, и направлялись они в эту сторону. Во-вторых,  в  моей  книге  есть
большая фотография, где ты снят на  той  встрече  в  Брюсселе.  Пожалуй,
лучшей твоей фотки сейчас так запросто и не раздобудешь.
   - Думаешь, они хотели добраться до меня? - Килмара придержал вилку  с
куском  бекона,  кровяной  колбаской  и  ломтиком  тоста,   которые   он
намеревался уничтожить одним махом.
   - Ты сегодня схватываешь все на лету, - сказал Фицдуэйн.
   Килмара набил рот и принялся энергично жевать.
   - Знаешь что, - заметил он, - ты бы лучше оставил свои  предположения
при себе хотя бы до после завтрака.
   В окнах забрезжили первые лучи рассвета. Где-то на дворе запел петух.
КНИГА ВТОРАЯ

ОХОТА

   "Длина пути не имеет значения; трудно сделать лишь первый шаг".
   Маркиз дю Деффан, по поводу легенды о св. Дени,  который  прошел  две
лиги, неся в руках свою голову

   "В  Швейцарии  преступление  -  редкость...  И  законы  здесь  ясные.
Дорожные указатели разве только слепой не увидит, однако швейцарцы,  как
мне сказали, - хотя  я  не  могу  поручиться,  насколько  это  верно,  -
собираются писать их еще и азбукой для слепых".
   Винсент Картер "Книга о Берне". 1973

Глава 9

   Самолет летел в  Цюрих.  Переднее  кресло  в  салоне  для  пассажиров
первого класса занимала  большая  арфа,  аккуратно  пристегнутая  ремнем
безопасности. Фицдуэйна разбирало любопытство. Наконец он не выдержал  и
задал стюардессе вопрос, но ее ответ оказался не слишком содержательным.
Арфа, объяснили ему, принадлежит пилоту.
   Фицдуэйн поднял бровь, потом  задремал.  Он  надеялся,  что  ему  еще
суждено проснуться. Тридцать три тысячи футов над  уровнем  моря  -  это
было намного ближе к небесам, чем ему бы хотелось, не говоря уж  о  том,
что пилот, похоже, неплохо подготовился к загробной жизни и теперь  вряд
ли был так уж озабочен тем, чтобы доставить своих пассажиров на землю  в
целости и сохранности. Фицдуэйн часто летал на самолетах  и  не  слишком
любил это занятие. В Конго его сбили.  Во  Вьетнаме  сбили.  Побывав  на
многих фронтах, он привык к тому, что все так и норовят  сбить  побольше
аэропланов, причем неважно, своих или чужих.
   Когда "ВАС-111" пролетал над Бристольским заливом, Фицдуэйн проснулся
и взглянул в иллюминатор. Крыло еще было на месте и вроде бы без  свежих
дырок, что слегка успокоило его. Затем  в  динамике  раздался  треск,  и
безжизненный голос объявил, что их скорость -  пятьсот  миль  в  час,  а
температура в Цюрихе  составляет  пять  градусов  по  Цельсию.  Фицдуэйн
смежил глаза и заснул опять.

