говорения. Магнитофон, наконец, выключили,  ручки  скрылись  в  карманах
пиджаков, и оба гостя, извинившись, вышли в другую комнату.
   До нас доносились голоса: недовольный Юрия Николаевича,  спокойный  и
примирительный Вячеслава Сергеевича.
   Вернувшись в гостиную, Юрий Николаевич,  глядя  на  часы,  проворчал:
"Вот пришли бы к нам, как положено, на телефоне бы сэкономили. А  теперь
уж, не обессудьте, от вас звонить будем."
   Звонок отправился в Париж, к комиссару Гренье.
   - Дайте мне его, - пританцовывала я вокруг телефона, по которому,  на
очень хорошем французском, говорил  Вячеслав  Сергеевич,  -  пожалуйста,
дайте!
   - Чего пляшешь? Писать хочешь? - насмешливо  проговорил  ФСБ-шник.  -
Света! Подгузников не запасла для дочурки? А то  я  могу  прислать  тебе
ящик "Памперсов" в подарок!
   - Дайте мне поговорить с комиссаром! - сердито воскликнула я.
   Получив нагретую трубку в руки, я закричала:
   - Это Оля! Самарина! Конечно, жива! И совершенно здорова! Я их нашла!
Я всех нашла, господин комиссар! Мы едем их брать! Как там Шерил?
   - Шерил пришла в сознание!
   - Я так и знала! Я была уверена,  мне  во  сне  приснилось!  Слышишь,
Джонатан, Шерил пришла в сознание!
   - И Джонатан там? - удивился комиссар.
   - Конечно! Как вы советовали, он меня  охраняет!  Господин  комиссар,
миленький, скажите Шерил, что я нашла нашу маму! И что мы  скоро  к  ней
приедем! Все вместе!
   Про то, что я и отца нашего невзначай нашла, я предпочла умолчать...
   - Я вас целую, мой дорогой комиссар!
   Кажется, он от  меня  совершенно  обалдел  и  даже  не  нашелся,  что
ответить.
   Я вернула телефон Вячеславу Сергеевичу.
   - Вуаля, - сказал он в  трубку.  -  Она  немножко  сумасшедшая,  ваша
клиентка... Да, верно, теперь уж  наша...  Я,  значит,  подробности  вам
завтра отфаксую, а вы нам все подготовьте. И Качашвили будем забирать...
Да, спасибо.
   Повесив трубку, Вячеслав Сергеевич обернулся ко мне и сказал строго:
   - Что это значит - "мы едем их брать"? Кто это "мы"?
   - Ну, мы...
   - Вы лично, девушка, туда  не  едете.  Вы  сидите  дома  и  вышиваете
гладью, как  положено  молодой  девице  из  приличной  семьи.  Света,  -
повернулся он к Зазориной, - пристегни дочурку-то к юбке...  А  то  ишь,
прыткая какая!
   - Это кто такой - Качашвили? - поинтересовалась я.
   - Что, он тебе не представился? Киллер твой, Дима...
   Волна отвращения накрыла меня с головой. Я зажмурилась.
   - Ты чего? Тебе плохо? - удивился Вячеслав Сергеевич.
   - Да что вы, мне хорошо! Отлично просто! Приятно  вспомнить,  как  он
меня убивать ходил...
   - Понравился? - усмехнулся мой собеседник как-то двусмысленно.  Я  не
поняла, отчего. Я ни словом  не  обмолвилась  в  своем  рассказе  о  его
отвратительной попытке меня изнасиловать... Возможно, он что-то  знал  о
Диме по его прежним делам? Или Дима на  допросе  рассказал?  -  Красивый
малый... - продолжал Вячеслав Сергеевич.  -  Негодяй  тот  еще.  За  ним
четырнадцать убийств уже. Скажи спасибо Джонатану, - мотнул он головой в
его сторону, - что пятнадцатое не состоялось.
   - И уже не состоится, - угрюмо добавил Юрий Николаевич. - Уж  мы  ему
вышака организуем.
   - Мальчонка того достоин,  -  склонил  голову,  соглашаясь,  Вячеслав
Сергеевич.

