Я просто хотел дойти до машины рука об руку с моей невестой, Эшлин.
     Она решила, что он ее поддразнивает.
     - Я тебе не невеста, Корд. Почему ты ни слова не можешь сказать серьезно?
     - Если я и улыбаюсь, лишь потому, что мы наконец-то заключили перемирие в этой войне нервов и теперь, наверное, сможем найти какое-нибудь решение.
     Корд догнал ее и взял за руку, сжав ее пальцы в своих.
     - Перемирие, найти решение. Твои слова еще более неоднозначны, чем слова политиков. Я думаю, что с таким талантом ты более достоин поста, чем Уатт. - Сердце Эшлин бешено колотилось, мысли проносились в голове с безумной скоростью. - Почему бы нам не назвать вещи своими именами.
     - И как же ты это назвала бы?
     - Шантаж. Сексуальный шантаж. Я еду с тобой в дом твоего брата, и, если я соглашусь переспать с тобой, мне не будет угрожать иск об опеке.
     Корд увидел, как она побледнела, и немедленно остановился.
     - Я хочу, чтобы ты знала: я не собираюсь начинать судебное дело, Эшлин. Я уже говорил тебе, что никогда не заберу ребенка у его матери, но ты, кажется, мне не поверила. - Эшлин покачала головой. Ее преследовали тревожные голоса - и Рейлин, и Этана, и ее собственный, - и эти голоса не позволяли ей забыть об опасности, которую представляли бы могущественные Уэи, выступи они в суде против нее. - Верь мне, Эшлин, - это был приказ. Он смотрел на нее сверху вниз темными глазами, требуя доверия к своим словам. - Я не заберу у тебя Дэйзи, но я действительно хочу занять какое-то место в жизни моей дочери, а не просто посылать ей чеки из Монтаны. Я ведь не кот, который походя плодит детей и преспокойно идет себе дальше, ни о чем не заботясь. Неужели ты думаешь, что я могу забыть о своем ребенке, когда я наконец-то узнал, что он у меня есть? - Корд нахмурился. - Учитывая твое невысокое мнение о моей особе, наверное, так оно и есть. Но позволь мне просветить тебя, Эшлин. Я не заберу Дэйзи, но и не брошу ее. - Слова звучали так убедительно. Эшлин пристально смотрела в его темные глаза. - И это снова возвращает нас к вопросу о сексуальном шантаже, - в голосе Корда звучала насмешка, но выражение лица наводило на мысль об опасности. - Я не только не отрываю маленьких детей от материнской груди, я еще и никогда не прибегаю к шантажу в моих отношениях с женщинами. Поэтому, если ты думаешь, что я увезу тебя к Уатту и дурно с тобой обойдусь, ты сильно ошибаешься. - Он коротко и холодно рассмеялся. - Я сказал, что нам нужно поговорить в таком месте, где нас не будут постоянно прерывать. Дом Уатта - единственное известное мне место, где нас оставят в покое.
     - Да... - неуверенно повторила Эшлин.
     Доводивший ее до дурноты страх потерять Дэйзи прошел, уступив место физическому напряжению. Оно росло и ширилось, пока не заставило ее задрожать всем телом.
     - Это кажется тебе диким?
     - Да, если дело касается тебя и меня, - выпалила Эшлин. - Если мы останемся одни в доме твоего брата, это обязательно закончится постелью, и тебе прекрасно это известно!
     Губы Корда медленно расплылись в улыбке.
     - Нет, я этого не знал, но, по-моему, ты в этом уверена. Почему, Эшлин? Да потому, что ты желаешь меня так же сильно, как я тебя, и никакая сила не сможет удержать нас от любви!
     Эшлин, ошеломленная своими собственными словами и тем, как понял их Корд, густо покраснела.
     - Ты... Ты переиначишь все, что бы я ни сказала.
     - Что же я переиначил? Это ведь ты сказала, что. если мы останемся одни в доме Уатта, это закончится постелью.
     И он зло рассмеялся.
     Она увязла в этой перепалке, как в трясине, и, пытаясь выбраться, только погружалась еще глубже.
     - Этого не будет!
     Такое возражение вряд ли могло поставить Корда на место. Оно было недостаточно оригинальным, зато достаточно неистовым.
     Корд только плечами пожал.
     - По-моему, ты просто никак не можешь решиться, Эшлин.
     - Я достаточно решительна!