***

   Человек, который вскоре должен был получить прозвище  "Палач",  стоял
обнаженный перед зеркалом и глядел на свое отражение. Его  лицо  и  тело
выше пояса были выпачканы подсыхающей кровью. Волосы на  груди  и  лобке
спутались и  тоже  были  липкими  от  крови.  После  секса  и  убийства,
сопровождавшего оргазм, он заснул и проснулся только сейчас.  В  комнате
стоял запах  крови,  семени,  пота  и  -  ему  нравилось  так  думать  -
предсмертного страха их жертвы. Изувеченный труп все еще лежал в комнате
- правда, его успели  убрать  в  водонепроницаемый  похоронный  мешок  и
аккуратно задвинуть в угол.
   Женщина  -  на  сей  раз  именно  она  добивала   жертву   -   лежала
распростершись на кровати и крепко спала, вымотанная недавней оргией. Он
знал, что этого удовлетворения ей хватит ненадолго.
   Человек улыбнулся и отправился под душ. Опустив  глаза,  он  смотрел,
как бегущие по его телу струйки смывают последние следы жизни  мальчишки
на фарфоровое дно ванны,  а  потом  уносят  их  сквозь  сливную  решетку
дальше, в канализационные трубы города Берна. Аминь красавчику Клаусу.
   Человек - его звали Кадар, но это было лишь одно из многих его имен -
вытерся насухо и накинул легкий шелковый халат.  Физическая  разминка  и
сон пошли ему на пользу. Он прошагал к себе в кабинет и удобно устроился
в кресле от Чарльза Эймса, готовясь к своей первой  встрече  с  доктором
Полем.
   Решение было простым: раз он не может посещать психиатра  без  риска,
ему надо взять это дело на себя. Он будет  черпать  все  необходимое  из
своих собственных обширных ресурсов. Станет своим собственным врачом.  У
него появится возможность говорить абсолютно искренне, что в любом  ином
случае было бы немыслимо. И, как всегда, он будет держать  ситуацию  под
контролем.
   Кадар с детства придумывал себе несуществующих друзей. Первым из  них
был Майкл - светлокожий, с выгоревшими на солнце золотыми  волосами.  Он
выглядел так, как хотел бы - но не мог - выглядеть сам Кадар. После него
появились Другие.
   С годами процесс создания новой личности  усовершенствовался  и  стал
походить на  некий  ритуал.  Вначале  Кадар  всегда  ложился  на  спину,
закрывал глаза и полностью расслаблялся. Затем  сосредотачивался  особым
образом, который не смог бы описать даже самому себе.  Это  было  что-то
вроде концентрации его природной жизненной энергии. Когда он  был  готов
начать, перед ним  вставала  тонкая  серая  дымчатая  пелена.  Она  тихо
клубилась и мягко сияла, точно освещенная изнутри.
   Постепенно в этой дымке вырисовывались  очертания  фигуры,  пока  еще
неясные. Определенным было только  одно:  рост  фигуры.  Все  порождения
фантазии Кадара, независимо  от  их  возраста,  пола  и  внешнего  вида,
начинали свое существование одинаково.
   Он часто думал, что эта первая стадия - самая трудная.  Она  отнимала
столько сил. Иногда он лежал в кресле часами, по его телу бежал  пот,  а
серая пелена оставалась однородной. Когда  же  наконец  в  ней  возникал
силуэт, трудиться становилось легче и приятнее.  Кадар  придавал  своему
творению  нужные  формы  и  работал  над  мельчайшими  деталями,  словно
художник в своей студии, - только вместо кистей и прочего художнического
инвентаря он пользовался сконцентрированной мыслью. Сначала  он  выверял
рост, затем переходил к телосложению. Постепенно определялись  отдельные
черты. Кадар прорабатывал позу. Затем  добавлял  одежду,  уделяя  особое
внимание фактуре и цвету тканей. И вот перед ним  вставало  готовое,  но
пока еще безжизненное существо. Потом, когда придет время, он вдохнет  в
него жизнь - и оно станет говорить и двигаться согласно его желанию.
   Большинство созданных им  мужчин  имели  светлую  кожу  и  выгоревшие
волосы и были  прекрасны.  Большинство  созданных  им  женщин  выглядели
довольно обыкновенно, хотя попадались и исключения.
   С течением времени он модифицировал этот ритуал, научившись  изменять
по своей прихоти настоящих людей. Здесь не было такой  полноты  владения
материалом, но здесь было больше вызова. И процент потерь был  выше,  но
это же сулило и определенные выгоды.
   А ощущение абсолютной полноты власти возвращалось к  нему,  когда  он
убивал.

***

   Выходя из самолета, Фицдуэйн  погладил  арфу  по  маленькой  головке.
Воздушное путешествие заняло меньше двух часов. Посадка  была  совершена
вовремя. Он прокатил свою  багажную  тележку  под  надписью  "NICHTS  ZU
DEKLARIEREN" <Надпись над проходом  для  пассажиров,  багаж  которых  не
нуждается в декларировании. > и огляделся в поисках телефона.
   Бывают случаи, когда обостренная интуиция и умение  понимать  другого
только мешают, превращаясь в настоящее проклятие.
   Они расстались с тяжестью на душе.  Итен  лежала  рядом  с  ним,  они
касались друг друга, но между ними  пролегло  отчуждение.  Разные  люди,
разный образ жизни, разные цели - а мост, соединявший их,  отсутствовал.
Любовь и желание остались, но моста не было. Чтобы построить  его,  мало
было одних разговоров о браке - они должны  были  серьезно  пересмотреть
свои привычки и научиться жить вместе. Надо было  подумать  о  появлении
малышей, которым нужны забота и уход.  Надо  было  привыкать  к  оседлой
жизни, а не бросаться на  очередные  розыски.  Как  ни  крути,  в  такой
ситуации  необходимо  делать  выбор,  принимать  серьезные  решения.  Он
улыбнулся про себя. Он уже начинал скучать по ней, но, черт возьми,  как
же трудно взрослеть, когда ты уже взрослый.
   По размышлении, Фицдуэйн решил все-таки обратиться к Гвидо: это  было
естественно,  если  он  хотел  получить  негласную  информацию   о   фон
Граффенлаубах. В  прошлом  Фицдуэйн  и  Гвидо  то  работали  вместе,  то
пытались обскакать друг друга в полудюжине разных стран. После ранения в
Ливане  швейцарский  журналист  подхватил  острую  инфекционную  болезнь
печени и перешел на сидячую работу;  теперь  он  трудился  в  хранилищах
"Ренжье", крупнейшего издательства в Швейцарии.
   И однако Фицдуэйн медлил у телефона: в течение нескольких  лет  Гвидо
был любовником Итен. Между ними существовала интимная близость, он  знал
ее  тело  во  всех  подробностях.  В   мозгу   Фицдуэйна   калейдоскопом
завертелись эротические картины. Другой мужчина, его  приятель,  обладал
любимой им женщиной - пусть это было в прошлом, но в  его  сознании  это
происходило сейчас.
   Жизнь слишком коротка для того, чтобы мучить себя подобными  мыслями,
подумал он. И стал набирать номер.

