ил со стула, но, сделав один-единственный шаг,  замер,
отвердел столбом. Взгляд  его  бродил  бессмысленно  по  комнате,  мысли
кишели  спутанным  клубком,  налезали  одна   на   другую,   ничего   не
обдумывалось  и  недодумывалось,  и   только   одно   слово   болезненно
пульсировало в голове: Оля.  Оля.  Оля.  Не  может  быть,  чтобы  я  так
вляпался!
   Очнувшись через несколько долгих,  как  пропасть,  минут,  кинулся  к
ящику стола, достал  пачку  сигарет.  Руки  предательски  дрожали  -  он
ненавидел это отвратительное состояние, когда сдают  нервы,  в  общем-то
достаточно крепкие.
   Вытянул сигарету, резко дернул клапан зажигалки и прикурил,  едва  не
опалив ресницы. Игорь обычно не курил, но в  двух  случаях  ему  страшно
хотелось затянуться: когда он нервничал и когда он пил. Пил он, впрочем,
мало и редко, нарочно отстаивая репутацию трезвенника ("Моя голова - это
мой главный рабочий инструмент, - шутил он, - и  его  надо  содержать  в
порядке"...) -  это  позволяло  ему  уклониться  от  постоянных  попоек,
которыми отмечалось каждое важное, менее важное и даже  совсем  неважное
событие в кругу людей, с которыми  он  имел  дела  последнее  время.  Он
предпочитал посмаковать рюмочку коньяку наедине с  самим  собой  -  свои
любимым и наидостойнейшим собеседником.
   Затянувшись, он сел обратно на стул возле  своего  рабочего  стола  и
достал факсы - переписка за последнюю неделю.
   Игорь считал разумным вести дела при помощи факсов, а  не  телефонных
звонков: во-первых, факс обязывал к корректности и  секретной  краткости
изложения, тогда как телефон легко располагал к ненужным разговорам -  а
кто  мог   бы   поручиться,   что   данная   линия   не   прослушивается
заинтересованными лицами? Во-вторых, в случае разногласий он мог  всегда
предъявить полученный  текст  -  это  был  документ,  а  документ  имеет
способность  служить  доказательством,  чего  не   скажешь   об   устном
телефонном разговоре. Вот  и  сейчас  они  ему  послужат:  перечитать  и
восстановить ясность в голове.
   "Наша  подруга  переехала  в  Европу   три   года   назад.   Уточнить
местонахождение не удалось. Применять первый вариант?"
   Игорь  поморщился.  "Первым  вариантом"  в  их  политической   группе
называлось давление, имеющее цель припугнуть и  добыть  информацию.  Оно
могло иметь разные формы: навести пистолет, к примеру, - разумеется, без
малейшего намерения убить, или пригрозить неприятностями  с  близкими  -
без намерения угрозу выполнить. Существовали и другие варианты действий,
вплоть до номера шесть... Но все это было далеко от Игоря, он не имел  к
этому отношения и никакими вариантами не пользовался, руки и совесть  не
марал. При всей своей толерантности, Игорь имел  определенные  принципы,
которых придерживался, хотя другим их не навязывал  и  следования  своим
принципам ни от кого не ждал. Принципов этих было немного, но  одним  из
них был: никакого насилия.
   Чтобы оберечь свои принципы от конфликтных разногласий с  установками
и действиями других людей, Игорь просто-напросто никогда  не  брался  за
сомнительные   дела.   И   теперь   он   проклинал    себя    за    свою
неосмотрительность. И вот, пожалуйста: уже  пошли  разговоры  о  "первом
варианте"! А там и до других недалеко! И как он только позволил  втянуть
себя в это дело...
   К тому же - неужели не понятно? - с "вариантами"  можно  засветиться.
Им только американской полиции не хватало!
   "Без вариантов! - гласил ответ Игоря, - Возвращайся, как  условленно,
с заездом в Париж. Задержись там на пару-тройку дней: выясни, существуют
ли системы всеевропейской  адресной  информации.  Со  своей  стороны,  я
подключу другие источники."
   Зло швырнув листки обратно в ящик,  он  долго  и  бездумно  барабанил
пальцами по столу. Парня надо срочно отзывать, это  ясно.  Но  дальше-то
что?
   Игорь загасил третий окурок. Без паники, сказал он себе.  Может,  она
просто однофамилица. Может, они не так уж и похожи.
   Надо дождаться фотографий.
   Без паники.
   Игорь быстро набрал текст, который на этот раз был совсем лаконичным:
   "Возвращайся немедленно".
   Спустя пять минут факс ушел по назначению.

