а. Вперед выступил Эммануэль.
     - Почему бы нам не приступить к обеду? - предложил он, кивком отпуская слугу и берясь за спинку кресла. Собравшиеся медленно двинулись в столовую, следуя за креслом дона Фелипе. Кресло поставили во главе стола. Бретт вместе со Сторм держался поодаль, дожидаясь, пока усядутся остальные. Елена собралась сесть по правую руку дона, но тот отмахнулся.
     - Я хочу, чтобы справа и слева от меня сидели мой сын и его жена, - резко заявил он.
     - О, конечно, как глупо с моей стороны, - великодушно улыбаясь, сказала Елена.
     Бретт провел Сторм вперед и усадил ее, ободряюще сжав ее плечо, потом справа от себя усадил тетю и наконец уселся сам. Вино было налито, и слуги принесли тарелки с едой.
     - Откуда ты, девочка? - спросил дон. - И кто твои родители?
     Бретт сидел мрачный, но Сторм улыбнулась:
     - Из Западного Техаса. Я выросла на скотоводческом ранчо. Мои родители поселились там в 1845 году, когда исчезла угроза нападений команчей.
     - А кто твой отец?
     - Дерек Брэг, - с гордостью произнесла она.
     - А его родители?
     Сторм и глазом не моргнула:
     - Его отец был траппером, а мать - индианкой-апачи.
     Это сообщение было встречено неловким молчанием. Сторм гордо вскинула голову:
     - До того как стать ранчеро, он был капитаном техасских рейнджеров. Одним из лучших.
     - Значит, ты частично индианка, - сказал дон.
     - Апачи, - поправила Сторм. - И горжусь этим.
     - И я тоже этим горжусь, - ввернул Бретт, улыбаясь в ответ на изумленный взгляд Сторм. Мгновение они смотрели в глаза друг друга, потом Бретт потянулся через стол и сжал ее руку.
     - А твоя мать? - спросил дон Фелипе.
     - Она англичанка, - ответила Сторм. - Ее отец - герцог Драгморский лорд Шелтон. Со временем его титул и поместья перейдут моему старшему брату Нику.
     София ахнула.
     - Какая совершенно завораживающая родословная, - оживленно произнесла Елена. - Ну, Бретт, твоя бледнеет по сравнению с этим,
     - Спасибо, тетя Елена, - сказал Бретт. - Отец, ваши вопросы нетактичны.
     - Почему нетактичны? - возразил дон. - Она гордится своим происхождением. И не пытается ничего скрыть. Совсем как ты.
     Бретт подумал, не были ли эти слова каким-то скрытым комплиментом, но не был в этом уверен.
     - Как вам нравится гасиенда?
     - Очень, - с энтузиазмом ответила Сторм. - Здесь так прелестно. Не забывайте, я выросла на ранчо. Я научилась ездить верхом раньше, чем стала ходить. - Она смущенно улыбнулась: - Жить в городе не так уж плохо, но иногда я скучаю по ранчо.
     Дон Фелипе в первый раз за все время улыбнулся, потом многозначительно глянул на Бретта, взял нож и вилку и принялся за еду. Остальные последовали его примеру. Эммануэль сказал:
     - Фелипе, завтра я собираюсь показать Бретту владения.
     - Хорошо. Ему следует заново со всем познакомиться. Бретт молча продолжал есть, остро ощущая молчаливо-напряженное отчаяние Елены и Софии.
     - Бретт вполне преуспел в Сан-Франциско, - сообщил дон Фелипе для всеобщего сведения.
     - Да, - гордо подтвердил Эммануэль. Дон Фелипе взглянул на Бретта:
     - Держу пари, что если человек разбирается в бизнесе, то он мог бы отлично управиться и с этим хозяйством.
     У Елены кусок застрял в горле. Диего залпом выпил вино и потянулся к бутылке, чтобы налить себе еще.
     - Особенно с женой, привыкшей вести хозяйство на ранчо.
     Сторм озадаченно посмотрела на Бретта, который ответил ей успокаивающим взглядом.
     - Габриела, а ты чем сегодня занималась? - спросил дон Фелипе.
     Она улыбнулась:
     - Конечно же делала уроки, папа.
     - И хорошо сделала?
     - Да,
     - Умница.
     - Завтра Бретт возьмет меня покататься верхом, - застенчиво сообщила она.
