мать в своих объятиях, пытаясь снова взять себя в руки.
     - А где же мои племянники? - Рейз с трудом выдавил из себя улыбку.
     - Они спят, - сказал Бретт и добавил:
     - Слава Создателю!
     Они с женой посмотрели друг на друга. Что-то внутри у Рейза дрогнуло, когда он поймал этот нежный обмен взглядами; такого с ним прежде не бывало. Бретт заметил, что Рейз на них смотрит, и сверкнул ослепительной улыбкой.
     - Мне бы хватило и одной моей женушки! - сказал он, подмигивая.
     Сторм ткнула мужа в бок.
     - Не слушай его, Рейз, он просто дурачится! Он прекрасный отец! Ну как там Ник? И где же та очаровательная молодая леди, которую ты обещал нам привезти?
     Лицо Рейза окаменело. Он почувствовал, как в воздухе повисло тяжелое, вопросительное молчание. Сторм быстро подошла к брату и взяла его за руку.
     - Я, кажется, сказала что-то не то. Прости меня, Рейз.
     Сторм робко улыбнулась ему.
     На этот раз он не смог заставить себя улыбнуться в ответ.
     - С Ником все в порядке, - сообщил Рейз. - Он с головой ушел в восстановление Драгмора.
     Неужели каких-нибудь несколько месяцев назад он был в Англии? Ему казалось, что прошли годы; казалось, это было в другой жизни - жизни до Грейс. Теперь же перед ним простиралась новая жизнь - жизнь без Грейс.
     - Что же касается очаровательной молодой леди, то с ней произошел несчастный случай.
     Интересно, показался ли им его голос таким же чужим, как ему самому, подумал Рейз.
     - Все в гостиную! - воскликнула Миранда, с упреком глянув на Сторм. - Дерек, наливай бренди. Рейз, ты голоден? Ты так похудел!
     На этот раз уголки его губ чуть-чуть приподнялись.
     - Нет, мама, я не голоден, а вот от бренди не откажусь.

***

     Он крепко ухватился за столб изгороди; глядя на неясный силуэт лучшего племенного жеребца из отцовской конюшни. Луна была почти полная и очень яркая. До слуха доносились знакомые, привычные ему с детства звуки техасской ночи. Однако сегодня, в этот вечер, они не приносили успокоения. Заухала сова. Рейз прислонился к изгороди и устремил невидящий взгляд в наплывающие сумерки. Дом за его спиной почти погрузился во тьму, если не считать света в окне его комнаты и в спальне родителей.
     Там, расчесывая волосы, стояла Миранда, ее прекрасное лицо исказила тревога.
     - Он вышел пройтись, Дерек. Что-то его ужасно гнетет.
     - Я знаю. Я почувствовал это, как только увидел его. В улыбке его нет огня, в глазах нет света. - Он посмотрел на жену, сам невероятно расстроенный. - Как ты думаешь, она умерла?
     - Я думаю, ты нужен ему сейчас, - сказала Миранда, накрывая большую руку мужа своей маленькой ладошкой. - Я просто не могу видеть его таким. Рейз всегда был такой веселый, полный жизни. Его просто невозможно узнать!

***

     Дерек вышел из дома.
     Он не пытался ступать потише, чтобы Рейз его не заметил. Он знал, что сын услышал его приближение, не потому, что тот обернулся - нет, он продолжал стоять неподвижно, по-прежнему глядя в темноту, - но потому, что это был его сын и он научил его неслышной походке индейцев-апачей. Рейз наконец шевельнулся, показывая, что заметил отца. Дерек остановился возле загона для лошадей. Прошла минута
     - Он настоящий красавец, па. - Голос Рейза предательски дрогнул.
     Дерек положил руку на плечо сына:
     - Рейз, что произошло?
     Тот что-то невнятно буркнул, разглядывая свои сапоги, взор его затуманился. Он яростно заморгал, стараясь отогнать слезы. Он не был уверен, что сможет заговорить, даже если бы и захотел.
     Дерек не убрал руку. Он сжал плечо сына.
     - Выплесни из себя это, - посоветовал он. - Тебе надо освободиться.
     Рейз поперхнулся и глубоко втянул в себя воздух, потряс головой - нет, не надо, - но слезы текли по его лицу. Он отчаянно пытался вздохнуть.
     - Па, - удалось ему наконец выговорить, - мне нужно побыть одному.
     Дерек чуть выше передвинул руку, пожатие его стало сильнее.
     - Ты любил ее?
     Тепло отцовской руки и его вопрос, вопрос самого близкого, родного ему человека, сломили Рейза. Он судорожно схватился за изгородь, задыхаясь, подавляя рыдание, теснившее его грудь.
     - А, черт, - простонал он.
     - Мне очень жаль, сын, - тихо сказал Дерек, привлекая его к себе, пока опущенная голова Рейза не коснулась его плеча. Рейз весь напрягся, пытаясь отодвинуться, но отец сжал его крепче. - Черт побери, сынок, я твой отец, и я люблю тебя. Плачь, если тебе нужно выплакаться.
     Рейз зарыдал.

