глаз я увидел ноги в серых штанах  и  дорогие  ботинки.  Справа
виднелась еще одна  пара  ботинок  -  огромная,  скорее  всего  двенадцатого
размера. Я скосил глаза влево и обнаружил еще одну пару  ног.  На  них  были
черные туфли - и тоже большого размера. На правой туфле  виднелся  надрез  -
так поступают, когда мешает мозоль. В полуобморочном состоянии, в котором  я
находился, я обращал внимание  на  детали,  словно  ребенок,  перед  которым
впервые открылся внешний мир. С меня стекала вода, сидел я в большой луже. С
лица и волос капало. Я облизал  губы  -  вода  была  соленая.  Значит,  дело
происходило на море - на пирсе  или  в  трюме  какой-нибудь  лодки.  -  Куда
направлялся Бэкстер? "Они что, полоумные?" - подумалось мне.
   - Бэкстер умер, - терпеливо повторил я. - Мы похоронили его в море.  Ради
всего святого, зачем мне вам врать?
   - Он тебе за это заплатил.
   Я открыл было рот, чтобы возразить, но тут же его закрыл. До меня наконец
дошло, что мне грозит. У меня по спине пробежал холодок.
   - Дай-ка я его проучу.
   - Рано еще, говорю тебе. Хочешь, чтобы он снова отключился  и  потом  еще
час ждать, пока он придет в себя? Он и так заговорит. Послушай,  Роджерс,  я
расскажу тебе, что было на самом деле.
   - Рассказывайте что угодно, мне все равно. Бэкстер умер.
   - Слушай же. Бэкстер пришел на  "Топаз"  в  Кристобале  вечером  31  мая.
Втроем вы отошли на следующее утро, первого июня. Сюда вы прибыли с  Кифером
вдвоем 16 июня. Бэкстер заплатил тебе десять тысяч долларов за  то,  что  ты
высадил его на побережье Центральной Америки,  в  Мексике  или  на  Кубе,  и
сочинил эту сказочку о сердечном приступе и похоронах в открытом море...
   - Говорю вам, он умер!
   -  Заткнись,  я  еще  не  закончил!  Бэкстер  напрасно  доверился  такому
придурку, как Кифер. Нам все о Кифере  известно.  Вечером,  накануне  вашего
отплытия из Панамы, он спустил в пивной на берегу свой последний  доллар.  А
когда прибыл сюда через шестнадцать дней, поселился в  самом  дорогом  отеле
города и начал швырять деньгами, словно пропойца, у которого куры  денег  не
клюют. В сейфе отеля лежат две тысячи восемьсот долларов, которые он положил
туда на хранение. А когда его пришили, при нем оказалось шестьсот  долларов.
Так что в целом у него было порядка четырех тысяч, и значит, ты  должен  был
получить еще больше. Как владелец "Топаза". Так где сейчас Бэкстер?
   - На дне моря, на глубине двенадцать тысяч футов,  -  сказал  я  уже  без
всякой надежды, что мне поверят.
   Было очевидно, что все мои  старания  напрасны.  Всему  виной  Кифер,  но
ничего уже не  исправишь.  Я  вспомнил  страшное  месиво,  в  какое  бандиты
превратили его лицо, и вздрогнул. Это сделали они, и точно так  же  поступят
со мной.
   - Ладно, - послышался голос главаря. - Теперь, пожалуй, можно немного его
проучить.
   Из темноты вынырнула огромная рука, обхватила мою голову и  крутанула  ее
что было силы. Я попытался подняться. Другая рука вцепилась в мою рубаху  на
груди и потянула меня вверх. Я беспомощно зашатался. Меня крепко схватили за
руки сзади. И тут же я получил сильный удар в живот. Но руки мои освободили.
От боли я сложился пополам, потерял равновесие и упал.
   - Где Бэкстер?
   Я был не в состоянии говорить. Меня подняли и  вновь  усадили,  ударив  с
размаху о стену. Дыхание перехватило, в горле забулькало.  И  снова,  словно
глаз циклопа, в меня уставился беспощадный, слепящий луч.
   - Не валяй дурака! - сказал властный голос. -  Нам  необходимо  знать,  в
каком месте ты высадил его на берег. Ты  Бэкстеру  ничего  не  должен.  Свое
обязательство перед ним ты выполнил. А он тебя подставил, так как знал,  что
мы тебя достанем. Он ничего тебе об этом не сказал? Так ведь?
   - Зачем мне врать? - с трудом проговорил я. - Если  бы  я  в  самом  деле
высадил его на берег, я сказал бы вам. Но я его нигде не высаживал.