     - Ну, если ты так считаешь... - На его губах мелькнула улыбка. Она раздражала, почти как улыбка Дэна Кларкстона. - Уверяю тебя, ничего не случится, если ты сама этого не захочешь. Я не собираюсь играть в игры с маленькой нервной девственницей, которая говорит "нет", хотя ей самой не терпится.
     Эшлин была в ярости, и за те полчаса, что они добирались до дома Уатта, не произнесла ни слова.
     Его Честь обрадовался, увидев их. Перебрав весь ассортимент своих собачьих игрушек, он по очереди клал их к ногам Эшлин. Затем перевернулся на спину и посмотрел на нее с обожанием.
     - Он всегда так дружелюбен с людьми, которых в первый раз видит? - Это позабавило Эшлин, несмотря на нервное напряжение, усилившееся в тот момент, когда она вошла в дом. - А что, если бы мы были грабителями?
     - Его Честь не походит на других служебных собак. - Корд погладил пса по огромной голове. - Он больше склоняется к философскому постулату: мой дом - твой дом.
     - А ты, по-видимому, склоняешься к тому, что дом твоего брата является твоим владением. Ты даже не спросил Уатта, можно ли прийти сюда. Ты просто поставил его перед фактом.
     Но Корда не взволновало замечание о творимом им произволе.
     - Уатт ведь мог и отказать нам, - заявил он.
     Эшлин подбросила одну из игрушек - желтую резиновую кошку - Его Чести, и пес бросился за ней, в восторге оттого, что с ним решили поиграть. Эшлин бросала кошку снова и снова. Корд молча наблюдал.
     Просто стоял, засунув руки в карманы, и с улыбкой смотрел, как собака подпрыгивала и с увлечением бросалась за игрушкой. Он вел себя так, как будто привез сюда Эшлин единственно ради того, чтобы насладиться зрелищем ее игры с собакой. Эшлин, затеявшая игру, чтобы подавить приступ робости, не знала теперь, как остановиться, и что будет, если она остановится.
     Его Честь первый вышел из игры. Раз пятьдесят кряду поймав свою кошку, он, потеряв интерес, уронил игрушку к ногам Эшлин, тихо ушел в гостиную и забрался на диван. Эшлин, снова пытаясь вовлечь его в игру, стала подталкивать к нему красный мячик, но Его Честь решил, что с него достаточно. Он прикрыл свои выразительные карие глаза и задремал.
     - Счет не в пользу Его Чести. - Темные глаза Корда таинственно мерцали. - Ты его замучила.
     - Да мы ведь просто дурачились, - попыталась защититься Эшлин. В доме было так тихо. Она взглянула на часы. - Мне... Мне пора домой. На воскресные вечера всегда приходится куча дел: и обед приготовить, и детей искупать, и помочь им собраться в школу... А мне еще надо погладить и обдумать меню на неделю, и...
     - Ты просто мужеубийца, - тихо пожаловался Корд. - И ты предпочитаешь приземленную рутину возвышенному общению со мной! О Господи...
     - Я никогда никого не убивала и, кстати, не собираюсь.
     - Оно и видно. - Его улыбка была немного угрюмой. - Нет смысла откладывать. Почему бы нам не налить себе вина и не поговорить наконец? Нам ведь есть о чем поговорить.
     Эшлин не выдержала его тяжелого взгляда, закрыла глаза и содрогнулась. Ее сжигало возбуждение - и еще какое-то чувство, в котором она не давала себе отчета.
     - Ладно, давай поговорим, - сказала она сухо.
     - Я не понимаю, почему мы не можем обсудить нашу - э-э... проблему как разумные, взрослые, цивилизованные люди, - продолжал Корд.
     Он достал из холодильника бутылку, налил холодное вино в бокалы, предложил ей, и они оба направились в отделанный деревянными панелями кабинет Уатта.
     Он устроился на диване, обитом темно-коричневой кожей. Большой восьмиугольный кофейный стол отделял его от огромной кушетки, занимавшей середину комнаты. Усесться на кушетку казалось так же неуместно, как и на стул за письменным столом вишневого дерева, стоящий в углу. И Эшлин осторожно присела на краешек дивана.
     Она сделала несколько нервных глотков, судорожно сжимая в пальцах бокал. Она чувствовала, что попала в ловушку, и дверца уже захлопывается за ней. Что еще хуже, она не испытывала страха, скорее любопытство, и стихийное желание спастись покидало ее.