Глава 28

Весна 1976 года.

     Грейс смотрела на расстилающийся за окном пейзаж восточного Техаса, удивляясь сочности пастбищ, величине свежевспаханных хлопковых полей, великолепию дубов и кипарисов. Ей было не по себе с той минуты, как поезд пересек границу штата Миссисипи. И это никак не было связано с погодой, тай, как стояла чудесная, мягкая весна. Это было связано с ним. Она не забыла его за прошедшие восемь месяцев, но в Нью-Йорке, далеко от него было все-таки легче. Теперь она только и думала, по-прежнему ли он в этих краях, и если да, то где... Хотя это, конечно, не имело никакого значения.
     К счастью, в маршрут их поездки не входил Натчез. Грейс знала, что не смогла бы вынести воспоминаний, если бы вдруг снова попала в этот город. Интересно, подумала она, там ли он до сих пор. Вероятнее всего, нет. А если б даже и так теперь у него наверняка другая женщина, другая любовница! Больно было думать об этом даже спустя столько времени.
     "Национальная ассоциация борьбы женщин за избирательное право" намеревалась развернуть агитационную деятельность в Филадельфии в июле, во время празднеств в честь столетия со Дня независимости. Поездка была хорошо подготовленной, широкомасштабной попыткой "Ассоциации..." привлечь новых сторонников в надежде, что они вместе двинутся маршем на Филадельфию. Планы Сьюзан Энтони и Матильды Гэйдж не входили, правда, в программу официальных празднеств, однако были поистине грандиозны: они хотели вручить Декларацию прав женщин вице-президенту Ферри. Они собирались прочитать часть ее вслух с трибуны прежде чем кто-либо успеет их остановить. Другие члены "Национальной ассоциации" будут в это время раздавать собравшимся листовки и экземпляры декларации. Но Грейс почти не чувствовала воодушевления. Воодушевление давно исчезло из ее жизни - с той ночи, когда она ушла от Рейза.
     В ноябре прошлого года демократы одержали полную победу на выборах в штате Миссисипи. Грейс читала об этом в газетах, и ей было грустно, когда она размышляла об этом. Интересно, думала она, сколько избирателей не пустили к урнам, удерживая их запугиванием, если не силой.
     Но она читала также и о событиях в Натчезе, с радостью узнала о падении Форда и о том, что Рейз после ее отъезда отстроил церковь.
     Хоть она и сбежала от него, Рейз остался там, чтобы закончить начатое. Она так им гордилась, но к сладости этого чувства примешивалась горечь, и сердце ее сжималось - Ей, пожалуй, даже хотелось бы, чтоб Рейз тогда сразу уехал из Натчеза в порыве обиды и гнева. Но он показал себя настоящим героем. Он заново отстроил школу, и казалось, будто он дотянулся до Грейс через пространство и время, прикоснулся к ней своим делом и своим сердцем. И это еще не все. Мать ее каким-то чудом была жива и находилась на лечении в одной из лучших клиник. Она упрямо цеплялась за жизнь, и врачи обещали ей еще несколько лет. Грейс была вне себя от радости, что туберкулезный процесс приостановлен, пусть даже и на время. Она не хотела уезжать из Нью-Йорка, считая своим долгом находиться рядом с матерью, но Дайана была непреклонна и настояла, чтобы дочь приняла участие в поездке.
     - Это ведь твоя жизнь, Грейс, - сказала она. - Или ты просто из-за каприза ушла от него?
     Грейс рассказала матери о Рейзе. Да и как бы она могла скрыть от нее свое разбитое сердце? Но это не было неожиданностью для Дайаны. И так, судя по стоимости ее лечения, можно было понять, что существует какой-то благодетель.
     В этом-то все и дело. Каждый месяц Рейз оплачивал непомерные счета Дайаны. Грейс не могла понять, как он нашел столько доброты в своем сердце, - ведь она хладнокровно оставила его. Это было так благородно! И это терзало ее. Как и строительство школы, это было реальным делом, весомым, существенным, от которого ей некуда деться. Казалось, Рейз по-прежнему в ее жизни, так близко, что стоит ей протянуть руку - и он окажется рядом, будто все это время только и делал, что ждал ее.
     Но она вовсе не хотела, чтобы Рейз оказался здесь. Чего она действительно хотела, так это чтобы он оставил ее в покое и она могла бы окончательно излечиться от своей любви и снова, как прежде, полностью отдаться делу. Но он, как тень, неотступно преследовал ее повсюду.
     Грейс прижалась лбом к стеклу, заставляя себя думать об их техасском маршруте: Хьюстон, Сан-Антонио, Фредериксберг, Остин и Сан-Маркое. Поездка предстояла нелегкая, но она была этому рада.