   - Бэкстер обещал, что позднее заплатит тебе больше... Разве нет?
   - Он мне ничего не обещал и ничего не платил. Я не знаю, откуда у  Кифера
взялись деньги. Может быть, он вытащил их у Бэкстера из чемодана.  Твердо  я
знаю одно: Бэкстер умер. Я собственноручно сшил ему саван и  опустил  его  в
море.
   - Хватит травить баланду, Роджерс! Мы знаем, что ты высадил его на берег.
Кифер во всем признался. Он только не знал, в каком месте, потому  что  курс
прокладывал ты. Это было в устье какой-то реки, но он не знал,  что  это  за
река и в какой стране.
   - Он сказал вам это после того, как вы изуродовали ему лицо? - спросил я.
- Или когда вы его еще били? Возможно, вы и сами были знакомы с Бэкстером. У
него прежде случались сердечные приступы?
   - Нет.
   - Бэкстер - его настоящая фамилия?
   - Не имеет значения.
   - Похоже,  это  вымышленное  имя.  И  почему  вы  думаете,  что  человек,
отплывший со мной из Панамы, тот, кто вам нужен?
   - Его видели в Панаме.
   - И все же ошибка не исключена.
   - Взгляни-ка сюда.
   Снова из темноты вынырнула рука и протянула мне фотографию. Я взял ее. На
небольшом снимке за штурвалом быстроходной рыболовецкой лодки стоял мужчина:
высокий, худощавый, в шортах цвета хаки и кепке с длинным козырьком. Это был
Бэкстер - сомнений не было. Но меня заинтересовал не столько он сам, сколько
лодка, а также  задний  план  снимка.  Это  место  поразительно  мне  что-то
напоминало.
   - Ну? - В голосе главаря звучали холодные нотки.
   Я вернул фотографию.
   - Это Бэкстер.
   Врать было бессмысленно.
   - Молодец! Конечно, он. Ну, теперь выкладывай все.
   - Я уже сказал. Он умер.
   - Не пойму я тебя, Роджерс. Ты не глуп и, понимаешь, что мы  не  блефуем.
Видел же, как обработали Кифера.
   - Да, видел. Но чего вы добились? Бедняга спятил от боли и только и думал
о том, что вы хотите от него услышать. Вы и услышали то, что хотели. Со мной
вы того же добиваетесь? Я тоже боюсь, как бы мне  не  изуродовали  лицо,  и,
возможно, поступлю так же.
   - Мы только теряем с ним время! - снова  проговорил  скрипучий  голос.  -
Держи ему руки!
   Я прикинул, далеко  ли  от  меня  находится  источник  света.  Постарался
внутренне собраться. Ситуация казалась безнадежной,  но  нужно  было  как-то
действовать. Я напрягся и вскочил прежде, чем меня схватили. Оттолкнулся  от
стены и бросился к источнику света. Кто-то  ухватил  меня  за  рубашку.  Она
затрещала. Свет откачнулся назад, но я достал его. Фонарь свалился на пол  и
покатился, но не погас. Свет скользнул по противоположной стене, выхватил из
темноты распахнутую дверь, два туго натянутых каната  и  стоявшую  на  якоре
баржу. Меня ударили, и я  упал.  Чьи-то  руки  почти  схватили  меня,  но  я
выскользнул и пополз к двери. За спиной скрипели подошвы ботинок бандитов. В
темноте они натыкались друг на друга. Послышались стоны, ругательства.  Меня
ударили по голове, и я едва устоял,  налетев  на  дверную  притолоку.  Затем
извернулся и оказался под открытым небом. Надо мной сияли звезды. За  кормой
баржи тускло поблескивала поверхность моря.
   Я оглянулся, намереваясь бежать вдоль пирса. Но один  из  преследователей
навалился на меня сзади и ухватил за пояс. Мы оба свалились  на  самом  краю
пирса. Я споткнулся о швартовые баржи и полетел в воду - между бортом  баржи
и пирсом.
   Вода сомкнулась над моей головой. Я сделал несколько энергичных  движений
под водой, стремясь отплыть от того места, где упал. Но не повезло: я уперся
в борт баржи, обитый стальными листами. Я резко оттолкнулся от борта  и  тут
же наткнулся на сваи, облепленные морскими ракушками, порезав при этом  руку
об их острые края. Ухватившись за сваю, я забился  под  пирс  и  только  там
вынырнул на поверхность.
   - Свет сюда!.. Эй, слышите?! - истошно закричали надо мной.