     Дон глянул на Бретта и поднял бокал в знак молчаливого одобрения. Выпив половину, он поставил бокал и перевел свой пронзительный взгляд на Диего:
     - А сколько ты выиграл - или проиграл - прошлой ночью?
     Диего кашлянул:
     - Простите?
     - Ты слышал, что я спросил, мальчик. Думаешь, я не знаю с точностью до песо, сколько ты тратишь на эти проклятые игры?
     Диего побагровел.
     - Вчера вечером Диего составил компанию мне и Софии, - вступилась Елена. - Возможно, вы слышали, как он играл на гитаре? Он так прекрасно играет.
     Она переглянулась с Диего - во взгляде Диего была благодарность, во взгляде Елены - настороженность.
     Дон Фелипе поморщился. Он повернулся к Сторм, не обращая внимания на остальных:
     - Расскажи мне о вашем ранчо.
     Сторм улыбнулась, глаза ее засияли, и до конца обеда они говорили о ранчо, о лошадях и коровах, и обо всем остальном. Слушая, Бретт наблюдал за ними, и его сердце переполняла гордость.

***

     Выйдя из столовой, Бретт прошел в патио. Утро было прелестное, золотистое солнце сияло, и теплый воздух возвещал приближение лета. Ясный простор неба не омрачало ни единое облачко. Бретт остановился полюбоваться панорамой горных вершин, сиреневых на голубом фоне. Он вздохнул, стараясь не думать о Сторм.
     В конце концов ему пришлось уступить. Они снова спорили из-за Диего после обеда вчера вечером. И чем больше они спорили, тем упрямее становилась Сторм, В итоге он безумно, страстно овладел ею, успешно закончив этим все споры, но лишь на время. Она уснула в его объятиях, а он мрачно размышлял о том, сколько сил они потратили на обсуждение такой ерунды, и все из-за его бессмысленной ревности. Никогда раньше ему не приходилось испытывать ревность. Никогда.
     Он смотрел на нее спящую, и его охватила немыслимая нежность, обвивая его теплыми дрожащими щупальцами, разливаясь по телу, словно тепло от выпитого бренди. ?Моя великолепная Сторм?, - подумал он, удивляясь тому, что, кажется, влюбился в нее.
     Эта мысль его панически испугала.
     Он отогнал ее подальше, постарался забыть. Он получал огромное наслаждение от своей жены, но не более того. Любовь - это для романтичных идиотов, а вовсе не для него. Он испытывает к ней только физическое влечение, и ничего больше. Ну, может быть, еще восхищение.
     Она была не из тех, кто отступает от задуманного. Они снова спорили перед завтраком, и неожиданно для себя Бретт уступил. Он все еще не мог этому поверить. Но как ни неприятно было признаваться себе в этом, он был не прав, а она права. Черт побери, раньше с ним такого никогда не случалось.
     Он привык к проституткам и любовницам - к женщинам, которым платил и которые беспрекословно признавали ею превосходство. Даже теперь ему стало не по себе от мысли, что он подчинился ее воле вопреки собственному желанию. И пусть Диего только попробует до нее дотронуться... Его кулаки непроизвольно сжались.
     Он углубился в парк. Вчера вечером старик был таким же надменным и раздражительным, как всегда, но Бретт заметил, что Сторм ему понравилась. Он расспрашивал ее почти весь обед, и Сторм перед ним нисколько не робела.
     Бретт отлично понимал затеянную доном Фелипе интригу. Все боялись, что наследником станет он, Бретт, потому что дон проявил такой интерес к нему и Сторм. В глубине души Бретт не мог осуждать его за обман. Елена и София - ядовитые твари, Эммануэль ничего не замечает и слишком добр, чтобы помешать им, попытайся они завладеть Габриелой и ее состоянием. Бретт тут же решил, что возьмет на себя заботу о благополучии сестры независимо от того, доживет дон Фелипе до ее свадьбы или нет.
     Какое славное, прелестное дитя. Он был потрясен, когда понял, что по отношению к ней ощущает нечто похожее на гордость, на братскую привязанность. Он обещал покататься с ней перед тем, как поедет с Эммануэлем, и с удовольствием предвкушал эту прогулку.
     Но Сторм все еще сердилась на него.
     Их поцелуи и занятия любовью не уменьшили ее гнева. Она сказала ему, что апачи злопамятны. Он сказал, что тем хуже для апачей. Потом он, хлопнув дверью, один отправился вниз завтракать, и чудо их утренней любви померкло. Ссоры с ней были ему ненавистны.
     - Бретт!
