Я  стараюсь  втолковать
тебе, что завещание совершенно законно. Ты наконец это понял?
   - Боже! - Уэйд откинулся на спинку кровати и вытянул ноги.  -  Ты  не
представляешь, как я не хотел услышать это, Шилли! День  и  так  выдался
паршивый, а тут еще ты клянешься, что у Мисти все честно. Скажи  правду,
это не психическая атака?
   - Зачем мне это, Саксон?  -  тихо  сказала  Дана.  -  Мы  подружились
раньше, чем я начала работать, забыл?
   - Да, верно. - Уэйд порывисто потянулся и схватил ее  за  руку.  -  И
спасибо за предупреждение, Шилли.  Я  сомневался,  что  Кормак  стал  бы
мухлевать с завещанием,  но  тетя  Ив  и  Рейчел  так  уперлись,  что  я
поддался.
   Дана осторожно высвободилась, встала с  кровати,  отошла  к  окну  на
другом конце комнаты и остановилась там, сложив руки  на  груди,  потому
что вдруг сообразила, что  под  футболкой-то  на  ней  нет  ничего.  Она
взглянула на Уэйда, растянувшегося на  ее  кровати:  спортивная  рубашка
обрисовывала мускулистые  руки  и  сильный  торс,  а  брюки  цвета  хаки
подчеркивали узкие бедра, плоский живот и длинные ноги.
   Дана вдруг ощутила, что вся полыхает, словно языки пламени лизали  ее
изнутри и снаружи. Зажмурившись, она отвернулась к окну.
   Этого не может быть!
   Ее тянет к Уэйду Саксону со страшной силой, как выразилась  Триша.  И
выходит, она была права.
   - Эй, Шилли, послушай-ка!
   По беззаботному тону  Дана  поняла,  что  Уэйд  ничего  подобного  не
чувствует. Смотрит себе в потолок, заложив  руки  за  голову,  и  что-то
болтает о кузине, тетке и злосчастном завещании.
   Нет, он совершенно не догадывался, как она взволнованна и как  хочет,
чтобы он прикоснулся к ней. На мгновение  Дана  попыталась  представить,
как поступит Уэйд, если она заберется сейчас на кровать и  зацелует  его
до бесчувствия. Это была  приятная  фантазия,  но  ей  суждено  остаться
фантазией.
   Глаза защипало от гневных слез. Если Триша была права и Уэйда в самом
деле неосознанно влечет к ней, то он об этом даже не  подозревает.  Дана
вообразила  себе  унылое  будущее:  она,  навсегда  застрявшая  в   роли
закадычного  друга,   своего   в   доску,   постоянно   выслушивает   то
восторженные, то  раздраженные  излияния  Саксона  по  поводу  очередной
девицы, а сама изнывает от горячих мечтаний...
   Очередная девица. Дана вдруг вспомнила о  его  вчерашнем  свидании  с
Дженифер Пейн.
   - А что ты вообще здесь делаешь, Саксон? Как же Дженифер?
   - Шилли, смилуйся! - Уэйд вскинул руку, словно желая заслониться. - Я
же сказал,  у  меня  и  так  был  препаршивый  день,  а  теперь  ты  еще
напоминаешь мне про Дженифер Пейн - "Сходим в клуб "Конкрит",  оттянемся
под классный музон"?
   - Ты был в клубе "Конкрит"? - Дана развеселилась.
   - Ну давай, добей меня. Мне нужно было послушаться  тебя  и  отменить
свидание. А я, круглый идиот, все-таки поперся.
   - Свидание прошло не на высоте? - Дана даже не пыталась скрыть своего
удовольствия.
   - Твоя улыбка холодна и жестока, Шилли. Нет, свидание  прошло  не  на
высоте! Едва только Дженифер уселась в машину, она тут  же  потребовала,
чтобы мы отправились  в  клуб  "Конкрит",  потому  что  пятничный  вечер
достойно можно провести только там. Потом она порылась в  компакт-дисках
и немного скисла. Думаю, она стала спрашивать себя,  как  ее  угораздило
связаться с парнем, который слушает Тони Беннета.
