маете, так называемый льготный энерготариф для завода  до
сих пор заключался в том, что мы  платили  90  рублей  за  мегаватт-час,  но
живыми деньгами, а уже цитировавшийся выше Кубеевский льнокомбинат не платил
вообще. Согласитесь,  в  этих  условиях  номинальные  суммы  долга,  которые
причитаются с Кубеевского льнокомбината, просто не имеют  значения.  Поэтому
слова губернатора о том, что мы платим 90 рублей там, где другие платят 360,
являются некоторым преувеличением. Мы платим 90 там, где другие платят ноль.
И  оплачиваем  своими  деньгами  и  Кубеевку,  и  "Тарскнефтеоргсинтез",   и
"Тарскшину".
   - А кроме энерготарифов, есть что-то еще?
   - Разумеется. Пришла налоговая полиция и предъявила нам контракт  образца
1995 года. Контракт был заключен с прежним  руководством  завода  неким  ООО
"Анодин". Вышеупомянутое  ООО  поставляло  заводу  спирт,  который  завод  и
перерабатывал. Проще говоря, лепило паленую водку. Сырье было  давальческое,
спирт - белорусский, и вот теперь,  по  прошествии  четырех  лет,  налоговая
полиция посчитала, что акцизы за переработку чужого спирта  должна  уплатить
наша "Заря". Всего на семь  миллионов  рубчиков  плюс  штраф.  Но  господина
губернатора в  причастности  к  этому  делу  мы  не  подозреваем.  Налоговой
полицией у нас руководит Сема Колун.
   - А откуда они взяли документы?
   - А Семен Семеныч  любезно  напомнил.  Покойное  ООО  "Анодин"  было  его
конторой. Еще в ту пору, пока он под Сычом ходил...
   * * *
   3 марта арбитражный суд по требованию  губернатора  Жечкова  приостановил
процесс  банкротства  Тарского  химфармкомбината.   Новое   заседание   было
назначено через три недели - на 27 марта.
   В тот же день  милицейский  патруль  задержал  двух  человек  Колуна:  им
подложили пакетик героина и старый ствол, оприходовали и заперли в камеру.
   Днем Семену Семенычу позвонил директор  Кубеевского  льнокомбината  -  на
комбинате объявились энергетики и без предупреждения вырубили электричество,
за которое комбинат не платил  четвертый  год.  Распоряжение  об  отключении
электроэнергии было подписано Ерофеем Жечковым - братом губернатора и первым
заместителем главы "Тарскэнерго".
   На следующий день в универсам "Карамболь", ходящий под  "крышей"  Колуна,
пожаловала  санинспекция.  Санинспекция  забраковала:  90  кг   сосисок   за
несоответствие  ГОСТу,  87  кг  колбасы  "Одесская"  за  отсутствие   четких
маркировок на ящиках, 39 баночек черной икры в связи с тем, что  магазин  не
оказался   в   состоянии   предоставить   документы,    подтверждающие    ее
происхождение, и прочая, и прочая, и прочая.
   Всю изъятую снедь санинспекция погрузила в свой "рафик" и поехала дальше,
к кафе "Витязь". В пути сотрудники санинспекции  закусывали  некондиционными
французскими конфетами незадокументированный армянский коньяк.
   В кафе "Витязь" санинспекция продолжила работу и стала составлять  акт  о
немедленном закрытии кафе в связи с антисанитарными условиями  приготовления
пищи. Она как раз дописывала третью страницу, когда ко входу в кафе подкатил
снежно-белый "мерс" и из "мерса" высадился Лева  Полтинник  в  сопровождении
коротко стриженных и чрезвычайно неулыбчивых мальчиков.
   Полтинник проследовал в кафе, отвел главу комиссии в сторонку  и  имел  с
ним непродолжительную, но плодотворную беседу.  Полтинник  не  опустился  до
того,чтобы предлагать главе комиссии взятку.  Он  ограничился  краткими,  но
красноречивыми описаниями того, что может случиться с главой комиссии, с его
купленным за сорок тысяч долларов джипом, новенькой дачкой и молодой женой.
   Достоверность этих описаний произвела на главу  комиссии  столь  глубокое
впечатление, что он не только порвал протокол относительно кафе "Витязь", но
и возвратил в  универмаг  "Карамболь"  изъятую  по  недоразумению  снедь.  В
неофициальной беседе глава  комиссии  мотивировал  свои  действия  следующим
образом: "Б..! Пусть меня лучше губернатор уволит, чем Колун пристрелит!"