   Видимо, бандит тоже споткнулся о канат, но схватился за него и в воду  не
упал. По деревянному настилу пирса загрохотали башмаки преследователей.  Мне
следовало забраться подальше под пирс, иначе меня могли  обнаружить.  Однако
прилив начал тянуть  меня  назад,  к  барже.  Я  крепко  держался  за  сваю,
оглядываясь по сторонам в поисках спасения. В темноте, однако, не было видно
других спасительных свай. А бороться с течением немыслимо!
   Внезапно яркий свет осветил мое убежище под пирсом.
   - Вот он! Здесь этот гад! -  раздались  громкие  голоса  бандитов.  -  Он
держится за сваю!
   Я набрал полные легкие воздуха и нырнул. И тут  же  уперся  лбом  в  борт
баржи. Конечно, некоторое время можно  было  плыть  вдоль  нее.  Но  если  я
вынырну, то снова окажусь на виду. Выбора  не  было.  Я  нырнул  под  баржу.
Опустившись поглубже, я почувствовал, как вода больно  давит  на  перепонки.
Значит, я достиг глубины  более  двенадцати  футов.  Я  нащупал  место,  где
стальные листы сходились, образуя киль. Я находился под самым днищем  баржи.
В непроглядной темноте трудно было определить  ширину  днища,  а  значит,  и
расстояние,  которое  мне  предстояло  преодолеть.  Но  это  было  не  самое
страшное. Страшнее были трое бандитов, которые метались по пирсу. Но так или
иначе, обратного пути не было. Течение подхватило меня и утянуло  под  днище
баржи. Я заработал руками изо всех сил, чувствуя затылком  стальную  обшивку
днища.
   Потом руки мои вдруг погрузились в тину. В первое  мгновение  я  отдернул
их. Но затем вновь обрел присутствие духа, сознавая,  что  мое  единственное
спасение - двигаться вперед. Поверни я назад, мне никогда  не  выбраться  бы
из-под днища баржи. Если бы даже удалось правильно сориентироваться, у  меня
все равно недостало бы сил, чтобы плыть против  течения.  Я  что  есть  мочи
работал руками, опускаясь все ниже. Теперь я весь погрузился в  тину.  Спина
моя между тем касалась днища баржи.
   И вдруг оказался в чистой воде, и уже ничто не мешало моим движениям.  Но
тут я начал задыхаться от  недостатка  кислорода,  возникла  резкая  боль  в
легких. Киль баржи остался позади  -  я  начал  всплывать,  судорожно  махая
руками. Наконец я вынырнул на поверхность и вздохнул полной  грудью  -  раз,
другой... И тут футах в десяти слева от меня по воде скользнул луч света.  Я
снова нырнул. Бандиты перешли на другой борт баржи и освещали  воду  с  моей
стороны. Я плыл под водой, изо всех сил  работая  руками  и  ногами.  Прилив
помогал. Когда я снова вынырнул, баржа была уже ярдах в пятидесяти от  меня.
Бандиты, отчаянно сквернословя, продолжали светить фонарями вокруг баржи.  Я
изменил направление и  поплыл  наперерез  течению,  к  темневшему  невдалеке
берегу. Вскоре я ощутил руками дно, встал на ноги и посмотрел назад.
   Я находился ярдах в двухстах от пирса и пришвартованной к нему баржи. Мои
преследователи пытались осветить поверхность воды  вдали  от  пирса,  в  том
направлении, куда я поплыл.  Пришлось  податься  назад  и  вниз,  над  водой
осталась лишь голова. Я ждал и слушал, как они переговаривались между собой.
Меня они так и не  заметили  и  повернули  обратно.  Через  несколько  минут
заработал двигатель автомобиля, стоявшего на берегу,  неподалеку  от  пирса.
Вспыхнули фары, машина тронулась - и вскоре ее задние огни потеряли  яркость
и пропали вдали. Я выбрался на берег. Мне тут же пришлось сесть - ноги  подо
мной просто подломились, колени дрожали. То была запоздалая нервная  реакция
на то, что со мной произошло.
   Немного погодя я снял  с  себя  одежду  и  выжал  ее.  Бумажник,  часы  и
зажигалка так и остались при мне. Документы и деньги намокли, и  я  их,  как
мог, промокнул. Сигареты выбросил. Оказалось, что в темноте  не  так  просто
натянуть на себя мокрую  одежду.  Ветра  не  было,  комары  противно  зудели
вокруг.  Справа  виднелись  огни  Саутпорта,  подсвечивавшие  нижнюю  кромку
облаков. Я встал, для большей уверенности отыскал взглядом Полярную звезду и
зашагал к городу...
   - Где это случилось? - спросил Уиллетс. - Вы можете описать это место?