***

     - Ты хочешь сказать, что не поедешь на ярмарку? - недоверчиво спросил Дерек.
     Рейз пожал плечами:
     - У меня нет настроения, па.
     - Мы собираемся остаться на ночь в городе. В Фредериксберге не будет недостатка в музыке, вине и женщинах. Поехали, сынок! Я в жизни не видел, чтобы ты трудился так долго и так усердно. Даже не представляю, как тебе удастся удержать колоду карт со всеми этими мозолями, которые ты зарабатывал с таким азартом!
     Рейз не улыбнулся. Он знал, что отец уважает его внезапно пробудившийся интерес к сельскому хозяйству, его добровольное уединение, его воздержание и аскетизм. Но он угадывал также мысли отца: прошло уже восемь месяцев, и Рейзу пора вернуться к нормальной жизни. Дерек даже признался, что хоть он и мечтал всегда, чтобы сын трудился на ранчо рядом с ним, ему вовсе не хотелось, чтобы это случилось при таких печальных обстоятельствах. Рейз рассказал им немного о Грейс, ровно столько, чтобы отец понял его поведение. Теперь Дерек побуждал сына вернуться к прежней жизни, пусть даже ради этого ему придется переломить себя.
     - По мне, так лучше б ты шлялся по Европе, - мягко заметил он как-то холодным зимним днем, когда они сидели за чашкой кофе и рюмкой коньяка, - вместо того чтобы торчать здесь, в этаком добровольном заточении.
     Рейз промолчал.
     Что ж, может, отец прав, может, ему и правда пора вернуться к жизни. Может, ему необходима хорошая партия в карты, хорошая выпивка и женщина, любая женщина. Но даже пытаясь убедить себя в этом, Рейз не ощущал радостного предвкушения и знал, что для него это будет не более чем заученный, привычный ритуал. Он попробовал не думать о Грейс, не звать ее в своих мыслях.
     - Ладно, согласен, пойду соберу кое-что в дорогу. Дерек улыбнулся:
     - Мать уже все собрала.
     Появилась Миранда, маленькая и изящная, в превосходном розовом дорожном костюме. При виде ее глаза Дерека вспыхнули:
     - Я уже видел его раньше?
     Она улыбнулась, медленно поворачиваясь, чтобы муж мог разглядеть как следует.
     Он расплылся в улыбке и ласково, нежно обнял жену:
     - А когда мне что-нибудь не нравилось?
     Даже ребенком Рейз, присутствуя при таких сценах, видя откровенную, ненасытную любовь родителей друг к другу, чувствовал себя кем-то вроде непрошеного свидетеля. А теперь, после того как сам пережил любовь, ему было слишком больно смотреть на них; он повернулся и пошел седлать свою лошадь. Но продолжал думать о Грейс. Призрак ее преследовал его повсюду.

