ерламутром в свете зари. Выглянувшее позади них из-за горизонта  солнце  на
какой-то момент блеснуло под крылом самолета золотом и пурпуром,  но  машина
нырнула вниз, и вся красота пропала. Казалось, прошло несколько часов, когда
Ингрем вновь взглянул на часы.  Вскоре  они  должны  увидеть  яхту.  Капитан
поднялся, прошел через узкий вход в передний отсек и встал за спиной  миссис
Осборн, которая глядела в окно. Через две или три минуты он слегка тронул ее
за плечо и показал:
   - Вон она.
   Женщина молча кивнула.
   Отдаленная точка выросла в размере и разделилась на песчаный бар и судно.
Эвери начал снижение. Ингрем, наклонившись к самому его уху, попросил:
   - Давайте еще раз осмотрим яхту сверху, прежде чем высаживаться.  У  меня
есть одна идея насчет прилива.
   Эвери кивнул. Они пролетели над шхуной, оставив ее  по  правому  борту  в
тысяче футов под ними. Ингрем напряженно смотрел  вниз.  В  раннем  утреннем
свете было видно,  что  пустая  палуба  чуть  накренилась  к  левому  борту,
беспомощная, как выброшенный на берег умирающий кит. Она лежала  на  мели  в
том же положении, что и вчера, носом к северу. Эвери описал широкий круг,  и
они прошли позади нее в какой-то сотне футов от поверхности  воды.  Кажется,
ничего не изменилось, разве что крен немного уменьшился, потому что наступал
прилив. Приглядевшись, Ингрем заметил,  что  вода  вокруг  неподвижной  яхты
медленно поднимается.
   - Все еще идет прилив, - прокричал он сквозь рев мотора,  -  но,  похоже,
довольно скоро высокая вода начнет спадать. Вы не сможете долго дрейфовать.
   Эвери кивнул:
   - Хотите отложить спуск?
   - Нет, давайте сделаем это сейчас.
   - Хорошо, пристегните ремни.  Ингрем  прошел  на  свое  место  и  затянул
ремень. Он видел через окно, как Эвери сделал заход на запад, к краю отмели,
совершая предварительный облет, чтобы проверить, нет ли каких помех на воде,
развернулся и зашел на посадку. Гладкая, как масло, вода ринулась к ним, они
коснулись поверхности, и амфибия приводнилась, подняв белую  завесу  водяной
пыли. Погасив скорость,  машина  остановилась.  Ингрем  отстегнул  ремень  и
прошел в кабину. Они находились в двух милях к западу  от  песчаной  косы  и
шхуны. Амфибия развернулась и заскользила по направлению к судну.
   - Слишком близко подходить не будем, - сказал пилот. -  Не  нравятся  мне
здешние мели.
   - Вполне достаточно, если мы подойдем на полмили, - ответил Ингрем,  -  а
потом, пока идет отлив, вам лучше отвести машину на запад  и  подождать  нас
там.
   - Вы долго пробудете на борту?
   - Наверно, мне удастся доставить миссис  Осборн  назад  через  полчасика.
Может, я смогу позвонить по радиотелефону, если он  действует.  У  вас  есть
канал для межсудовой связи?
   - Звоните 26-38.
   - Прекрасно.
   Ингрем  направился  в  хвостовой  отсек,  присоединил  баллон  со  сжатым
воздухом к клапану надувного  плота  и  накачал  его  так,  чтобы  тот  смог
держаться на плаву. Эвери открыл дверь, и они вместе выпихнули плот  наружу.
Ингрем встал на колени в дверях и  закончил  надув,  чувствуя,  как  амфибия
мягко покачивается, издавая булькающие звуки.  Эвери  придержал  плот,  пока
Ингрем помог миссис Осборн устроиться на корме, после чего капитан, выгрузив
свой чемодан, баллон со сжатым воздухом  и  легкие  алюминиевые  весла,  сам
перебрался на плот и оттолкнул его от корпуса амфибии.
