одня что у нас? 4 января? Тогда уже три месяца получается назад.
   Три  месяца  назад!  Начало  октября!  Через  какую-то  неделю  после
акушерки Куркиной!
   - А число не помнишь?
   - Ой, число... Восьмого, кажись. Октября.
   Две смерти, разделенные девятью  днями,  двух  женщин,  работавших  в
одном роддоме. И знавших, судя по всему, одну и ту же тайну.
   - Ты говоришь, что и муж с ней  вместе  умер...  -  подбиралась  я  к
самому важному, ощущая холодок в спине от предчувствия. -  Это  что  же,
несчастный случай?
   - Ага. У них дача сгорела.  Ну  и  они  тоже  вместе  с  ней...  Мама
говорит, что пока пожарники  приехали,  там  уже  от  них  одни  угольки
остались... Ужас! - девочка передернула плечами. - Я как узнала, так мне
потом несколько дней кошмары снились. Меня мама даже к врачу  водила,  и
потом я таблетки пила снотворные... Мне все время снилось, что я тоже на
этой даче, и хочу спастись от огня, и их тоже хочу спасти, но огонь меня
не пускает, и я прыгаю в окно, и слышу, как они кричат, помощи просят...
А я стою и ничего не могу сделать!
   Глаза ее быстро наполнились слезами, и она прошептала:  "Ужас  какой,
правда, ужас?"
   Я погладила ее  по  голове.  Шапочка,  едва  держащаяся  на  макушке,
соскользнула, и я снова ласково водрузила ее на место.
   - Я, знаешь, тоже однажды чуть не сгорела заживо...
   -  Правда?  -  глаза  ее  распахнулись  от   страха,   смешанного   с
любопытством.
   Я прошла несколько шагов, уселась на ступеньку  и  пригласила  жестом
мою тезку устроиться рядом со мной. Девчушка присела,  своротив  коленки
набок и заглядывая мне в глаза в ожидании страшной истории.
   - Я провела несколько месяцев в... за границей. И вот  однажды  рядом
со мной взорвалась бомба. Ее террористы  подложили.  Знаешь,  кто  такие
террористы?
   Оля кивнула.
   - А зачем они бомбу подложили?
   - Они таким образом заявляют, что европейские страны обязаны  с  ними
считаться, иначе они будут убивать ни в чем не повинных людей... Я чудом
выжила. У меня были ожоги на лице. И еще, у  меня  раньше  были  длинные
волосы, как у тебя, даже еще длиннее. И они сгорели...
   Я рассказывала версию, которую сочла  наиболее  приемлемой  для  моей
маленькой собеседницы, надеясь взамен  услышать  от  нее  подробности  о
смерти бывшего главврача.
   - Но мне больше повезло: мне  сделали  операции  и  я  не  только  не
умерла, но даже и лицо мое в результате  не  пострадало.  Только  волосы
вот...
   - Ну, они вырастут! -  горячо  воскликнула  девочка  Оля.  -  Это  не
страшно! Хуже, когда умирают, как Нина Алексанна и Петр Сергееич...
   - Ты права. Как же так вышло, что они не  сумели  спастись  из  огня?
Ведь дача - не многоэтажка, можно выпрыгнуть из  любого  окна,  в  дверь
успеть выскочить!
   - Мама говорит - они спали.
   - Так крепко, что не проснулись от дыма и огня?
   - Мама говорит - они задохнулись от дыма и потеряли сознание.  И  уже
больше не могли спастись...
   - А мама твоя откуда знает?
   - Ей в милиции рассказали. Они  там  следствие  производили,  причину
пожара искали. А мы иногда ездили в гости к Нине Алексанне на дачу, и  в
милиции спрашивали что-то, вроде как там вещи обычно лежали... А вы маму
мою дождитесь, она вам расскажет!
   - А она когда придет?
   - К семи.
