-то
такое, чего не могут провернуть дружественные ему экономисты-чистоплюи или о
чем он  не  может  просить  враждебные  ему  спецслужбы  и  что,  по  мнению
собеседника Нестеренко, способствует благу государства.  И  у  Валерия  было
мрачное предчувствие, что в ходе этой миссии ему ничего не обломится, а  вот
голову будет потерять очень легко.Неподалеку от  того  столика,  за  которым
сидели Нестеренко и правительственный чиновник,  обедали  двое:  иностранный
бизнесмен и еще один человек, из  банкиров,  время  от  времени  встречавший
Валерия Нестеренко в казино. Иностранный бизнесмен вертелся, как вентилятор,
пытаясь разглядеть двоих в сумрачном углу, и наконец не выдержал и спросил:
   - Я ошибаюсь, или это...
   И он назвал фамилию правительственного чиновника.
   - Да, это он, - сказал банкир.
   - А кто с ним рядом?
   - Известный московский авторитет. Иностранец повернул голову  и  еще  раз
оглядел двоих сотрапезников: молодого,  безукоризненно  одетого  человека  с
подвижным лицом и холодными глазами и  его  собеседника,  занимавшего  столь
высокий пост в правительстве.
   - Все-таки Россия ужасно криминализованная страна, - со вздохом промолвил
иностранец.
   1 А тот парень, Валера, - мы его потеряли! (англ.).
   2 Я все думаю - насчет этих вертушек. Разве они не секретные? (англ.).
   3 Не волнуйся. Ведь ты не шпион? (англ.).
   4 О! Но это прекрасная древесина. Даже, можно сказать, драгоценная.
   5 Чикагский  университет  считается  одной  из  цитаделей  экономического
неолиберализма.  "Чикагская  школа"   последовательно   отстаивает   принцип
наименьшего  вмешательства  государства  в  экономику.  Именно  по  рецептам
"чикагских мальчиков" генерал Пиночет возрождал экономику Чили.



   Юлия Латынина.
   Саранча

   OCR DemonPENTAGRAMM
   Spellchecking Сергей Чернов

   Оставшееся от гусеницы ела саранча, оставшееся от саранчи  ели  черви,  а
оставшееся от червей доели жуки
   Иоиль, 1,4

   ГЛАВА ПЕРВАЯ
   В один зимний февральский день 199... года хорошо одетый молодой  человек
пил чай  в  фешенебельном  отеле  "Рэдисон-Славянская",  что  неподалеку  от
Киевского вокзала города Москвы.
   Гостиница  начиналась  широким  и  длинным  коридором,   который   уводил
посетителя все дальше, мимо дорогих  бутиков  и  ресторанов  к  лестнице  на
второй этаж, где размещались залы для всяческих конференций и собраний.  Вот
и сейчас в гостинице проходило какое-то международное сборище:  коридор  был
уставлен черными пластмассовыми указателями,  в  которых  были  вдеты  белые
бумажки с надписью: "На конференцию", а  внимательный  глаз  при  входе  мог
видеть черную доску с названиями залов, на которой  вставными  буквами  была
обустроена английская надпись:  "4-th  Annual  Biochemistry  Conference",  и
адрес: Composer's Hall.
   Слева от коридора, у самого входа, начиналось уютное фойе, где можно было
посидеть в кресле, побеседовать и выпить чашечку  кофе.  Собственно,  именно
разговором и занимался молодой человек. Его собеседник был  постарше  его  и
куда агрессивней: он встряхивал во время беседы головой, то  и  дело  щелкал
пальцами, и руки его с неожиданной и пугающей пластикой летали над столиком,
как смычок скрипача - над покорным ему инструментом.
   Молодой человек, казалось, был значительно спокойней. Он сидел  абсолютно
неподвижно, ни разу  не  переменив  позы  и  лениво  откинувшись  в  кресле.
Белоснежные рукава дорогой рубашки,  выступавшие  на  несколько  сантиметров
из-под безукоризненно пошитого пиджака,  были  сколоты  золотыми  запонками.
Тонкие,  сильные  пальцы  с  коротко   подстриженными   ногтями   совершенно
неподвижно лежали на столе, не суетились и не  перебирали  тут  же  лежавших
бумаг, не отстукивали нервного танца по полированной поверхности.
   - Кто? Я? - вскричал второй, пожилой, чугь привстав с места. - Мля  буду,
не делал я этого! Да тому, кто такую мульку пустил, яйца повыдирать мало!
   Охрана в начале фойе насторожилась.  Молодой  человек  что-то  коротко  и
негромко сказал в ответ.