   Ингрем пристроил весла в ушки,  служившие  уключинами,  и  начал  грести.
Когда они немного отдалились от самолета, он взглянул через плечо  и  понял,
что амфибия подошла к яхте  даже  ближе,  чем  намечалось,  -  до  "Дракона"
оставалось всего лишь ярдов четыреста. Солнце вставало как  раз  за  шхуной,
изящным силуэтом обрисовывающейся на его  фоне.  Красивое  зрелище,  подумал
капитан, если бы она не сидела на мели. При виде яхты, попавшей  в  беду,  у
него всегда щемило сердце.
   Стоял мертвый штиль, поверхность воды" была ровной,  как  стальной  лист,
лишь едва заметная рябь иногда пробегала по ней из пролива Сантарен,  -  это
все, что осталось от волн, уже сглаженных на  пяти  милях  мелководья  между
песчаной косой и краем Багамской отмели. Ингрем  приналег  на  весла.  Когда
плот достаточно удалился, Эвери завел мотор и продвинул амфибию к западу, на
более глубокое место. Работая веслами, капитан внимательно смотрел за  борт.
Судя по цвету воды и тому, что он  мог  рассмотреть  под  плотом,  дно  было
песчаным, а глубина на всем пути к "Дракону"  едва  достигала  двух  морских
саженей. Более глубокая протока, добрых сто ярдов в ширину, находилась футах
в семи от яхты, так что, если бы удалось дотащить ее до  этого  места,  есть
надежда вернуться в глубокие воды, конечно, при условии,  что  вся  операция
будет проведена при хорошем освещении.
   Но чем ближе они подплывали к застрявшей яхте, тем очевиднее становилось,
что снять ее с мели будет трудно. Синие воды протоки оказались за кормой  на
расстоянии, равном половине длины судна. Самая широкая  часть  киля  была  в
тридцати футах впереди, так что яхту пришлось бы двигать на целых шестьдесят
- семьдесят футов, прежде чем она оказалась бы на достаточной глубине, если,
конечно, прилив не  поднимется  несколько  выше,  чем  сейчас.  Однако  есть
опасение, что он достиг своей высшей точки и начинает спадать.
   Внезапно гул мотора оборвался: Эвери выключил двигатели и оставил амфибию
дрейфовать в миле от них. Ингрем и миссис Осборн уже были ярдах в пятидесяти
от левого борта шхуны. Капитан резко взял  вправо,  чтобы  обойти  судно  за
кормой.
   - Разве нельзя взобраться на борт  с  этой  стороны?  -  спросила  миссис
Осборн.
   - Мне надо сначала кое-что посмотреть, - ответил Ингрем.
   - Ах да, название.
   Не совсем так, подумал  он,  но  промолчал.  Миссис  Осборн  наклонилась,
стараясь разобрать надпись.
   - "Лорна", - прочитала она и взволнованно добавила:
   - Посмотрите, под свежей краской можно разобрать старое название.
   Ингрем пригляделся. Дама права: хотя новое название вывели черной краской
поверх голубой, которой покрыли борта,  под  ней  проглядывали  начальная  и
последняя  буквы  старого.  Паршиво  поработали.  Ингрем  положил  весла   и
застопорил плот. Стояла мертвая тишина. Прилив достиг  своей  высшей  точки.
Ингрем подождал, пока рябь на поверхности уляжется, и перегнулся через  край
плота, внимательно рассматривая дно сквозь прозрачную, как  джин,  воду.  Он
прищурился.
   - Что там? - спросила миссис Осборн.
   - Посмотрите, -  откликнулся  капитан,  -  видите  ту  длинную  бороздку,
ведущую, назад, к впадине, которую проделал на дне киль?
   - Да, а что это значит?