   - Бедная Дженифер.
   - Шилли, ты сочувствуешь не тому, кому нужно. Жертва здесь -  я.  Мне
пришлось целый - нескончаемый - час промучиться в  этом  техно-аду.  То,
что они называют музыкой, делается на компьютерах и каких-то электронных
штуковинах вместо - прости господи - обычных музыкальных инструментов. И
все эти постоянно вспыхивающие бело-голубые  огни...  Слыхала  выражение
"ослеплен вспышкой света"? Там можно запросто ослепнуть. Иски об увечьях
и вреде, нанесенном здоровью, должны сыпаться на них пачками.
   - Ты танцевал?
   Уэйд вскочил с кровати и в два счета оказался рядом с Даной.
   - Ты заходишь слишком далеко, Шилли.
   Она засмеялась и  ловко  увернулась  от  него,  и,  чем  веселее  она
смеялась, чем проворнее уворачивалась, с тем большим азартом он  гонялся
за ней, пока наконец не сдался, признав ее полную победу.
   - Ты выделываешь такие замысловатые коленца, Саксон, -  дразнила  его
Дана. - Жалко, Дженифер тебя сейчас не видит.
   - Смейся, пока можешь, Шилли. Потому что... - Он наконец  схватил  ее
за запястья. - Потому что... - Уэйд замолчал, внезапно  пораженный  тем,
как близко они оказались друг к другу. Он заглянул ей в глаза,  и  вдруг
легкая дурашливость испарилась, в комнате повисло напряженное  молчание.
Слишком поздно Уэйд понял, как все изменилось.
   Он изумленно всмотрелся в знакомое лицо: гладкая  матово-белая  кожа,
тонкие, классически-правильные черты. И потрясающий рот.  Почему  он  до
сих пор не замечал, какой у нее красивый и чувственный рот?
   Уэйд снова поймал взгляд голубых  глаз  и  замер,  ожидая,  что  Дана
потупится. Но, к его изумлению, она не  отвела  взор.  В  нем  явственно
читалось то же опасливое ожидание, что испытывал и он сам, но не  только
оно.
   Казалось, воздух вибрирует  от  чувственного  напряжения,  возникшего
между ними. Ни один не шелохнулся.
   - Так вот в чем дело? - потрясение прошептал он.
   - Я... я не понимаю, что ты хочешь  сказать,  Саксон.  -  Разумеется,
догадаться было нетрудно, но Дана не  осмеливалась  это  сделать.  И  не
потому, что боялась ошибиться.
   - Ты когда-нибудь задумывалась, как бы это могло быть между нами?
   В его голосе все еще слышалось удивление,  и  Дана  улыбнулась.  Было
совершенно очевидно, что до последнего мгновения подобное  не  приходило
ему  в  голову.  Впрочем,  она  и  сама  не  могла  похвастаться  особой
догадливостью. До тех пор пока вчера Кейти  не  открыла  ей  глаза,  она
точно так же пребывала в полном неведении.
   Сейчас Дана не решалась торопить события.
   - Так, иногда просто из любопытства, - ответила она уклончиво.
   - Значит, из любопытства? - Признание показалось ему вполне невинным,
хотя, как человек опытный, он должен был бы понимать, что эта игра  таит
в себе серьезные опасности.
   - Один поцелуй? - спросил он вкрадчиво.
   Дана не знала, соглашаться или отказываться.  Ее  губы  приоткрылись,
но, не успев заговорить, она увидела, что Уэйд как завороженный  смотрит
на ее рот, и не сумела вымолвить ни слова. И лишь едва заметно кивнула.
   Медленно, несмело они сделали последний шаг, отделявший  их  друг  от
друга, и их губы  осторожно,  почти  целомудренно  соприкоснулись.  Уэйд
почувствовал,  как  у  него  бешено  заколотилось   сердце,   и   слегка
отстранился, чтобы взглянуть на свою подругу.
