Правда, сама она об этом особенно  не  распространялась.  Дед  подвизался  в
литейном производстве, а также имел дело с недвижимостью. Кроме того, владел
значительной долей капитала в ведущем банке города и  входил  в  состав  его
правления. Клиффорд  Рейган  поступил  на  службу  в  банк  после  окончания
колледжа. Он женился на местной девушке, и  Патриция  была  их  единственным
ребенком. В детстве у нее с отцом были очень близкие отношения, но когда  ей
исполнилось шестнадцать, размеренная семейная жизнь кончилась.
   Отец с матерью развелись, но это было  только  началом  всех  бед.  Когда
адвокат, нанятый матерью, потребовал произвести проверку денежной наличности
банка, в  котором  служил  отец,  раскрылись  его  махинации.  В  результате
Клиффорд Рейган лишился не только доходов, полученных от операций с  акциями
канадских шахт, но и тех семнадцати тысяч долларов, которые он заимствовал у
банка.
   - Об этом никто не  знал,  кроме  президента  банка  и  родственников,  -
сказала Патриция. - Мой дед  покрыл  недостачу,  и  отец  избежал  суда,  но
вынужден был подать в  отставку.  Ему  также  запретили  впредь  работать  в
банковской системе.
   - И все же впоследствии он служил в  банке,  -  заметил  я,  -  в  городе
Финикс.
   - Да, остановить его было невозможно, - согласилась Патриция. - Он  умело
скрывал свое прошлое, так что даже акционеры банка ничего толком  о  нем  не
знали. Дед конечно же боялся новых разоблачений, но что он мог сделать.  Кто
бы стал рассказывать о том, что его собственный сын украл у кого-то  деньги?
Тогда - прощай успех...
   - Но как удалось человеку старше сорока лет получить работу в  банке  без
соответствующих рекомендаций? - спросил я.
   - Ищите женщину, - сказала Патриция. - Ему помогла его вторая жена.
   Рейган, по всей вероятности,  остановил  свой  выбор  на  штате  Аризона,
поскольку там ничто не связывало его с прежней жизнью и в то же самое  время
он получал возможность заниматься полюбившимся ему делом. Некоторое время он
служил счетоводом в одной  брокерской  конторе  и  познакомился  со  многими
людьми, жившими в богатых  пригородах  Финикса.  Тогда  он  узнал  и  миссис
Кэннинг и женился на ней в  1951  году.  Она  была  вдовой  дельца,  который
занимался  куплей-продажей  недвижимости  в  городе  Колумбус,  штат  Огайо.
Покойный в свое время  приобрел  большое  ранчо  близ  Финикса  и  занимался
разведением скаковых лошадей.  Миссис  Кэннинг  принадлежал  также  солидный
пакет акций в банке "Дроверс нэшнел". Так что для нее не составляло никакого
труда пристроить Рейгана в этот банк.
   Однако их брак скоро  распался:  они  расстались  в  1954  году.  Как  ни
странно,  Рейган  продолжал  служить  в  банке.  Его  там  ценили,  он   был
исполнительным и знающим человеком. Сыграли свою роль также представительная
внешность и хорошие манеры Клиффорда Рейгана, а также его добрые отношения с
богатыми клиентами. Несколько раз он получал повышение, а в 1956  году  стал
шефом отдела кредитов.
   - И все же он не чувствовал  себя  счастливым,  -  заметила  Патриция.  -
Думаю, что он был глубоко несчастлив. Я чувствовала это, хотя в то время  мы
уже не были так близки, как прежде. Мы виделись с ним лишь раз в году: после
окончания занятий в школе я обычно приезжала к нему на две  недели.  Мы  оба
очень старались, чтобы все между нами было по-старому. Но вероятно,  отцы  и
дочери могут сохранять близкие отношения лишь в удивительной стране детства.
Как только вы покидаете ее, вернуться к ним  уже  невозможно.  Мы  играли  в
гольф, ездили верхом, стреляли по тарелочкам, ходили на  разные  приемы,  но
былого взаимопонимания уже не было.
   Патриция понимала, что отцу ненавистно одиночество.  Окружающий  мир  был
для него чужим. Однако теперь он был уже стар для  того,  чтобы  отправиться
еще куда-либо и начать все сначала... Пил он, пожалуй, не слишком  много.  К
этому у него не было склонности. Но, как ей  казалось,  у  него  было  много
знакомых девиц - одна моложе другой.  К  тому  же  он  частенько  наезжал  в
Лас-Вегас и играл там. А ведь, работая в банке, он должен  был  соблюдать  в
таких делах большую осторожность.
