ен.
     - Это вы превосходны, Кэролайн. Вечернее платье очень вам к лицу. - Он поклонился и вскоре исчез в толпе.
     Кэролайн смотрела ему вслед, и сердце у нее гулко билось. Ничего не значащий комплимент - и она уже потеряла покой! Нет, чувства к нему и его интерес к ней не сулят ничего хорошего.
     Отыскивая взглядом Энтони, Кэролайн вдруг оказалась лицом к лицу с женой Северьянова.
     Мари-Элен холодно улыбалась.
     - С кем имею удовольствие познакомиться? - надменно осведомилась она.
     Девушка присела в реверансе.
     - Кэролайн Браун, княгиня.
     - Как вы познакомились с моим мужем? - властно осведомилась Мари-Элен. Кэролайн вспыхнула.
     - Он... Мой отец - книготорговец. Специализируется на антикварных изданиях. Князь просил разыскать для него экземпляр Бартоломью и "Так и не так" Абеляра. - Кэролайн вся горела, чувствуя стыд и вину. Одно дело - знать понаслышке, что у Северьянова есть жена, с которой он не живет, и совсем другое - разговаривать с ней. Ведь она целовалась с ее мужем!
     Мари-Элен, откинув голову, рассмеялась.
     - Дочь книготорговца! - Смеясь, она покачала головой. - Боже мой, Ники совсем потерял голову. О чем он только думает?
     Кэролайн, ошеломленная грубостью Мари-Элен, не нашлась, что ответить. Та, отвернувшись от нее, смешалась с толпой.
     "О Господи! Что я наделала? И что, скажите на милость, делать теперь?"

Глава 15

     Мидлендс был построен в начале правления безумного короля Георга III. Усадьбу окружали большие зеленые газоны, буйная вьющаяся зелень обвивала стены дома, а поодаль виднелись лесистые холмы Воздух был свеж и чист, над головой простиралось бескрайнее голубое небо. Сегодня Эдит Оусли исполнилось семьдесят пять. Она предпочитала Мидлендс всем другим своим поместьям и за последние десять лет проводила время в основном здесь. Но сегодня виконтесса не чувствовала ни умиротворения, ни радости. Окружающая Эдит красота оставляла ее равнодушной. Она была подавлена.
     Виконтесса отложила лондонскую газету. Сегодня даже этот остроумный Коппервилл, статьями которого она обычно зачитывалась, не исправил ей настроения. Она сидела в саду позади дома, кутаясь в легкую шаль, и невесело размышляла в своей быстро промелькнувшей жизни. Что же теперь у нее осталось?
     Рано или поздно она умрет - и все унаследует этот тщеславный болван Томас.
     В воспоминаниях промелькнул образ Маргарет - такой, какой Эдит видела ее последний раз тринадцать лет назад, в холодный зимний день: бледная, белокурая, озаренная внутренней красотой. Эдит закрыла глаза. С тех пор не было и дня, чтобы она не жалела о своем жестоком решении. Вот если бы Маргарет не сбежала тогда с этим безмозглым Брауном, черт бы его побрал!
     Виконтесса вздохнула. Она всегда отличалась неколебимой твердостью характера, поэтому пережила предательство Маргарет и ее смерть. Так же, как тридцать лет назад пережила смерть своего мужа Сеймора, тоже изрядного болвана. Эдит решила больше не выходить замуж, хотя, наделенная красотой и богатством, имела множество поклонников. Она отвергла их всех. Виконтесса наслаждалась своей вновь обретенной свободой. Впрочем, она никогда не позволяла Сеймору ни в чем ограничивать ее. Мужу казалось, что он во всем разбирается лучше других, однако на самом деле он легко поддавался влиянию. Эдит позволяла ему думать, будто всем управляет он сам! Наверное, она по-своему даже любила нежного и доброго Сеймора, безумно влюбленного в нее.
     Эдит старалась не вспоминать о прошлом, но каждый день рождения пробуждал воспоминания. Скоро на празднество явятся Томас, его дура-жена и избалованные сыновья, хотя Эдит уже много лет назад сказала, что глупо праздновать завершение еще одного года жизни. Сама того не желая, она снова вспомнила Маргарет, а также ее дочь. Сейчас девушке уже восемнадцать.
     Да, восемнадцать лет, и она не замужем. Живет над книжной лавкой своего безмозглого отца, загубившего жизнь Маргарет.