   - Яхту не просто прибило сюда волнами. Она была на ходу,  когда  села  на
мель. Женщина взглянула на него:
   - Выходит, команда была в тот момент на борту?
   - Во всяком случае, кто-то из них. Ингрем заметил, что они  оба  невольно
заговорили тише. Да, наверно, дело в безмолвии, которое угнетало.
   Почему  команда  даже  не  попыталась  снять  яхту  с  мели   с   помощью
стоп-анкеров? Судя по следу на дне, они дали задний ход,  потому  что  песок
отбросило вперед, но не видно якорной цепи, даже обрывка. Возможно, конечно,
что ялик к этому моменту уже пропал, однако они могли переправить  якорь  на
корму с помощью одного из гиков или перенести его под дном, нырнув пару раз.
Не надо пускать миссис Осборн в кубрик,  подумал  он,  пока  я  сам  его  не
осмотрю, там может быть труп, и не один.
   Он снова взял в руки весла, и они медленно подплыли к правому борту. Так,
яхта сидит в воде низко. Судя по крену, это был более высокий борт, а полоса
старой краски у ватерлинии почти скрыта в  воде,  виднелось  лишь  несколько
дюймов,  в  то  время  как  она  должна  быть  приблизительно  в  футе   над
поверхностью. Вероятно, где-то есть  пробоина.  Он  пристально  рассматривал
днище, но ничего не увидел. Плот, продвигаясь вперед, проплыл под  бушпритом
и двинулся к корме вдоль левого борта.
   Когда они оказались на уровне грот-мачты, Ингрем снова  засушил  весла  и
сумел ухватиться за ванты. Учитывая левый крен, палуба оказалась не  слишком
высоко над ними. Перебирая фалинь, капитан взобрался на палубу, закрепил его
и наклонился подать своей спутнице руку. Она  вскарабкалась  вслед  за  ним,
пробралась под спасательным леером и встала рядом.
   Низкие и длинные палубные каюты с маленькими  иллюминаторами  возвышались
не более чем на два фута. Два или три окошка оказались  открыты,  но  внутри
царил полумрак, и рассмотреть ничего не удалось. Солнце высоко поднялось над
горизонтом, окутывая золотым сиянием мачты и такелаж, лучи его приятно грели
лицо. Все вокруг было влажным от росы. Пустая накренившаяся палуба создавала
впечатление полного запустения, будто шхуну давно бросили, но Ингрем  понял,
что такое чувство возникало из-за общего беспорядка, претившего его моряцкой
привычке к аккуратности. Паруса были не скатаны  как  положено,  а  небрежно
свалены в бесформенные тюки вдоль гиков. У основания фок-мачты и  грот-мачты
горой громоздились  спутанные  корабельные  канаты.  Ступив  на  палубу,  ни
капитан, ни его спутница не обронили  ни  слова,  будто  не  желая  нарушать
торжественную тишину.
   Они пошли назад к проходу между палубными каютами и спустились в  кокпит.
Это было длинное и довольно широкое помещение, в конце  которого  помещались
компас, штурвал и  контрольная  панель  вспомогательного  двигателя.  Ингрем
обернулся и взглянул на следы, оставленные ими на росе, миллионами крошечных
капелек покрывавшей палубу. Других следов на ней не было.
   - Я посмотрю в кубрике, - сказал он, - а вы пока подождите здесь.
   - Хорошо.
   Он начал спускаться по лестнице, ведущей от открытого люка. Вначале после
яркого солнечного света Ингрем ничего не мог разглядеть, но когда его голова
оказалась ниже уровня люка, он увидел, что вся большая кормовая каюта и  две
из  четырех  коек  загромождены   штабелями   длинных   деревянных   ящиков,
привязанных крест-накрест веревочными креплениями. Однако то, что он  увидел
на передней по левому борту койке, заставило его,  чертыхнувшись,  спрыгнуть
вниз, минуя две последние ступеньки лестницы. Там ничком,  безвольно  свесив
одну руку, лежал худой темноволосый мужчина  в  брюках  цвета  хаки.  Ингрем
бросился к койке  и  наклонился,  чтобы  дотронуться  до  его  руки,  ожидая
коснуться окоченелого трупа. Однако рука оказалась теплой и мягкой, а  в  ту
долю секунды, пока до капитана это доходило, человек начал поворачиваться  к
нему, и одновременно миссис Осборн истошно завопила:
   - Берегитесь!