   В январе 1956 года, когда Патриция была уже на  старшем  курсе  колледжа,
неожиданно позвонили из офиса шерифа. Ей пришлось срочно вылететь в Финикс.
   - Я очень боялась за  отца,  -  рассказывала  Патриция.  -  Дедушка  тоже
страшно страдал. У нас не было надежды на то, что отец жив. Мы  оба  думали,
что это самоубийство, хотя и расходились в том, что было его  причиной.  Дед
опасался каких-то новых финансовых махинаций. Предполагал,  что  отец  снова
присвоил деньги банка.
   - Но этого не было? - спросил я.
   - Нет, - подтвердила Патриция.  -  Если  бы  он  на  это  пошел,  все  бы
открылось. У него был небольшой счет на  несколько  сотен  долларов  да  еще
жалованье - почти за целый месяц.
   "Вот и загадка, - подумалось мне. - Отец  ничего  в  банке  не  крал,  но
почему-то исчез. А когда месяц спустя  объявился,  его  звали  уже  Брайаном
Харди и он был несусветно богат".
   Патриция смолкла.  Я  закурил,  понимая,  что  больше  ничего  узнать  не
удастся. Можно, при желании, звонить в ФБР.
   - А теперь вы расскажите, что было с отцом в море, - попросила девушка.
   Я начал рассказывать, смягчая  некоторые  детали,  чтобы  не  слишком  ее
расстраивать. Описал эпизод с лопнувшим парусом на грот-мачте. Рассказал про
наступивший вслед  за  несчастьем  штиль.  Долго  объяснял,  почему  мне  не
оставалось ничего другого, кроме как похоронить ее  отца  в  море.  О  самих
похоронах я сказал в самых общих чертах, умолчав о том,  что  не  знал,  как
проводится подобная  скорбная  церемония.  Упомянул,  что  произошло  это  в
воскресенье, назвал точное место, где  тело  было  опущено  за  борт,  начал
описывать, какая была тогда погода. Патриция вдруг всхлипнула и отвернулась,
затем встала и пошла на кухню. На душе у меня было муторно.  Из-за  Бэкстера
на меня свалилась куча бед. И тем не менее он был мне  симпатичен.  Патриция
тоже начинала мне нравиться.
   Что ж,  я  с  самого  начала  знал,  что  нелегко  будет  рассказывать  о
случившемся родственникам Бэкстера. Но сейчас положение  осложнялось  еще  и
тем, что отныне никто не докажет Патриции, что человек, которого она считала
своим отцом, действительно умер. И сомнение  это  навсегда  останется  в  ее
душе, как и все те вопросы, на которые нет ответа.
   Где на самом деле ее отец? В пустыне? Или на  дне  Карибского  моря,  под
двухмильной толщей воды? Но где бы он ни был, как он туда попал? Что  с  ним
случилось? От кого он спасался?
   Внезапно мною вновь овладела странная тревога.  Так  бывало  всякий  раз,
когда я вспоминал похороны Бэкстера, вспоминал, как стоял у поручней лодки и
следил,  как  его  тело  медленно  погружается  в  морскую  бездну.   Трудно
объяснить, чем была вызвана эта тревога. Когда я пытался в ней  разобраться,
она улетучивалась, как дурной сон. Оставалось лишь необъяснимое предчувствие
чего-то ужасного. А может быть, оно уже произошло. Я пытался  избавиться  от
этих мыслей. Сейчас-то зачем  волноваться?..  Все  самое  скверное  мне  уже
известно.
   Вскоре Патриция вернулась. Возможно, она плакала, но по ее лицу этого  не
было заметно. В руках она держала две вспотевшие - прямо из  холодильника  -
бутылки кока-колы.
   - Что вы намерены предпринять дальше? - поинтересовалась она.
   - Не знаю, - ответил я. - Наверное, стоит позвонить в ФБР.  Попытаюсь  их
убедить... С бандитами дело иметь невозможно. Кстати... Вряд  ли  вы  знаете
этого человека. И все же, вы никогда не  встречали  некоего  Боннера?  дж.р.
Боннера? Фамилия скорее всего вымышленная...
   Я обрисовал его Патриции.
   - Нет, не встречала, - ответила она, покачав головой.
   - Мне не хочется втягивать вас в эту историю, - с  расстановкой  произнес
я, - но ФБР придется рассказать  о  вас.  Они  конечно  же  будут  проводить
расследование по поводу смерти вашего отца.
   - Ничего не поделаешь, - сказала девушка.
   Я снова закурил.