   Дана была  такая  маленькая,  такая  миниатюрная.  Мелькнуло  смутное
удивление, как это он раньше не обращал  на  это  внимания.  Он  впервые
заметил, что она хрупкая и очень женственная. Это открытие сразило  его.
Он не мог оторвать от нее глаз.
   Они частенько вместе бегали, ездили на велосипедах, плавали. Дана  от
него не отставала. Еще бы, другого он и  не  ждал  от  сестры  Тима.  Но
впервые при виде ее обнаженных ног его обдало жаром.
   Сквозь  тонкую  ткань  футболки,   в   которую   была   одета   Дана,
прорисовывались  набухшие  соски,  и  это   зрелище   показалось   Уэйду
невероятно  эротичным:  нагота  прикрыта,  но   желание   не   спрячешь.
Мучительно захотелось коснуться маленькой груди, но он  не  был  уверен,
что осмелится на это. Опытный ловелас,  он  вообще  не  знал,  как  себя
вести. Куда заведет их  то,  что  происходит  сейчас  между  ними?  Дана
замерла в его объятиях, и невозможно было понять, чего она хочет: она не
отстраняла, но и не поощряла его.
   Наконец он решился, наклонился и снова поцеловал ее, легко, как  и  в
первый раз, но в  ответном  поцелуе  ощутил  пылкость.  И  вздрогнул  от
удовольствия.
   Дана почувствовала, что по его телу пробежала дрожь. Краска залила ее
щеки, она потупилась. Но когда Уэйд поднял ее лицо,  чтобы  заглянуть  в
глаза,  не  попыталась  оттолкнуть  его   руку,   отвести   взгляд   или
высвободиться.
   - Что мы делаем, Шилли? - Уэйд заметно осип.
   Одного звука его хриплого голоса было бы достаточно, чтобы захмелеть,
но Дане не нужно было даже и этого, у нее и так голова шла кругом.
   Ничего не могло пересилить охватившее ее желание.
   Оно было слишком жгучим, слишком властным.
   - Не знаю. Но так или иначе, мы это делаем, - пробормотала она.
   Ее незамысловатый ответ показался Уэйду на редкость разумным.
   - В самом деле, - согласился он.
   И обнял ее, сначала осторожно, но потом, когда ощутил всем  существом
тепло и нежность миниатюрного тела, прижал  к  себе  со  всей  силой.  В
голову ударило, как от доброй порции виски.
   -  Поцелуй  меня,  -  прошептал  он,  касаясь  ее   губ   своими,   и
почувствовал,  как  нежный  рот  приоткрылся  ему  навстречу.  От  этого
молчаливого согласия Уэйд окончательно  потерял  голову.  Обхватив  Дану
одной рукой за шею, он припал к ее губам в глубоком поцелуе.
   Дана порывисто прижалась к нему и тихо застонала.  Поцелуй  длился  и
длился, и в ней уже бушевала буря.
   Внезапно Уэйд оторвался от нее. Дана стояла, пошатываясь, не понимая,
сон это или явь. Она открыла глаза. Колени  ее  ослабели.  Уэйд  запирал
дверь. По спине у Даны побежали мурашки. Мгновение спустя Уэйд уже снова
был рядом.
   - Уэйд, так нельзя, - сказала Дана, но сама себе не поверила.  Слова,
которые она произнесла, не вязались ни с ее страстным тоном, ни  с  тем,
как пылко она его обнимала.
   - Разве, Дана?
   - Ты назвал  меня  Дана?  -  В  его  устах  собственное  имя  впервые
понравилось ей.
   - Мне нужно было как-то привлечь твое  внимание,  -  повторил  он  ее
недавнее смешное оправдание и улыбнулся. - А ты сегодня  дважды  назвала
меня Уэйдом. И теперь полностью можешь рассчитывать на мое  внимание.  -
Его теплое дыхание касалось ее шеи. - Я снова хочу тебя поцеловать.