***

   Снова оба  гостя  что-то  обсуждали  и  куда-то  звонили.  Уточнялись
адреса. Вызывались, как я поняла, отряды спецназа, которые  должны  были
отправиться в одновременно в двух направлениях: к Сереже домой и на дачу
к Василию Константиновичу.
   Мы с Джонатаном набросали план дачи. Вернее, я провела кривые  линии,
а Джонатан твердой рукой перечертил это все на чистом листе.
   - Я не все видела, там три этажа, - сказала я, отдавая план.
   - И на том спасибо, - буркнул Юрий Николаевич, разглядывая чертеж.  -
Это что, второй выход?
   - Да, в сад.
   - Все, мы пошли. Дела ждут.
   Он направился к дверям.
   Вячеслав Сергеевич снова склонился к ручкам Светланы. Затем посмотрел
на меня:
   - Впрочем, вместо вышивания, вы можете начать сочинять роман.  У  вас
сюжетик в руках - чистое золото!
   - Я не знаю, где живет Сережа, - вместо ответа сказала я ему. - Но  я
знаю, где живет Василий Константинович.
   - Я тоже, - усмехнулся он, - уже знаю.
   - Но я, в отличие от вас, еще знаю, как туда проехать. Мы там  бывали
с Игорем много раз, и я вас уверяю, что найти эту дачу непросто!
   Вячеслав Сергеевич посмотрел мне в глаза. Он колебался. Он глянул  на
часы - было около восьми, - и за темное окно, где стыл  морозный  зимний
вечер.
   - Нарисовать сможете?
   - Нет. Но могу узнать из окна машины.
   Он снова поглядел на окно. Потом на угрюмого Юрия Николаевича.
   - Нет, спасибо, - сказал он, поборов искушение получить в  моем  лице
проводника. - У нас есть карты.
   - У него при въезде на дачу сторожка.  В  ней  живет  сторож  Саша  с
овчаркой Джеком, который слушается только его.
   - Кто там еще живет, кроме самого Василия Константиновича?
   - Домработница, беженка из Таджикистана.  Скромная  женщина  лет  под
сорок, бывшая воспитательница детского сада, у которой погибла  семья  в
какой-то перестрелке - сын и муж. Ее зовут Юлия и у нее,  кажется,  своя
комната на втором этаже.
   - Это все?
   - Больше я никого не видела.
   - У него два телохранителя, - вставила Зазорина. - Я их у него  возле
кабинета видела. Но они могут быть и на даче.
   - Ограда какая? - поинтересовался Юрий Николаевич.
   - Металлические прутья.
   - А ворота?
   - Тоже. Закрываются на ключ. Когда мы приезжали, Саша нам открывал.
   - Что ж, спасибо за ценную помощь. Пишите романчик,  девушка.  Я  вас
порекомендую в издательствах, у меня  есть  связи.  Так  что  успехов  в
творческом труде. А вы нам тоже пожелайте успеха.
   - Ни пуха ни пера! - произнесла Светлана.
   - К черту! - донеслось из-за закрывающейся за ними двери.
   -  Позвоните,  как  только  будут  результаты!  -  крикнула  Светлана
вдогонку.