     Эдит взяла со столика томик в красивом кожаном переплете - лучшие произведения ЭдмондаБерка. Этот подарок от Кэролайн она получила по почте сегодня утром. Маргарет, должно быть, рассказывала дочери, что Эдит очень любит читать - причем не какую-нибудь чушь, заметьте, а исключительно умные книги, заставляющие думать. Виконтесса читала постоянно и так же постоянно знакомилась с периодическими изданиями и газетами. А Берка она любила.
     Кэролайн ни разу не забыла о ее дне рождения. Как когда-то и Маргарет.
     Эдит прищурилась, заметив темный экипаж на дороге, вьющейся по склону холма. Он свернул в Мидлендс. Это наверняка Томас со своей дурочкой Доротеей и двумя мальчишками, похожими как две капли воды на своего папашу. Эдит вздохнула и поднялась. Два коккер-спаниеля, спавших у ее ног, запрыгали возле виконтессы, виляя хвостами. И тут же к Эдит подбежали трое слуг. Дворецкий осведомился, не желает ли она чего-нибудь. Эдит жестом отпустила его.
     - Если не можешь сделать меня шестидесятипятилетней, уходи, Уинслоу. Пора встречать гостей. - Она бросила на дворецкого сердитый взгляд. Он был ее ровесником, если не старше.
     Для женщины такого возраста у Эдит была легкая, решительная походка. Виконтесса считала, что сохранить бодрость ей помогла привычка дважды в день и в дождь, и в снег ездить верхом. Она любила ходить и редко пользовалась тростью.
     Мысли о прошлом не покидали ее. Вспоминать о прошлом слишком больно. К тому же ее постоянно преследовала мысль, что все сложилось бы иначе, если бы ей удалось разлучить Джорджа Брауна с дочерью. Это было одно из самых серьезных поражений в жизни Эдит.
     Стоя на ступенях парадного крыльца, виконтесса ждала гостей. Наконец экипаж подъехал, распахнулась дверца, и вышла Доротея. Томас никогда не отличался хорошими манерами, и у него не хватило ума предложить жене руку. Но чему удивляться? Он похож на свою мать Джорджию. У той тоже были куриные мозги. Джорджия на праздник не приехала. Она из тех женщин, у которых всегда болит то одно, то другое. Эдит, конечно, догадывалась, в чем дело. Джорджия побаивалась мать и предпочитала держаться подальше от нее. Эдит относилась к этому спокойно.
     Маргарет была единственной умницей в семье - по крайней мере так считала виконтесса до того злосчастного дня, когда дочь сбежала из дома.
     Эдит нахмурилась, увидев, как Томас вылезает из экипажа. Он, кажется, еще потолстел. Виконтессу раздражали люди, неспособные отказываться от лишнего куска. Сама она сохранила прежнюю стройность и осанку. "Интересно, что сделает Томас, когда я скажу, как решила распорядиться своим состоянием?" - Эдит улыбнулась.
     - Бабушка! - Томас озарился улыбкой и бросился к Эдит. - С днем рождения!
     - Не стоит напоминать мне о возрасте, - сердито бросила виконтесса, высвобождаясь из его объятий.
     - Извини. Но ты выглядишь чудесно! - Томас обернулся к жене. - Поцелуй бабушку, Дотти!
     - Хватит подлизываться! - раздраженно сказала Эдит, позволив робкой Дороти приложиться к своей щеке, и тут же забыла о ней. - Дай-ка мне взглянуть на мальчиков.
     Томас подвел своих смущенных отпрысков шести и семи лет от роду, явно расположенных к полноте.
     - Поздравьте прабабушку с днем рождения, - проговорил он.
     - С днем рождения, мадам. - Генри поцеловал руку Эдит.
     - Желаю вам всего наилучшего. - Том последовал примеру брата.
     Эдит улыбнулась красным и потным мальчикам. Рубашка у младшего была вымазана шоколадом.
     - Что вы с ними сделали? Почему они оба дергаются? Почему Генри такой толстый? Почему они не смотрят мне в глаза? И что там у Тома в кармане? Неужели остатки пирожного?
     - Перестаньте дергаться, - потребовал Томас. - Генри ест слишком много сладкого. Том, что у тебя в кармане? Боже мой! Выбрось сейчас же эту дрянь! И смотрите в глаза леди Стаффорд, мальчики!