   Невнимательный наблюдатель (а охрана "Рэдисона", безусловно, к таковым не
относилась) мог бы решить, что собеседников  только  двое.  Внимательный  же
глаз   непременно   заметил   бы   четырех   человек,   расположившихся   по
квадратно-гнездовой схеме за соседними столиками.  Все  четверо  были  очень
похожи друг на друга: матерые субъекты  с  метровыми  плечами,  на  которых,
казалось,  трещали  хорошо  пошитые  пиджаки.   Двое   гоблинов,   очевидно,
страховали пожилого, а еще двое - молодого.
   Беседа  продолжалась  минут  десять.  Пожилой  потихоньку   успокаивался,
молодой все так же улыбался. Наконец они,  видимо,  о  чем-то  договорились,
молодой встал, протягивая пожилому руку. Тот с размаху хлопнул его по плечу
   - Лады, Сазан! Приятно с тобой иметь дело, не то что отморозки эти...
   Пожилой стремительно повернулся, кивнул двум шкафам, и вся троица  быстро
покинула фойе.
   - Договорились? - почтительно вопросил Сазана один из его спутников.
   - Да, - ответил тот. Улыбнулся и добавил:  -  Вот  так  на  ровном  месте
стрельба начинается. Потому что людям лень взять трубку и  перетереть  не  с
чужих слов...
   Двое  его  спутников  торопливо  допивали  кофе,  к  которому  так  и  не
притронулись  во  время  беседы,  и  поглощали  высокий  заграничный  пирог,
покрытый взбитыми, как юбка невесты,  сливками.  Молодой  человек,  которого
назвали Сазаном, вышел  в  просторный  коридор  и  неторопливо  оглядывался,
видимо, в поисках туалета.
   В эту секунду в дальнем конце  коридора  показался  еще  один  посетитель
гостиницы.  Наиболее  примечательной  деталью  его  внешности  были   темные
взъерошенные волосы. Волосы были чрезмерно  длинны  и,  будучи  курчавыми  и
непричесанными, не спускались чинно вниз, а торчали неприбранными сосульками
во все стороны от худого,  красными  пятнами  пошедшего  лица.  Человек  был
молод, высок и довольно щупл. Он шел, петляя как-то по-заячьи и  непрестанно
оглядываясь, и уже раза два или  три  чудом  разминулся  с  другими  гостями
отеля.
   - Ой, извините!
   Щуплый паренек,  некстати  обернувшись  через  плечо  и  поспешая  притом
вперед, налетел на стоящего к нему спиной Сазана. Сазан обернулся мгновенно.
В фойе, в пяти метрах, из-за столика  вскочили  двое  бультерьеров,  начисто
забыв про кофе.
   - Игорек? - вдруг удивленно спросил Сазан. Тот некоторое время соображал.
   - Валера! - вдруг радостно выпалил он. -  Валерка  Нестеренко!  Ты...  ты
откуда здесь?
   Двое бультерьеров, повинуясь то  ли  знаку,  то  ли  настроению  хозяина,
умиротворенно вернулись к своему кофе. Озабоченный своими мыслями, Игорь их,
разумеется, не приметил.
   - Да так, - сказал Валерий, - встреча у меня здесь. А ты что?
   - Да я вот... на конгресс...
   - А, ну да! Ты же у  нас  химиком  был...  как  институт-то,  на  пятерки
закончил?
   Игорь внезапно пошел пятнами и еще раз  потерянно  оглянулся,  как  будто
ожидал, что из недр рэдисоновского коридора сейчас выползет лернейская гидра
и заглотает его, как удав яичко.
   Игорь был еще довольно молод, моложе Валерия года на четыре. Они росли  в
одном и том же московском дворе, и Игорь был самым младшим  в  их  компании,
будучи принят в нее за необыкновенное разумение. Только Игорь  Нетушкин  мог
знать, какую дрянь залить под школьный паркет  на  пятом  этаже,  чтобы  под
паркетом расплавилась проводка и ненавистные занятия тем самым были сорваны.
Именно Игорь Нетушкин предложил ребятам во дворе построить ракету,  а  когда
ракета была изготовлена, приехали угрюмые парни из КГБ, осмотрели изделие  и
страшно заинтересовались составом топлива. Игоря некоторое время  приглашали
на Лубянку и  довольно  тупо  расспрашивали  о  том,  кто  поделился  с  ним
секретами оборонного значения. Дело могло кончиться довольно  плохо,  но  во
время одного из допросов,  когда  Игорь  уже  устал  отвечать  на  идиотские
вопросы,  дверь  кабинета  отворилась,  и  в  него  зашел  человек,  который
представился как генеральный директор  НПО  "Союз"  -  главного  российского
разработчика и производителя твердого топлива.
