оверчиво  спросила  она.  Коннор
усмехнулся.
   - Вас это удивляет?
   Его и самого это удивляло.
   - Откровенно говоря, да. Вы кажетесь человеком, который не  верит  в  то,
что можно испытывать боль или проявлять  слабость.  Таким  плевать  на  кого
угодно и на что угодно.
   - Вы раскусили мой характер, или  его  отсутствие,  Цыганочка,  -  весело
признался он. - Холодный, циничный и легкомысленный. Это я, и  не  собираюсь
оправдываться.
   - Но дело с продажей детей, похоже, по-настоящему задело вас,  -  сказала
Кортни, задумчиво глядя на него. И это обстоятельство ставило под вопрос его
холодность, циничность и легкомысленность.
   Коннор пожал плечами.
   - Просто я считаю, что это отвратительно - делать  человеческие  существа
предметом купли-продажи. И мне противно, что  такой  мерзавец,  как  Ноллер,
наживающийся на беззащитности и отчаянии людей, считается  уважаемым  членом
общества.
   - И мне, - тихо сказала Кортни.
   -  Мы  можем  остановить  Ноллера,  Кортни,  -  с  лица  Коннора  исчезло
язвительное  выражение.  -  Работая  вместе,  мы  сможем  проникнуть  в  его
окружение, собрать необходимые улики и затем подтвердить  выдвинутые  против
него обвинения. Мы покончим  с  ним.  Цыганочка,  и  по  ходу  дела  получим
прекрасный материал. Вы согласны?
   Будет  ли  она  работать  с  Коннором   Маккеем?   Кортни   почувствовала
возбуждение от  столь  увлекательной  перспективы,  особенно  когда  он  так
смотрит на нее своими поразительными,  цвета  морской  волны  глазами...  Но
стоп, что это она?
   - Я кое-что хочу узнать прежде, чем свяжу себя обязательствами, - сказала
она. Необходимо сохранять контроль над ситуацией, над собой! - Прежде всего,
как будет представлен материал вашей стороной? Поскольку я использую время и
средства НОТ, я не хочу, чтобы ваши заказчики подали эту тему поверхностно и
пошло.
   - Я мог бы возразить, что "Взгляд изнутри" и "Сведения из первоисточника"
никогда не были ни поверхностными, ни пошлыми, - начал Коннор.
   Кортни сложила руки на груди и с сомнением покачала головой.
   - Ну хорошо, я мог бы познакомить вас  с  парнем,  который  будет  писать
очерк для "Взгляда", и вы бы объяснили ему, как все это должно выглядеть. Он
- их единственный корреспондент в Вашингтоне и один из  лучших  писателей  в
информационном бизнесе.
   - Что объясняет, почему он работает во "Взгляде изнутри",  этом  бастионе
журналистики, а не в какой-то там мелкой газетенке  вроде  "Нью-Йорк  тайме"
или "Вашингтон пост".
   - Меткий выпад, - улыбнулся Коннор. - Один - ноль в вашу пользу, Кортни.
   Его туманная улыбка как-то  странно  действовала  на  нее,  словно  током
пронизывала. От его взгляда мурашки бегали  по  коже.  Это  чувство  было  и
приятным и пугающим одновременно. Разум подсказывал ей отвернуться, а сердце
- смотреть не отрываясь в эти холодные глаза, пока...
   Пока  что?  -  молнией   мелькнула   спасительная   мысль.   Наслаждаться
сентиментальным обменом взглядами с опытным льстецом - верный способ  нажить
себе неприятности. У нее не было опыта общения с подобными льстецами, но  не
надо ломать ногу, чтобы узнать, больно ли это. То же самое можно сказать и о
сердце.
   - Нам необходимо встретиться с ним как можно скорее, - сказал  Коннор.  -
Сегодня днем.
   - Но я не могу так просто вскочить и уйти. У меня дела...
   - Отложите этот пленительный экстренный выпуск  о  привычках  африканских
муравьедов,  Цыганочка.  Мы  на  пороге  самой  важной   передачи,   которую
когда-либо выпускало Национальное общественное телевидение.  И  может  быть,
единственной, имеющей отношение к жизни, - добавил он с отчетливым вызовом в
голосе.
   Кортни понимала, что ей следует игнорировать его насмешки  и  общаться  с
ним так же бесстрастно и деловито, как с любым другим коллегой. Он намеренно
старался раздразнить ее - это она тоже понимала.
   - Меня тошнит от ваших злобных нападок на НОТ! - воскликнула она. -  Если
вы не прекратите, я даже и думать не буду о том, чтобы согласиться  работать
с вами.