     Мальчики подчинились. Эдит не заметила в них ни малейших признаков характера или интеллекта. От их учителей, которых она тайно расспросила обо всем, виконтесса знала, что оба плохо учились. Оба были ленивы, избалованны, требовательны, шумливы и заносчивы. Мало того, учителя потеряли надежду добиться положительных результатов. Выяснив все это, Эдит пришла в отчаяние. Ведь до совершеннолетия Томаса, наступившего три года назад, она оплачивала все его расходы, включая обучение детей.
     Да, Эдит приняла правильное решение, ибо Томас просто растранжирил бы состояние, сколоченное ею за долгие годы, а если этого не сделает он, именно так поступят его сыновья. Все вошли в дом. К облегчению Эдит, Доротея, сославшись на головную боль, сразу же удалилась в отведенную ей комнату, а мальчики, несмотря на протесты гувернера, умчались в сад вместе со спаниелями. Томас, расплывшись в улыбке, подал Эдит маленькую коробочку.
     - Можно я вручу тебе подарок сейчас? - спросил он.
     - Мне все равно. - Эдит раскрыла ладонь. - Похоже, это ювелирное изделие.
     - Открой коробку, бабушка.
     Она достала из коробки красивую двойную нитку черного жемчуга. Конечно, Эдит отлично знала, что, в сущности, оплатила этот подарок сама, ведь Томас не заработал ни единого пенни, а владения Оусли приносили большие доходы благодаря ее заботам за последние тридцать лет.
     - Спасибо, - сказала Эдит, подумав о Кэролайн. Та, не получив от бабушки ничего, все же прислала ей подарок. - Ты очень внимателен. - Эдит знала, что внук не поймет ее сарказма.
     - Я очень стараюсь, - ответил он. - Мы все хотим, чтобы ты была счастлива.
     Эдит небрежно махнула рукой, выразив этим жестом презрение к нему.
     - Как ты себя чувствуешь, бабушка? Они вошли в самую маленькую из трех гостиных усадьбы Мидлендс. Эдит улыбнулась.
     - Лучше, чем когда-либо. - Это было правдой. На Пасху, когда она последний раз виделась с Томасом и его семейством, ей нездоровилось. Эдит заметила, что слова ее огорчили внука.
     - Рад слышать.
     "Ей-богу, ему не терпится прибрать к рукам мои деньги! Вот болван!"
     - Кстати, отправившись покупать тебе подарок, зашел в лавку Брауна.
     Эдит замерла и не без труда овладела собой.
     - Продолжай! - потребовала она. - Ты видел ее? Свою кузину?
     Томас растерялся.
     - Почему ты кричишь, бабушка? Я расстраиваю тебя?
     - Томас, ты расстраиваешь меня всякий раз, когда переступаешь порог этого дома. Между прочим, она прислала мне книгу. - Эдит улыбнулась.
     - Но я подарил тебе очень редкий жемчуг, - заметил озадаченный Томас.
     - Помню. А что Кэролайн делала, что говорила?
     - Она вела себя очень грубо и почти выставила меня из лавки.
     - Вот как? - Эдит знала, что Томас не обманывает ее. Наверное, он несносно вел себя, поэтому Кэролайн прогнала его. - Как она выглядит? - Эдит старалась не показать, как сильно это ее интересует.
     Томас нахмурился.
     - Я бы сказал, странно. Она подстрижена слишком коротко, будто сама себя обкорнала ножницами. Кэролайн высокая и худая. И конечно, в каком-то ужасном платье, похожем на отрепья. - Томас ухмыльнулся. - Да, странная внешность.
     Эдит не доверяла мнению внука. Тут она подумала, что уже стара и с каждым днем стареет все больше, а между тем не видела Кэролайн с похорон Маргарет. Да, неплохо бы съездить в город и взглянуть на внучку своими глазами. Так, конечно, чтобы никто не знал об этом.
     Эта мысль воодушевила виконтессу.
     - Сядь, Томас. Я хочу поговорить с тобой. - Очень довольный собой, он втиснул свое грузное тело в обитое парчой кресло. Эдит стояла перед ним, размышляя о том, как внук отреагирует на ее слова. - Томас, я изменила завещание. За тобой, конечно, останутся все поместья Оусли и все титулы, но своим состоянием я распоряжусь иначе.
     Томас побледнел.

***

     Кэролайн была одна в лавке. После посещения оперы прошло три дня. Девушка не находила себе места, не могла ни на чем сосредоточиться и прекрасно знала причину этого. Каждый раз, когда по улице проезжала карета или над входной дверью звякал колокольчик, она замирала в ожидании. И каждый раз когда карета оказывалась почтовой или когда открывалась дверь, а на пороге появлялся незнакомец, Кэролайн не удавалось скрыть разочарования. Видимо, Северьянов забыл о ее существовании. Но она не забыла его.
