать за ней.
   - Хорошо, хорошо, - сказала Терри, чуть отступая назад.
   - Ники, иди одевайся. Надень что-нибудь из новых вещей.
   Ей не надо было говорить, чтобы она надела что-либо из того, что накупила
ей Пеппер. Просто в ее старом  гардеробе  не  было  платьев  под  стать  тем
туалетам, в которые были облачены эти две женщины.
   Входя в дом, Ники на мгновение оглянулась.  Она  увидела,  что  Пеппер  и
Терри стоят рядышком и оживленно о чем-то беседуют; ей даже показалось,  что
они о чем-то спорят. Но все  же  пики  не  понимала,  чем  Терри  могла  так
рассердить Пеппер.
   Ники не обратила внимание на название ресторана, но явно это был один  из
самых известных в Лос-Анджелесе, поскольку у входа стояла  довольно  большая
очередь, мимо которой они быстро прошли. А когда метрдотель провел их в зал,
Ники  пришлось  остановиться,  чтобы  разглядеть  множество   знаменитостей,
сидевших за столиками. Карол Бурнетт... Уоррен Битти с Джеком  Николсоном...
Джимми Стюарт... Дин Мартин... Джейн Фонда... Не меньше ее  поразило  и  то,
что так много людей знакомы с Пеппер и Терри: им приветственно махали или же
просто обменивались парой слов. Да, это семья совсем другого рода,  подумала
Ники, здесь всех связывают богатство и известность. И ей было очень  приятно
войти в эту семью. Ники нравилось, что она здесь сегодня  одна  из  них.  Ей
нравилось уверенно чувствовать себя в этом нарядном пестром шелковом  платье
с открытой спиной, которое ей  подарила  Пеппер...  Нравилось,  что  на  нее
смотрят эти известные люди и пытаются догадаться, кто она такая и как попала
в их мир.
   Когда официант подошел узнать, что  они  будут  пить,  Ники  хотела  было
отказаться, но Пеппер заказала бутылку шампанского.
   - Нам необходимо отпраздновать наше воссоединение, - сказала она.
   Если не считать одного-двух глотков вина на праздничных обедах  у  Хелен,
Ники совершенно не пробовала  алкоголя.  Но  шампанское  она  выпила,  когда
Пеппер предложила тост: "За мою сестренку и за все самое лучшее!" Вкус этого
шипучего вина показался ей приятным и освежающим. Ники не  считала,  сколько
она выпила бокалов, и стала уже чувствовать небольшое головокружение,  когда
осознала, что вино не такое уж легкое. Она тут же отказалась от  еще  одного
бокала.
   Во время ужина у нее все время было чувство, что она не сидит  плотно  на
стуле, а парит где-то в воздухе, наблюдая за известными людьми вокруг  себя;
казалось, они тоже смотрят на  нее  и  улыбаются  ей  в  ответ.  Она  что-то
отвечала на вопросы Пеппер и Терри, но не помнила ни слова из того,  что  им
говорила. Правда, она не могла не почувствовать, что еда не шла ни  в  какое
сравнение с тем,  что  готовила  Хелен.  Она  еще  очень  много  смеялась  -
фактически все время хихикала, а  когда  Уоррен  Битти  поймал  на  себе  ее
взгляд, то подмигнул ей и по дороге к выходу остановился у их столика, чтобы
познакомиться. Остальное просто-все  смешалось,  до  тех  пор  пока  они  не
оказались в доме Пеппер.
   Хотя голова у нее  немного  прояснилась,  она  дошла  до  своей  комнаты,
опираясь на руку Пеппер, и  опять  начала  хихикать,  когда  вспомнила,  как
знакомилась с Уорреном Битти.
   - По-моему, я ему представилась "Липучая Сосучка"?
   - Нет, малышка, во всяком случае  у  тебя  получилось  "Пучая  Сучка",  -
сказала Пеппер, укладывая Ники в  постель.  -  Но  не  думаю,  что  этим  ты
отпугнула Уоррена. Он стремится трахнуть каждую красивую  девчонку,  которая
попадается на его пути, а сейчас у него как раз небольшой простой,  так  что
он наверняка будет сюда звонить и начнет прямо  завтра.  Сказать  мне  своей
прислуге, чтобы они ему передали, что ты уехала в свой родной город Тимбукту
или, может, ты хочешь переспать с Уорреном?