   Ингрем обернулся и увидел огромного  детину  с  заросшей  волосами  голой
грудью. Он стоял,  пригнувшись  за  лестницей,  где,  очевидно,  и  прятался
раньше. В руке великан держал автомат и выглядел как персонаж на плакате  об
ужасах войны.
   - Приветствуем вас на борту, Герман, - сказал он, - добро пожаловать.

Глава 5

   - Уходите немедленно! - закричал Ингрем миссис Осборн, когда  первый  шок
прошел. Стройная нога нащупывала верхнюю ступеньку лестницы, и  он  понимал,
что женщина видит сверху только голову громилы. Тот, нацелив автомат на люк,
приказал:
   - Давай спускайся, крошка. Самолет далеко, и пилот тебя не услышит.
   Капитан уже собирался ринуться на бандита, но, оценив последствия  такого
нападения, сдержался. Автомат был нацелен прямехонько на  миссис  Осборн,  и
стоило Ингрему сделать бросок, как очередь прошила бы ее  насквозь.  Капитан
почувствовал, как что-то твердое уперлось ему  в  спину  пониже  лопаток,  и
мнимый мертвец произнес:
   - Остынь.
   Рей Осборн спустилась. Полуголый детина кивнул на койку напротив  Ингрема
и приказал:
   - Садись, крошка, и ты тоже, Герман. Ингрем  сел  рядом  с  Рей,  в  душе
проклиная себя за то, что опять оказался в дураках. Но ведь он и заподозрить
не мог ничего подобного. На палубе, покрытой росой,  не  было  даже  следов.
Очевидно, громила прочел его мысли, потому что усмехнулся:
   - Мы так и решили, что вы вернетесь с утра пораньше, поэтому не  выходили
на палубу.
   - Ладно, проехали! Что вам от нас надо?
   - Кое-какая помощь. - Великан повернулся к миссис Осборн:
   - Вы хозяйка, правда?
   - Так я до сих пор предполагала.
   - И вы притащили  сюда  Германа,  чтобы  помозговать,  как  вытянуть  эту
посудину из песка?
   - А вам какое дело?
   - Просто проверяю, крошка. Кажется, твой дружок нам пригодится.
   - О чем это вы? - удивленно уставилась на него Рей Осборн.
   - Он специалист, а мы нет. - Придерживая автомат  громадной  ручищей,  он
потянулся к полке на левой переборке, где  был  установлен  радиотелефон,  и
включил приемник.
   Потом достал пачку сигарет, вытряс оттуда одну  и  прикурил  от  кухонной
спички. От этого громадного человека - таких великанов Ингрем до сих пор  не
встречал - исходила какая-то сокрушительная сила. Не зло, а  именно  могучая
жестокая сила. На всем его облике лежала печать непоколебимой уверенности  в
себе. Грубое лицо не было отталкивающе безобразным, веснушчатая кожа облезла
от загара, как у всех, кто не выносит солнца; светло-рыжие  волосы  поредели
на макушке, обнажив усеянный веснушками череп, хотя ему вряд  ли  перевалило
за тридцать. Одет великан был лишь в брюки цвета хаки, подвернутые до колен,
и незашнурованные ботинки.
   Второй мужчина, соскочив с койки,  стоял  в  ее  ногах,  прислонившись  к
штабелю ящиков. Он оказался  латиноамериканцем  с  худым  лицом  и  мрачными
карими глазами. На вид ему было чуть за сорок.  Он  запихнул  за  пояс  брюк
автоматический кольт сорок  пятого  калибра,  похоже,  предоставляя  громиле
играть главную роль в этом спектакле.