     Он обернулся и замер, увидев спешащую к нему Софию. Что еще? - подумал он. У него не было настроения для еще одной стычки, особенно потому, что Сторм, когда спустилась к завтраку, демонстративно не обращала на него внимания, делая их ссору всеобщим достоянием.
     София шла, словно плыла, плавно покачиваясь; ее иссиня-черные волосы блестели на солнце, груди цвета слоновой кости видны были в вырезе черного платья. Редким женщинам идет черное, но София была одной из них. Улыбаясь, она остановилась перед ним:
     - Я надеялась найти тебя здесь.
     - Зря стараешься, София, - язвительно сказал он. - Чего бы ты от меня ни хотела, можешь не стараться.
     - О, да мы сегодня не в духе! - Она понизила голос и положила ладонь ему на грудь. На нем была только полотняная рубашка, и сквозь ткань он ощущал тепло ее ладони. Ее голос стал еще тише. - Уж я-то понимаю почему, - сказала она с придыханием.
     Он накрыл ее ладонь своей и подчеркнутым жестом убрал ее.
     - Вот как?
     - Такому настоящему мужчине, как ты, и поссориться со своей женой! - улыбнулась она. - До чего же ты проголодался, наверное! - Ее ладонь на этот раз погладила его подтянутый живот.
     - Нет уж, - сказал Бретт, одновременно забавляясь и чувствуя отвращение, - это ты, наверное, очень проголодалась!
     - Я всегда голодна. - Она передвинула ладонь на застежку бриджей.
     - Боюсь, что ничем не смогу тебе помочь. - Бретт сжал ее запястье и убрал назойливую руку. - Если тебе требуется переспать с кем-нибудь, наверняка найдется тот, кто с удовольствием окажет тебе эту услугу.
     - Я хочу тебя, Бретт, - задыхаясь, прошептала она. - Хочу, чтобы ты взял меня так же, как тогда мою мать.
     Он все еще крепко держал ее левую руку, правой она накрыла мягкий бугор под бриджами. Теперь уже разозлившись, он выругался и дернул Софию вперед. От рывка она прижалась к нему, и ее полные мягкие груди расплылись по его груди. Он не испытывал возбуждения - только раздражение.
     - О Бретт, - простонала она, притираясь бедрами к его паху, вжимая груди в его грудь.
     - Бретт!
     Он резко повернул голову на голос Сторм и застыл, мгновенно поняв двусмысленность положения, в котором она его застала.
     Ее лицо стало белым как мел, глаза широко распахнулись. Она стояла как вкопанная, не сводя с них взгляда. Бретт оттолкнул Софию, и та хрипло рассмеялась.
     - Сторм, подожди! - воскликнул он.
     Она уже бежала прочь. Бретт помчался за ней, проклиная Софию, проклиная себя, проклиная судьбу. Сторм исчезла за живой изгородью. Он проскочил изгородь и свернул за угол. Перед ним простирались посадки кизила и магнолии в полном цвету, но его жены и след простыл.
     - Сторм! Сторм! Проклятие! - выругался он.
     - Бретт! - послышался голос Софии из-за его спины.
     - Не подходи ко мне, - рявкнул он, еле сдерживаясь, чтобы не ударить ее, и ринулся в глубину парка. Он больше не звал Сторм, уверенный, что она не отзовется.

***

     - Я и понятия не имел, что вам так хочется покататься со мной. - Диего сверкнул белозубой улыбкой.
     Она натянуто улыбнулась в ответ. Догадывается ли он, что не все ладно? Мог ли он чувствовать, что ее сердце готово разорваться? Что в любой момент она может утратить с трудом обретенное самообладание и впасть в истерику? ?О Бретт, как ты мог??
     Ускользнув от него, она случайно наткнулась на Диего и уговорила его поехать кататься сейчас же и ни минутой позже. Она была в таком шоке и отчаянии, кровь так сильно стучала в висках, что она даже не подумала, как расценит это Диего. Она ничего не помнила. Ни как они шли к конюшне, ни как ждали, пока оседлают лошадей, ни как она села на лошадь. Ничего. Теперь гасиенда уже исчезла из виду. Вес ее мысли были только о Бретте, обнимающем эту красотку. ?Как ты мог, Бретт?? Она снова и снова издавала этот молчаливый вопль.
     - Скажите мне, в чем дело, - сдержанно спросил Диего. Сторм попыталась улыбнуться, но безуспешно.