   - Почему это я должна хотеть с ним переспать? Пеппер положила  голову  на
ладонь и задумчиво взглянула на Ники.
   - Нет, только подумать... - сказала она.
   - Что подумать?
   - Ты ведь девственница, правда?
   - Ну конечно.
   - И сколько тебе лет?
   - Девятнадцать.
   - Превосходно, - сказала Пеппер, затем, помедлив, добавила:
   - Ну хорошо, разденься сама. Спокойной ночи, Ники. Прежде чем та вышла из
комнаты, Ники окликнула ее:
   - Пеппер...
   Пеппер остановилась и оглянулась на нее.
   - Спасибо, - сказала Ники. - Я получила большое удовольствие.
   Пеппер улыбнулась.
   Это я получила большое удовольствие. -  Она  помолчала,  прислонившись  к
двери. - Знаешь, я не была уверена, что ты мне сможешь понравиться, но ты  в
порядке. Счастливых сновидений. - Она вышла, закрыв за собой дверь.
   Несколько минут Ники вспоминала все  то  хорошее,  что  произошло  с  ней
сегодня, но вскоре полностью отключилась.
   Она чувствовала руки на всем теле как будто тысячи рук лапали се,  и  она
видела эти руки, хватавшие ее ногу, когда опускала голову. Затем она поняла,
что смотрит не на свое тело, что эта нога принадлежит  другой  женщине...  И
тогда она поняла, что это Элл. И там не было тысячи рук, а всего одна  рука,
и эта рука скользила по телу ее матери, стягивая  с  нее  какую-то  ткань  -
одеяло или, возможно, платье,  а  под  ним  мама  была  синевато-белая,  как
алебастровая статуя. Мертвая. Но вдруг она застонала от боли, и человек, чья
рука стягивала с нее одежду, нагнулся к ней, чтобы прикрыть ее рот, и  когда
он наклонил к ней голову, он что-то шепнул ей на ухо, и тогда  Ники  увидела
лицо этого человека - это был X. Д. Хайленд. В  этот  момент  он  неожиданно
обернулся и увидел свидетеля своего преступления. Лицо его потемнело. Он был
готов совершить еще одно убийство...
   Вздрогнув, Ники проснулась. Тело  ее  было  покрыто  холодной  испариной.
Голубоватые фонари у бассейна отбрасывали странные тени  в  этой  незнакомой
комнате. Она не сразу вспомнила, где находится.
   Она лежала, пытаясь успокоиться,  ожидая,  когда  перестанет  так  сильно
колотиться сердце, но тут она услышала какой-то  звук,  он  раздался  где-то
совсем рядом - как будто простонала женщина, а затем короткий вскрик...
   Может, Пеппер тоже мучают кошмары? А может  быть,  подумала  Ники,  снова
засыпая, это просто любовные игры бродячих котов?

Глава 13

   Проснувшись на следующее утро и увидев яркое солнце,  Ники  выглянула  из
окна и, увидев бассейн, почувствовала необходимость поплавать и окончательно
избавиться от остатков хмеля после вчерашнего вечера.  Кроме  того  плавание
поможет забыть и ночной кошмар.  Она  надела  купальник  и  выскочила  через
стеклянную дверь, чтобы сразу нырнуть в прохладную воду.
   Она уже примерно полчаса прыгала в воду, когда заметила, как  из  боковой
двери появилась Терри Дайер. Халат на  актрисе  распахнулся,  поскольку  был
незастегнут и незавязан, и  Ники  увидела,  что  под  ним  ничего  не  было.
Приглаживая волосы и растирая шею, та неуверенной походкой прошла  к  одному
из стульев, стоящих во дворике, и плюхнулась на  него.  Ники  подумала,  что
Терри, очевидно, так напилась, что Пеппер не позволила ей ехать домой одной.
   - 0-о-о-х, - пробормотала Терри, - от тебя такой шум, как  от  океанского
лайнера. И как ты выносишь его?
   - Я не так много шампанского выпила, как вы.