***

   У доктора Поля было бледное аристократическое лицо и светлые, гладкие
как шелк волосы.
   - Вы хорошо себя чувствуете? -  спросил  он.  Казалось,  он  искренне
озабочен. Его  голос  звучал  ободряюще  и  уверенно,  как  у  истинного
профессионала.
   Кадар подумал, что доктор Поль ему явно удался.  Лежа  в  кресле,  он
расслабил мышцы. Затем кивнул.
   - Итак, расскажите мне о себе, - произнес доктор Поль.  -  Почему  бы
нам не начать с вашего имени?
   - Феликс Кадар. Но это не настоящее имя.
   - Понятно, - отозвался доктор Поль.
   - У меня много имен, - сказал Кадар. - Они появляются и исчезают.
   Доктор Поль загадочно улыбнулся. У него были прекрасные белые зубы.
   - В моем свидетельстве о рождении, - сказал Кадар,  -  стоит  дата  -
1944 год. В качестве места рождения указан  Берн.  Так  оно  и  есть:  я
родился в  маленькой  квартирке  на  Брунненгассе,  всего  в  нескольких
минутах ходьбы отсюда. Имя моей матери - Виолета Консуэла Мария  Баларт.
Отцом моим был Генри  Бриджпорт  Лодж.  Она  была  кубинкой,  секретарем
дипломатического представительства. Он - гражданином Соединенных  Штатов
Америки. Они не состояли  в  браке.  Это  было  военное  время.  Даже  в
Швейцарии люди иногда давали волю страстям.
   Отец работал в Бюро  стратегических  служб.  Он  так  и  не  собрался
поставить мать в известность о том, что в Штатах у него уже есть жена  и
маленький сын. Когда мать объяснила ему, что  полнеет  отнюдь  не  из-за
высокой калорийности швейцарских блюд военного времени, отец  в  составе
парашютного десанта отправился в Италию, где, по слухам,  зарекомендовал
себя отличным бойцом.
   Мать вместе со мной отправили обратно на Кубу и сослали  в  маленький
городишко под названием Маяри в провинции Орьенте. Неподалеку была  лишь
одна достопримечательность:  самая  огромная  асиенда  в  округе  -  она
занимала больше десяти тысяч акров - принадлежала человеку  с  абсолютно
не подходящим ему именем: Анхель Кастро. У него  было  семеро  детей,  и
одним из них был Фидель.
   Люди часто говорят, что не интересуются политикой, поскольку  кто  бы
ни стоял у власти, это никак на них не сказывается. Жизнь все равно идет
своим чередом, и правители меняются. Я не могу согласиться с этой точкой
зрения. Правительство Батиста значило для меня очень многое.  Совершенно
неожиданно - тогда мне было около восьми лет - у  меня  появились  новая
одежда, крепкие ботинки и вдосталь еды. Мать сделала себе новую прическу
и начала пользоваться духами. В нашу жизнь вошел майор Альтамир  Вентура
-  глава  секретной  полиции  Орьенте.  Он  носил  мундир  и   блестящие
коричневые сапоги, а пахло от него потом, виски, сигарами и  одеколоном.
Когда он снимал китель и вешал на стул  ремень  с  кобурой,  становилось
видно, что за поясом у него есть еще один пистолет, поменьше.
   - А каким было тогда ваше отношение к матери? - спросил доктор Поль.
   - Тогда я не питал к ней ненависти, - сказал  Кадар,  -  и,  конечно,
бессмысленно ненавидеть ее теперь. В ту пору я просто презирал  ее.  Она
была глупа и слаба - прирожденная жертва. Что  бы  она  ни  делала,  все
получалось у нес хуже, чем надо. Она была обыкновенной неудачницей.  Мой
отец ее бросил. В семье ее третировали,  как  хотели.  Она  всегда  едва
сводила концы с концами, а потом стала игрушкой Вентуры.
   - Вы любили ее?
   - Любовь, опять эта любовь, - сказал Кадар. - Что за странное  слово.
Любить и владеть собой - это кажется абсолютно несовместимым.  Не  знаю,
любил я ее или нет. Может, и любил, когда был  совсем  маленьким.  Кроме
нее, у меня никого не было. Но я быстро вырос.
   - А она вас любила?
   -  Пожалуй,  -  с  прохладцей  сказал  Кадар,  -  хотя  и  по-своему,
по-дурацки. Она всегда укладывала меня с собой спать.
   - Пока не появился майор Вентура?
   - Да, - ответил Кадар.
   - Ваша мать была симпатична?
   - Симпатична? - переспросил Кадар. - О да, она была симпатична. Более
того, она была чувственна. Она любила ласки. И всегда спала обнаженной.
   - Когда она запретила вам ложиться к ней  в  постель,  вам  стало  не
хватать этого?
   - Да, - сказал Кадар, - я чувствовал себя одиноким.
   - И вы все плакали и плакали, - произнес доктор Поль.
   - Но никто об этом не знал, - сказал Кадар.
   - И вы поклялись больше никогда никому не доверять.
   - Да, - сказал Кадар.
   - Но вы не сдержали своей клятвы, правда?
   - Нет, - прошептал Кадар, - не сдержал.