   Я вовсе не была уверена, что  ее  мама  мне  расскажет  известные  ей
подробности просто так. Придется тогда для Олиной  мамы  снова  сочинять
очередную версию - уж ей-то правду знать точно ни к чему. Я решила,  что
это лишнее.
   - Я постараюсь,  -  соврала  я.  -  Так  милиция  доискалась  причины
пожара?
   - Мама говорит - они думают, что это из-за машины Петра Сергееича...
   - И причем же тут машина?
   - Он, как это, ну, батарейки для машины.. ну ак... акими...
   - Аккумуляторы?
   - Точно! - обрадовалась моя маленькая тезка. - Они! Он их поставил на
ночь заряжаться. И канистру с бензином в дом принес. Вот  и  загорелось.
Бензин же горючий.
   - Но, чтобы он загорелся, нужен огонь. Или искра хотя бы. Вот если бы
Федор Иванович сигарету бросил непогашенную рядом, тогда могло...
   - Нет, он не бросил сигарету! Он спал. А его батарейки эти, ак...
   - ...кумуляторы...
   - Ну да, они - сделали короткое замыкание... Это, знаете, когда искра
в электричестве проскакивает... Страшно, правда? Вот так спишь-спишь,  а
электричество вдруг как сделает замыкание  и  -  пожар...  А  ты  спишь.
Просыпаешься - кругом огонь...
   В ее глазах снова заметался ужас.
   Я обняла Олю за плечи.
   - Постарайся не думать об этом, ладно?  С  тобой  ничего  плохого  не
случится,  поверь  мне.  В  таких  современных   домах   электропроводка
надежная.   Это   на   старой   даче,   которую   строили   какие-нибудь
студенты-шабашники, она оказалось некачественная.
   - Вот и нет! Дача была нестарая,  большая,  каменная!  Ее  уже  после
выхода  Нины  Алексанны  на  пенсию  построили.  Такой   дом   красивый,
двухэтажный, и гараж, и даже маленький бассейнчик,  в  нем  летом  росли
кувшинки и черепашка жила... Раньше у  них  там  был  деревянный  домик,
он-то и был старый, но Нина Алексанна говорила, что раньше  нельзя  было
построить такую дачу, какую хочется. А теперь разрешили.  Она  говорила,
что она участвует в перестройке: перестраивает дачу!
   Понятно. Деньги, накопленные за время ее работы главврачом роддома  -
на месте хлебном и прибыльном - лежали,  ожидая  дней,  когда  их  можно
будет вытащить  из  кубышки  и  вложить  в  милые  сердцу  приобретения.
Возможно, немалую часть этих денег в кубышке составляла плата, наверняка
щедрая, за нас с Шерил.
   Ну что ж, я узнала достаточно от забавной разговорчивой девочки  Оли.
Пора было прощаться.
   - Все это теперь не имеет значения, Олечка. Ты жива и здорова,  и  не
надо думать о всяких ужасах. Ты наверное шла гулять? Тебя во дворе  ждут
твои подружки?
   - Ой, точно! Надо же, я заговорилась с вами и забыла... Я пойду!
   - Пошли вместе, я тоже ухожу.
   - А вы еще придете?
   Похоже, я ей понравилась, моей тезке.
   - Постараюсь, - снова туманно  ответила  я  и  покинула  Олю,  весело
направившуюся к трем девочкам во  дворе,  одетым  в  том  же  неуклюжем,
вульгарно-взрослом стиле, что и Оля.
   Удаляясь,  я  чувствовала,  что  девчоночьи  глаза  провожают   меня,
обсуждая все детали моего туалета.

***

   Джонатан слушал мой отчет сосредоточенно,  не  перебивая.  И  только,
когда я закончила, он спросил:
   - Ты можешь мне объяснить, зачем человек мог подключать аккумулятор к
электросети? У вас дефицит аккумуляторов?