   На следующий день городской телеканал, контролируемый Семеном  Колуновым,
показал репортаж о розыске Павла Когута по кличке Спиридон.  Репортаж  вышел
более чем  занимательный.  Тележурналист  бесстрашно  снял  мертвые  тела  с
задранными выше живота свитерами, - тела людей, погибших  от  рук  Спиридона
три дня назад. Он беседовал с ларечниками, бывшими под "крышей" Спиридона, и
с проститутками,  обслуживавшими  его  на  субботниках.  Ларечники  задирали
рубашки,  показывая  следы  от  утюга.  Женщина,  сидящая  спиной  к   окну,
рассказала, как на ее глазах люди Спиридона изнасиловали ее дочь,  когда  им
показалось, что она обсчитала их. Хозяин ресторана "Снегирь" рассказал,  как
в милиции его посадили в камеру, когда он принес жалобу на Спиридона.
   Журналист не поинтересовался, кто велел этим людям осмелеть и заговорить.
Он задавался другим вопросом: почему преступник не пойман до сих пор.  И  он
нашел ответ: потому что милиция была заодно со Спиридоном.
   В репортаже были поименно названы  члены  шайки  с  погонами  на  плечах:
покойный Лесько, ныне здравствующий  начальник  Ридненского  райУВД,  где  у
Спиридона  был  выстроен  фамильный  замок,  и  даже  -  первый  заместитель
Молодарчука полковник Лысенко,  снятый  за  одним  столом  со  Спиридоном  в
ресторане "БизнесменЪ".
   Но и этого было мало. Три года  назад  Спиридону  удалось  подружиться  с
начальником ракетной части, расположенной недалеко  от  города,  и  взять  в
аренду бункер на территории части. Бункер создавался как запасной  штаб  для
ракетных войск стратегического назначения: в 1994 году, уже после подписания
ОСВ-2, оборудование бункера было демонтировано и продано по дешевке все тому
же Спиридону. Уникальные комплексы "Енисей"  и  "Тобол",  в  которых  одного
золота было на 13,5 кг, ушли  в  обмен  на  бумажку,  согласно  которой  ООО
"Динамика" должно было закупить для части тушенки на двадцать тысяч  рублей,
причем и этой-то тушенки поставлено не было.
   Часть осталась голодной. На территории  ее  Спиридон  устроил  подпольный
водочный завод, а бункер он  использовал  как  тюрьму  для  провинившихся  и
должников.
   Самое забавное, что губернатор ко всему этому не имел никакого отношения,
так как ракетная часть находилась, натурально,  в  федеральном  ведении.  Но
подпись губернатора красовалась на одной из  бумажек,  отводившей  Спиридону
землю  под  склад  подле  части:  и   эту-то   подпись   по   телевизору   и
продемонстрировали.
   Репортаж был сделан мастерски: прослежены были все  связи  Спиридона,  за
исключением тех, что вели к Семену Колунову. Не только ментовка,  но  и  сам
губернатор объявлялись соучастниками его  преступлений.  "За  последние  три
дня, - заключал журналист, - Павел Когут убил семерых человек. Его  жертвами
пали молодые парни семнадцати лет, не замеченные ни в каких  правонарушениях
(это утверждение было явно на совести  журналиста),  и  беременная  женщина,
учительница младших классов. В милиции создана группа якобы для поимки Павла
Когута, однако успехов у нее пока нет. И не будет до тех пор,  пока  членами
банды Когута будут оставаться самые высокопоставленные сотрудники милиции  и
даже сам губернатор".
   Репортаж угодил  молотком  по  больному  месту:  Павел  Когут  по  кличке
Спиридон не был  какой-то  абстрактной  штукой,  вроде  инфляции  или  смены
правительства. Павел Когут был рядом, здоровый и непойманный, и никто не мог
ручаться, что он не ворвется в твой дом и не убьет твою дочку. Город накрыла
волна истерии, сопоставимая только с 1989 годом, когда  в  Тарске  объявился
маньяк, регулярно душивший женщин в красных шарфиках и каждый раз,  запрещая
дочке выйти на  улицу  или  тревожась  о  ребенке,  задержавшемся  в  школе,
обыватели Тарска поминали бранным словом и Спиридона, и местную  милицию,  и
губернатора.
   * * *
   Валерий провел в больнице еще два дня: его потчевали каким-то  изощренным
антибиотиком, от которого руки и живот мгновенно покрылись красными ципками,
а в голове завелась постоянная сонливость.