   И  не  только  поцеловать.  Теперь,  когда  он  узнал,  каково   это,
целоваться с ней - чудесно, восхитительно, - у него  возникли  и  другие
вопросы, на которые нужно было найти ответы.  Как  ей  больше  нравится,
чтобы ее любили - медленно  и  ласково?  Или  стремительно  и  страстно?
Достигнув исступления, она кричит или тихо вздыхает?  Уэйд  застонал  от
наслаждения.
   Его ладони скользнули вдоль ее спины к талии, затем вниз по бедрам, а
потом  стали  медленно,  но  непреклонно  забираться  под  футболку.  Он
поцеловал ее в шею около уха, погладил шелковистую,  кожу  и  улыбнулся,
когда она прерывисто вздохнула.
   - Саксон, не надо, - прошептала она, одновременно  вцепившись  в  его
плечи и притягивая к себе.
   - Чего не надо? Этого? - Продолжая свой путь, его  ладони  сомкнулись
на ее грудях. Дана застонала.
   Уэйд заглянул в ее  округлившиеся  глаза.  Что  это  мелькнуло  в  ее
взгляде - испуг? Он нахмурился. Мысль о том,  что  она  боится  его,  не
понравилась Уэйду.
   - Я никогда тебя не обижу, Дана, - произнес он хрипло. - Не бойся.
   Но его слова не убедили ее; Дана была просто в ужасе.  Это  же  Уэйд,
лихорадочно думала она. Они знакомы столько лет, что и не упомнить. Уэйд
который всегда встречается с несколькими  женщинами,  чтобы  чувствовать
себя свободным, и никакие отношения не заводит всерьез и надолго.
   А для нее физическая близость возможна только так, всерьез и надолго.
Все еще невинная в свои двадцать шесть, Дана знала, что мимолетные связи
не для нее, словно она родилась в прошлом веке. А если  Уэйд  обнаружит,
что она еще не знала мужчин... О! Он либо  поднимет  ее  на  смех,  либо
будет так потрясен, что  не  сможет  больше  общаться  с  женщинами  без
основательного курса психотерапии.  Так  или  иначе,  их  дружбе  придет
конец. Они оба будут чувствовать себя неловко.
   А она не хочет лишаться его дружбы. Она слишком ею дорожит.
   Пока Дана воображала себе перспективы одна другой  хуже,  Уэйд  решил
развеять ее страхи и сомнения и поцеловал  с  таким  пылом,  что  у  нее
перехватило  дыхание  и  в  голове  не  осталось  ни  одной  мысли.   Он
почувствовал,  Дана  окончательно  сдалась,  подчинилась  ему,   и   это
подействовало на него ошеломляюще.
   Казалось  бы,  он  сам  желал  этого.  Перед  ним  была  не  славная,
симпатичная сестренка старого друга, а страстная, влекущая женщина,  чей
поцелуй кружил ему голову, как ничей другой. Он вдруг понял, что никогда
никого не желал так же горячо, как ее сейчас. Чувства, бушующие  в  нем,
были куда сильнее простого вожделения. Он не понимал  еще,  что  это  за
чувства, но ощущал их всей душой.
   Наконец он нехотя оторвался от ее губ, чтобы перевести дух, и  увидел
Дану словно впервые.
   - Ты такая красивая, - услышал он свой голос сквозь звон в  ушах.  Он
прижал ее к себе. - Чувствуешь, как ты мне нравишься? - Он  весь  дрожал
от нетерпения. - Дана, я хочу тебя.
   Больше ждать было невмоготу. Уэйд схватил  ее  на  руки  и  отнес  на
кровать.
   - Саксон, - выдохнула она.
   Она хотела сказать что-то другое, но мысли опять путались. Было сразу
страшно и волшебно хорошо; раньше ей не пришло бы в  голову,  что  такое
возможно.