   - Не знаю, - пришлось признаться мне. - У нас с мамой никогда не было
машины.
   - Ведь электричество стоит очень дорого, - добавил Джонатан.
   - У нас - дешево. К тому же, у нас всегда был дефицит на  запчасти  и
прочие штуковины для машин, а сейчас, если они и появились  в  свободной
продаже, то не на каждом шагу. И уж вряд ли в районе дачного поселка.
   - Значит, в этом ничего подозрительного нет?
   - Кажется, нет.
   - Тогда объясни мне про канистру с  бензином.  Зачем  хозяин  мог  ее
принести в дом?
   - Ума не приложу. Если бы он еще поставил машину на улице -  тогда  я
сказала  бы:  чтобы  не  украли.   Машины   за   одну   ночь   буквально
"раздевают"... Но у них на участке есть гараж.
   - Так что мы имеем еще одно убийство?
   - Боюсь, что да. К тому же, странно, что они не проснулись.
   -  Кто-то  помог  уснуть  покрепче?...  Эта  девочка   не   упоминала
каких-нибудь гостей, которые приезжали на дачу главврача?
   - Нет. Мы можем поехать  в  этот  дачный  поселок  и  порасспрашивать
соседей. Если мы, конечно, найдем там кого-то в такой мороз.
   - Нет смысла, Оля. Соседи в лучшем случае  добавят  еще  какую-нибудь
деталь, которая нам снова позволит сомневаться  и  строить  догадки.  Но
никто, кроме полиции, нам не сможет точно обрисовать картину.  Только  в
полицию мы с тобой не можем пойти, а догадки мы уже и так строим - целую
гору понастроили...
   - К тому же, пора Константину звонить, - сказала я, глянув на часы.

***

   Жалея изо всех сил, что Джонатан не говорит по-русски, -  предстоящий
разговор лучше было бы вести между мужчинами - я произносила  в  ледяную
трубку телефона-автомата:
   - Не хочу обижать вашу жену,  но  это  то,  что  называется  "мужской
разговор", который, как и наша с вами  встреча,  должен  остаться  между
нами. Когда вы узнаете его суть, вы  поймете  меня.  Я  сама  женщина  и
хорошо знаю, что женщины болтливы...
   - Верю вам на слово, - перебил меня низкий  мужской  голос,  -  и  не
возражаю встретиться с вами. Но за Люду я ручаюсь, как за  самого  себя:
если ее предупредить - она ни за что не сболтнет.
   - Хорошо... - мне было неловко диктовать  свои  условия.  -  Как  вам
удобно встретиться? Может, поужинаем вместе в ресторане? Мы приглашаем.
   - Я и сам могу вас пригласить, - с достоинством сказал Костин  голос.
- Только нам малыша оставить не с кем. Приходите лучше к нам на ужин.
   Я ломаться не стала и быстро согласилась. Мы  с  Джонатаном  зашли  в
магазин,  накупили  кучу  вкусных  вещей,  и  вскоре  наше  такси  снова
притормозило у пятиэтажной колбасы.

***

   Я немного побаивалась предстоящего разговора, вернее, не его  самого,
а напряженности, непонимания, недоверия - рассказал бы мне кто  подобную
историю, я бы сама вряд ли  поверила!  Но  наши  хозяева  встретили  нас
радушно и непринужденно.
   Костя оказался симпатичным усатым мужиком, веселым и простым. Он  был
компьютерщиком, и одна из комнат их трехкомнатной квартиры была завалена
разобранными компьютерами, которые он чинил в свободное время, чем  и  -
похвастался он - весомо подрабатывал в дополнение к своей  зарплате.  Он
говорил немного по-английски и сразу же затеял с Джонатаном  разговор  о
компьютерах, программах и прочих хитроумных вещах.
   Я помогла Людмиле, несмотря на  ее  возражения,  накрыть  на  стол  и
вскоре мы уже сидели за ним, чокаясь холодной водкой.