***

   Едва щелкнул за ними замок, как я развернулась к Джонатану:
   - Едем!
   - Может, ты сначала объяснишь мне, куда?
   Я объяснила.
   - И зачем? - спросил Джонатан.
   - Я хочу это увидеть. У меня слишком много чувств к этому человеку. И
все, по случайному совпадению, отрицательные.
   Светлана все это время стояла рядом, что-то обдумывая.
   - Я с вами, - произнесла она.  -  У  меня  тоже  много,  и  тоже  все
отрицательные. Едем!
   - Это опасно, в конце концов! - воскликнул Джонатан.  -  Вы  что,  не
понимаете?   Когда   берут   преступников,   может    случиться    самое
непредвиденное! Я не могу  вам  этого  позволить.  Светлана,  будьте  же
благоразумны! Ну зачем, скажите, вам туда ехать?
   - Может, удастся еще раз рожу исцарапать этой сволочи...  -  Светлана
мечтательно прикрыла глаза. - У тебя ногти длинные? - спросила она  меня
и, увидев, кивнула удовлетворенно. - А если еще и вдвоем!...
   - Вы обе сумасшедшие. Что мать, что дочь!
   -  Ты  нас  отвезешь,  Джонатан?   Или   нам   машину   вызывать?   -
звонко-распорядительно  произнесла  Светлана   и   я   вдруг   отчетливо
представила ее задорной комсомольской активисткой. Кажется, из нас двоих
Шерил унаследовала ее общественный темперамент...
   - Нет, - твердо ответил Джонатан. - Я вас  никуда  не  повезу.  И  вы
никуда не поедете. А будете хулиганить - к батарее пристегну.
   И он для пущей убедительности вытащил из кармана наручники и  покачал
ими на весу.
   Мы переглянулись. Джонатан, кажется, не шутил.
   - Пошли чай пить, - распорядился он. - Наливайте, Светлана.
   Удивленные и разочарованные, мы поплелись на кухню.

***

   Я попросила разрешения позвонить маме. Светлана кивнула на телефон  и
деликатно вышла из комнаты. Я набрала номер и тут же повесила трубку.
   Маме нельзя звонить. Вернее, можно и нужно, но  только  тогда,  когда
вслед за звонком я выйду, чтобы ехать к ней. Иначе она не  будет  спать,
будет нервничать, волноваться, плакать.
   А я не могу выйти к ней. Не раньше, чем их возьмут. Не раньше, чем  я
буду уверена, что за мной больше не  идет  по  следу  новый  убийца.  Не
приводить же его к маме!...
   - Правильно! -  одобрили  ход  моей  мысли  Светлана  и  Джонатан.  -
Позвонишь завтра с утра. Если, Бог даст, все уладится...