   Уэйд тесно  прижался  к  ней.  Теперь  их  разделяла  только  одежда.
Мучительно-сладкое чувство охватило ее, вызвав к жизни неистовые, бурные
желания, о существовании которых она даже не подозревала.
   Он поднял ее футболку и обхватил губами вишнево-красный  сосок.  Дана
застонала и прижала к себе его голову, запустив пальцы в густые  волосы.
Он  принялся  теребить  чувствительный  бугорок  кончиком  языка,  и  ее
пронзило острое наслаждение. Она забилась  под  ним,  беззвучно  моля  о
большем.
   - Одежда, - невразумительно пожаловалась Дана.  Зачем  она  сейчас  -
чтобы мучить ее, препятствуя соприкосновению кожи с кожей, которого  так
жаждало ее тело?
   Дрожа от волнения, она вытащила рубашку Уэйда из брюк и запустила под
нее руки. Это прикосновение словно вдохновило ее. Она  чувствовала,  как
под пальцами круглятся  его  мускулы,  вдыхала  пряный  мужской  аромат.
Голова у нее закружилась.
   Осмелев, она провела рукой по его животу. Ее  пальцы  пробрались  еще
ниже и слегка коснулись чего-то гладкого и пульсирующего. В  безотчетном
порыве девической робости она отдернула руку.
   Уэйд схватил ее за запястье; снедаемый неодолимой страстью, он  хотел
было  вернуть  руку  туда,  откуда  она  так  поспешно  ретировалась,  и
ненароком взглянул Дане в лицо.
   То, что он увидел,  заставило  его  разжать  пальцы  и  откатиться  в
сторону.  И  проклясть  себя!  На  него  смотрела  испуганная  маленькая
девочка. И неудивительно! Навязав ей поцелуй - и пообещав, что он  будет
единственным, - он почти набросился на нее  в  ее  собственной  комнате!
Боже, Тим убил бы его за то, что  он  посмел  обойтись  с  Даной  как  с
доступной  девицей.  Нечистоплотный,  беспринципный  эгоист,   привыкший
общаться с кем попало.
   Уэйд мысленно попытался возразить на  собственные  обвинения,  но,  к
своему ужасу, не нашел для себя никаких оправданий. То, что он сделал, -
ужасно.
   - Это какой-то бред, Шилли. - Поспешно,  чтобы  не  передумать,  Уэйд
спустил ноги с кровати. Упершись локтями в колени,  он  обхватил  голову
руками. - Я не могу.
   Он снова перебрал в памяти  все,  что  произошло.  И  снова  оказался
мерзавцем в собственных глазах. Коварным, похотливым мерзавцем.  Он  был
готов сорвать одежду с сестры своего  лучшего  друга  -  которая,  между
прочим, тоже его  лучший  друг  -  и  овладеть  ею  прямо  здесь,  в  ее
собственной постели! В двух шагах от ее родителей Боба и  Мери,  которые
доверчиво смотрят телевизор.
   Он предал их так же, как предал Дану, и Тима, и все семейство Шилли!
   - Я чувствую себя подлецом, гадкой крысой, - простонал Уэйд.  -  Нет,
еще подлее, еще ниже. Что на свете противнее крысы?
   Дана лежала, отчаянно стараясь осознать то, что между ними произошло.
Бешеное  желание,  неодолимая  потребность  поцеловать  его,  коснуться,
жаркая страсть, от которой до сих пор горело все тело, - и, наконец, его
ужасное бегство.
   Она зажмурилась, превозмогая нестерпимую боль. Он  просто  передумал.
Он понял, что она ему не нужна. И  если  она  хочет  сохранить  хотя  бы
видимость их былой дружбы и остатки гордости, она должна вести себя  как
ни в чем не бывало. Будто ей все равно. Будто он  волен  сейчас  уйти  и
бросить ее вот так.
   Способность скрывать свои чувства не  раз  спасала  Дану,  отбивая  у
родичей охоту  дразнить,  вредничать,  читать  нотации  и  приставать  с
расспросами. Это умение пригодилось ей и сейчас.