   - Слишком  поздно,  Цыганочка.  Вы  уже  подумали  и  согласились.  -  Он
усмехнулся и вручил ей недоеденный сэндвич. - Теперь сядьте  и  поешьте.  Вы
ужасно раздражительны, и все потому, что вы  ничего  не  ели  со  вчерашнего
вечера, помните? Вам необходимо подкрепиться.
   - Избавьте меня от ваших забот, - устало  проговорила  Кортни.  -  Я  все
равно уже потеряла аппетит, и все благодаря вам.
   Она не смогла удержаться от едкого замечания. Ее темные  бархатные  глаза
скрестились с его зелеными.
   Что-то - может, интуиция, может, опыт - подсказывало ему, что дело  вовсе
не в ленче. Он  прочитал  в  ее  глазах  то,  о  чем  она,  возможно,  и  не
догадывалась, и сделал так, как она хотела, хотя и боялась признаться ему  в
этом.
   Он обнял ее за плечи и осторожно, но решительно усадил на стул.
   - Необходимо уточнить некоторые  обязательные  правила  нашей  совместной
работы, - сказал он тихим хриплым голосом, нахлынувшим на нее теплой волной.
   Она попыталась встать и доказать тем самым  свою  независимость,  но  что
более важно - установить безопасную дистанцию между ними. Его руки неумолимо
вжали ее в стул.
   - Правило номер один: если я говорю вам  что-то  делать,  вы  должны  это
делать, -  его  голос  был  нежным,  однако  в  нем  чувствовалась  стальная
уверенность. - Я буду руководить нашим расследованием, потому что  знаком  с
преступным миром, где действуют такие опасные крысы, как Уилсон Неллер. Ведь
вы не привыкли к подобной борьбе. Одной вам с ними не справиться.
   - Я не наивная дурочка, которую легко  обмануть  или  запугать,  особенно
вам! - добавила она резко и попыталась подняться, на этот раз со значительно
большей силой. Но бесполезно - все оказалось напрасным.
   - Расслабьтесь, Цыганочка, я не запугиваю вас.
   Коннор начал разминать ее напряженные мышцы плеч.  Она  чувствовала  себя
такой слабой и хрупкой рядом с ним. Его голова  склонилась,  и  он  случайно
коснулся подбородком ее гладких темных волос. Или  не  случайно?  Ее  волосы
были такими мягкими, блестящими и так чудесно пахли. Он глубоко  вздохнул  и
прикрыл глаза. У него закружилась голова.
   Сначала Кортни попыталась успокоиться и привыкнуть к  мысли,  что  ей  не
удастся сдвинуться с места  без  его  разрешения.  Его  руки  демонстративно
напоминали, с какой легкостью он может властвовать над  нею  -  вещь  крайне
неприятная для независимой женщины.
   Но трудно было долго сердиться под его большими теплыми руками.  То,  что
началось как  расслабляющий  массаж,  постепенно  переросло  в  возбуждающую
ласку. Она старалась сидеть на стуле прямо, но разве можно долго  оставаться
холодной под его волшебными пальцами, чувствуя жар его тела и теплое дыхание
на своих волосах...
   Кортни глубоко вздохнула, ее сердце едва ли не выпрыгивало из  груди.  Ей
показалось или она и в самом деле почувствовала, как его губы  коснулись  ее
макушки? Ей хотелось сдаться, уронить голову ему на грудь, закрыть  глаза  и
расслабиться...
   Коннор тщетно боролся с собой. Он  уже  проиграл  два  главных  сражения:
первое - когда заглянул в эти огромные карие глаза и уступил  непреодолимому
желанию коснуться этой  удивительной  девушки,  и  второе  -  сейчас,  когда
продолжал ласкать ее.
   Он почувствовал, как она медленно сдается: мышцы теряли напряженность,  а
дыхание участилось.
   В нем вспыхнуло жаркое пламя  желания.  Он  чувствовал  тепло,  давление,
удовольствие, зародившиеся глубоко внутри его...
   - Кортни! - раздался в коридоре резкий голос Мими Дитмар и сразу  за  ним
дребезжащий стук в дверь.
   В одно и то же мгновение Коннор опустил руки, а Кортни вскочила со стула.
Когда Мими постучала снова, они бросились в противоположные концы кабинета.
   - Входите, Мими, - крикнула  Кортни  голосом,  прозвучавшим  на  редкость
неуверенно. Ее  щеки  порозовели,  и  она  старательно  отводила  взгляд  от
Коннора.
   Мими вошла со стопкой видеокассет.