   Рей оглянулась:
   - А где еще один?
   - О ком ты говоришь?
   - О Патрике Айвсе.
   - Никогда о таком не слышал, - ответил великан и с  улыбкой  обратился  к
латиноамериканцу:
   - Карлос, список пассажиров у тебя?
   - Он был здесь, - резко проговорила миссис Осборн, -  зачем  лгать?  Ведь
ялик с его одеждой и часами подобрали...
   - А, так ты толкуешь о Холлистере.
   - Его звали не Холлистер. Великан нетерпеливо отмахнулся:
   - Кому интересно, как его звали? Он мертв, поэтому-то нам и нужен Герман.
   Ингрем подумал, что его подвел собственный узкопрофессиональный взгляд на
вещи. Яхту не сняли с мели потому, что некому было  это  сделать,  а  он  не
догадался о такой простой причине. Взглянув на штабеля  ящиков,  он  наконец
понял, почему украли "Дракона". Раньше надо было додуматься.
   - Куда вы направлялись? На Кубу? - , спросил он.
   Великан покачал головой:
   - В Центральную Америку.
   - Вы не доплывете, даже если сниметесь с мели.
   - Доплывем, не беспокойтесь.
   - Что все это значит? - вмешалась Рей. - Чем набиты эти ящики?
   - Оружием, - лаконично ответил Ингрем.
   - Кончайте базар, - приказал великан. - Мы не собираемся тут с вами целый
день болтовней заниматься. Нам еще и о самолете надо позаботиться. Глянь-ка,
Карлос, где он сейчас.
   Латиноамериканец обернулся и посмотрел в маленький иллюминатор:
   - Все там же, приблизительно в миле отсюда.
   - Носом к яхте?
   - Похоже.
   - Хорошо, это укладывается в схему, как говорит Лимис...
   - Слушайте, - перебил его Ингрем, - не знаю, как вас по  имени...  Гигант
рассмеялся:
   - Мы что, позабыли представиться? Надо бы подождать, пока о нас не узнают
в яхт-клубе. Я - Эл Моррисон, а он - Карлос Руис.
   - Прекрасно, - сказал Ингрем, - но  каковы  ваши  намерения  относительно
нас? Моррисон покачал головой:
   - Именно это вы узнаете, если заткнетесь и послушаете, что  я  скажу.  Ты
вместе с цыпочкой выйдешь наверх, чтобы пилот тебя видел, но услышать  никак
не мог, даже  если  ты  завопишь  изо  всех  сил.  Все  там  осмотришь,  как
полагается опытному специалисту, и вы вернетесь назад,  вниз.  Здесь  ты  по
радиотелефону прикажешь ему возвращаться. Дескать, вы решили,  что  посудину
можно вытащить из песка, поэтому вы остаетесь на борту, и ты  сам  приведешь
ее в Ки-Уэст.
   - А что потом? - спросил Ингрем.
   - Как только он  исчезнет  из  виду,  начинаем  работать.  Тебя  избираем
вице-президентом по вопросам транспортировки.
   Неужели он это всерьез, подумал капитан, совсем спятил малый.
   - Слушайте, Моррисон, подумайте хоть  немного.  Автоматом  махать  -  это
одно, а... Моррисон бесцеремонно перебил его:
   - Не выступай, нужен будет совет - обращусь к адвокату.
   - Но мы не можем позвонить на самолет с  этого  телефона,  у  них  разные
частоты.
   - Не морочь мне голову, Герман. Хоть я и не смыслю ни черта в  судах,  но
уж о радио и самолетах кое-что знаю. Большинство амфибий здесь, на островах,
работают на межсудовых частотах. Карлос, последи за  ними,  пока  я  кое-что
устрою.