***

   Никому, однако, не сиделось. Я бродила по комнате, Джонатан  стоял  у
окна, Светлана ушла на кухню и гремела там посудой.
   Неожиданно грохот прекратился и она возникла  на  пороге  гостиной  с
сияющим лицом.
   - У меня идея! Давайте позвоним Шерил!
   - Да, но куда мы ей позвоним? - опешила я.
   - В больницу! Там разве нет телефонов?
   - Есть, конечно... Но...
   Привыкнув, что Шерил в коме, я даже не подумала, что теперь она,  как
все "нормальные" пациенты,  должна  находиться  в  нормальной  палате  с
телефоном.
   - Но у меня нет ее телефона...
   - Позвоним в справочную больницы!
   - А телефон больницы где мы возьмем?
   Светлана посмотрела  вопросительно  на  Джонатана.  Своим  женским  и
политическим чутьем она быстро уловила в нем человека, способного  найти
выход из затруднительного положения.
   Джонатан ответил на ее взгляд:
   - Оля, я помню твой  больничный  номер.  Позвони  по  нему  и  спроси
человека, который занимает теперь твою палату, телефон приемной. Сейчас,
- он посмотрел на часы, - еще не поздно, приемная должна быть открыта.
   Я все еще колебалась. Мы ведь не  знали,  в  каком  состоянии  Шерил.
Говорит ли она? Ходит ли? Двигает ли руками, чтобы взять трубку?
   - Если Шерил не может пользоваться телефоном, то тебе об этом  скажут
в приемной, - уловил Джонатан мои сомнения.
   Решено. Под диктовку Джонатана я набрала французский  номер.  Мужской
голос был любезен и через минуту, пожелав ему здоровья, я уже звонила  в
приемную.
   - Кто ее спрашивает? - поинтересовалась девушка. И, услышав, что  это
сестра Шерил, сообщила:
   -  Вам  повезло,  всего  лишь  час  назад  полиция  сняла  запрет  на
информацию об этой пациентке. Записывайте...
   Я записала и приготовилась  уже  было  набрать  следующий  номер,  но
остановилась и посмотрела на Светлану.
   - Ты хочешь с ней поговорить?
   Она кивнула, сглотнув. Приблизившись к аппарату, она нажала на кнопку
громкоговорителя. Я набрала номер и по всей  большой  квартире  Светланы
гулко разнеслись гудки. Неожиданно  для  всех  мужской  голос  произнес:
"Аллё?"
   "Бонжур"... - сказала я растерянно. Я уж было  решила,  что  не  туда
попала, и начала бормотать извинения, как вдруг мужской  голос  спросил:
"Оля?"
   - Ги! - заорала я. - Ги, это ты?
   - Я, я. Чего ж так кричать-то? Это уж мне, скорее, надо было бы! Куда
же это ты пропала? Ни весточки, ни звоночка! Шерил  волнуется!  Комиссар
ее утешает, как может, но она все равно волнуется! Тем более, что  после
комы ее нервы не очень в порядке... А ты, как свинья, пропала...
   - Я не как свинья, Ги, я как конспиратор!
   - Да знаю, знаю! Комиссар звонил сюда, рассказал  про  твои  подвиги.
Поздравляю! Ты потрясающая девушка! Джонатан с тобой, как я понял?
   - Со мной!
   - Привет ему!
   - И тебе от него. Ги... А Шерил, она как?
   - Вполне прилично. По тебе скучает. Вот смотрит на меня  и  надеется,
что я, наконец,  передам  ей  трубку.  Аж  подпрыгивает  на  кровати  от
нетерпения.
   - Погоди... Она двигается?
   - Потихоньку. Ей приходится заново учиться. Но все идет успешно.
   - Она может говорить?
   - Еще как! Уже заговорила комиссара: где Оля да что с Олей! Ну, я даю
ее тебе. Только ты не тараторь, ей нужно время...
   "Олья!" - горячий выдох в трубку и молчание. Я  тоже  молчу:  рыдания
перехватывают горло.
   Шерил справилась первой.
   - В-всё к-кончено?
   Она заикается. Ну ничего, это пройдет. Господи, спасибо  уже  за  то,
что она говорит, ходит, живет!
   - Шерил, моя дорогая Шерил... Пока еще не кончено,  но  скоро,  очень
скоро закончится, я тебя уверяю!..
   - Я  т-тобой  г-горжусь...  К-комиссар  Г-гренье  сказал,  что  ты  в
М-москве? И Джонатан с т-тобой?
   - Да! Шерил, наша мама... Она рядом со мной... Ее зовут Светлана.
   - Д-дай мне ее! - сказала Шерил.
   Светлана схватила трубку вспотевшей, трясущейся рукой.
   "Алё " - ее голос предательски осекся.
   В трубке наступило молчание.
   - Алё? - повторила Светлана. - Шерил?
   И вдруг по громкоговорителю разнеслось на чистом русском языке:
   "З-здраствуй, мама"...