   - Поскольку мистер Маккей  интересуется  американским  кинематографом,  я
подумала, что он, возможно, захочет увидеть записи наших последних  программ
на эту тему, - она сунула  пленки  в  руки  Контора.  -  Пожалуйста,  мистер
Маккей. Берите и наслаждайтесь.
   Коннор растерялся. Кортни слабо улыбнулась:
   - Спасибо, Мими.
   Мими кивнула и быстро вышла из кабинета.
   - Она думает, что вы кинорежиссер, - объяснила Кортни прежде, чем  Коннор
успел что-либо спросить. - Бунтарь из Голливуда. И она явно решила,  что  вы
достойны сотрудничества с нашей компанией.
   - А почему она решила, что  я  режиссер?  Кортни  молча  пожала  плечами,
предпочитая не говорить об этом. Он мог сделать неверные выводы.
   Она искоса взглянула на него и  обнаружила,  что  он  наблюдает  за  ней.
Напряжение, сильное и обжигающее, осязаемо пульсировало между  ними.  Кортни
чувствовала, что он, как и она, вспоминает  те  мгновения  перед  появлением
Мими. Ее снова охватил жар. Слава Богу, он не узнает, как  близка  она  была
к.., к...
   - Извините, но я бы хотела закончить ленч, -  быстро  сказала  она.  Надо
взять себя в руки! Она не поддастся губительному обаянию Коннора Маккея!
   - Я подожду. - Он снова уселся на  ее  стул  и  взял  доклад  по  истории
американского кинематографа. - Когда вы закончите,  мы  пойдем  к  Кауфману.
Кирэну Кауфману из "Взгляда изнутри".
   - Я слышала это имя. Он, кажется, диктор местного  телевидения,  которого
все время увольняют то по одной неприглядной причине, то по другой. Он  что,
будет писать об усыновлении? - Не сказать, чтобы ей это очень понравилось.
   - Кауфман пытается исправиться. Он полон решимости искупить свои грехи  и
начать все заново, забыть о том, что он работал в "Мире звезд".
   - Он работал в этой бульварной газетенке? Самой мерзкой и пошлой из всех!
   - Дайте  парню  шанс,  Цыганочка.  Он  делает  все  возможное  и  намерен
подняться на такие высоты, что все смогут уважать его.
   - Вы  хотите  сказать,  вползти?  Это  обычный  способ  передвижения  для
рептилий. Коннор рассмеялся:
   - А у вас острый язычок, Цыганочка!
   - Да перестаньте же называть меня Цыганочкой!
   - А мне нравится. Вам так подходит!
   - А вам удивительно подходит прозвище Змея, но тем не менее я вас так  не
называю.
   Он снова засмеялся, совершенно не  обидевшись  на  ее  замечание,  уселся
поудобнее на ее стуле и углубился в чтение. Кортни вынуждена  была  признать
тот факт, что Коннор Маккей останется на столько,  на  сколько  пожелает,  а
когда он уйдет, она уйдет вместе с ним знакомиться со своим  новым  коллегой
из "Взгляда изнутри".
   Она не могла понять, как это произошло.
   Как возможно, что она так быстро подчинилась ему?

Глава 3

   Вскоре Кортни стояла рядом с Коннором в тесном кабинете Кирэна  Кауфмана,
подвергаясь самому омерзительному в своей жизни осмотру.  Она  окаменела  от
возмущения.
   - Твоя новая крошка? - спросил Кауфман Коннора.
   - Хотелось бы! - шутливо ответил Коннор, но в его взгляде  читался  такой
голод, что Кортни снова бросило в жар. - Только  Кортни  уже  нацелилась  на
парня из высшего общества по имени Эмери Харкурт.
   Кауфман навострил уши.
   - Харкурт. Фонд Харкурта?
   - Неужели вы знаете Харкуртов? - Кортни ни за что в жизни не поверила  бы
в то, что они могут быть знакомы.
   - Я знаю всех, кто хоть  что-то  из  себя  представляет,  -  расхвастался
Кауфман. - То есть я знаю о них. Это моя работа - знать любой  потенциальный
источник скандала.
   - Хватит, Кауфман. Теперь ты пишешь для "Взгляда изнутри", а не для "Мира
звезд", - сухо заметил Коннор. - Кортни работает в НОТ и занимается Уилсоном
Ноллером. Мы решили, что нам лучше не мешать друг другу, а объединить усилия
и прикрыть лавочку Ноллера по продаже детей.