   - Шампанское еще не все, малышка.
   Ники вылезла из бассейна и стала вытираться.
   - А Пеппер еще спит? Терри кивнула.
   - Она совершенно обессилена. Она проспит еще несколько часов. Если хочешь
посмотреть город, то лучше ее  не  жди.  Я  бы  поездила  с  тобой,  но  мне
необходимо днем встретиться со своим агентом...
   Ники оставила Терри под лучами целебного солнышка, а сама  пошла  принять
душ и одеться. Если Пеппер  собирается  спать  полдня,  то  Ники  не  желает
попусту тратить время.
   Когда она вышла из комнаты, то одна из горничных сообщила ей, что завтрак
готов. Она провела Ники  в  солнечную  комнату,  окна  которой  выходили  на
бассейн; там  на  боковых  столиках  стояли  тарелки  со  свежими  фруктами,
различными сортами сыра, кувшинами с соком, холодными закусками  и  копченой
рыбой. В центре стоял круглый мраморный стол, сервированный на одну  персону
- прекрасный фарфор, серебро, хрусталь. Горничная  спросила,  будет  ли  она
есть хлопья с молоком или же закажет что-нибудь горячее.
   - Нет, нет, спасибо, - сказала Ники. При виде  такого  изобилия  еды  она
почувствовала, что аппетит у нее не  только  не  разыгрался,  но,  наоборот,
исчезает. Она съела кусочек дыни, а официант-мужчина, которого она еще здесь
не видела, подал ей кофе.
   Когда она кончила завтракать,  в  комнату  вошел  шофер,  встречавший  ее
накануне.
   - Мисс Хайленд приказала отвезти вас куда пожелаете.
   Он говорил по-английски с сильным акцентом, но вполне сносно,  во  всяком
случае лучше, чем показалось Ники накануне.
   - Спасибо, - сказала она. - Я поезжу по городу сама.
   - Простите, синьорита, но это сложно. В Лос-Анджелесе без машины нельзя.
   - Ну ладно, - уступила она. Кроме того, она подумала, что будет  неплохо,
если с ней окажется человек, знающий город,  который  сможет  предложить  ей
маршрут поинтереснее.
   Шофер представился как Панчо, а затем  спросил,  хочет  ли  она  ехать  в
открытом автомобиле,  как  вчера,  или  закрытом  лимузине,  а  может  быть,
"феррари"?
   Ники лишь засмеялась, услышав о таком богатом выборе.
   - Я люблю солнышко, Панчо. Пусть это будет вчерашняя машина...
   Пока она ехала в открытом  "бентли"  в  сторону  города,  Ники  объяснила
шоферу, что в Лос-Анджелесе впервые, ничего о нем не знает и хочет, чтобы он
показал ей город, как показал бы его собственной сестре. Он провез  ее  мимо
нескольких  съемочных  площадок  -  и  новых,  и  старых,  через  территорию
университета Лос-Анджелеса, затем к  карьерам  Ла  Бриа,  где  были  найдены
останки динозавров, затем вдоль  побережья  в  сторону  Малибу,  мимо  домов
кинозвезд.
   Наконец, когда дело уже двигалось к обеду, шофер предложил отвезти  ее  в
"Венецию".
   - Там любят бывать молодые люди вроде вас... Там много художников,  много
магазинчиков, но они не такие дорогие, как в Беверли-Хиллз.
   - Прекрасно, поедем, - согласилась Ники. Когда они свернули в сторону  от
моря, Панчо позволил себе немного разговориться. Он рассказал ей, что  вырос
в страшной бедности в  мексиканской  деревушке,  несколько  лет  тому  назад
нелегально пересек границу и оказался в Калифорнии, рассказал, как попал  на
работу к Пеппер:
   - Тогда я работал судомойкой, но услышал от одной девушки о мисс  Пеппер,
что она хорошо платит и что любит, когда у нее работают молодые и  красивые.
Я и пошел. Она и правда хорошо платит, и работа не трудная. И я не  возражаю
против некоторых дополнительных обязанностей, когда ей этого надо...
   - Дополнительных обязанностей? - спросила Ники. - О чем вы?