***

   На следующий день Игорь позвонил мне, но связь снова  была  чудовищно
плохая.
   - Сережа уедет завтра, он не сможет задержаться, планы  изменились...
Ты письмо написала? Подробное? А фотографии сделала? Все уже  у  Сережи?
Ты хорошо заклеила конверт?  -  прорывался  голос  Игоря  через  помехи,
которые на этот раз  я  тоже  слышала,  словно  он  говорил  со  мной  с
Меркурия. - Соскучился! Мне не  звони,  не  трать  деньги!  Я  сам  буду
звонить! Целую!
   Тут я подумала, впервые за все время нашей совместной  жизни,  что  у
Игоря, наверное, кто-то есть. Или завел за время моего отсутствия...  Не
звони ему! Почему, спрашивается? Дорого, конечно, это правда,  и  он  не
хочет, чтобы я свои деньги тратила... Или потому, что он не ночует дома?
И как он тогда меня в Париж отпустил с облегчением!..
   Нет, глупости. Отпустил он меня, чтобы  я  рассеялась  -  ведь  Игорь
моментально сечет, когда тебе нужна разрядка  или  смена  обстановки.  И
даже если с облегчением - понять можно, Игорю для работы нужна свободная
голова, особенно сейчас, когда дело к выборам -  Василий  Константинович
наверняка загрузил его по уши работой. Нет,  если  бы  он  действительно
завел женщину - так чем ему плохо дома ночевать? Меня нет, вся  квартира
к его услугам, - было бы желание.
   Но вот именно в это я поверить не могу - чтобы у Игоря  было  желание
мне изменять. Просто он заботится, чтобы я деньги не тратила. Вот и все.
***

   Как ни убеждала я себя, что все нормально, а все-таки на душе у  меня
было неспокойно. В какой-то момент я даже  подумала,  не  махнуть  ли  в
Москву. К концу декабря должны были быть  рождественские  каникулы  и  я
могла бы поехать и посмотреть...
   На что? Приехать, как командировочный муж из анекдота, и искать,  кто
спрятался в шкафу? Нет уж, увольте. Нет ничего унизительней подозрений.
   Не правильно, есть: проверки.
   Это без меня, пожалуйста. Я в такие игры не играю.

***

   Что  за  глупости  мне  лезут  в  голову!  Что,  собственно,   такого
произошло? Игорь позаботился о моих  расходах.  Действительно,  было  бы
смешно: он ищет оказии, чтобы прислать мне деньги в Париж, а я  буду  их
просаживать на телефонные переговоры?
   Все просто и логично.

ГЛАВА 4. В ПОИСКАХ НЕ ТОЛЬКО Я.

   Шерил была у меня, когда раздался этот странный звонок от Игоря.
   - Ты получил мое письмо с фотографиями?  -  спросила  я  его,  ожидая
услышать изумленные восклицания.
   - Получил. Оля, Оленька, слушай  меня  внимательно!  -  у  Игоря  был
слегка истеричный голос, что было  абсолютно  ему  несвойственно.  -  Ты
должна, я повторяю: ты должна немедленно прекратить  общаться  с  Шерил!
Немедленно! Забудь ее раз и навсегда, не звони ей и не встречайся с ней,
слышишь! Не перебивай, у меня мало времени!  К  тому  же  я  тебя  плохо
слышу! И завтра же, - завтра, поняла? - ты найдешь себе другую  квартиру
и переедешь. Любую, сколько бы она не стоила, но завтра  же!  Никому  не
говори ни слова о  переезде,  никому  не  оставляй  адрес  и  постарайся
сделать это самым незаметным образом! Не задавай мне вопросы, -  завопил
он на мои слабые попытки вставить слово "почему", - я тебя умоляю, я  не
могу тебе сейчас объяснить! Слушай и выполняй. И все.  Ты  меня  поняла?
Завтра же! И больше с ней не встречаться! Я позвоню тебе завтра в шесть,
сюда. Будь у телефона, скажешь мне свой новый адрес. Мне не звони!  Оля,
прекрати мне задавать вопросы! Сделай все, как я  сказал  и  немедленно,
поняла! Все, целую.