***

     Они подъехали к Фредериксбергу перед заходом солнца. Пообедав с родителями, Рейз засел в баре, не обращая внимания на кокетливые улыбки очаровательных молодых леди, и опрокинул пять стаканчиков виски, пытаясь заставить себя почувствовать удовольствие от игры в покер. Потеряв несколько часов и несколько сотен долларов, он позволил увести себя наверх дебелой, с рыжинкой в волосах, проститутке. Он целовал ее - первую женщину, которую он целовал после Грейс, - механически ласкал ее груди, но не чувствовал ни малейшего возбуждения. Хуже того, когда она разделась, вид ее чрезмерно пышного, дряблого тела заставил его как можно скорее принести свои извинения и ретироваться. Ему не нужна была проститутка. Полная грудь и рыжеватые волосы не делали ее ни Грейс, ни даже более или менее достойным ее подобием. Рейз и не хотел подобия! О Господи, он хотел ее, он тосковал по ней, он все еще любил ее - и она была мертва.
     На следующее утро он встретился с родителями за поздним завтраком, мучаясь от острой головной боли.
     - Ну как, хорошо вчера повеселился? - спросил, улыбаясь, Дерек.
     Миранда ткнула мужа локотком в бок.
     - Этак ты превратишь его в прожигателя жизни, - предостерегающе сказала она.
     - Для него это совсем неплохо, - возразил Дерек.
     Рейз застонал от нового приступа головной боли.
     - Думаю, мне лучше снова лечь в постель.
     - Ну уж нет, - в один голос заявили родители. Дерек предоставил Миранде право продолжать.
     - Ты пойдешь с нами.
     - Мама...
     - А что ты собираешься делать? До вечера опохмеляться в баре? Ты посмотри, какой прекрасный день!
     Рейз сдался. Он слишком устал, чтобы спорить.
     Он плелся за родителями среди резвящихся ребятишек и толкущихся у киосков взрослых. Здесь торговали всем - от лучшего племенного скота округа до лучших домашних сладостей местных городских мастериц. Бродячий торговец перевернул вверх колесами красную тележку, выставив на ней весь свой товар. Разносчики перекрикивали друг друга, предлагая сахарную вату. Цыганка, предсказательница судьбы, улыбаясь Рейзу влекущей улыбкой, попыталась зазвать его в свою палатку, но он вежливо отказался. Выставленные на распродажу яркие лоскутные одеяла, воздушные шары и щенки венчали празднество. Молодая женщина протянула им листовку. Рейз взглянул на заголовок: "Поддерживайте право женщин на участие в выборах!" - и тотчас же голова у него закружилась. "Да кончится ли это когда-нибудь?" - рассерженно подумал он, комкая проклятую бумажку. Неужели его всегда будут мучить воспоминания о той, которой уже нет?
     - Смотрите-ка, у них есть оратор, - воскликнула Миранда. - Она уже выступает! Это же Элизабет Стэнтон! О, я непременно хочу послушать!
     - Поверь мне, мама, - поморщился Рейз, - тебе будет скучно.
     Миранда резко повернулась к сыну.
     - Как ты считаешь, я глупее твоего отца или нет? - возмущенно спросила она.
     Рейз почувствовал себя в ловушке: он встретился глазами с отцом и увидел, что тот едва сдерживается, чтобы не рассмеяться.
     - Ну конечно же, ты нисколько не глупее. Он и правда так думал.
     - Считаешь ли ты, что я низшее существо по сравнению с твоим отцом?
     - Конечно, нет.
     - Думаю, все ясно, - подытожила Миранда.
     - А я думаю, у меня в доме появилась активистка! - засмеялся Дерек, и оба, отец и сын, покорно последовали за маленькой, хрупкой Мирандой, шагавшей впереди.
     Рейз боялся, но его непреодолимо влекло туда. Он знал, что ему не стоит слушать оратора, это только разбередит его раны. Но он не мог заставить себя остановиться и как завороженный следовал за матерью. Миранда была маленького роста, а потому пробралась сквозь толпу в передние ряды, ее муж и сын - за ней. Рейз смотрел на некрасивую, невзрачно одетую женщину, стоявшую на помосте, но не слышал ее слов. За ее спиной, сидя на стульях, ждали своей очереди другие ораторы. В первое мгновение, когда взгляд его упал на нежный профиль и туго стянутый на затылке узел блестящих рыжих волос, Рейз решил, что ошибся, и ему стало так больно, что он перестал дышать. Это не могла быть Грейс.
     Но тут она повернулась к нему лицом.
     Мгновенно все чувства в нем ожили, щемящие, жгучие. Это была Грейс!
     Она побледнела, ее фиалковые глаза широко раскрылись в изумлении.