***

   До встречи с Гвидо после окончания рабочего дня в "Ренжье"  Фицдуэйну
надо было убить несколько часов. Он быстро добрался на поезде до  центра
Цюриха  и  оставил  багаж  на  Центральном  вокзале.  Повесив  на  плечо
фотоаппарат, Фицдуэйн отправился гулять по  городу.  Он  обожал  бродить
пешком по новым местам.
   Цюрих оказался богатым  и  холеным,  каким  и  представлял  его  себе
Фицдуэйн, однако помимо банков, роскошных магазинов  и  высоких  деловых
зданий здесь попадались и признаки беспорядков.  Сначала  это  выглядело
как единичные проявления вандализма. Потом он стал замечать,  что  следы
разрушений, хотя и поверхностных, видны чуть ли не на каждом шагу.  Ясно
было, что недавно здесь происходили массовые беспорядки. На  серебристых
оконных стеклах змеились трещины, аккуратно заклеенные липкой  лентой  в
ожидании замены. Некоторые окна были разбиты и с той же профессиональной
аккуратностью заколочены досками. В сточных канавах поблескивали осколки
стекла. На стенах  пестрели  нанесенные  распылителем  надписи.  Церковь
рядом с Банхофштрассе была заляпана красной краской, похожей  на  кровь.
Под   красными   потеками   стояли   слова:   "РЕЛИГИЯ   =    ЭФТАНАЗИЯ"
<Эфтаназия-умерщвление безнадежно больных. >. На  другой  стороне  улицы
валялись две пустые исковерканные  канистры  из-под  бензина.  Он  купил
схему города и отправился на Дюфурштрассе, 23.
   Издательский дом "Ренжье" был одним из крупнейших в Швейцарии; о том,
что  дела  его  владельцев  идут  успешно,   свидетельствовали   изящные
очертания главного корпуса в стиле модерн. Часть  просторного  вестибюля
занимал гигантский стол, за которым сидел дежурный;  назвать  этот  стол
"конторкой" как-то не поворачивался язык. Тут же находился  и  небольшой
магазинчик. Пока служитель искал Гвидо, Фицдуэйн  неспешно  просматривал
новейшие образцы здешней продукции. Его перемещения с  легким  жужжаньем
отслеживала миниатюрная телекамера на шарнирной подставке.
   Когда  он  в  последний  раз  встречался  с  Гвидо,  тот  был  хорошо
сложенным, обаятельным мужчиной с  глубоким  уверенным  голосом,  вполне
соответствующим  его  личности.  С  ним   хотелось   поделиться   своими
проблемами, и тем, кто уступал этому  желанию,  никогда  не  приходилось
жалеть о своей откровенности. За долгие годы у Гвидо появилось множество
знакомств и связей, и люди доверяли ему как никому другому.
   Теперь же облик выходящего из лифта Гвидо вызвал у Фицдуэйна  сначала
изумление, а потом чувство горечи. Симптомы были слишком красноречивыми.
Лицо у Гвидо словно усохло. Кроме нездоровой желтизны, на нем  появились
новые  морщины.  Глаза  швейцарского  журналиста  были  воспаленными   и
мутными. Он  явно  потерял  в  весе.  Ступал  он  медленно,  от  прежней
энергичной походки не осталось и следа. Даже голос у него изменился.  Он
был по-прежнему теплым, но звучавшая в нем уверенность исчезла,  уступив
место боли и усталости. Только улыбка была прежней.
   - Давненько мы не виделись. Самурай, - сказал  он.  Потом  взял  руку
Фицдуэйна в свои и мягко пожал ее. Фицдуэйн был глубоко  тронут,  но  не
мог найти нужных слов.
   Несколько секунд Гвидо не сводил с него глаз; потом заговорил снова:
   - Каждый раз, бреясь по утрам, я испытывал примерно те же чувства. Но
человек ко всему привыкает. В конце концов, мне уже недолго осталось.  Я
не хочу говорить об этом. Пойдем домой, там все расскажешь.