***

   Светлана заревела в трубку. Шерил захлюпала  на  том  конце  провода.
Джонатан стоял с умиленным выражением лица и  повлажневшими  глазами.  И
только  я,  шмыгая  вместе  со  всеми  носом,  в  то  же  время  грустно
позавидовала этому - "мама"... У Шерил никого нет и ей так легко  отдать
это слово Светлане!... А я не смогла. И уже не смогу...
   - Я учу рус-ский язык, - продолжала по-русски Шерил.
   - Девочка моя, - кричала Светлана  в  телефон,  -  я  приеду  к  тебе
немедленно! Как только освобожусь! Но очень скоро!
   - Но я еще м-мало уч-чила рус-ский язык, - сказала Шерил и перешла на
английский, - и я ничего не поняла! Ты говоришь по-английски?
   Светлана тоже перешла на английский и мы с Джонатаном отошли от  нее,
чтобы не мешать. Минуты через две трубку взял Ги и  сообщил,  что  Шерил
устала и ей нужен отдых.
   Пообещав звонить каждый день, Светлана положила  трубку  на  место  и
мечтательно погладила ее пластмассовую прохладную спинку. А может  быть,
она просто стерла с нее свои слезы...
   - Как только я закончу самые неотложные дела по выборам, мы поедем  к
ней все вместе! - светясь от счастья, как новогодняя елка, она уселась в
кресло,.
   - Вместе с моей мамой, - сухо сказала я. -  Она  имеет  на  Шерил  не
меньше прав, чем ты!
   - Конечно! - торопливо кивнула Светлана.  -  мы  с  ней  познакомимся
завтра же, да?
   - Быть может... Посмотрим.
   Ох, не просто это будет, ох, не просто!.. Ни  для  Светланы,  ни  для
мамы... Ни для меня. Одна только Шерил может полностью  и  без  малейших
угрызений воспользоваться всеми мамами, всехней любовью...
   И я снова позавидовала.

***

   Светлана, меж тем, высчитывала, когда она сможет поехать в Париж.
   - Зря вы все усложняете, Светлана, - заметил  Джонатан.  -  Если  все
сегодняшним вечером пройдет благополучно, то с завтрашнего дня вы можете
уезжать куда угодно, хоть на Канарские  острова  отдыхать.  Эта  история
поработает на вас и вместо вас - вам уже не  понадобятся  ни  встречи  с
избирателями, ни слова убеждения. Вам понадобится только парочка  резвых
журналистов,  которые  распишут  эту  историю   в   средствах   массовой
информации, выдавив максимум слез из читателей-зрителей. И ваши места  в
Думе вам обеспечены!
   Светлана посмотрела серьезно на Джонатана.
   - У тебя голова варит... Чем ты занимаешься, скажи пожалуйста?
   - Уф! Какой вопрос... Я еще не решил.
   - А все-таки?
   - У меня много планов...
   - Назови хотя бы один!
   - Пойти еще где-нибудь поучиться. У меня уже два диплома,  почему  бы
не сделать три?
   - Какие?
   - Политические науки и школа управления.
   - Так-так... И что же еще в планах, кроме учебы?
   - Ну... - Джонатан усмехнулся ее напору, а я с  интересом  слушала  и
открывала для себя то, чего не знала. - Например, открыть  частное  бюро
расследований.
   - Сыскное, что ли?
   - Примерно.
   Уж не при дядиной ли конторе? - подумала я. - Заниматься  официальной
шпионской  деятельностью,  как  он  мне  сказал,  ему  претит,   а   вот
поучаствовать в расследованиях - это было вполне в духе Джонатана...
   - Ну, а еще что? - напирала Светлана.
   - Ладно, выкладывайте ваши предложения, - сказал Джонатан.
   Она опешила.
   - Как ты догадался?
   - Надо быть младенцем, чтобы не понять...
   - Мне нужны такие люди, как ты. И я хорошо плачу.
   - Я не люблю политику.
   - Я тебе найду без политики. У нас в России  и  у  меня  в  частности
столько еще свободных сфер для применения  талантов!  Выбирай  на  вкус:
бизнес, организаторская деятельность в некоммерческих  и  неполитических
ассоциациях, то же бюро расследований... А?
   - Я буду иметь ввиду ваши предложения, - любезно ответил Джонатан.  -
Но, не скрою, у меня много других, не менее заманчивых...
   Его слова были похожи на отказ, но  Светлана  не  огорчилась  или  не
подала виду. Со светским видом она предложила еще чаю.
   - Я бы предпочла алкоголь, - сказала я.  -  У  тебя  есть  что-нибудь
крепкое?
   - А как же! Выбирайте: водка, джин, виски, коньяк...
   - Водка, - сказала я.
   - Виски, - сказал Джонатан.
   Себе Светлана налила коньяку. Лихо отхлебнув  из  рюмки,  она  лукаво
посмотрела на Джонатана.
   - А ведь ты согласишься, - сказала она. - Ты - искатель  приключений,
авантюрист и философ. А где же ты найдешь лучшее  применение  всем  этим
талантам, как не в России? Никакое  другое  место  на  этой  планете  не
способно выдержать сравнения с этой страной! Не так ли, друг мой?
   Джонатан лишь загадочно улыбнулся ей в ответ.