     Корд наблюдал за каждым ее движением. Она как никто умела удержать его внимание. Он был смущен. Эшлин смотрела на него глазами жертвы, опознающей преступника в полицейском участке: ее взгляд был осторожным и подозрительным. Он кашлянул.
     - Ты никогда не хотела выйти за меня замуж? - сказал он, сразу подходя к главному.
     Она почувствовала пустоту в желудке, сердце чуть не выпрыгнуло из груди, но эти ощущения были ничто по сравнению с бурей, бушевавшей в ее мозгу.
     - Корд... было очень благородно с твоей стороны предложить мне это, но, знаешь, ничего не выйдет...
     Ее руки дрожали. Если бы она не сделала еще глоток, вино перелилось бы через край бокала.
     - Но почему? - спросил Корд. Странно, но чем упорнее она сопротивлялась, тем настойчивей он пытался доказать, что она не права. Страсть к противоречию? Что бы там ни было, его уверенность в своей правоте была теперь непоколебима. - У нас получится, если мы сами того захотим. Ты сказала, что веришь в сказки о любви не больше, чем я, - напомнил Корд.
     - Ну как может что-либо получиться из нашего брака, когда мы с тобой - совершенно разные люди? - воскликнула она. - И не говори мне, что у нас есть Дэйзи и этого достаточно, потому что это совсем недостаточно! Посмотри, сколько супружеских пар распалось, хотя у них и были дети.
     - Мы с тобой не совсем разные люди, - пробормотал Корд.
     - Что же у нас общего? Перечисли. Я не думаю, что ты сможешь назвать хотя бы две схожие черты.
     Несколько мгновений он молча думал, а затем провозгласил с триумфом:
     - Страсть! Я хочу тебя, Эшлин! Неважно, сколько раз я клялся, что могу обойтись без тебя. Я не могу обойтись. И ты тоже меня хочешь. Каждый раз, когда я до тебя дотрагиваюсь, я чувствую, как сильно это желание.
     - Но брак, основанный на физическом влечении, недолговечен! Достаточно телевизор включить, чтобы убедиться в этом. В любом случае, с нами будут жить маленькие дети и девушка-подросток, и времени на секс у нас совсем не останется.
     - Поверь мне, мы найдем время, - пообещал Корд. Решимость, которая светилась в его глазах, лишила ее способности двигаться. - Я подумал, что у нас есть еще кое-что общее. Мы оба знаем, каково приходится тем, кто не вписывается в рамки своего круга. Мы научились справляться с этим и стали сильнее. Смотри, вот уже вторая роднящая нас черта. Если я хорошенько подумаю, наверное, найду и еще что-нибудь.
     - Никогда не слышали ничего более нелепого. Ты и я - два аутсайдера! Да Уэй в Уэйзборо впишется в любые рамки, все равно что папа в Ватикане, - заверила его Эшлин.
     - Я имел в виду то, что мы оба были аутсайдерами в наших семьях. Подумай об этом, Эшлин, это правда. Ты - примерная девочка с амбициями в семье, начисто лишенной амбиций, а я - паршивая овца в выдающейся и дружной семье. Моя мать всегда называла меня одиноким рейнджером Запада, что для нее было равносильно пришельцу с далекой планеты. Дед называет меня трактирщиком и благодарит судьбу за то, что такой оболтус, как я, держится на почтительном расстоянии от семейной штаб-квартиры.
     - Ты не оболтус. - Она заглянула в его глаза. Между ними возникла какая-то неосязаемая, но очень прочная связь. - Зато ты, определенно, дрянной мальчишка.
     Она с трудом узнала свой голос, приобретший вдруг кокетливую хрипотцу.
     - Дрянной мальчишка, желающий исправиться, - добавил Корд. - И не нужно снова напоминать мне о баре "Прибрежном".
     Эшлин почувствовала, как теплое дыхание коснулось ее щеки. Пальцы Корда нежно поглаживали ее волосы. Каким образом они оказались так близко друг к другу, подумала она, и голова ее закружилась. Она не помнила, чтобы кто-то из них двигался. Необходимо было продолжить беседу.
     - Если бы не "Прибрежный", мы бы никогда не встретились. - Он был уже так близко, что она чувствовала жар, исходящий от его сильного тела. Она чувствовала запах мужчины и пьянела от этого запаха. Ее мысли путались. - Я... я думаю, я слишком много выпила, - пробормотала она.