   Положение "Зари" становилось все  отчаяннее:  энергетики,  коммунальщики,
газовики слетались на попавший в немилость завод,  как  саранча  на  хлебное
поле. Губернатор напустил на Санычева налоговую проверку.  Санычев  позвонил
губернатору на сотовый и пригрозил  перерегистрировать  комбинат  в  Элисте.
"Только зарегистрируй комбинат в Элисте, и я отключу  тебе  канализацию",  -
отозвался Жечков.
   Гаибов и Чердынский  проводили  в  палате  по  нескольку  часов  в  день,
совещаясь о мерах обороны. Чердынский старался контролировать  себя.  Гаибов
обычно появлялся в более или менее невменяемом состоянии.  И  только  Демьян
Михайлович  Санычев,  генеральный  директор  "Зари",  ни  разу  не  навестил
человека, чьи люди вот уже четвертый день защищали его завод.
   А в понедельник пришла Яна и сказала, что Чердынский уезжает в  Москву  и
хочет, чтобы она ехала с ним.
   - Как вы думаете, ехать или нет? - спросила Яна.
   Валерий промолчал.
   - Я... мне жутко без Игоря, - сказала девушка, - я не знаю, как жить.  Но
у меня будет ребенок и совсем нет денег.  А  Леша...  он  очень  добрый.  Вы
представляете, он меня ждал все это время...
   - Ну что ты у меня спрашиваешь? - проговорил Валерий. - Я  что,  на  попа
похож?
   Яна засмеялась и поцеловала его в щеку. От нее пахло  хорошими  духами  и
самую малость - дорогим мужским  одеколоном,  как  если  бы  ее  утром,  уже
одетую, тискал одетый же мужчина.
   Назавтра пришла Виктория Львовна в строгом черном платье,  с  зачесанными
назад волосами и  с  непременным  домашним  пирогом,  которым  когда-то  она
кормила приятелей Игоря. Она рассказала, что Чердынский уехал утром в Москву
и что Яна уехала с ним.
   - Алексей Юрьич очень хороший человек, - сказала Виктория Львовна.  -  Ты
знаешь, вот так, со стороны, это должно выглядеть очень плохо: человека  еще
не успели похоронить, а его девушка уезжает с другим,  который  на  двадцать
лет старше.
   - На свете есть вещи похуже, - безразлично сказал Валерий.
   - Я за нее рада, - проговорила Виктория Львовна, - ты знаешь, у меня ведь
внук будет. Или внучка. Буду приходить к Чердынским нянчить...
   * * *
   Валерий еще не успел полностью оправиться, когда в  палате  его  появился
заместитель полковника Молодарчука -  низенький  полный  мент  с  блудливыми
глазами и оборванной пуговицей под дорогим галстуком.
   Мент некоторое время делал вид, что расспрашивает московского  авторитета
об обстоятельствах драки его со Спиридоном, а потом поинтересовался:
   - А кстати  говоря,  Валерий  Игоревич,  на  каком  основании  ваши  люди
охраняют завод?
   - Мои люди не охраняют завод, - сказал Валерий. -  Если  я  не  ошибаюсь,
завод охраняют сотрудники московского охранного предприятия "Страт"...
   - Во главе которого стоит ваш Лешка Муха... А на каком основании  "Страт"
охраняет завод?
   - Без понятия. Наверное, есть договор с директором...
   - Тут возникает интересная юридическая проблема, Валерий Игоревич.  Завод
находится в состоянии банкротства. И генеральный директор  Санычев  на  нем,
собственно, никто. А временный управляющий завода Степан Ивяник, к  примеру,
заключил договор об охране совсем с другой структурой. О  чем  и  написал  в
прокуратуру...
   -  Насколько  я  понимаю,  решение  суда,   который   назначил   Ивяника,
приостановлено, - сказал Валерий. - И вопрос о временном  управляющем  будет
решаться через три недели.
   Зам Молодарчука оскалил желтые зубы.
   - Прежнее руководство, - сказал он, - довело комбинат, можно сказать,  до
ручки. Здесь задолжали, там задолжали, а теперь  хотят  своего  управляющего
назначить  и   гем   избавиться   от   остальных   долгов.   Растащат   ведь
производство...
   - А вы - сохраните? - насмешливо уточнил Нестеренко.
   - Ну зачем же мы? Есть такой человек - Виктор Белых. Прекрасный менеджер,
к слову говоря. И я считаю, что это ваш гражданский долг, Валерий  Игоревич,
- убедить судью, что именно Белых должен заняться спасением кобината...