   - Хм, посмотрим, - заявила Дана почти беззаботно. - Поскольку крыса -
теплокровное,  змея,  безусловно,   противнее.   А   минога,   например,
располагается ближе к нулевой отметке на шкале эволюции. Что выберем?
   - Шилли...
   - Хотя зачем останавливаться, когда у нас еще  имеется  чудесный  мир
вирусов? - продолжала Дана. - Устроит тебя такое сравнение, Саксон? Ты -
болезнетворный вирус?
   Уэйд засмеялся.
   - Я словно опять на уроке биологии.
   - Если память мне не изменяет, ты был не особенно в ней силен. - Дана
медленно, как-то даже лениво встала с  кровати.  -  Тим  говорил,  ты  с
трудом заработал трояк, потому что не готовился ни к одной  контрольной.
По-моему, он тайно завидовал твоей наглости.
   - Нет, не завидовал. Тим считал, что я чокнутый, раз не думаю о  том,
с  какими  результатами  закончу   школу,   и   все   время   уговаривал
образумиться. - "А он,  между  прочим,  пропускал  мимо  ушей  искренние
увещевания  друга,   -   подумал   Уэйд,   -   упорно,   безответственно
разгильдяйствовал и вот до чего  докатился.  Пытался  соблазнить  родную
сестру Тима в их собственном доме!"
   Да, приходится признать: даже болезнетворный вирус в сравнении с  ним
- создание благородное.
   Дана стояла  перед  зеркалом,  укрепленным  на  комоде,  и  методично
изничтожала  все  следы  недавних  страстей.  Причесалась,  напудрилась,
намазала  губы.  Она  увидела  свой  взгляд  в  зеркале:   бесстрастный,
безжизненный, под стать запертой на замок душе, отвела  глаза  и  быстро
взглянула на Уэйда, который все еще сидел на кровати. И поносил себя.
   - Шилли, я знаю: все, что я тут натворил, ужасно, и я  ненавижу  себя
за... за...
   - Саксон, потребность  в  самобичевании  после  того,  как  поцелуешь
кого-нибудь, не слишком льстит тому, кого ты поцеловал.  Робость  -  это
очень мило, но кому же понравится подобная чушь?
   - Шилли, ну перестань дурачиться хоть на минутку!  -  Это  был  вопль
отчаяния. - Как мне извиняться, когда ты  все  время  шутишь?  И  притом
очень гадко!
   - Никаких извинений и не требуется, Саксон.
   Дана обернулась, удостоверившись,  что  лицо  хорошенько  скрыто  под
маской безразличия. Безмятежный, спокойный вид, никто и  не  догадается,
как ей больно. Может, стоит записаться в любительский театр? Что-что,  а
притворяться она умеет отлично.
   - Я сегодня выпила чуть больше, чем нужно, - сказала она беспечно,  -
а у тебя голова пошла кругом после светопреставления в клубе  "Конкрит".
Так что мы оба немножко не в себе. Подумаешь, поцеловались. Ну и что?
   Уэйд замер, вытаращив глаза. Какая черствость! Словно поцелуи и ласки
ничего для нее не значили, словно это не она его  раззадорила,  заставив
мучительно предвкушать нечто прекрасное и глубокое,  подобного  которому
он никогда прежде не испытывал.
   - Ну и что?! - переспросил Уэйд. Он тут с  ума  сходит,  а  она...  -
Значит, ты хочешь сказать, что надралась  в  ресторане  и  поэтому  меня
поцеловала?
   Дана врала без зазрения совести, впрочем, слегка опасаясь,  что  Уэйд
ее раскусит. В бангладешском ресторане не подавали спиртного.
   Но Уэйд как-то странно смотрел и даже не пытался поймать на слове.
   Он и чувствовал себя как-то странно. Хотелось ее задушить, но сначала
швырнуть на кровать и любить не