     - Совсем нет. - Он коснулся ее щеки кончиками пальцев. - Это не от вина.
     Он осторожно забрал у нее бокал, поставил его на стол. Его пальцы снова заскользили по ее мягкому, но четко очерченному подбородку.
     - Да, конечно, - согласилась она, потеряв всякую волю.
     Где-то в глубине ее существа возникло новое ощущение, заставившее ее таять, подобно льду.
     Она чувствовала одновременно и расслабленность, и огромный заряд энергии, таящийся в ней.
     Корд небрежно опустил руку на ее живот и мягко поглаживал его расходящимися кругами.
     - Я здесь, Эшлин, я здесь... Я заставлю тебя почувствовать. - Его голос затихал. Эшлин задыхалась от страсти. Она неуверенно кивнула. Не хотела противиться. Не могла. Корд продолжал ласкать ее, временами мимолетно касаясь ее груди, или пробегая пальцами по бедрам. В ее сердце вспыхнул огонек желания, и мягкое обволакивающее тепло распространилось по телу. - Ответь "да", Эшлин, - мягко приказал он.
     Одной рукой он продолжал ласкать ее, а другую положил на ее затылок и медленно, но настойчиво привлек ее к себе.
     - Ответить "да" на что? - прошептала она дрожащим голосом.
     Его губы почти касались ее. Остатки желания сопротивляться были уничтожены ощущением близости.
     Эшлин до боли захотелось, чтобы Корд ее поцеловал. Только один поцелуй. Что в этом может быть плохого?
     Она медленно подняла руки к его плечам, и ее пальцы почувствовали крепость его мускулов. Их губы слились, и дыхание Эшлин прервалось.
     - Скажи "да" мне, - прошептал Корд, почти касаясь ее губ своими. - Скажи "да" всему.
     Этот голос еще более возбуждал ее чувственность. Она погрузилась в море ощущений. Ее захлестывали волны соблазна. Эшлин, не говоря ни слова, едва заметным движением приблизилась к Корду.
     Сильные руки заключили ее в объятия, и ее веки тяжело опустились на затуманенные страстью глаза. Она приоткрыла губы, и его язык погрузился во влажную теплоту. Он молил об ответе, и Эшлин отвечала. Она прижалась к Корду, их поцелуи становились все жарче. Первый сливался со вторым, второй - с третьим.
     Строгий и дисциплинированный ум Эшлин позволил телу взять над собою верх. Нетерпеливые побуждения тела и трезвый расчет ума как будто лежали в разных плоскостях. Она со стоном изогнулась и напряглась. Ее груди увеличились, соски пульсировали от напряжения. Она ждала, что он дотронется до них. Уже почти сама направила его руки.
     Нет, она, конечно, была еще слишком робка и неопытна, чтобы сделать это. Только сдавленно и сокрушенно всхлипнула. Большие руки Корда продолжали ласкать ее, медленно сводя с ума, скользя по талии, бедрам, спине и избегая мест, которые более всего жаждали его прикосновений.
     Они упали на диванные подушки. Корд прижался к ней бедрами, позволяя почувствовать силу своего возбуждения, оставил ее губы и выжег ожерелье поцелуев на ее шее.
     - Я хочу любить тебя, Эшлин, - сказал он хрипло, ошеломленный силой своей страсти. - Скажи, что ты тоже этого хочешь.
     Она заглянула в его глаза. О, как она желала его! Все эти годы она спокойно вела воздержанную жизнь и никогда не думала о том, что от секса можно получить удовольствие. Слишком много женщин из ее семьи терпели крах из-за него, вспомнить хотя бы Рейлин.
     Но вот явился Корд Уэй и пробудил в ней желание. Теперь ей придется свыкнуться с мыслью о том, что у нее есть потребности, о существовании которых она ранее не подозревала, что у нее есть эмоции, которые одновременно и пугают ее, и доставляют радость. Эшлин глотнула.
     - Какая-то часть меня хочет этого, - призналась она.
     - Вот эта часть. - Под рукой Корда билось ее сердце. - И вот эта часть. - Он прикоснулся пальцами к ее груди и нашел до боли чувствительный сосок. - И эта часть тоже меня хочет. - Его рука скользнула между ее ногами.
     Эшлин задохнулась от изумления, но инстинкт победил: она раздвинула ноги, и его пальцы заскользили еще ниже, между ног. Его руки были нежными и сильными.