     Да и как забыть? Кэролайн привели в смятение последние две встречи с ним и все, что она узнала за это время о нем и его семье. Девушка понимала теперь, что для всех посторонних его жизнь - тайна за семью печатями. Она полагала, что за внешним лоском скрывается пустота, но ошиблась. У князя серьезные проблемы с дочерью, и он, конечно, изведал печаль и горе. Кэролайн прониклась сочувствием к его маленькой дочери. Девочка не по-детски молчалива, стало быть, несчастлива. Разумеется, все это было не ее делом. Однако она не переставая думала о них... о нем.
     И что еще хуже, интерес к нему и эти мысли едва ли можно назвать благородными и нравственными. Она никогда не забудет его поцелуй, объятие, прикосновение. Наконец-то Кэролайн узнала, что такое страсть... в объятиях человека с репутацией распутника.
     К тому же князь женат, пусть даже каждый из супругов живет своей жизнью. Кэролайн жалела, что ей пришлось встретиться с его прекрасной, но жестокой женой. И хотя девушка не одобряла супружеских измен, она решила, что несправедливо осуждать Северьянова. Наверное, даже к лучшему, что он забыл о ней, хотя она совсем потеряла голову, уподобившись тем дамам, что без ума от него.
     С этими печальными мыслями Кэролайн сидела за конторкой, залитая теплыми лучами летнего солнца. Все окна в магазине были распахнуты. На конторке перед девушкой лежал красиво переплетенный томик лучших произведений Берна - точно такой же, какой она послала бабушке.
     Звякнул колокольчик. Кэролайн вздрогнула, но это был Джордж. Он тяжело дышал и, сняв шляпу, вытер платком лоб. - Лето обещает быть жарким, - сказал Джордж. Кэролайн улыбнулась с нарочитой бодростью, но промолчала. - Чем ты занимаешься? - спросил отец, снимая сюртук. Он подошел к Кэролайн и через плечо заглянул в раскрытую книгу. - Прекрасное чтение. Но ты, кажется, читала почти все произведения Берка, не так ли, дорогая?
     Кэролайн кивнула.
     - Я отослала такой же томик бабушке на день рождения.
     - Вот оно что! Поэтому ты так приуныла? Кэролайн закрыла книгу и провела пальцем по кожаному переплету, украшенному золотым тиснением.
     - Если бы она хоть раз написала мне, что получила подарок!
     - В таком возрасте поздно менять свои привычки.
     - Я хотела сказать, что была бы рада, если бы она вспомнила о моем существовании. - Кэролайн взглянула на отца. - Бабушка, должно быть, ненавидела маму.
     - Она любила Маргарет. Ее нельзя было не любить. На свете не встретишь более искреннего и доброго человека. Старая Оусли презирала меня. И презирает до сих пор.
     Кэролайн все это слышала и раньше. Она знала эту историю во всех подробностях. Но сегодня это угнетало ее. Сегодня был день рождения бабушки!
     - Это несправедливо, - отозвалась Кэролайн.
     - Ты не ребенок, дорогая. Жизнь редко бывает справедливой. Зачем ты вспоминаешь все это сейчас? Мы в ней не нуждаемся. И никогда не нуждались. - Джордж замолчал. Кэролайн показалось, что он думает, как часто ему нечем было платить по счетам и кормить семью. - Давай поговорим о чем-нибудь другом. Сегодня повесили луддита, Кэролайн. Человека повесили как мятежника, тогда как он боролся за справедливость.
     - Я знаю, - печально сказала девушка.
     Однако сегодня ей не хотелось обсуждать драконовские законы против рабочих объединений, особенно тех, что выступали против частной собственности или уничтожали ее. Она подумала о Северьянове. Интересно, сколько у него крепостных? Сотни, а может, тысячи? Кэролайн нахмурилась,
     - Ты еще встретишься с Энтони Дэвисоном? - спросил Джордж. - Он приятный юноша. И завидный жених.
     - Он всего лишь друг, папа, и я не из тех девиц, которые охотятся за женихами. Кому, как не тебе, знать это.
     - Я пошутил. Мне хотелось развеселить тебя. На самом-то деле это ему здорово повезло бы, если бы удалось заполучить тебя.