   - Ну, рассказывайте, - заговорил Костя, утирая усы. - Что там  у  вас
за секреты такие?
   - Вы извините меня, Людмила, - посмотрела я ей в глаза, -  я  сегодня
днем сказала не правду. - Ваша свекровь мне не  крестная.  Дело  в  том,
что...

***

   Я рассказала им все, или почти все - разумеется, я  обошла  молчанием
нашу поездку в Англию, фальшивый паспорт и некоторые  другие  детали  и,
самое главное, я не упомянула имя Зазориной.
   Они не проронили  ни  слова,  слушая  мое  повествование,  даже  есть
перестали. И только когда я закончила, Костя шумно выдохнул:
   - Выпьем!
   Мы снова чокнулись и принялись за еду.
   - Это невероятно!.. - произнесла Людмила потрясенно. Ее круглые карие
глаза блестели от возбуждения.  -  Я  вам,  конечно,  верю,  но  история
ваша... Как в кино! Или в романе... Правда, Костя?
   - В жизни всяко бывает, - рассудил важно Костя. - Истории для романов
откуда  берутся,  по-твоему?  Из  жизни!  Они   хоть   и   редко   такие
приключаются, да их выбирают для искусства специально - самые необычные.
А простые истории, в которых ничего не случается, а так:  утром  встали,
пошли на  работу,  забрали  сыночка  из  садика,  поужинали,  посмотрели
телевизор, легли спать - кому же это интересно? Кто же это читать  будет
или кино смотреть?
   -  Верно,  -  ответила  Людмила  мужу  уважительным  взглядом,  и   я
порадовалась, что эти милые люди мне поверили сразу.
   - Значит, кому-то мешает секрет вашего рождения,  так  я  понимаю?  -
заговорил Костя. - Чтой-то у меня такое ощущение, что я  видел  кого-то,
на вас похожего, Оля. Уж  не  родня  ли  ваша...  Только  вот  никак  не
соображу... Скажу, когда вспомню. И, значит, вы считаете, что  моя  мать
была в курсе?
   - Это более, чем вероятно,  Костя.  Вы  никогда  не  слышали  от  нее
историй в этом роде? Или, может, ваш отец знает?
   - Батя умер семь лет тому назад. Если и знал - теперь не спросишь.  А
мне мать ничего такого не рассказывала. Не пойму даже, как да чем вам  и
помочь...
   Наступила пауза. Я  не  знала,  что  спросить,  Костя  не  знал,  что
сказать. Оставался только один возможный ход,  который  мог  расшевелить
память Кости и заставить его вытащить из нее максимум  информации.  И  я
решилась поделиться с ним своими подозрениями.
   - Не только мне помочь... Вам тоже: понять  правду.  Люди,  пославшие
без малейших колебаний киллера, чтобы убить нас с Шерил...
   Я сделала значительную паузу и договорила:
   - ... могли дополнить этот список  приговоренных  к  смерти  и  вашей
матерью. Если Елена Петровна действительно  знала  этот  секрет,  то  не
исключено, что наезд на нее был преднамеренным... Заказчик явно в выборе
средств не стесняется. Вы не  были  знакомы  с  коллегой  вашей  матери,
главврачом роддома Ниной Александровной Демченко?
   Костя не ответил, кусая кончик уса. Он был явно ошарашен,  но  первая
растерянность   быстро   исчезла   с    его    лица,    уступив    место
сосредоточенности. Мысль его работала, глаза блестели.
   - Она дружила с мамой, дома у нас бывала! И на  похоронах  была...  -
видя молчание мужа, откликнулась Людмила. - А что... А она?...
   - Она погибла девять дней спустя после вашей матери. Тоже  несчастный
случай. Пожар на даче... Вы не знали?
   Костя вдруг сделался багрового цвета. Я даже испугалась.