***

   Повесив трубку, Игорь вышел из автомата на Почтамте  и  огляделся  по
сторонам. Нет, за ним никто не следит,  с  какой  стати  за  ним  должен
кто-то следить? Он просто тихо сходит с ума!  Его  никто  ни  в  чем  не
подозревает.
   Пока что.
   Игорь паниковал. Хуже, он был  охвачен  ужасом,  почти  истерическим.
Влетев домой, он устремился к письменному столу.  Несколько  фотографий,
разложенных на столе, смотрели на него двумя прелестными мордашками: Оля
и Шерил. И от этих двух пар веселых глаз,  устремленных  в  объектив,  у
него сводило судорогой все члены.
   Игорь схватил их и понес на кухню. Там, вытерев насухо  раковину,  он
стал сжигать фотографии одну за одной, с болью  глядя,  как  корчатся  в
огне девичьи лица. И  только  последнюю  пожалел,  сунул  во  внутренний
карман пиджака. Размельчив пепел, он смыл его в сливное отверстие.
   Вернувшись в комнату, он достал  из  бара  коньяк,  и,  стоя,  залпом
осушил рюмку, тут же наполнив себе следующую.
   Присел, нервно и нетерпеливо, на краешек стула. Теребил  свой  густой
русый ежик. Достал из заветной пачки сигареты, закурил. Отпил из  второй
рюмки коньяк.
   "Что  я  должен  сделать?  Что  я  могу  еще  сделать?"   -   пытался
сосредоточиться он. - Допустим, какое-то время я поморочу им голову, что
я подключил к поиску другие каналы. На этом я сумею  выиграть  несколько
дней. За это время Оля переедет. Но потом - что?
   Нужно, чтобы они ни о чем не догадались. Чтобы они никогда не узнали,
что Оля и Шерил похожи. Но как это сделать? Я могу,  допустим,  сказать,
что по моим каналам  установлено,  что  Шерил  погибла,  что  ее  нет  в
живых... Нет, не выйдет, иначе ее мачеха сказала бы об  этом,  когда  ее
расспрашивали о Шерил. Не может же такое быть, чтобы ее мачеха не была в
курсе? Значит, не годится.
   Вот что важно понять: прослушивается  ли  мой  телефон?  Как  узнать?
Нынче прослушать несложно: денежки телефонистке - и вот вам все  записи.
Пойти на наш телефонный узел? Никто же просто так не признается: да, мне
заплатили и я прослушиваю... Заплатить еще  больше?  Пожалуй.  Если  она
один раз продалась, продастся и второй.
   А если это навеска на линии? Тогда я  не  узнаю.  Тогда  я  никак  не
узнаю.
   Господи, что же делать?
   Если они прослушивают, тогда вообще все бессмысленно. Потому что  они
уже слышали про похожую на Олю девушку по имени Шерил Диксон.
   Тогда вы пропали, девочки.
   И я тоже.

***

   Игорь допил бутылку до дна.
   В этот вечер уже больше ничего не тревожило его сознание.

***

   Я положила трубку с таким недоуменным видом, что Шерил не выдержала и
спросила меня обеспокоено: "Что-то случилось?"
   - Не знаю... Я не понимаю... Но что-то случилось.
   Я не знала, пересказывать ли ей наш с Игорем разговор.  Или,  точнее,
монолог Игоря. Не встречаться с Шерил? Мой Бог, но почему?
   Шерил все ещё смотрела на меня вопросительно, не рискуя, в силу своей
вежливости, лезть в мою душу с вопросами.
   Тайна, которая и без того  овевала  нашу  схожесть,  стала  сгущаться
вокруг нас мраком.  К  тому  же  из  этого  разговора  следовало...  да,
следовала одна простая вещь: Шерил находилась в опасности.  Не  знаю,  в
какой, но в опасности. А то из-за чего Игорь стал бы  так  беспокоиться:
смени адрес, никому не говори... Я должна была ей об этом рассказать.  Я
просто не имела права скрыть от нее эту странную беседу.