   - Да, - сказал я. - Это, должно быть, милях в восьми - десяти к западу от
города. Я прошел пешком примерно три мили,  прежде  чем  удалось  остановить
патрульную машину. Там сохранился с прежних времен деревянный пирс, а на нем
- сарай. С западной стороны пирса стоит на  якоре  баржа.  Ее  корпус  обшит
стальными листами. На берегу, видимо, были какие-то постройки, но они  давно
сгорели. Остались только фундаменты да еще кое-какие обломки.
   Уиллетс с Рамиресом переглянулись и понимающе кивнули один другому.
   - Похоже на бывший сахарный  завод  Бауена.  Он  находится  за  городской
чертой, надо поехать туда и взглянуть на него. Вам тоже лучше отправиться  с
нами, чтобы опознать это  место.  Вы  оправились  после  того,  что  с  вами
приключилось?
   - Вполне, - подтвердил я.
   Шел одиннадцатый час вечера. Разговор этот проходил в  отделении  "Скорой
помощи" окружной больницы. Сюда меня доставила  патрульная  машина.  Они  же
сообщили по рации в полицейский участок обо всем, что со мной произошло. Там
попросили  не  отпускать  меня,  пока  не  будет  проведено   расследование.
Осматривал меня молодой врач, которому, как видно, уже осточертела  возня  с
пациентами. Он сказал, что на затылке у меня  глубокая  рана,  но  кость  не
задета. Затем обработал  каким-то  составом  порезы  на  руках,  заклеив  их
лейкопластырем. В завершение всей операции угостил меня сигаретой  и  дал  с
собой две таблетки аспирина.
   - Будете жить!  -  заверил  он  меня,  демонстрируя  свое  безразличие  к
здоровым пациентам.
   Но долго ли осталось мне жить на этом свете? Сейчас мне удалось вырваться
из рук преступников, но как только они обнаружат, что  я  уцелел,  охота  за
мной возобновится. Что было делать? Просить полицию охранять меня  до  конца
дней? Это же просто смешно! Взрослый мужик требует защитить его от трех  пар
башмаков! Ведь в лицо-то я их не видел!
   Кто такой Бэкстер? Зачем он им понадобился? И с чего они  взяли,  что  мы
высадили его на берег? Я не знал ответа на  этот  вопрос  и  двадцать  минут
спустя, когда в больнице появились Уиллетс и Рамирес. Они, конечно, не  были
на дежурстве, но их вызвали: дело Кифера  висело  на  них.  Я  рассказал  им
историю своего похищения.
   - Что ж, поехали, - сказал  Уиллетс.  Мы  вышли  из  больницы  и  сели  в
патрульную машину. Вел ее Рамирес - довольно быстро, но сирены  не  включал.
Одежда на мне еще до конца не просохла, так  что  я  наслаждался  прохладой.
Голова болела меньше, но я чувствовал, как в ней тяжело пульсировала  кровь.
Большую часть пути шоссе было свободно, так что мы  добрались  до  места  за
четверть часа. Дорога у берега была разбита и завалена ракушками. Я сразу же
узнал место происшествия. Уиллетс и Рамирес достали электрические  фонарики,
и мы начали пробираться через всякий хлам к пирсу.
   Дверь сарая открывалась наружу, в сторону  баржи.  Внутри  было  темно  и
пусто. Пол, где я сидел у стены и где меня рвало,  все  еще  был  мокрым  от
воды, которой меня окатывали бандиты. Тут же валялось пожарное  ведро  -  им
они таскали воду. К его ручке был привязан конец веревки. Уиллетс  прихватил
ведро с собой в надежде, что на нем  могли  сохраниться  отпечатки  пальцев.
Больше в сарае ничего не было: ни  следов  крови,  ни  каких-либо  признаков
того, что Кифера убили здесь. Мы вышли из сарая. Рамирес посветил в  воду  -
между пирсом и бортом баржи.
   - И вы смогли здесь проплыть? - удивился он. - О Боже...
   - У меня не было выбора, - сказал я. Мы вернулись в полицейский  участок,
в ту самую комнату, где я уже побывал в то утро.
   Полицейские запротоколировали мои показания.
   - Значит, вы так и не видели их лиц? - спросил Уиллетс.
   - Нет. Они все время светили мне в глаза. Их было трое,  причем  двое  из
них - настоящие громилы.
   - И они признались, что убили Кифера?
   - Я передал вам все слово в слово. У меня нет никаких сомнений, - заверил
я полицейских.
   - А почему они разыскивают Бэкстера?
   - Не знаю.
   - И кто он такой на самом деле?