   - Я сразу им, ментам  поганым,  -  прорычал  Костя,  -  сказал:  "Вас
подкупили, сволочи! - Вы дело закрываете, потому что кто-то вам  за  это
заплатил!"
   Он шумно перевел дыхание и хлопнул ладонью по столу.
   - Я теперь понимаю, это точно так и есть! Уж  больно  все  нечисто  в
этой  истории!  Ни  свидетелей,  ни  показаний,  х...ня  какая-то!   Это
убийство, ясное дело! Мать убили, суки!
   Он всхлипнул, если можно назвать таким словом  тот  сдавленный  хрип,
который вырвался из его груди, и положил кудрявую  голову  с  начинающей
редеть макушкой на сложенные на столе руки.
   Люда хлопотливо потянулась к мужу  и  обняла  его  голову,  прижав  к
груди. Наступила тишина, если не считать  тихого  полушепота  -  это  я,
воспользовавшись паузой, тихонько переводила Джонатану.
   - Только Константин, к  сожалению,  ничего  об  этом  не  знает...  -
шептала я, - нам остается только гадать...
   - Возможно, есть какие-то косвенные признаки, - так же  тихо  ответил
мне Джонатан. - Весьма вероятно, что  за  это  дело  его  мать  получила
вознаграждение.
   Костя поднял голову.
   - Наливай! - махнул он жене. - Чего он говорит, Джонатан?
   - Он думает,  что  ваша  мама  могла  получить  подарок  в  обмен  на
молчание...
   Ни с кем не чокнувшись, Костя опрокинул рюмку залпом и звонко хлопнул
ею о стол, ставя.
   - Подарки мать постоянно получала. У нас всегда, пока  она  работала,
дом был завален духами и коробками конфет... Она ведь главной  акушеркой
была!
   - Подумайте, Костя!  Одну  из  нас,  Шерил,  отдали  американцам.  Не
исключено, что вознаграждение было  особенным,  необычным...  Или  сумма
большая, или вещь какая-то дорогая,  заметная,  может,  импортная...  Не
припомните?
   - В каком году, говоришь?
   - В семьдесят четвертом.
   - Мне семнадцать лет было, стало быть... Смотри-ка,  интересная  вещь
получается: как раз тогда батя машину купил. Точно, тогда!
   - Может, накопил?
   - Поди узнай теперь. Он давно мечтал, да вроде денег все не  хватало.
У него дважды очередь проходила из-за этого. А тут взял и купил.  То  ли
накопил, то ли и вправду мать вознаграждение получила и  ему  на  машину
дала... Она могла, для семьи никогда ничего не жалела. Нам с Людой  дала
недавно денег на мебель...
   - Дала денег на мебель... - повторила я эхом. - Нынче  мебель  дорого
стоит...
   Костя уставился на меня. Он слегка захмелел, и глаза  его  помутнели.
Но соображал он хорошо.
   - Думаешь, снова заплатили?
   - Ох, Костя, не знаю, что и думать...
   - А за что? Если ты тут все правильно намудрила, то  получается,  что
на этот раз мамино молчание никто не  собирался  покупать  -  ее  просто
убрали как опасного свидетеля... Ты ж сама мне это и объяснила.
   - Предположила.
   - Без разницы. Так разве бывает: сначала платят, а потом убивают?
   - Мало ли... Может, сначала заплатили,  а  потом  решили,  что  убить
надежнее будет?
   - Ты умная вроде баба, Оля. А говоришь чушь. Сама посуди:  у  тебя  с
твоим  мужем,  допустим,  родился  ребенок,  так?  Теперь,  по  каким-то
причинам, ты от него избавляешься. И  все  шито-крыто.  И  вдруг,  через
двадцать лет, ты решаешь, что твой секрет для тебя опасен,  а?  Следуешь
ходу моей мысли?
   Я кивнула.