   - Вы что, без меня с судьей поговорить не можете?
   - Валерий Игоревич, вы же понимаете, что дело не только в судье. А в том,
что положение у вас сложное. Потому что, с одной стороны, кроме как на  вас,
реально заводу опереться не на что. А с другой стороны, убитый Лесько - раз,
повешенный охранник - два и еще эта история в кабинете.  Три  трупа  за  три
дня... Круче вас только Спиридон  работает,  и  то  он  еще  милиционера  не
пристрелил...
   - Киллера, а не милиционера.
   - Ну полноте, Валерий Игоревич. Тут  же  все  зависит  от  точки  зрения.
Следователь может написать, что  Лесько  поджидал  вас  в  засаде,  а  может
написать, что Лесько подошел к вам с проверкой, а вы его застрелили,  будучи
под воздействием наркотиков...
   - А от чего зависит точка зрения?
   - От решения арбитражного суда, Валерий Игоревич.
   И с сими словами  мент  тяжело  поднялся,  улыбнулся  хворому  бандиту  и
растаял в больничной двери.
   * * *
   Единожды запущенная процедура банкротства компании может быть остановлена
только двумя способами: либо если компания сумеет доказать,  что  тот  долг,
который с нее требуют, давно выплачен, либо если кредиторы компании придут к
мировому соглашению.
   Было очевидно, что ни тот, ни другой вариант "Заре" не светит.
   Теперь судьба "Зари" зависела от того, у кого больше  всего  окажется  ее
долгов. "Заря" была компанией очень аккуратной.  В  отличие  от  большинства
других предприятий России, кредиторской задолженности она почти не  имела  и
аккуратно платила и в бюджет, и энергетикам, и во  внебюджетные  фонды.  Так
как  "Заря"  работала  формально  на  давальческом  сырье,  налогов  с   нее
причиталась самая малость, в силу чего "Заря" платила их деньгами.  Если  бы
"Заря" платила налоги в областной бюджет не деньгами, а зачетами,  то  после
ссоры с губернатором ей пришлось бы худо, так как  наверняка  зачеты  у  нее
отказались бы принимать.  Но  так  как  "Заря"  платила  деньгами,  ссора  с
губернатором на нее сильно не подействовала, и  задолженность  "Зари"  перед
бюджетом почти не увеличилась.
   Энергетикам  тоже  платили  деньгами,  точнее,  векселями  Сбербанка,  по
особому соглашению. Теперь энергетики не только расторгли соглашение,  но  и
требовали задним числом с завода все те деньги, которые  составляли  разницу
между тарифом, прописанным в соглашении, и средним тарифом по области.
   Была еще  мелкая  задолженность  газовикам,  "Тарскводоканалу"  да  одной
строительной фирме, выставившей, по мнению Санычева,  необоснованно  высокие
счета: с фирмой давно и вяло ругались в арбитраже.  В  остальном  же  долгов
почти не было, выпущенные "Зарей" векселя можно было пересчитать по  пальцам
правой  руки,  чем  и  объяснялась  завидная  судьба  векселей,  попавших  в
"Бенарес".
   Были, однако, и еще долги "Зари", очень обильные, но  определенно  второй
свежести. Это были долги, наделанные прежним  руководством  еще  во  времена
Сыча, - куча векселей непонятного происхождения, контракты  типа  того,  что
предъявлял Корзун, и тому подобный сор.
   В прошлом "Заря" по подобным векселям никогда  не  платила,  а  если  кто
приходил к ней и подобный вексель предъявлял, тут же звала ментов и заводила
на векселедержателя дело о мошенничестве. В  то  же  время  через  несколько
подставных контор и по очень низким ценам Санычев с Чердынским  скупали  эти
векселя и подчистили  рынок  где-то  процентов  на  тридцать.  Еще  примерно
столько же купил  Степа  Ивяник:  теперь  эти  долги,  несмотря  на  всю  их
сомнительность, резко выросли в цене.
   Тем не менее у комбината был  очень  крупный  кредитор,  и  этим  крупным
кредитором был не кто иной, как "Фармэкспорт". Комбинат умудрился  задолжать
ему и за поставленное оборудование, и за использование патентов, и  даже  за
кое-какое сырье - всего 16 млн. долларов.  Санычев  и  Чердынский  прекрасно
знали, что самым  дешевым  способом  поглощения  любого  российского  завода
является банкротство, а самый надежный способ защиты от  банкротства  -  это
задолжать самим себе кучу денег.