     - Давайте галопом, - только и сказала она, и через мгновение Демон уже несся вперед, и Сторм низко склонилась над его шеей.
     Вцепившись в него, как обезьяна, она позволила ему лететь во весь опор. Она скакала наугад, ничего не видя из-за застилавших глаза слез. Грива хлестала ее по щекам. Как Бретт мог? После сегодняшнего утра и прошлой ночи, и после вчера и той ночи, после того, как его руки и губы касались ее с таким страстным обожанием, словно он нуждался в ней, хотел ее, любил ее. Словно она была для него единственной женщиной на свете. Словно... словно... Из груди ее вырвались рыдания.
     Она не заметила, как остановилась, потому что вороной в конце концов замедлил бег и Диего догнал ее, схватил поводья и остановил обеих лошадей. Она не заметила ничего. Потом она почувствовала его руки, заключившие ее в объятия.
     - Скажите мне, Cara, - сказал он, прижимая ее к себе. - Скажите, почему вы плачете?
     Она истерично рыдала, уткнувшись лицом в его шею, потому что он был всего на дюйм выше ее; и она вцепилась в его куртку, а он гладил ее по спине и волосам. Ее стетсон съехал ей на спину и висел на подбородочном ремешке. Наконец она начала приходить в себя и поняла, что предается отчаянию в объятиях почти незнакомого человека, - все же после предательства Бретта ее собственное казалось несущественным.
     Диего обхватил ее лицо ладонями и повернул так, что ей пришлось посмотреть на него.
     - Вы можете так плакать только из-за мужчины, - негромко сказал он. - Из-за Бретта? Она кивнула.
     - И только если тут замешана другая женщина. С несчастным видом она снова кивнула.
     - Так уж устроен свет, Cara. У мужчин есть жены и есть любовницы. Это в порядке вещей.
     - Я ненавижу такой порядок! - воскликнула она, не в силах смотреть на него, не желая, чтобы он был свидетелем ее страданий и унижения. - Я его ненавижу!
     - Думаю, вы его любите, - пробормотал он. - Думаю, ему очень-очень повезло.
     - Я его ненавижу! - снова выкрикнула она.
     Он обнял ее, покачивая в своих объятиях. Теплота его тела успокаивала. Наконец у нее больше не осталось слез. Хлюпая носом, она отстранилась, и он отпустил ее, не сводя с нее глаз.
     - Может, это и к лучшему, что вы узнали теперь, Cara, а не потом, когда полюбили бы его еще больше.
     - Я и раньше знала, - сказала она, принимая протянутый платок и вытирая лицо. - У него есть любовница в Сан-Франциско. Красивая, такая же красивая, как София.
     - Так, значит, это была моя сестра, - прищурившись, проговорил Диего, но его взгляд оставался непроницаемым. - Это ничего не меняет, во всяком случае для вас. Вы все еще его жена. Когда вы вернетесь домой, София останется здесь, и все будет забыто.
     - Я-то не забуду, - свирепо заявила Сторм. - Я разведусь с этим сукиным сыном. - Ее глаза угрожающе заблестели.
     - В гневе вы просто великолепны, - выдохнул Диего.
     - Простите, Диего, - внезапно сказала Сторм. - Что вы можете подумать?
     - Что вы невероятно красивы, - вполголоса сказал он. Внезапно Сторм заметила жаркий свет в его глазах. Не зная, что ответить, она промолчала.
     - Позвольте мне утешить вас, Cara, - нежно сказал Диего, дотрагиваясь до ее лица. - Позвольте прогнать прочь все мысли о нем. Я могу это сделать.
     Она замерла. Все ее существо взывало о мщении. Да, подсказывал разум. Пусть Диего целует тебя, обнимает, даже любит, - а потом расскажи все этому ублюдку! Швырни ему в лицо! Внезапно к желанию отомстить, причинить Бретту страдания добавилось злорадство. Диего шагнул ближе и обнял ее, считая ее молчание знаком согласия. С бьющимся сердцем Сторм глядела на него, не отводя взгляда.
     С негромким стоном он опустил лицо к ее лицу.
     Как только его губы коснулись ее губ и усы защекотали кожу, она почувствовала внезапное отвращение.
     - Нет, - воскликнула она, вырываясь. - Нет, прошу вас, оставайтесь просто моим другом.
     Он уставился на нее, словно раздумывая, как поступить. Она робко, нерешительно коснулась его плеча:
     - Пожалуйста, Диего, мне необходим друг. Его напряженность исчезла.