***

   Выслушав, Шерил задумалась. Лицо у нее было удивленным, но  вроде  бы
спокойным. Я даже тоже начала успокаиваться.
   - Я тебе не сказала... - заговорила она. - Ты меня извини,  я  должна
была, наверное, сразу тебя поставить в известность. Дело в  том,  что  у
меня были неприятности с полицией.
   Я в изумлении уставилась на нее.
   - С полицией? - мне казалось, что я ослышалась.
   - И не только с полицией... Я состою в экологическом обществе "Чистая
планета". Вернее, я его ответственный секретарь.  Это  означает,  что  я
одна  из  тех,  кто  принимает  решения   о   видах   и   формах   нашей
деятельности...  Мы  ведем  активную   деятельность   против   различных
загрязнителей среды. Их много, они разные, поэтому неприятностей у  меня
тоже  много  и  мои  неприятности  тоже  разные.  Во   время   некоторых
манифестаций меня - вместе с некоторыми другими членами нашего  общества
- задерживала полиция.  У  них  на  меня  есть  досье,  я  знаю.  Потом,
некоторые предприниматели, директора фирм или промышленных групп - имеют
на меня по зубу каждый... По большому такому зубу, по клыку,  пожалуй...
Несколько раз меня пытались подкупить. Несколько раз мне угрожали.  Один
раз в моей квартире все перевернули вверх дном, разбили мою аудиотехнику
и раздавили  все  компакт-диски...  Так  что  в  некотором  смысле  тебе
действительно опасно со мной общаться...
   Я была потрясена этой новостью. Тихая, вежливая, застенчивая Шерил  -
и бурная активистка  экологического  общества!  Я  представила,  как  на
каких-нибудь их собраниях Шерил  выступает  со  своим  тихим  голосом  и
ангельским видом...
   А что, почему бы и нет? Она каким-то странным образом  вписывалась  в
эту роль.
   - Не понимаю, - сказала я, - а мне-то  это  чем  угрожает?  Я  же  не
занимаюсь экологической деятельностью! Или Игорь испугался, что ты  меня
втянешь?
   Шерил молча смотрела на меня.
   - Нет, дело явно не в этом - поразмыслив, сообщила я. - Ладно бы, "не
общайся с  Шерил"!  А  тут  ведь  ещё  "немедленно  переезжай"!  Почему,
спрашивается? У  меня,  Шерил,  пренеприятнейшее  подозрение,  что  тебе
угрожает какая-то опасность... Я бы даже сказала - серьезная. Игорь явно
боится, чтобы я не попала с тобой в какую-нибудь историю...  Подумай-ка,
что бы это могло быть?
   Шерил вздохнула.
   - Я тебе ещё не все рассказала... За мной следит французская ДСТ.
   - Это еще что такое?
   - Управление территориальной безопасности... Вроде вашего КГБ.
   - Ого! Какая честь!
   - Наша последняя  акция,  вернее,  несколько  последних  акций,  были
направлены против ядерных испытаний Франции...  -  извиняющимся  голосом
проговорила Шерил.
   Тут я была совершенно сбита  с  толку.  Если  моему  воображению  еще
как-то удалось вписать Шерил в роль докладчика на собрании  о  "видах  и
формах деятельности" их общества, то организация  акций  против  решения
самого Президента Франции... Нет, мое воображение с этим не справлялось.
   - И как это ты делаешь? Ты выходишь с плакатом на улицу? Ты  бросаешь
камни в окна Елисейского Дворца?
   - Ну, окна в президентском дворце мы не бьем... - усмехнулась  Шерил,
- но с плакатами - да, и  ещё  мы  пишем  обращения,  письма,  листовки,
призываем бойкотировать французские товары, и потом... Мы  заблокировали
несколько причалов в портах... Впрочем, тебе этого знать  не  надо.  Тем
более что твой дружок за тебя так боится. Честно говоря, я тоже  немного
беспокоилась из-за этого, особенно из-за последних событий с французской
безопасностью... Поэтому я тебя не приглашала ко мне домой.  Потому  что
за мной, как я тебе сказала, следят.  Зачем  им  брать  ещё  и  тебя  на
заметку? У тебя из-за этого могут возникнуть неприятности с визой...
   - А у тебя - не могут возникнуть неприятности с визой?
   - У меня - нет. Наша деятельность легальна. И я  слишком  на  виду  у
международной общественности  -  ведь  наше  движение  интернационально.
Франция никогда не рискнет прослыть недемократичной страной. Кроме того,
у меня французское гражданство - ведь я родилась в Париже... Но  ты  для
них - никто. Ох, извини, я в том смысле, что...
   - Не утруждай себя, моя дорогая, все понятно.
   - Они тебя могут выслать по-тихому и даже не объяснят, почему.  И  ты
больше никогда не получишь разрешение на въезд в эту страну. Поэтому,  я
думаю, твой Игор...
   Она так и произносит: Игор.
   - ... за тебя волнуется. Только я вот чего не понимаю: откуда он  это
все может знать?