   - Вы - единственный человек, кто не обвиняет  меня  в  том,  что  я  убил
Бэкстера, украл его деньги и высадил где-то на  берег,  да  еще  рассказываю
небылицы о причинах его смерти... А может быть, и вы так думаете, только  не
хотите меня обидеть?
   Патриция чуть заметно улыбнулась.
   - Не думаю, что вы способны на  такое.  Мне  кажется,  что  я  вас  знаю,
вернее, слышала о вас. Мои друзья в Линне очень хорошо о вас отзывались.
   - Кто же? - поинтересовался я.
   - Тед и Фрэнсис Холт. Они несколько раз ходили с вами под парусами.
   - Да, последние три года  мы  регулярно  виделись,  -  вспомнил  я.  -  У
островов Эксума они сделали отличные подводные съемки.
   - Да, правду говорят, что  мир  тесен,  -  заметила  Патриция.  -  Мистер
Роджерс...
   - Стюарт, - поправил я ее.
   - Скажите, Стюарт, почему никому в голову  не  приходит,  что  Кифер  мог
присвоить себе все деньги.., если, конечно, они  были  на  борту?  И  потом,
почему все полагают, что сумма эта была значительной, но  никто  не  берется
объяснить, откуда она взялась.
   - Полиция сделала кое-какие подсчеты, -  заметил  я.  -  Они  суммировали
деньги, оставленные Кифером в сейфе отеля, с тем,  что  он  предположительно
потратил, получилось приблизительно четыре тысячи  баксов.  Но  куда  делись
остальные девятнадцать тысяч? За  три  дня  -  даже  в  сильном  подпитии  -
потратить столько невозможно. Однако многое говорит за то, что, когда  Кифер
покидал "Топаз", этих денег при нем не было. Я  сам  могу  это  подтвердить,
потому что находился рядом с ним. У Кифера не было с собой никакого  багажа,
все его вещи остались на том судне, на которое он опоздал, будучи в  Панаме.
Готовясь к нашему переходу, Кифер купил две пары рабочих брюк. Когда  он  их
укладывал, я стоял рядом  и  готов  поклясться,  что  он  ничего  в  них  не
заворачивал. Куртки у него не было.  Если  бы  речь  шла  только  о  четырех
тысячах долларов, то Кифер смог бы рассовать их по карманам, часть  положить
в бумажник. Но двадцать три тысячи  зеленых  таким  образом  не  спрячешь...
Если,  конечно,  эта  сумма  не  была  в  очень  крупных  купюрах.  Но   это
сомнительно. Если человек находится в бегах и не желает  привлекать  к  себе
внимание, он не станет расплачиваться купюрами крупнее сотни.
   - А может быть, он снес их на берег, когда вы только вошли в док?
   - Нет. Я и тогда был рядом с ним.
   - В таком случае деньги и сейчас должны быть на "Топазе", - хмуря  брови,
сказала Патриция.
   - Нет, - снова возразил я. - "Топаз" обыскивали дважды. И каждый раз  там
побывали, можно сказать, специалисты.
   - Что ж, тогда остается  предположить  только  одно...  -  Девушка  вдруг
смутилась и продолжила более взволнованно:
   - Предположить такое непросто в сложившихся обстоятельствах... Но как  вы
думаете, может быть, Бэкстер потерял.., душевное равновесие?
   - Не думаю, - возразил я. - При первом чтении его письма  такая  мысль  у
меня, разумеется, возникла. Он упоминал о двадцати трех тысячах долларов, но
никто их не видел. Писал о том, что собирается просить меня высадить его  на
берег, но ко мне с такой просьбой не обращался.  Не  было  логики  и  в  его
намерении обратиться ко мне с этой несуразной просьбой лишь после того,  как
мы выйдем в море. Рассудительный человек сразу бы понял, насколько нереально
склонить кого-либо на подобное предприятие. Я отказал бы ему еще  до  выхода
"Топаза" в море. Но по здравом размышлении можно прийти к  выводу,  что  все
могло обернуться иначе.
   Очевидно, какая-то сумма денег у него с собой  была.  Хотя  бы  те  самые
четыре тысячи. Ну а если была такая сумма, почему бы не быть и  больше.  Так
что, вероятно, был все-таки смысл повременить с просьбой о высадке, пока  мы
не выйдем в море. Сделай это Бэкстер до отплытия, я вообще не взял бы его  с
собой. Для него же самое важное было выбраться из Зоны канала до  того,  как
его настигнет Слиделл. Заговорив со мной об этом позднее, он тоже получил бы
отказ, но по крайней мере он находился бы уже вне пределов Панамы и в полной
безопасности.