   Проблема заключалась в том, что у комбината внезапно образовалось слишком
много врагов и любой из этих  врагов  хотел  назначить  на  комбинат  своего
внешнего управляющего. А при своем управляющем реальные объемы  долга  имели
мало значения: управляющий от Семки Колуна просто вычеркнул  бы  из  реестра
кредиторов и  "Фармэкспорт",  и  "Ланку",  и  "Бенарес",  а  управляющий  от
Молодарчука вычеркнул бы фирмы Колуна.
   Так оказалось, что судьба "Зари" зависит от того, кто будет ее  временным
управляющим. А это, в свою очередь, зависело от Тарского арбитражного суда.
   * * *
   Витя Коробов, бывший глава тарского филиала Инкомбанка и старый  приятель
Гаибова,  согласился  продать  десять  бывших  у  него  векселей  "Зари"  за
пятьдесят тысяч долларов, но, когда юрист "Зари" наутро поехал  в  его  офис
закрывать сделку, Витя Коробов позвонил юристу по сотовому. Дрожащим голосом
он объяснил, что не может продать векселя заводу, потому что  ему  позвонили
от Колуна и пригрозили оторвать ноги, если он продаст векселя не тому,  кому
нужно.
   Маленький офис Коробова располагался в подъезде двухэтажного жилого дома,
и прямо перед офисом красовалась огромная с бензиновыми разводами лужа.
   Секретарши еще не было, и, когда в двери коротко пропищал звонок, Коробов
бросился открывать дверь сам.
   - Ой, Паша, как хорошо, что ты принес! Ты  представляешь,  меня  эти,  от
Колуна, спрашивают: "У тебя дочка в школу ходит?"
   Юрист молча шагнул в сторону, и  в  прихожую  выдвинулись  трое  ребят  в
черных кожаных куртках.
   - Познакомься, это Алексей Муханов, - напряженным голосом сказал Паша.
   - В чем дело, Витек? - с неприятной  усмешкой  спросил  Муха.  -  Мы  тут
что-то не поняли. Вчера вроде сговорились, а сегодня все обратно?
   - Паша, - потрясенно сказал  Коробов  юристу,  -  мы  же  друзья...  Меня
Колунов...
   Муха молча, почти без замаха, ударил  Коробова  ребром  правой  руки  под
подбородок. Тот отлетел к стенке, где и был  незамедлительно  пойман  людьми
Валерия. Коробов слабо взбрыкнул, и Лешка ударил его еще раз, в живот.
   Коробова подхватили под руки и потащили в кабинет, где и бросили на  пол.
Муха неторопливо шагнул, встал над ним.
   - Ты только Колуна боишься? - спросил Муха. Юрист, скорчившись на  ковре,
плакал.
   - Сволочи вы все, - сказал он, - сволочи... Муха сложил руки на груди.
   - Пашенька, заплати товарищу деньги и оформи приобретение.
   Кивнул и вышел вон. В предбаннике только что вошедшая секретарша  ошалело
прислушивалась к звукам, доносящимся из кабинета. Муха, проходя, потрепал ее
за щечку.
   - Ты уронила сумочку, детка, - заметил Лешка Муха.
   На улице повалил мокрый мартовский снег. Черный джип Мухи был по брюхо  в
солевых разводах, и вплотную к  нему,  бампер  в  бампер,  приткнулся  белый
"мерс". К задней дверце "мерса" прислонился Полтинник, правая  рука  Колуна.
Видимо, он тоже подъехал потолковать с барыгой.
   - Твой шеф, говорят, поправился? - спросил Полтинник.
   - Допустим.
   - Семен Семеныч хочет с ним перетереть. Сегодня, в казино, к семи.
   * * *
   Вечером слегка бледный и  несколько  осунувшийся  Нестеренко  появился  в
казино "Радуга". Скромный стол для участников встречи был накрыт  на  втором
этаже.
   Валерия  уже  ждали:  Семен  Семеныч  сидел  за  столом,   облаченный   в
безукоризненный серого  цвета  костюм  со  значком  областного  депутата  на
лацкане, и неспешно чистил серебряным ножичком  персик.  А  напротив  Семена
Семеныча сидел еще один человек, пожилой, в обыкновенном пушистом свитере  и
с подвижным хитрым лицом, из-за обилия морщин походившим на кору старой ели.
   Семен Семеныч встал при виде Валерия и по-дружески  его  обнял,  а  потом
заботливо усадил его на высокий с  кожаной  спинкой  стул,  напротив  самого