***

   Последний период власти Батиста предоставил майору  Вентуре  обширные
возможности как в плане карьеры, так и в накоплении капитала.
   Честолюбие Вентуры подогревалось международным политическим  климатом
той поры. Холодная война достигла пика. Во главе Госдепартамента  и  ЦРУ
стояли  братья  Даллесы,  которые  не  потерпели  бы  и  легкого   душка
коммунизма на своем пороге. Батиста относился к  карьеристам  не  совсем
по-американски, но по меньшей мере этот сукин сын  не  был  красным  или
даже розовым.
   За два года майор Вентура превратился в полковника Вентуру и  получил
перевод  в  Гавану,  на  пост  заместителя  начальника   БРАК,   особого
полицейского отдела по борьбе с  коммунизмом.  Вместо  мундира  он  стал
носить безупречные костюмы кремовых тонов - они были скроены так,  чтобы
слева, под мышкой, оставалось достаточно места. Он  полюбил  ботинки  из
крокодиловой кожи. Он начал ездить на отдых в Швейцарию. Он  выслеживал,
арестовывал, допрашивал, пытал и  убивал  многих  людей,  которых  молва
называла коммунистами. Благодаря своей работе он  был  близко  связан  с
ЦРУ, что и послужило причиной встречи Кадара  с  Уитни  Рестоном.  Уитни
Рестон был единственным человеком, которого Кадар по-настоящему любил, и
он же соблазнил его.
   - Мы прожили в Гаване несколько лет, - рассказывал Кадар.  -  Вентура
все еще жил с матерью, но она явно стала  надоедать  ему.  У  него  были
другие женщины - много женщин.
   Уитни работал на одного человека  из  ЦРУ  по  имени  Керкпатрик.  Он
частенько приходил к нам домой, чтобы побеседовать  с  Вентурой.  Именно
ЦРУ создало при Батисте  антикоммунистическую  полицию,  а  затем  стало
финансировать ее. Люди из ЦРУ старались следить,  на  что  идут  деньги.
Вентура  был  их  человеком  в  БРАК,  возможно,  одним  из  многих.  Он
ежемесячно получал от них денежное  пособие:  это  был  приварок  к  его
зарплате в БРАК и барышам из других источников. Его излюбленным  приемом
было арестовать кого-нибудь из богатой семьи,  слегка  помучить  его,  а
потом заставить родственников выкупить арестованного.
   - Как вы все это узнали?
   - Разными способами, - сказал Кадар. - Мы жили в большом старом доме.
У меня было много времени - я твердо решил не заводить себе друзей, -  и
к той поре  мне  уже  стало  ясно,  что  я  смышлен,  очень  смышлен.  Я
обнаружил, что мне достаточно пару  раз  прочесть  любой  учебник,  и  я
полностью  овладеваю  предметом.   Таким   образом   я   постиг   основы
строительства зданий, научился  устанавливать  микрофоны  и  проделывать
незаметные отверстия для наблюдений. Большинство из нужных мне мелочей я
украл у сотрудников  БРАК  и  ЦРУ.  Я  овладел  искусством  подслушивать
телефонные разговоры. Честно говоря, это было несложно.
   Еще я понял, что знание - это власть.  Я  поставил  себе  за  правило
знать обо всем, что происходит в нашем доме, и это  помогло  мне  узнать
многое о деятельности БРАК и ЦРУ далеко