   - О'кей, - ответил Руис. Он достал из-за ремня  брюк  пистолет.  Моррисон
прошел мимо них в носовую часть.
   Даже  в  неуклюжих  незашнурованных  ботинках  он   двигался   совершенно
бесшумно.
   - Ну, что скажешь, Руис? - подступил к нему  Ингрем.  -  Хочешь  провести
остаток жизни в тюрьме из-за каких-то вшивых винтовок?
   Тот пожал плечами:
   - Моя не понимай англицки.
   Моррисон окликнул Ингрема, Руис взмахом пистолета приказал им  идти.  Они
поднялись по лестнице и оказались в кокпите, залитом ослепительным  солнцем.
Карлос следил за ними, стоя на лестнице так, чтобы его голова не была видна.
Из  чуть  приоткрытого  носового  люка  за  фок-мачтой   высовывался   ствол
моррисоновского автомата, поблескивая, как немигающий глаз.  Ловко,  подумал
Ингрем. Если бы они остались внизу,  Эвери  мог  что-нибудь  заподозрить,  а
теперь для него дело выглядит так, что они не  нашли  ничего  интересного  в
каюте и вернулись на палубу, чтобы осмотреть ее повнимательнее,  прежде  чем
принять решение.
   - Держись правее, - приказал Моррисон, - и не заходи за эти мачты. Только
попробуешь прыгнуть в сторону, я прострелю ей колени.
   - Он что думает, мы так и будем плясать под его дудку? - возмутилась  Рей
Осборн.
   - Похоже на то, - согласился Ингрем.
   - Вы не хотите хоть что-нибудь предпринять?
   Он обернулся и посмотрел на женщину:
   - Можете предложить что-то конкретное?  Подчинившись  приказу  Моррисона,
они двинулись вдоль правого  борта.  Капитан  посмотрел  на  самолет,  мирно
покоившийся на блестящей воде в миле от них, как детская игрушка на зеркале.
Но с таким же успехом он мог  находиться  в  другой  галактике.  Теперь  они
перешли к левому борту за фок-мачтой и стали  глядеть  вниз,  словно  изучая
дно.
   - Что случилось с Холлистером? - спросил Ингрем.
   - Утонул, - последовал из люка лаконичный ответ.
   - Как?
   - Пытался доплыть назад до яхты.  Прыгнул  с  ялика,  подумал  капитан  и
спросил:
   - А что он делал? Где это случилось?
   - Да прямо здесь. Мы сели на мель ночью, а на  следующее  утро  Холлистер
сказал, что надо выгрузить оружие, чтобы облегчить  яхту.  Он  взял  ялик  и
поплыл вон к  тому  островку  посмотреть,  достаточно  ли  там  сухо,  чтобы
оставить ящики. На обратном пути у  него  заглох  мотор.  Вода  при  приливе
прибывала  достаточно  быстро,  так  что  он  начал  отдрейфовывать.   Тогда
Холлистер разделся, прыгнул в воду и  попытался  идти  и  толкать  ялик,  но
потерял под ногами дно и решил плыть. Ему не удалось доплыть до судна.
   - Когда это случилось?
   - Кажется, в воскресенье. Какая тебе разница? Теперь иди назад и  запусти
двигатель.
   Они отправились на  корму.  Ингрем  вошел  в  кокпит,  панель  управления
двигателями находилась рядом с местом рулевого. Он включил зажигание и нажал
кнопку стартера. С третьей попытки двигатель заработал, под  кормой  фыркнул
выхлоп, и затем раздался  ровный  гул,  который  легко  мог  услышать  пилот
самолета.  Идеи   у   Моррисона,   может   быть,   и   сумасшедшие,   но   в
сообразительности ему не откажешь, подумал капитан.
   - А  теперь  выключай,  и  идите  вниз.  Они  спустились  по  лестнице  и
конвоируемые Руисом про