     Грейс! Грейс - живая!
     Он протиснулся мимо родителей; лицо его застыло в пугающей, мрачной решимости. Широкими шагами стал подниматься на трибуну. Толпа зашепталась, заволновалась, женщина-оратор умолкла на полуслове:
     - Что это значит? Сэр! Простите, но...
     Грейс вскочила на ноги, она смотрела на него не отрываясь.
     О Боже, жива!
     Грейс сделала движение, точно желая броситься ему навстречу. Рейз пошел быстрее. Неожиданно она резко развернулась и метнулась прочь, но успела сделать только пару шагов. Он поймал ее и перекинул через плечо, как когда-то в Нью-Йорке.
     - Сейчас же отпусти меня! - закричала Грейс.
     - Кто этот человек? - крикнула Элизабет Стэнтон в рупор. - Может кто-нибудь, остановить его? Он хочет похитить одну из моих помощниц!
     Рейз нес ее через толпу, которая расступалась перед ним, точно Красное море перед израильтянами, бегущими из Египта. Он поставил Грейс на землю. Она подняла на него глаза сияющие, лучистые. Рейз глубоко вздохнул и ничего не успел сказать: она с ликующим криком бросилась к нему на грудь, и он со стоном прижал ее к себе. Закрыв глаза, обнимал ее, покачивал, вновь и вновь повторяя ее имя, как сладостную, чудотворную молитву.
     - Это и правда ты? - воскликнул Рейз, беря ее лицо в ладони. - Ах, Грейс... Она плакала.
     - Рейз, я так тосковала по тебе!
     Он целовал ее настойчиво, властно. Она прижималась к нему отчаянно, самозабвенно. Постепенно вкус поцелуев менялся. Губы его стали мягче, нежнее, язык скользнул между ее губами. Они упивались друг другом, зубы их сталкивались - так страстно, отчаянно они пытались проникнуть друг в друга. Он желал ее безумно, до боли.
     - Грейс, как ты могла так поступить со мной? Я думал, что ты...
     - Я не могла иначе, - прервала она его, тихонько всхлипывая. Ее фиалковые глаза молили о прощении. - Я люблю тебя, Рейз, я так сильно тебя люблю! Я так мучилась, уходя от тебя, но разве я могла остаться? Я попыталась объяснить тебе это в письме.
     - Ты не дала мне ответить! Ты не поверила мне, Грейс! Я никогда и не думал лишать тебя возможности работать - никогда! Но разве ты хоть раз спросила меня, что я думаю, или хотя бы попыталась это узнать? Нет. Ты просто сбежала от меня!
     - Что ты говоришь? - ахнула Грейс, прижимая ладони к губам, глядя на него округлившимися глазами.
     - Боже всемогущий, да я вовсе не хочу, чтобы ты была другой! Я вовсе не против, чтобы ты учила детей, боролась за то, во что веришь. Я только хочу быть рядом, чтобы оберегать тебя от беды! Я никогда не стал бы запрещать тебе заниматься твоим делом.
     - Да, но в Натчезе... Рейз перебил ее:
     - Разве можно винить меня за это? Я ведь мужчина. А ты женщина, которую я люблю. Я никогда не перестану защищать тебя. Есть две стороны медали, Грейс, ты же видела всегда только одну.
     - О Боже! - простонала она, падая в его объятия.
     - Мне нужно было сказать тебе все это раньше, но, Грейс, как ты могла так поступить? Как ты могла убежать?
     - Это было самое трудное, что мне когда-либо пришлось делать в своей жизни. - Она заплакала. - Я думала, у нас нет будущего, думала, ты всегда будешь пытаться сдерживать меня. Я не верила тебе, Рейз. Я просто боялась поверить! Я так жалею об этом! Теперь я знаю, что, если бы можно было повернуть время вспять, я никогда бы не сделала этого! И я ужасно боялась встретиться с твоими родителями. - Она все еще плакала. - Я не могла вынести унижения, разве ты не понимаешь К тому же я думала, что, может быть, ты не станешь связываться с Фордом, если меня не будет. Я так боялась, что он убьет тебя!
     Рейз начинал кое-что понимать.
     - Но я думал, ты умерла!
     - Что? - выдохнула Грейс.
     Он не мог, никак не мог оторваться от ее лица.
     - Я думал, ты умерла. Там, на пепелище, нашли тело. - Рейз вдруг умолк. Внезапно он все понял. Он смотрел на нее пристально, напряженно. - Твое ожерелье, то, которое я подарил тебе, было там и еще кое-что из твоих вещей. Тело обгорело до неузнаваемости. Я думал, это ты.
     - Нет, - прошептала Грейс в ужасе. - Мне удалось убежать от ночных мстителей. Я бежала сама не зная куда, и наконец попала в Мэлроуз. Попросила Луизу помочь мне. Ее кучер отвез меня на станцию. Но к ней пришел Форд, он