***

   А ведь и правда, откуда?
   Игорь,   конечно,   знаком   с   людьми   власть   предержащими    и,
соответственно, хорошо осведомленными... В моей  памяти  побежали  лица,
встречи, звонки, обрывки разговоров...
   Василий Константинович, высокий седеющий  блондин,  красивое  русское
лицо, напоминающее Иван-царевича из старых детских фильмов, только более
утонченное.  Васильковые,  холодно-игривые  глаза  необыкновенно  хорошо
сочетаются с именем Василий. Его военная стать выдавала в  нем  офицера,
властная манера, с которой он даже молчал - офицера с  высоким  званием.
Но офицера чего? Армии? КГБ? Я  не  знала.  Теперь  он  что-то  делал  в
политике,  возглавлял   какую-то   патриотическую   партию   -   то   ли
монархическую, то ли националистическую... Нет, кажется он был умеренным
славянофилом и ратовал за особенный путь развития России... насколько  я
помню из объяснений Игоря. Но  даже  если  он  и  был  "умеренным",  его
убеждения мне  казались  чересчур  агрессивными,  и  один  раз  мы  даже
поссорилась с Игорем из-за него...
   Николай Георгиевич, невысокий брюнет с седыми  висками,  глаза  цвета
военной формы, спортивное тело, приятная внешность. Вспомнилось, как  он
играл на пианино на даче, где принимал нас,  крепкими  тонкими  пальцами
перебирая клавиши, и пел красивым тенором романсы...  Он  знал  наизусть
все, что касалось русской истории, причем в том объеме,  который  далеко
выходил за пределы любых  советских  учебников.  Кажется,  у  него  была
какая-то фирма. Его  жена,  Марина  Анатольевна  -  необычайно  красивая
брюнетка, ростом выше на голову своего мужа и  великолепная  хозяйка,  в
которой радушие сочеталось с какой-то надменной холодностью.  Ее  жгучие
глаза и ярко-черные волосы заставляли думать о Кавказе  и,  если  бы  не
русское имя, я бы сказала: грузинка. Породистое удлиненное  лицо  смутно
напоминало какие-то виденные где-то портреты  царских  родов...  Николай
Георгиевич был каким-то образом связан с делами Василия Константиновича,
но я слабо представляла - каким.
   Андрей Владимирович, или "просто Андрюша", как он  представился  мне,
ласково заглянув мне в глаза своими серыми глазами и удержав чуть дольше
положенного мою руку у своих губ... Этот был помоложе,  лет  тридцати  с
небольшим, аналитик по экономическим вопросам, уж не знаю, при  ком  или
при чем, но Игорю он помогал,  что-то  для  него  писал  и  рассчитывал.
Крепенький такой, словно боровик, с круглой  коротко  стриженой  светлой
головой, он, вроде бы, как и я, никогда не слушал разговоры "взрослых" и
вечно отвлекал и развлекал меня  шутками  и  анекдотами  на  их  скучных
посиделках... Были в орбите и другие люди,  к  нему  хаживали  известные
актеры, журналисты, какие-то политики,  какие-то  банкиры.  Но  эти  три
фигуры мне сейчас показались наиболее весомыми в плане их деятельности и
связей, хотя я ничего толком о них не  знала  -  чем  занимаются,  какие
посты занимают... Обидно, что я никогда не вслушивалась в их  разговоры,
скучая до одури и позволяя развлекать  себя  Андрюше  или  болтая  с  их
женами. Впрочем, у Василия Константиновича жены не было, он овдовел  лет
пять тому назад, а Андрюшина жена крайне редко появлялась с ним - у  них
маленький ребенок...
   Мог ли Игорь через этих людей быть связан с КГБ, то бишь ФСБ?  Или  с
какими-то секретными службами, о существовании которых я  даже  не  имею
понятия, но которые,  ровно  напротив,  имеют  понятие  о  существовании
Шерил?
   Все возможно. От Игоря можно ждать чего угодно.

***

   Я попыталась объяснить это  Шерил.  Она  с  понимающим  видом  кивала
головой. Интересно, что она там поняла, если я сама ничего не понимаю?
   - Я тебе советую сходить завтра же в  агентство  по  недвижимости,  -
вместо  ответа  сказала  она  мне.  -  Квартир  навалом,   ты   найдешь,
действительно, за один день. Только тебе нужно  будет  взять  справку  в
банке  о  твоей  платежеспособности  -  без  нее  ты  дело  с  места  не
сдвинешь...
   Я посмотрела на нее  внимательно.  Действительно,  мы  сестры,  иначе
просто не может быть - я ведь читала ее мысли!  И  в  своих  мыслях  она
прощалась со мной.
   - Ты, похоже, думаешь, что я собираюсь последовать заклинаниям  Игоря
и расстаться с тобой? Ты меня не знаешь, Шерил. Я  и  не  подумаю  этого
делат