   - А, Ноллер, - Кирэн Кауфман понимающе кивнул. - Впервые вижу,  чтобы  ты
так заинтересовался найденными фактами,  Маккей.  По-моему,  тебя  несколько
занесло. Просто отдай  мне  собранный  материал,  и  я  его  напечатаю.  Нет
необходимости втягивать в это дело еще и девицу с ее занудной телекомпанией.
   - Вы не можете напечатать эти  факты,  потому  что  никто  не  согласился
подтвердить их, - вмешалась Кортни.
   - Как будто это меня когда-нибудь  останавливало!  -  захохотал  Кауфман.
Кортни была в шоке.
   - Мне кажется, "Взгляд" совершил большую ошибку, когда переманил  вас  из
"Мира звезд", - язвительно проговорила она. - А я сделаю еще  большую,  если
соглашусь сотрудничать с вами.
   Она повернулась к Коннору:
   -  Из  этого  ничего  не  выйдет.   Я   буду   продолжать   расследование
самостоятельно.
   Кортни быстро и решительно направилась к двери.
   - Стойте! Только  не  вздумайте  снова  устраивать  сцену,  Цыганочка,  -
Коннор, смеясь, обхватил ее за талию. - Вы никуда не уйдете. Еще не время.
   Кортни задохнулась от ярости. Однако его наглая демонстрация силы вызвала
в ней еще и какое-то необъяснимое волнение.
   - Вы забыли, что нам необходимо выработать стратегию совместных действий,
- напомнил ей Коннор, но сам в этот момент был совсем неспособен  думать  об
Уилсоне Ноллере или о чем бы то ни было еще, кроме того, как хорошо вот  так
держать ее. Легкий трепет, который он почувствовал с той самой  минуты,  как
увидел ее, усиливался прямо пропорционально ее близости. Она пробудила в нем
незнакомое, мощное чувство  собственника,  какое  он  никогда  не  испытывал
раньше.
   Кортни сразу стало тяжело дышать.  Ощущение  его  сильного  тела,  крепко
прижатого к ее спине, его рук на ее талии подняло в ней  опасную  обжигающую
бурю чувств. Ее голова непроизвольно откинулась и на мгновение  прислонилась
к его широкой груди. Она была окружена  им,  окутана  его  теплом.  Желания,
которых она никогда раньше не испытывала, пронзили  ее.  И  вдобавок  Кортни
безошибочно  почувствовала,  что  он  возбужден.  Ответное  пламя  чуть   не
поглотило ее. Кортни панически вскрикнула и попыталась разжать руки Коннора.
   - Отпустите меня, - проговорила она хрипло.  Как  ни  старалась,  она  не
смогла скрыть свое потрясение.
   Но Коннор, как ни странно, повиновался немедленно. Он резко разжал  руки,
освободив ее, и опустился на ближайший стул.  Ее  определенно  было  слишком
жарко держать.
   - Сядьте, Кортни, - приказал он.  -  Кауфман,  постарайся  сдержать  свои
"звездные" инстинкты и помоги нам разработать какой-нибудь план.
   Первым желанием Кортни было бежать отсюда куда глаза глядят. Но это  было
неразумно: Коннор снова схватит ее. К тому же ее колени дрожали так, что  ей
просто необходимо было сесть, и она опустилась на стул у двери.
   - Черт побери, когда ты успел втянуть меня  в  свой  крестовый  поход?  -
проворчал Кирэн. - Мне просто нужна была  сенсационная  история.  И  вообще,
Маккей, в чем причина твоей мести Ноллеру?
   - Он хочет восстановить справедливость и  искоренить  зло,  -  заговорила
Кортни. - Едва ли вы можете это понять, мистер Кауфман.
   С чего это она вдруг бросилась на защиту  Коннора  Маккея?  -  с  немалым
удивлением подумала Кортни. Этот человек,  безусловно,  способен  защищаться
сам.
   - Поверьте мне, куколка, я слишком давно занимаюсь  этими  делами,  чтобы
понять - здесь все не  так  просто,  как  кажется,  -  протянул  Кауфман.  -
Восстановление справедливости и  искоренение  зла  обычно  стоят  на  втором
месте. На первом - всегда были и остаются личные мотивы. У вас есть какие-то
свои причины интересоваться проблемой усыновления. Признайтесь, я все  равно
докопаюсь до этого рано или поздно.
   Кортни нетерпеливо вздохнула:
   - В этом нет большого секрета. Мой старший брат Марк и его жена  Марианна
уже пять лет безуспешно пытаются усыновить ребенка.
   - И поэтому-то вы и хотите найти способ помочь им,  -  сказал  Кауфман  с
выражением "я-же-вам-говорил".
   Кортни кивнула.