     - Пока я готов быть вашим другом, но я хочу стать вашим любовником, Cara. Он никогда не узнает. Она покачала головой:
     - Я не могу.
     - Потому что любите его? - настаивал он.
     - Да.
     Она повернулась к Демону и вскочила в седло. Она не заметила, как лицо Диего исказила злобная гримаса, а когда она с лошади улыбнулась ему, он уже улыбался в ответ. Словно ничего не случилось.

***

     - Где ты была? - спросил Бретт.
     Не обращая на него внимания, она спокойно сняла стетсон и положила на стул, потом принялась расстегивать жакет-болеро.
     - Черт побери, Сторм, почему ты убежала? - с напряженным от беспокойства лицом спросил Бретт, подходя ближе.
     - Не подходи, - сказала она, предостерегающе опалив его гневным взглядом.
     - Это было не совсем то, что ты думаешь, - оправдывался он, прижимая руки к бокам. - Как ты могла только подумать, что София и я...
     - Я все отлично видела, - воскликнула она дрогнувшим голосом. - Не смей подходить ко мне - просто держись от меня подальше, черт побери.
     - Ничего ты не видела, - настаивал Бретт, хватая ее за плечи. - Не вырывайся, я хочу, чтобы ты меня выслушала.
     - Я ненавижу тебя, - дрожащим голосом проговорила она; на ее глазах заблестели слезы. - Ненавижу, и все.
     - Ты не можешь так говорить, я знаю, что ты этого не думаешь. - Теперь он по-настоящему испугался. - Выслушай меня, Сторм!
     - Как ты мог!
     - Да я ничего не сделал! Совсем ничего! Она вцепилась в меня, а я пытался вырваться. Она сама прижалась ко мне, мы вовсе не обнимались, черт побери.
     Сторм горько рассмеялась:
     - Не думай, что я уж совсем дура!
     - Почему ты мне не веришь? После этих последних дней, как ты могла подумать, что я в состоянии хотя бы взглянуть на другую женщину?
     - Я обманывала себя, - честно призналась она. - Я действительно считала, что это нечто особенное.
     - Так и есть, черт побери!
     Она повернулась к нему спиной, снимая жакет, и ее плечи затряслись. Ей было плохо - из-за него, но ведь ничего не было! Сердце его разрывалось от ее боли. Он обхватил ее сзади:
     - Пожалуйста, поверь мне. Сторм, милая, это не были объятия или что другое. Не то чтобы Софии не хотелось чего-то другого - хотя одному Богу известно почему, ведь она отлично знает, что я ее терпеть не могу. Прошу тебя, Сторм, поверь мне.
     Она извернулась в его объятиях, чтобы видеть его лицо, Бретту стало больно, когда он заметил слезы на ее щеках. Он вовсе не хотел обижать ее.
     - Поверить тебе? - спросила она. - Мужчине, который в нашу брачную ночь ушел к любовнице и унизил меня?
     - Это несправедливо, - скованно произнес он, - и тебе это известно.
     - А как насчет того случая, когда ты вернулся из Сакраменто? Ты пошел прямо к ней! Леанна Сен-Клер поспешила сообщить мне, что мой муж посетил свою любовницу прежде, чем вернулся ко мне. И потом у тебя хватило наглости... нахальства... Свинья! - Она ударила его в грудь.
     - Послушай же, - проревел он, хватая ее за запястья и прижимая к себе. - Черт побери, почему ты всегда думаешь самое плохое? Я действительно поехал к Одри в тот день - всего на пятнадцать минут - положить конец нашим отношениям. С этим покончено. Я хотел, чтобы наш брак начался как полагается, черт побери.
     - Правда? - пискнула она голосом, полным надежды. Он успокоился и посмотрел на нее:
     - Да, правда. Как я мог хотеть ее или любую другую женщину, когда у меня есть ты?
     Сторм прикусила губу:
     - Хотелось бы мне в это верить.
     - Тогда поверь мне, - приказал он, обнимая ее. - Пожалуйста, верь мне. Я не лжец, Сторм. Захоти я другую женщину и узнай ты об этом, я бы не стал отпираться. Я был бы не первым мужчиной, имеющим жену и любовницу. Но я не хочу никакой другой женщины.
     Лицо ее сморщилось, иона уткнулась ему в грудь. Ей так отчаянно хотелось верить, и она поверила. Она сама не умела лгать, и ей было трудно поверить, что другой человек мог сознательно об