   - Был, - поправил я. - Ничего определенного сказать не могу.
   - Но теперь вы склонны думать, что, возможно, он жил в Майами?
   - Скорее всего когда-то жил. Не  знаю,  как  давно  это  было,  но  фото,
которое они мне показали, было сделано в заливе. За это могу поручиться.
   - Однако они не привели никаких доводов в пользу того, что  у  вас  якобы
были причины высадить Бэкстера на берег? Бандиты говорили только о том,  что
деньги у Кифера появились как-то вдруг?
   - Доводов у них никаких не было. Уиллетс  закурил  сигарету  и  навалился
грудью на стол.
   - Послушайте, Роджерс. Хочу дать вам один совет, как человек, сведущий  в
таких делах. Все то, что произошло в Панаме и посреди океана,  не  подпадает
под юрисдикцию властей Соединенных Штатов и нас ни в коей мере не  касается.
Но сами вы - в опасности. Если вы о  чем-то  умалчиваете,  вы  делаете  хуже
себе. На вашем месте я немедленно рассказал бы обо всем, что знаю.
   - Я уже рассказал вам обо всем, что знаю, - заверил я Уиллетса.
   - Хорошо. Поверим вам на  слово.  Вы  -  единственный  свидетель,  других
доказательств у нас нет. Я чувствую, что все это дело рук профессионалов.  И
думаю, они не местные. Я навел справки у всех информаторов, которые работают
в пределах нашего города,  никто  ничего  о  них  не  знает.  Один  выход  -
выяснить, кто такой Бэкстер... И какие делишки он обделывал.
   - Прекрасная идея, - заметил я саркастически. - Особенно если принять  во
внимание тот факт, что Бэкстер покоится на дне Карибского моря.
   - Непонятно все-таки,  что  нужно  было  Бэкстеру  на  вашей  лодке?  Это
совершенно не укладывается ни в какую логику.  Внезапное  обогащение  Кифера
можно объяснить только тем, что он украл деньги у Бэкстера. Но если  Бэкстер
хотел скрыться от бандитов с четырьмя тысячами баксов наличными,  зачем  ему
было садиться на тихоходную лодку, которая в лучшем случае делает пять  миль
в час? На его месте я выбрал бы более скоростной вид транспорта.
   - Не знаю. Чем больше я обо всем  этом  размышляю,  тем  меньше  что-либо
понимаю. Господа я умоляю только об одном - не  посылать  больше  мне  таких
попутчиков, как Бэкстер и Кифер.
   - Да, тут мы бессильны что-либо предпринять. Есть сведения, что  к  этому
делу собирается подключиться Федеральное бюро расследований. Они,  вероятно,
свяжутся с вами утром. А сейчас мы отправим  вас  на  "Топаз"  в  патрульной
машине. И если вам снова вздумается ехать в город ночью. Бога  ради,  берите
такси.
   - Непременно, - заверил я его. - Похоже, бандиты больше  всего  на  свете
опасаются водителей такси.
   - Больше всего на свете они боятся свидетелей, мистер  философ.  Они  все
этого боятся. И вам следует избегать тех мест, где вы можете попасться им на
глаза.
   Патрульная машина высадила меня у ворот доков и укатила. Шел  первый  час
ночи. Я с опаской огляделся по сторонам. Пирсы отбрасывали пугающие тени  на
поверхность воды. В них мог скрываться кто угодно. Усилием  воли  я  подавил
мысль о том, что за мной, возможно, следят.  Все  вокруг  было  спокойно,  и
нигде не было ни души. Лишь старина Ральф,  смена  которого  продолжалась  с
полуночи до восьми утра, сидел на стуле, откинувшись на  его  спинку,  возле
ворот, в ярком свете фонаря, и, как водится, читал журнал. Он с любопытством
взглянул на полицейскую машину и мою перепачканную грязью обувь,  но  ничего
не сказал. Я пожелал ему доброй ночи и пошел к "Топазу". Поднявшись на  борт
лодки, я направился к трюму. На ходу опустил руку в карман, нащупывая  ключ.
И тут же понял, что он мне не понадобится.
   Трюм  был  открыт,  навесного  замка  как  не  бывало...  Поработал  явно
специалист: он аккуратно перекусил ушки, на которых висел замок.  Трюм  зиял
темнотой. На  голове  у  меня  зашевелились  волосы,  меня  охватило  жуткое
чувство. Я внимательно прислушался, понимая, однако, что все  это  напрасно.
Если кто-то и был в трюме, он наверняка давно услышал  меня.  Но  не  мешало
проверить.  Рядом  с  трапом  находился  выключатель,  и  я  легко  до  него