   - Далее, ты хочешь, чтобы никто  и  никогда  не  смог  вытащить  этот
секрет на свет божий, правильно? А есть, как назло,  люди,  которые  его
знают. Ну и что, ты побежишь снова платить  этим  людям?  "Здравствуйте,
помните, двадцать лет назад я вам заплатила за молчание, так вот я снова
примчалась платить, чтобы вы и дальше молчали?" Да тот человек уже забыл
сто раз за двадцать лет эту историю, и предложить ему деньги - только  о
ней напомнить и разбередить любопытство!
   Мне ничего не оставалось признать, как  то,  что  Костя  прав.  Но  в
словах Кости проскочила одна фраза, зацепившая мое внимание: "представь,
что у тебя с твоим мужем родился ребенок..." Если бы у меня с моим мужем
родился ребенок, с какой бы стати я скрывала бы это? Стало  быть,  мы  с
Шерил - внебрачные дети. Зазорина, наверное, была молода и не замужем, и
именно поэтому решила избавиться от нас...
   Глаза Людмилы  беспокойно  перебегали  с  одного  лица  на  другое  и
особенно внимательно вглядывались в лицо мужа, с готовностью  утешить  и
поддержать.
   - Переведи мужу-то.
   Косте хотелось увидеть признание своей неопровержимой логики еще и от
Джонатана.
   Слушая мой перевод, Джонатан кивал одобрительно  Косте,  полностью  в
соответствии с ожиданиями последнего.
   Дослушав до конца, Джонатан сказал коротко: "Шантаж".
   - Кто кого? - не врубилась я.
   - Мать Кости пыталась продать свое молчание. И ее убрали.
   На сей раз я перевела Косте.
   - То бишь, мать у кого-то попросила денег за молчание, и  ей  сначала
дали, не пожалели... Но шантажисты  обычно  являются  снова  за  платой,
правильно? И, чтоб в другой раз она не возникала, ее...
   Заплакал ребенок, и Людмила, горестно  покачивая  головой,  вышла  из
комнаты. Костя  откинулся  на  спинку  стула  и  сплел  руки  на  груди.
Некоторое время он смотрел на нас молча и, наконец, произнес:
   - И кто же это?
   - Не знаю, - не стала я делиться нашими открытиями и подозрениями.  -
Я только уверена, что это кто-то из тех, чья деятельность на виду и  чья
репутация могла пострадать, если бы тайна вышла наружу.
   - Правильно говоришь.
   - Не знаете, Елена Петровна ни с кем из таких людей  не  встречалась?
Не созванивалась? Писем не получала?
   - Нет.
   - Ну как же, Костя, - заговорила, входя в комнату, Людмила. - Она  же
к Зазориной ходила! Она хотела попросить, чтобы нам  помогли  с  первого
этажа  переехать,  здесь  зимой  так  холодно  и  сыро,   и   комары   -
представляете, зимой! - летают из подвала... Ты забыл, что ли? Мама  еще
сказала, что Зазорина обещала помочь...
   Людмила уставилась на мужа, не договорив. Костя  медленно  поднимался
со стула, глядя на меня в упор.
   - Вот ты кого мне напоминаешь... Вот оно что...
   У меня возникло ощущение, что он меня  сейчас  ударит.  Видимо,  факт
моей схожести с Зазориной перебросил  его  боль  и  агрессивное  желание
мести на меня.
   Но  он  быстро  спохватился.  Постояв  растерянно,  будто   удивляясь
промелькнувшему желанию меня ударить, он сел обратно.
   - Ну и дела, - проговорил  Костя  и  снова  налил  себе  водки.  Люда
прикрыла рюмку ладонью, но он, не глянув на жену, аккуратно и решительно
убрал ее ладонь и опрокинул водку  в  горло.  Хлопнув  в  очередной  раз
стопкой о стол, он посмотрел на меня, прищурив глаз.
   - А ты ведь не удивилась нисколько. Знаешь, да?
   - Сегодня