   - Иными словами, мы вернулись к тому, с чего начали.
   - Верно, - согласился я. - Остаются без ответа те же два вопроса:  какова
судьба остальных денег и почему он передумал?
   Неожиданно прозвенел звонок в дверь.
   Мы быстро переглянулись и, не понимая, кто бы это мог быть, поднялись  со
своих мест. Ни шума подъезжающей машины, ни звука  шагов  на  дорожке  возле
дома мы не слышали. Патриция сделала  мне  знак  пройти  на  кухню,  а  сама
направилась к двери. Но дойти до нее она не  успела:  дверь  вдруг  с  силой
распахнулась, и на пороге возникла высокая фигура человека в сером костюме и
темно-зеленых солнечных очках. Он резко оттолкнул девушку, тут же я услышал,
как  открыли  заднюю  дверь.  Обернувшись,  я  увидел  на  пороге  на  кухню
широкоплечего молодца в яркой спортивной рубашке, соломенной шляпе и  темных
очках. Очки он тут же снял и деланно улыбнулся мне, как  старому  знакомому.
Передо мной стоял Боннер.
   Бежать было некуда. У первого бандита был револьвер - видно было, как  он
оттягивал карман его пиджака. Патриция испуганно всхлипнула и  попятилась  к
столу. В широко раскрытых глазах застыл ужас. Боннер и его напарник  подошли
ко мне.
   - Мы ждали тебя, Роджерс, - сказал бандит в сером костюме, доставая пачку
сигарет. - Куришь?
   Последовала  немая  сцена.  На  лицах  бандитов   было   написано   явное
удовлетворение. Я же в отчаянии искал глазами какой-нибудь предмет,  который
мог послужить оружием. И напряженно ждал, когда они бросятся на меня. Во рту
у меня пересохло. И тут я увидел, что собиралась сделать Патриция, и страшно
за нее испугался. Она не знала, с кем имеет дело, а я не мог ее  остановить.
Заслоняя собой телефон, она изогнулась и подняла трубку. Я  схватил  бутылку
из-под кока-колы. Бандиты следили за моими движениями, и  это  на  несколько
секунд отвлекло их внимание от Патриции. Но тут щелкнул телефонный диск...
   Боннер мгновенно обернулся, неторопливо взял трубку из рук Патриции  и  с
размаху закатил ей пощечину. В тишине дома удар прозвучал,  словно  ружейный
выстрел. Патриция упала навзничь, платье на ней задралось,  оголив  ноги.  Я
бросился на Боннера с бутылкой в руке и хватанул его по  голове.  Соломенная
шляпа слетела с него. Я исхитрился и ударил еще  раз  по  плечу.  И  тут  же
получил ответный удар - кулаком в живот.
   У меня перехватило дыхание, но на ногах я  устоял  и  направил  следующий
удар прямо ему в физиономию. Однако Боннер увернулся, и бутылка лишь  слегка
мазанула его по челюсти. Бандит скорчил мерзкую рожу  и  достал  из  кармана
складной нож. Им он владел артистически, как хирург - скальпелем. Он  трижды
полоснул меня ножом по левой руке  -  и  она  бессильно  повисла.  Еще  одно
молниеносное движение - и со лба у меня потекла кровь и начала заливать  мне
глаза. Я попытался схватиться с бандитом, но он меня отшвырнул, как перышко,
а затем двинул мне  кулаком  в  челюсть.  Я  отлетел,  ударившись  спиной  о
кондиционер, и свалился на пол. Патриция громко вскрикнула. Я отер  кровь  с
лица и попытался подняться. И тут обратил внимание на второго бандита. Он не
выказывал никакого интереса к тому, что происходило вокруг него.  Присев  на
краешек стола, он поигрывал темно-зелеными очками, держа их  двумя  пальцами
за оправу, и разглядывал лежавшие на столе фотографии.
   Я все же поднялся на ноги и ударил Боннера. Но  это  была  моя  последняя
попытка оказать сопротивление. От нового удара Боннера  я  снова  отлетел  к
стене и упал. Затем он приподнял меня левой рукой, а правой  изо  всей  силы
рубанул по лицу. Рука у него была, как пудовая гиря. Я  чувствовал,  что  он
повредил мне зубы. Комната поплыла у меня перед глазами. Я едва  не  потерял
сознание. Боннер  отпустил  меня,  и  я  упал.  И  все  же  попытался  снова
подняться, во всяком случае встал на колени. Тогда бандит пнул меня ботинком
в лицо. Я, почти бездыханный, свалился на пол с залитым кровью лицом.