   Пока "бентли" мчался по шоссе, шофер  довольно  свободно  разговаривал  с
ней, даже рассказал Ники о том,  что  живет  здесь  нелегально.  Но  тут  он
немного притормозил и внимательно посмотрел на нее. Вместо ответа  он  вдруг
спросил:
   - Мисс Пеппер называет вас сестрой.  Но  вы  так  непохожи...  Невозможно
поверить.
   -  У  нас  разные  матери,  и  выросли  мы  отдельно.  Вчера  я   впервые
познакомилась с Пеппер.
   - Она хорошая женщина, - сказал Панчо. Я рад, что работаю на нее. - Затем
он включил радио. - Вы какую музыку любите?
   - Все равно, - рассеянно ответила  Ники.  Она  почувствовала,  что  здесь
что-то не так. Панчо не хотел больше разговаривать с ней на тему  о  работе.
Это было совершенно очевидно.  Но  почему?  И  что  это  за  "дополнительные
обязанности", которые Пеппер просит его выполнять?
   Когда они приехали в "Венецию", Ники сразу же поняла, что побродить здесь
будет интересно. Стало ясно, почему это  место  было  названо  так  же,  как
прославленный итальянский город: множество каналов  с  переброшенными  через
них легкими мостиками  пересекали  центр  городка.  Вдоль  побережья  стояли
старинного вида дома с лепниной и арками.
   Она не стала возражать, когда  Панчо  припарковал  машину  неподалеку  от
набережной и предложил ей прогуляться одной.
   - Я заеду за вами прямо сюда часика через два...
   Ники  показалось,  что  у  Панчо  были  еще  какие-то  свои   дела.   Она
согласилась, и они договорились встретиться на этом же месте через три часа.
Обрадованная  тем,  что  может  немного  пройтись  и  размять   ноги,   Ники
прогулялась вдоль пляжа, где множество молодых и красивых юношей  и  девушек
играли и волейбол, работали на тренажерах или просто загорали.  Прошлась  по
набережной, где раскатывала на скейт-бортах молодежь в бикини и  плавках,  и
сидели лицом к морю художники-акварелисты. Потом остановилась  у  небольшого
киоска, чтобы купить несколько открыток для Хелен, Лаци, Герти и Блейк.  Там
же  она  выбрала  несколько  сувениров:  для  Хелен   -   большую   ракушку,
разрисованную светящимися красками, такими же не правдоподобными, как и сама
Калифорния, а для Блейк футболку с надписью "Жизнь - это пляж".
   Прогуливаясь  по  аллее,  она  вдруг  обратила   внимание   на   огромную
черно-белую эффектную фотографию в витрине какого-то выставочного  зала.  На
фотографии был изображен мужчина в черной форме эсэсовца, нежно  прижимающий
к себе очаровательную маленькую девочку и наблюдающий  за  тем,  как  группа
немецких солдат помогает погрузиться в машину семье с  ребятишками.  Надпись
под фотографией гласила: "Берлин, 1937". Ники сразу же вошла в этот зал.
   Стены небольшого выставочного зала были увешаны в  основном  черно-белыми
фотографиями - такими же драматическими,  как  и  тот  период,  который  был
запечатлен на них. Они  рассказывали  о  стране,  шагающей  от  поражения  к
агрессии - в дыму фабричных труб, под свастикой, печать  которой  лежала  на
точеных лицах  молодых  мужчин  и  женщин  "арийского"  происхождения.  Ники
почувствовала, как участился ее пульс, когда она увидела сначала одну, потом
еще одну фотографию Олимпиады 1936 года, дискобол с напрягшимися  мускулами,
бегун в последнем рывке перед  финишем.  Когда  она  подошла  к  фотографиям
пловцов, то почувствовала, как по всему телу пробежали  мурашки,  хотя  было
совсем не холодно.
   Прямо перед ней было изображение женщины, готовой к прыжку, в тот момент,
когда она уже поймала рановесие и, казалось, вот-вот  взметнется  в  воздух.
Лицо прыгуньи было тем же, что и на фотографии, хранившейся у Ники. Это была
ее бабушка Моника Веро.
   С сильно бьющимся сердцем Ники обратилась к молодому человеку в джинсах -
смотрителю зала - с просьбой дать ей некоторую информацию о фотографиях.