   Как  известно,  ракетное  топливо  состоит  из  собственно   горючего   и
окислителя,  и  в  ракете  Игоря  эту   функцию   выполняли   соответственно
алюминиевая пудра и динитразовая кислота. Как выяснилось, Игорь нашел то  же
самое техническое решение, что и разработчики топлива  для  СС-20.  Проблема
была не в этом. Проблема была в том, что  динитразовая  кислота,  полученная
принятым в СССР методом,  стоила  около  5  тысяч  долларов  за  тонну.  При
получении методом Игоря она стоила 200 рублей.
   История с динитразовой кислотой как-то разочаровала Игоря, и в результате
к десятому классу он расстался с химией и увлекся молекулярной биологией.
   Когда Валерий пришел из армии, тот как раз поступал на биофак МГУ.  Потом
Валерий Нестеренко на два года залетел на зону по "хулиганке",  а  когда  он
вернулся, Игоря во дворе уже не было - семья переехала из старой  московской
коммуналки в какое-то неведомое Беляево.
   - А ну пошли, - сказал Валерий, радушным жестом показывая Игорю  на  одно
из кресел в фойе.
   Случайно или намеренно, но они уселись довольно близко от двух  спутников
Валерия. К ним тут же подошла официанточка с меню.
   - Что будешь? - спросил Валерий.
   Игорь испуганно помотал головой:  ничего,  мол.  Его  слишком  тощая  шея
по-цыплячьи вытягивалась  из  короткого  воротничка  рубашки.  Рубашка  была
застирана и кое-где обесцвечена до  крахмальной  белизны  попавшими  на  нее
реагентами.
   - Два кофе, - распорядился Валерий. - Как живешь, Игорек?
   - Да вот... ничего живу...  Работу  мою  хвалят...  в  США  пригласили...
десять тысяч долларов в месяц для начала, представляешь?
   - Ну так езжай, - сказал Валерий.
   Игорь нервно сглотнул.
   - Своя лаборатория, как тебе, а? Господи, это...
   Игорь замолчал и по-страусиному сунул голову в сцепленные руки.
   - Тебе что-то мешает уехать, да?
   Игорь внезапно вскочил.
   - Из-звини... я должен идти...
   - Сядь! - голос Нестеренко был неожиданно жесток и холоден, как  броневой
лист. Его старый знакомец поспешно сел.
   - У тебя неприятности, да? Ты работал на  оборонку  и  теперь  не  можешь
поехать в США?
   - Ах, да какая там оборонка, она ко второму курсу давно развалилась...
   Игорь вдруг нервно и обреченно засмеялся.
   - Игорек! Вот ты где! А мы тебя ищем, ищем...
   Сазан  и  Игорь  оглянулись  одновременно:  первый  быстрым   и   плавным
движением,  напоминающим  разворот  кобры,   второй   -   словно   школьник,
застигнутый в ванной  за  срамным  делом.  К  их  столу  подплывали  двое  -
вальяжный пятидесятилетний господин в серой тройке,  слегка  раздувшийся  от
любви к жирному и  сладкому,  и  другой  -  в  чесучовом  костюме,  высокий,
подтянутый и  улыбающийся.  Радушная  улыбка  на  лице  была  как  рекламный
проспект, гласящий: "Смотрите, я - гражданин США".
   - Д... да я... - промямлил Игорь, -  вы  лучше  познакомьтесь  -  Санычев
Демьян Михайлович, наш генеральный директор. А это Валера Нестеренко,  мы  в
одном дворе жили, он теперь... э...э...
   Игорь только тут вспомнил, что совсем  не  полюбопытствовал,  чем  теперь
занимается его старый знакомый.
   - Бизнесмен, - сказал Валерий любезно и потряс руку Демьяну  Михайловичу.
Ему показалось, будто он пожал стопку вымоченных в воде салфеток.
   - С  химией  не  связаны?  -  немедленно  спросил  Демьян  Михайлович.  -
Лекарствами не торгуете? А  то  смотрите,  у  нас  замечательные  лекарства,
феноцистин в стране производим только мы.
   Если бы  Валерий  хоть  отдаленно  представлял  себе,  что  это  такое  -
феноцистин и от чего он пользует - от сердца или от живота, было  бы  совсем
хорошо.
   - Вы - это кто?
   - Тарский химико-фармацевтический комбинат. Тарская область, натурально.
   - Ты что, из Москвы уехал? - удивленно спросил Нестеренко.