   Боннер взглянул на меня сверху вниз и сказал:
   - Это тебе за Тампу, падла. Второй бандит швырнул фотографии  на  стол  и
встал.
   - Хватит, - коротко приказал он. - Посади его в кресло.
   Боннер схватил меня за руку и поволок по полу. Затем приподнял и усадил в
одно из бамбуковых кресел посреди комнаты. Кто-то бросил  мне  полотенце.  Я
вытер кровь, стараясь не показывать, что мне больно.
   - Ладно, -  сказал  бандит  в  сером  костюме,  обращаясь  к  Боннеру,  -
отправляйся обратно в мотель и доставь сюда Флауэрса. Потом отгони машину  и
спрячь ее среди деревьев.
   Боннер кивнул на Патрицию, которая сидела на полу:
   - А что делать с девкой?
   - Пусть остается, пока не закончим дело.
   - Зачем? Она будет только мешать.
   - Пошевели мозгами. У Роджерса есть  друзья  в  Майами,  и  кто-то  может
знать, где он. Если  он  не  вернется,  они  нагрянут  сюда.  Положи  ее  на
кушетку...
   - Ну-ка, крошка, - с ухмылкой обратился Боннер к девушке.
   Патриция окинула его презрительным взглядом.
   Боннер повел плечами, взял девушку за руку и рванул на себя. Патриция  по
инерции пролетела мимо кофейного столика и упала на кушетку, прямо  напротив
меня. Боннер удалился.
   - Извините, - сказал я Патриции. - Во всем виноват я. Мне казалось, что я
от них оторвался.
   - На какое-то время - да, - заметил оставшийся в доме бандит. -  Но  сюда
мы пришли сами. Мы тебя ждали здесь.
   Мне нечего было ему сказать.
   Бандит придвинул свободное кресло к кофейному столику и уселся так, чтобы
мы оба были в поле его зрения. Этот человек во многом отличался от  Боннера.
Тот был всего лишь послушный исполнитель - жестокий и наглый.  Этот  же  был
птица более высокого полета. На лице  его  было  написано,  что  он  человек
сдержанный, проницательный, умный и в то же время  беспощадный.  Взгляд  его
серых глаз был тяжелым. Ему было где-то между сорока и пятьюдесятью  годами.
Коротко остриженные рыжеватые волосы, лицо - худощавое, со  следами  свежего
загара.
   - Девушка ничего не знает, - сказал я ему.
   - Нам это известно, но у нас не было  уверенности,  что  ты  это  знаешь.
Когда ты ушел от нас в Тампе, мы искали тебя повсюду, в том числе и здесь.
   Кровь с лица продолжала капать мне на рубашку. Я вытирал  ее  полотенцем.
Лицо мое распухло до такой степени, что мне трудно было смотреть. Говорил  я
тоже с трудом - губы были  разбиты  и  распухли.  Интересно,  сколько  будет
отсутствовать Боннер. Сейчас я был еще слишком слаб, чтобы схватиться с этим
очкариком. Мне нужно было время,  чтобы  собраться  с  силами.  Тогда  бы  я
рискнул нейтрализовать его  хотя  бы  на  короткое  время  и  дать  Патриции
возможность убежать.
   Однако бандит, словно угадав мои мысли, достал  из  кармана  револьвер  и
сказал:
   - Ни с места, Роджерс. Ты нам еще нужен, и мы не станем тебя убивать.  Но
с простреленной ногой ты далеко не уйдешь...
   В комнате наступила тишина. Лишь по-прежнему,  почти  беззвучно,  работал
кондиционер. У Патриции было бледное лицо.  Она  дотянулась  до  сигарет  на
кофейном столике и закурила. Затем решительно сказала бандиту:
   - Вам это даром не пройдет!
   - Бросьте, мисс Рейган, - ответил тот. - Нам известны все ваши  привычки.
Пока вы заняты работой, сюда никто не явится.  Вам  даже  звонить  никто  не
будет. Разве  что  станут  разыскивать  Роджерса...  Но  в  этом  случае  вы
ответите, что он был здесь и уже уехал.
   - А если я этого не сделаю? - спросила девушка, сверкнув глазами.
   - Сделаете. Поверьте мне.
   - Вы - Слиделл? - спросил я его. Бандит кивнул и добавил:
   - Можете меня называть так.
   - Почему вы преследовали Рейгана?
   - Мы и сейчас его ищем, - уточнил Слиделл. - Рейган украл у меня и у моих
друзей акции на полмиллиона долларов. Мы хотим вернуть эти  полмиллиона  или
х