***

   Возбуждение прошло. Разговор не клеился. Светлана расспрашивала  меня
про маму, про мою детскую жизнь с ней.  Я  ей  отвечала,  не  то,  чтобы
неохотно, но мысли мои были заняты другим...
   Мысли мои были там, в дачном поселке, где бравые  парни  из  спецназа
окружали дачу, вжимаясь в белый снег, где овчарка вострила  уши  и  тихо
рычала, и сторож Саша беспокойно  оглядывал  забор,  за  которым  хорошо
просматривались все подъезды и подходы к  даче,  ничем  не  заслоняемые,
кроме двух жалких кустов по бокам ворот.
   Конечно, этим ребятам ни Саша, ни его овчарка - не препятствие. Забор
- они перелезут, двери и замки -  взломают,  и  Василию  Константиновичу
отходить будет некуда. Второй выход ведет в сад - ну  и  что  ему  даст,
этот сад? Там он прямиком в объятия спецназа попадет!
   Стоп!!!
   Стоп, стоп, стоп!
   Я забыла!
   Я забыла важную, важнейшую вещь!!!
   - Джонатан! - заорала я!  -  Света!  Там  есть  еще  один  выход!  Из
подвала! Ах, как же я могла забыть, как же я не предупредила!
   - Перестань причитать! -  прикрикнул  на  меня  Джонатан.  -  Объясни
толком!
   - Василий Константинович прокопал у себя на даче подземный ход!

***

   ... Василий Константинович похвастался нам с Игорем прошлым летом.  В
метрах ста от его забора протекала река. Он хотел было построить на  ней
частную пристань -  но  не  тут-то  было:  дачный  совет  воспротивился.
Дачники-соседи были люди с  положением,  с  деньгами  и  связями,  и  не
считаться с ними Василий Константинович не мог. И он, не сумев  получить
официальное разрешение, решил обойти всех хитростью. В берегу,  поросшем
бурьяном, был прорыт подземный канал  и  теперь  Василий  Константинович
мог, через дверь в подвале, спуститься на несколько ступенек к крошечной
пристани, сесть в свою моторку и выплыть прямо в реку!  Тут  уж  никакой
дачный совет ему был не помеха: закона о правах на  подземные  недра  не
было, и никто не мог ему  запретить  иметь  свой  ход,  пролегающий  под
коллективной землей...

***

   Джонатан со Светланой смотрели на меня,  открыв  рты.  Первым  закрыл
Джонатан.
   - ...Тогда... Едем?
   - Едем! - откликнулась Светлана.
   - Едем! - вскочила я.
   - Но при одном условии:  мы  встанем  поотдаль  и  вы  из  машины  не
выходите. Подзовешь кого-нибудь,  объяснишь  про  канал,  и  мы  уезжаем
обратно. Пообещайте мне.
   - Обещаем! - дружно закричали мы.
   - Возьмите фонарик! - распорядился Джонатан.
   - Зачем? - спросила я, но поздно.
   Он уже выскочил, чтобы разогреть машину.

ГЛАВА 4. НЕ РЫБНАЯ ЛОВЛЯ В ХОЛОДНОЙ ВОДЕ.

   Когда мы с Игорем ехали к Василию Константиновичу на  дачу  в  первый
раз, я выполняла роль лоцмана: смотрела на  план,  который  он  для  нас
составил, и говорила Игорю, куда повернуть. Именно этот опыт  и  выручил
меня сейчас: даже в  ночной  черно-белой  графике  заснеженных  полей  и
непроглядного массива лесов, я узнавала  местность  и  указывала  нужные
повороты.
   Дачный поселок, ра