   - Да что он в Москве потерял? - преувеличенно бодро вскричал директор.  -
Он у нас умница! Главный технолог! Он ученый от  бога,  Игорек!  Он  вам  из
дерьма конфетку любого состава сделает, любого. Я вам говорю,  без  него  бы
завод в три счета загнулся.  У  нас  в  городе  четыре  химзавода,  понятно?
Четыре! Шинный стоит, "Тарскнефтеоргсинтез" стоит, "Тарский азот"  стоит,  и
только мы работаем! А все почему? Вот вы не поверите...
   И из директора внезапно, как из неисправного крана,  хлынул  поток  слов.
Демьян Михайлович говорил минут десять и говорил бы гораздо дольше, если  бы
раздосадованный Нестеренко, начисто переставший понимать, о чем  идет  речь,
не спросил:
   - А что такое ферментер?
   Директор фармзавода смешно вытянул шею, пожевал губами, собираясь  что-то
сказать, а потом сообразил, что с таким  необразованным  человеком,  который
даже не видел ферментера, и говорить-то не о чем. И обиженно замолк.
   Иностранец внезапно разразился длинной  бусурманской  фразой.  Игорь  еще
больше побледнел и что-то ответил. Видимо,  директор  тоже  знал  английский
язык, и то, что сказал иностранец, ему пришлось не  по  душе.  Он  подхватил
Игоря под руку, дернул на себя, как петрушку из грядки, и заявил:
   - Нам пора. Пошли, Игорек, я тебе кое-что объясню.
   Валерий встал - и  напоролся  на  умоляющий  и  отчаянный  взгляд  своего
старого приятеля. Валерий внезапно сунул ему свою  карточку  -  не  обычную,
дежурную, с телефоном офиса,  в  котором  он  никогда  не  бывал,  а  белую,
маленькую, на которой не было написано ничего, кроме имени и номера сотового
телефона.
   - Позвони, - сказал Валерий. - Обязательно. Лады?
   Игорь кивнул. Демьян Михайлович потащил его прочь - молча, напористо, как
трактор тащит зацепившуюся железяку. Улыбчивый иностранец озабоченно  глядел
им вслед. Потом он повернулся к Валерию.
   - Ви есть друг Игорья? - спросил он на механическом русском.
   - Да.
   - Look, you have to persuade him, как по-русски - убедьить, да?  Убедьить
ехать университет! Он не есть инженер. Он есть ученый!  Он  будьет  гордость
Россия и США! А он уехать на завод дьелать аспирин! Аспирин дьелать во  всем
мире без Игорь Нетушкин!
   - А вы из университета?
   - Sorry! - и иностранец тут же извлек из пиджачного  кармашка  черненькую
визитницу.
   В этот момент что-то отвлекло его, рука иностранца дрогнула, и  визитница
упала на пол. Беленькие квадратики визиток рассыпались по  полу  "Рэдисона".
Валерий нагнулся, чтобы помочь иностранцу поднять визитки,  и  заметил,  что
все они на  разных  языках.  Валерию  бросились  в  глаза  изящные  японские
иероглифы, польская и венгерская визитки и какая-то арабская вязь.
   На английской визитке значилось:
   Dr. Fritjof Hertzke.
   Lanka Gestalt AB.
   Member of the Board of Directors.
   Head of East European Division1.
   И телефоны в Стокгольме и Варшаве.
   Стоило полагать, что на остальных было написано  то  же  самое,  хотя  за
арабский вариант Валерий, само собой, ручаться не мог.
   Валерий собрал визитки и вручил их шведу.
   - Oh so sorry! - сказал тот, копошась в белых квадратиках. - Let me  find
you a Russian one... We are a multinational company, you see2...
   Визитка, протянутая им в спешке, была на болгарском.
   Валерий равнодушно, как того требовал этикет,  отдал  ему  свою  визитку,
обычную, с именем-отчеством и названием торговой фирмы, председателем совета
директоров коей он значился. Транснациональная компания "Ланка-Гештальт" его
мало интересовала. Как показывал его опыт, транснациональные компании  редко
пользовались услугами таких, как Валера Нестеренко.
   На сем они и распрощались.
   * * *
   Нестеренко был достаточно занятым человеком, и, кроме  того,  он  привык,
что когда он кому-то дает свой сотовый телефон и  просит  позвонить  -  этот
кто-то берет и звонит.