     Эшлин почувствовала себя женщиной: женщиной влюбленной, желанной, вовлеченной в водоворот чувств.
     - Корд... - прошептала она, почти теряя сознание.
     От его прикосновений распространялся жар, достигавший каждой ее клеточки, каждого нервного окончания, заставлявший дрожать изголодавшееся тело.
     - Какая-то твоя часть все еще сомневаться. - Голос Корда был хриплым.
     - Да. Нет. Не знаю.
     Она притянула к себе его голову. Язык проник между его губами. Никогда в жизни ей так не хотелось помолчать.
     Корд немного отстранился.
     - Я хотел бы быть уверен, что ты не будешь жалеть, Эшлин. - Первобытный инстинкт подсказывал ему, что нужно физически устранить все сомнения, оставшиеся у нее, и овладеть ею здесь и сейчас. Она была готова к любви. Однако он медлил. Это было не импульсивное побуждение, которое он часто испытывал. Он хорошо понимал это. Слишком много было поставлено на карту. - На этот раз я не хочу проиграть, - вырвалось у него. - Я не буду торопить тебя.
     - Правда? - Ее охватило безумное неистовство. Она чувствовала в себе дерзость и в то же время необъяснимое спокойствие, но заострять внимание на этом парадоксе не следовало. Она не хотела размышлять ни о чем. Она не хотела ничего анализировать.
     Вместо этого она затрепетала в его объятиях, заставляя ощутить каждый изгиб ее тела. - Чем же мы тогда занимаемся?
     Он тихонько рассмеялся.
     - Может быть, тебе хочется, чтобы тебя поторопили... - Он встал, взял ее за обе руки и поднял с дивана. - Верь мне, Эшлин. - Лицо Корда вдруг посерьезнело. - Я обещаю, что со мной ты будешь в безопасности.
     Она знала это еще до того, как услышала слова, но была тронута его желанием убедить ее.
     Эшлин шагнула к нему. Это был знак, которого Корд, казалось, только и ждал. Он поднял ее на руки и вынес из комнаты.
     Эшлин обняла его шею руками и вся отдалась новому ощущению. Ее несли. Руки Корда были такими сильными, а грудь такой широкой и мощной.
     Он быстро прошел через холл в спальню с серо-зелеными стенами. При виде огромной кровати Эшлин широко раскрыла глаза. Кровать была покрыта серо-зеленым пледом с геометрическим рисунком. Повсюду были разбросаны подушки тех же цветов.
     - Это... это спальня Уатта?
     - Это комната для гостей. Я иногда занимал ее, когда мне хотелось отдохнуть от нашей усадьбы. Меня тогда задевало, что у Уатта был собственный дом, хотя он еще не закончил университета и бывал в городе наездами. И в то же время дед и Стаффорд использовали любой предлог, чтобы удержать меня от покупки дома в городе. Семья считала, что мне нельзя доверять, и поэтому им было спокойнее, если я находился у них на глазах, в усадьбе.
     Говоря это, он снял с ее плеч голубую рубашку и освободил из-под пояса футболку.
     - А поскольку ты один из Уэев, - не удержалась она, - тебе и в голову не приходило, что можно снять квартиру. Тебе надо было либо купить все здание, либо томиться под присмотром в семейной резиденции. Только, по-моему, они за тобой не углядели, - добавила она, вспомнив его поведение в прошлые годы.
     - Черт, - Корд смутился, - у меня действительно был выход, а я даже и не думал о том, чтобы снять квартиру. - Не успела она и глазом моргнуть, как он уже снял с нее футболку и уложил ее поверх толстого и мягкого стеганого одеяла. Он пристально смотрел на ее грудь в скромном белом лифчике. - Я хочу видеть тебя.
     И он потянулся к застежке.
     Эшлин закрыла глаза и залилась краской, когда Корд ее раздел, но даже не попыталась остановить его. Она вдруг призналась себе, что ей хочется, чтобы Корд любовался ее телом, хочется, чтобы он прикасался к ней.
     - Не бойся и не смущайся, Эшлин. - Корд, казалось, пытался успокоить ее. - Ты красивая. Очень красивая. Здесь все такое белое и мягкое... - Он дотронулся до ее полной груди, жаждавшей его ласки. - А здесь такое розовое. - Большими пальцами он гладил ее соски, ставшие вдруг твердыми. Эшлин задержала дыхание, почувствовав влажную теплоту на своей коже, когда он поцеловал их, и тихонько