   - Марк и Марианна стоят в очереди в нескольких агентствах по усыновлению.
В одном из них они заплатили большую сумму, и была выбрана молодая  женщина,
добровольно согласившаяся выносить  ребенка  Марка.  Она  была  искусственно
оплодотворена и забеременела.
   Коннор наклонился к ней.
   - И что случилось?
   - Марк и Марианна были в восторге. А потом эта женщина передумала.  Всего
за несколько недель до родов она сбежала,  оставив  записку,  что  не  может
отказаться от своего ребенка. Больше о ней ничего не слышали.
   - Вот так так! - воскликнул Кирэн. - Ваш брат получил назад свои  деньги?
- Директор агентства заявил, что они могут получить лишь половину. Но потеря
денег, хоть и ощутимая для них, ничто по сравнению с мыслью  о  том,  что  у
Марка где-то есть ребенок, о котором он никогда ничего не узнает.
   - Это ужасно, Кортни, - прошептал Коннор.
   - Да, - согласился Кирэн. - Если бы они получили назад  все  деньги,  они
смогли бы купить ребенка у Уилсона Ноллера.
   Коннор и Кортни раздраженно переглянулись.
   - Кауфман, ты совершенно ничего  не  понял,  -  огрызнулся  Коннор.  -  Я
считаю, что бесчестно эксплуатировать желание бездетных пар иметь детей - их
нельзя продавать или покупать, как какую-то вещь.
   - Хватит! - простонал Кирэн. - Избавьте меня  от  этого  душераздирающего
представления, которое, несомненно, в скором времени появится на канале НОТ,
благодаря нашей несравненной мисс Кэри. А  теперь  послушаем  твои  причины,
Маккей.  Но,  пожалуйста,  пропусти  вступление  о  торжестве   американской
справедливости, потому что я не поверю ни единому твоему слову.
   Коннор встал и зашагал взад-вперед по  маленькому  кабинету,  удивительно
напоминая беспокойного тигра в тесной клетке.
   - Ты прав, у меня действительно есть свой  интерес  в  этом  деле.  Паре,
вырастившей меня, - моим приемным родителям, хотя они никогда  не  заполняли
никаких документов, заплатили. Мой биологический отец был женатым человеком,
чье увлечение закончилось появлением на свет вашего покорного слуги.  Он  не
желал скандала и заплатил Маккеям крошечную сумму, чтобы  замять  это  дело.
Тридцать четыре года назад был избыток годных к усыновлению детей, а  Маккей
нуждались в деньгах.
   - Как вы это узнали? - тихо спросила Кортни. Это само по себе  неприятное
открытие безусловно было особенно болезненным для  дерзкого,  самоуверенного
Коннора Маккея. Как странно, подумала она, ее брат и его жена  заплатили  бы
сколько угодно, чтобы иметь ребенка, а  приемным  родителям  Коннора  еще  и
приплатили -  лишь  бы  они  взяли  ребенка.  Действительно  все  в  области
усыновления изменилось за последние тридцать четыре года.
   - Когда мне было тринадцать лет, мне рассказал об этом мой отец - не тот,
который заплатил, чтобы от меня избавиться, а тот, который вырастил меня. Он
решил, что я достаточно взрослый и имею право знать правду, но  не  пожелал,
чтобы об этом узнала мать. Я обещал отцу притворяться, что продолжаю считать
их своими настоящими родителями.
   - Не понимаю,  почему  он  вообще  решил  сказать  правду!  -  возмущенно
воскликнула Кортни. - Да еще  и  выбрал  самый  чувствительный  возраст!  Он
просто бессердечен. Неужели и ваша мать столь же жестока?
   Коннор со смехом покачал головой.
   - Не надо так  волноваться.  Цыганочка.  Мои  родители  не  были  ко  мне
жестоки.  О,  конечно,  существовали  некоторые  проблемы.  Мой   отец   был
неизлечимым игроком и постоянно проигрывал на скачках. Но мы не  держали  на
него зла. Он был замечательным отцом и обращался  со  мной  так  же,  как  с
собственными двумя дочерьми, моложе меня  на  два  и  три  года,  настоящими
Маккей... Отец умер от сердечного приступа шесть месяцев назад.
   Живой  или  мертвый,   покойный   мистер   Маккей   не   казался   Кортни
замечательным.
   - А ваша мать? Какая она? - спросила она с любопытством.
   - Я всегда был ближе к отцу. С матерью было не  так  весело,  она  всегда
была поглощена своими мыслями. Их брак не удался, насколько я понимаю.  Мама
работала медсестрой в местном госпитале, часто св