   Поэтому до  вечера  он  не  предпринимал  никаких  особых  усилий,  чтобы
разыскать  Игоря,  а  вечером  был  чей-то  день  рождения  с   обязательной
обжираловкой и последующим свальным грехом, и, хотя Нестеренко  не  пил,  он
проснулся довольно поздно, не то чтобы с трещащей, но  с  хмурой  головой  и
смутным ощущением недоделанного дела.  Потом  опять  закрутились  заботы,  и
только к вечеру, спохватившись, Валерий набрал номер "Рэдисон-Славянской"  и
попросил соединить его с Игорем Нетушкиным.
   - Извините, господин Нетушкин уехал час назад, - сообщили ему. - Конгресс
кончился, и он уехал.
   - Он не оставил адреса в Тарске? - спросил Нестеренко.
   - Нет.
   Валерий положил трубку и тут же поднял ее снова.
   - Яшка? Помнишь, где я раньше жил, коммуналку?
   - Да.
   - У меня во дворе был сосед, Игорь Нетушкин. Он потом переехал куда-то на
окраину, а потом - в Тарск. Учился на биофаке. Закончил, кажется,  пятилетку
в три года... Пробей его адресок в  Москве  и  в  Тарске.  Комбинат  "Заря".
Главный технолог он, что ли.
   Три телефона Нетушкина - два тарских,  рабочий  и  домашний,  и  домашний
телефон его матери в Москве - принесли Валерию в тот же вечер.
   Валерий позвонил в Тарск, но связь оказалась на  редкость  гнусная.  Дело
было вечером, Валерий звонил из машины, и ему пришлось  дозваниваться  минут
десять,  а  когда  он  дозвонился,  то  нарвался  на  автоответчик,  который
подтвердил, что он  дозвонился  по  номеру  такому-то  и  попросил  оставить
сообщение.
   - Привет, Игорь, - сказал Нестеренко, - это  Валера  Нестеренко.  Помнишь
такого? Позвони мне. У меня, кажется, есть покупатель на ваши лекарства.
   - Пиип, - равнодушно сказал автоответчик.
   На следующий день жизнь вновь понеслась в карьер: фирма,  которой  Валера
ставил "крышу", влетела в крутую запутку, Валера носился,  как  бешеный,  на
черном "хаммере" с охраной,  орал  на  директора  фирмы,  разводил  рамсы  с
бригадой, охранявшей провинившегося барыгу, и, конечно,  наглухо  забыл  про
далекий, затерянный в суглинках Нечерноземья Тарск. У парня проблемы? Ну что
ж, в конце концов, это дело Игоря - разыскать человека, который вызвался ему
помочь.
   Он вспомнил о старом дворовом приятеле только спустя две недели, еще  раз
позвонил в Тарск, но испорченная междугородняя  линия  никак  не  пропускала
его. Валерий пожал плечами и набрал телефон его матери, Виктории Львовны. На
этот раз трубку сняли довольно быстро.
   - Виктория Львовна? - спросил Нестеренко.
   - Да.
   - Я не знаю, вы меня помните или нет, меня зовут Валера Нестеренко,  я  в
вашем  дворе  жил,  на  Cтapoградской.  Я  еще   самым   хулиганистым   был,
безотцовщина, помните?
   - Да, я тебя... то есть вас... помню, - голос звучал безжизненно и глухо.
   - Я вот почему звоню. Я недавно Игоря встретил, в Москве,  на  конгрессе,
он мне продиктовал свой тарский телефон,  а  я  вроде  неправильно  записал.
Звоню, а там автоответчик, и притом он не говорит, что это квартира Игоря, а
просто цифры называет - 328937. Может, я телефон неправильно записал.
   - Ты правильно записал, - прошелестело в трубке. - Это его телефон. Был.
   - Что значит - был?
   - Игоря больше нет. С поза... с позавчера.
   - Что с ним случилось? Он не...
   - Его убили. Расстреляли прямо на улице.
   - Кто? - дико закричал Нестеренко.
   Но в трубке уже раздавались одни короткие гудки.
   ГЛАВА ВТОРАЯ
   Похороны главного технолога Тарского  химико-фармацевтического  комбината
"Заря" оказались заметным событием в жизни  столицы  небольшой  старорусской
области на границе "Золотого кольца".
   "Заря" был одним из немногих работающих в городе заводов. Уже второй  год
он обеспечивал не менее десятой части областного бюджета и  исправно  платил
вполне благопристойные зарплаты, а  замдиректора  Фархад  Гаибов  и  главный
технолог  Игорь  Нетушкин  в  прошлом  году  стали   депутатами   областного
законодательного собрания.
   О "Заре" довольно много писали в областных газетах, в  том  числе  и  без
оплаты со стороны "Зари", и губернатор  часто  поминал  ее  добром