   - Они вам понравились? спросил  он.  Их  сделал  один  из  наших  местных
фотографов.
   - Как его зовут? - торопливо спросила  Ники.  Молодой  человек  кивнул  в
сторону стены, на которой висела дощечка с именем фотографа.
   Ники не спускала глаз с восьми букв: "САНДЕМАН". Ей показалось, что время
остановилось.
   - Скажите, а его полное имя не Ральф Сандеман? -  спросила  она  дрожащим
голосом.
   - Да. Он сделал эти фотографии, когда был еще совсем молодым человеком  и
ему поручили освещать Олимпийские игры...
   Ники не помнила, как покинула выставку. Она пришла в себя уже  на  пляже,
где, глядя невидящим взором в океан,  пыталась  понять,  что  же  произошло.
История ее бабушки и эта выцветшая фотография -  все  это  было  как  бы  из
другого мира, какая-то сказка, только без традиционного  счастливого  конца.
Она никогда в жизни не видела ни бабушки Моники, ни того  человека,  который
любил ее, а потом бросил. Для Ники вся эта  история  была  каким-то  далеким
нереальным прошлым, как будто главой недочитанной книги. И Ники была  готова
захлопнуть эту книгу, так и не прочитав до конца. Чего  она  добьется,  если
станет сейчас разыскивать этого Ральфа Сандемана? Она почувствовала, что  не
вынесет, если он отвернется от нее, откажется так же, как X. Д.  Хайленд.  А
на что иное могла она рассчитывать? Именно он - этот неизвестный ей  дедушка
- и начал тот тяжелый путь  отказов  и  непризнаний,  который  повторился  в
трагической судьбе ее матери.  Он  достаточно  ясно  продемонстрировал  свои
намерения, бросив Монику Веро почти сорок лет тому назад.
   Но все же она была здесь... Возможно, до его дома всего  несколько  минут
ходьбы. Ведь она приехала сюда, напомнила себе Ники, потому что Хелен велела
ей узнать о себе как можно больше. И  дело  не  только  в  ее  настоятельном
совете. Даже сам факт, что она была здесь и увидела эту фотографию,  казался
знамением судьбы...
   Она встала и направилась обратно в выставочный зал. Когда она  вернулась,
молодой человек с удивлением посмотрел на нее.
   - С вами все в порядке? Вы так быстро выскочили отсюда...
   - Мне нужен адрес человека, сделавшего эти  снимки.  Он  некоторое  время
изучал ее, затем прошел  в  небольшую  комнату  в  углу  и  вышел  оттуда  с
листочком бумаги, Следуя указаниям смотрителя галереи, Ники вышла на  улицу,
идущую вдоль, канала.  Сверившись  с  записанным  на  бумажке  адресом,  она
остановилась у небольшого каркасного дома деревенского типа в ряду таких  же
домиков, расположенном на крохотном участке земли. Кусты вдоль  забора  были
аккуратно подстрижены, а на небольшой  лужайке  перед  домом  росли  полевые
цветы.
   Она прошла в ворота и позвонила в дверь. Никто не  ответил.  Может  быть,
после всех ее переживаний выяснится, что  его  просто  нет  дома,  в  панике
подумала она. Она постучала, затем прошла к задней  двери  и  постучала  еще
раз. Послышался какой-то звук, потом ворчливый голос,  в  котором  слышалось
легкое раздражение. Это был старческий голос, как ей показалось.
   - Подождите немного, сейчас открою.
   Дверь открыл человек среднего роста, лет  около  семидесяти,  с  густыми,
седыми, почти по-солдатски подстриженными волосами. На нем были шорты  цвета
хаки и белая рубашка с короткими рукавами. Ники стояла, уставившись на него,
чувствуя, что не может произнести ни слова.
   Он приветливо улыбнулся, и она наконец-то проговорила:
   - Ведь вы Ральф Сандеман?
   - Признаюсь, это так, - ответил он. - Но  хочу  вас  предупредить,  я  не
подписываюсь ни на какие журналы, и если вы пришли спасти мою душу,  то  вам
лучше не тратить понапрасну свое время.
   - Я... я ничего не продаю,