     - Мы с ним принадлежим к разным слоям общества, - возразила Кэролайн, думая о Северьянове. - Сомневаюсь, чтобы сын пэра снизошел к дочери владельца книжной лавки.
     Джордж тяжело вздохнул.
     - Кэролайн, не в твоей воле изменить решение бабушки.
     - Я не понимаю и никогда не понимала этого! Ведь она моя бабушка! Осенью мне исполнится девятнадцать лет. А вдруг она умрет? И мы так никогда и не поговорим? По-моему, она считает меня виновной в выборе, который сделала мама. Или ненавидит за то, что я напоминаю ей об этом?
     - Пожалуй, твои предположения верны. - Джордж обнял дочь за плечи и прижал к себе. - Нельзя заставить человека поступать так, как он сам не желает поступать. Такова жизнь, Кэролайн. - Он направился к лестнице.
     Кэролайн смотрела ему вслед. Она понимала, что отец прав и бесполезно думать о бабушке до ее следующего дня рождения. Внезапно лицо девушки просветлело. Она достала из ящика лист писчей бумаги, взяла перо и в верхнем углу страницы поставила дату: " июля года".
     "Дорогой Северьянов, - писала Кэролайн дрожащей рукой, - прошло уже несколько дней с тех пор, как мы познакомились на балу у Шеффилдов. Завтра состоится одно из последних событий сезона: скачки на приз в Ньюмаркете. Если пожелаете присоединиться ко мне, я буду в ложе . - Немного подумав, она добавила:
     - Буду очень рад снова увидеться с вами". - И подписалась: "Чарльз Брайтон".
     Кэролайн закрыла глаза. Раз уж ей не удается забыть о Северьянове, придется снова прибегнуть к переодеванию. Она молила Бога, чтобы Северьянов откликнулся на ее приглашение. Интересно, что принесет следующее свидание?

***

     Алекс вошел в библиотеку и, прищурившись, посмотрел на брата.
     - Почему сидишь без света?
     Николас взглянул на него. Вечерело, и в комнате стало темнеть, но он так и не зажег лампы.
     - Я задумался.
     Алекс усмехнулся, чиркнул спичкой и зажег лампу на письменном столе.
     - А мне показалось, что ты тоскуешь.
     - Верно, - улыбнулся Николас.
     - О чем же ты думаешь? Ну кроме Кати и этой удивительной мисс Браун?
     Николас пристально взглянул на Апекса, удобно устроившегося в кресле.
     - Уж не читаешь ли ты мысли, как цыганка?
     - Ничуть. Просто я видел, как ты смотрел на нее.
     - Вот как?
     - Боюсь, тебя поразила стрела Амура, большой братец. - Алекс ухмыльнулся.
     - Ты совсем спятил - такой же сумасшедший, как наш покойный папаша.
     Алекс нахмурился.
     - Извини. - Николас выругал себя за неосторожную реплику. Давно ходили слухи о том, что Алекс - не сын Ивана Северьянова. Это было вполне вероятно, потому что их мать, красивая и деспотичная, имела множество любовников.
     - Пустяки. - Алекс сверкнул зубами. Но глаза у него не улыбались. Николас понимал, что, сам того не желая, разбередил старую рану.
     - Признаться, я размышлял о том, чтобы взять компаньонку для Кати.
     - Но у нее есть гувернантка, - удивился Алекс.
     - Тэйчили нельзя назвать ни доброй, ни заботливой. Когда я отправлю Мари-Элен в Тверь, а это случится в ближайшее время, Кате понадобится добрый и любящий человек, к тому же умный, образованный и безоговорочно преданный. Я хотел бы, чтобы компаньонка подчинялась только мне и заменила Кате мать или, если угодно, стала для нее ангелом-хранителем.
     - Похоже, у тебя уже есть кто-то на примете? Кажется, я даже догадываюсь, какая именно женщина обладает всеми этими превосходными качествами. Это она, не так ли?
     - Да, я намерен предложить эту должность Кэролайн Браун. - Николас чувствовал, как бурно пульсирует кровь у него в висках.
     Алекс издал сдавленный смешок и вынул из кармана конверт.
     - Кстати, если уж речь зашла об этой леди, возьми вот это. Письмо только что доставили, судя по всему, оно от Чарльза Брайтона. - Алекс весело рассмеялся.
     Бросив сердитый взгляд на хитрую физиономию младшего брата, Николас сломал восковую печать и начал читать записку.
     - Ну? - спросил Алекс.