в  обиделся  -  а  у  него  в  друзьях
налоговая полиция, он полицию напустил на  аэропорт.  Они  у  нас  тут  чуть
самолет не описали. А у Ивкина в друзьях налоговая инспекция,  он  инспекцию
напустил на сына Сергеева, а он у нас в городе универмаг держит. Вот  так  и
живем сейчас. Полоса общая, а морды врозь.
   - А депутатом кто стал? Макарьев махнул рукой.
   - А депутатом какого-то Баранова губернатор спустил.
   - А вы за кого? За Ивкина или Кагасова?
   - А нам что? Нам бы зарплату платили.
   - Платят?
   - Раньше платили. А в этом месяце чего-то забыли.
   - Твою мать, - пробормотал Сазан.
   * * *
   Олег Важенкин, глава авиаремонтного предприятия "Рыково-ремонт", стоял на
бетонной рулежке, запрокинув голову. Высоко над ним висело  крыло  ЯКа-42  с
гондолой двигателя, и двигатель этот ревел, как иерихонская труба.
   - Хватит! - заорал Важенкин и замахал руками  пилоту,  чтобы  тот  кончал
продувку.
   За ревом двигателя не  слышны  были  шаги  человека,  который  подошел  к
Важенкину и потряс его за плечо.
   - Леша? Ты? - сказал  Важенкин,  оборачиваясь.  -  Как  поет,  а?  Чистый
Шаляпин!
   - Разговор есть, - сказал Глуза.
   Они отошли от самолета подальше, в разверстую  тень  ангара,  и  Важенкин
облокотился на крашенный  зеленой  краской  сверлильный  станок.  Он  был  в
грязных мятых брюках и рубашке,  явно  свидетельствовавшей  о  том,  что  ее
хозяин самолично отлаживал систему подачи топлива.
   - У тебя, кажется, проблемы с ивановским самолетом? - спросил Глуза.
   - Да что проблемы! - Важенкин всплеснул руками.
   За тридцать лет  работы  ни  один  из  самолетов,  прошедших  через  руки
Важенкина, не разбился, и более того - летчики  хорошо  знали,  что  никаких
неприятностей с этими самолетами не случится. Не начнет вдруг  падать  ни  с
того  ни  с  сего  давление  в  кабине,  не   замигает   красная   лампочка,
свидетельствующая о неисправностях в топливной системе, не будет  проблем  с
шасси, - всего, что еще не означает ни в коей мере катастрофу, но  уж  точно
влечет за собой брань в эфире, высокое давление у пилота и  трясущиеся  руки
после посадки.
   Важенкина звали к себе крупные аэропорты, но он  тридцать  лет  провел  в
Рыкове и не собирался отсюда уезжать. Зато к нему летали со всей страны - по
крайней мере, с европейской ее части, и если у аэрокомпании были  деньги  на
ремонт, они предпочитали потратить их у Важенкина.
   - Так что там с Ивановом? - повторил Глуза.
   - Не прилетит Иванове! - грустно сказал Важенкин. - У меня  за  последний
месяц вчетверо меньше заказов. Люди звонят и извиняются:  "Олег  Михайлович,
мы бы рады прилететь, но Рамзай не велит!"
   - Да, - сказал  Глуза.  -  Вот  в  Еремеевке  шесть  самолетов.  Где  они
ремонтируются? В Харькове. А могли бы у нас.
   Важенкин нерешительно щелкнул лальцами.
   - Я, конечно, не поклонник Рамзая, - проговорил Глуза, - но  Витя  просто
до сумы нас всех доведет. Ну хорошо, они там с Рамзаем насмерть поссорились,
но мы-то тут при чем?
   - Так нас же попрут! - сказал Важ„нкин. - Витю уберут и нас уберут.
   - Ну что за ребячество? Мы-то не Ивкин,а? Мы-то сможем договориться.  Вот
послушай...
   И Глуза жарко зашептал что-то на ухо, увлекая ремонтника в глубь ангара и
бдительно следя, дабы его пиджак не  изгадился  о  перепачканные  графитовой
смазкой снасти.
   * * *
   Генеральный директор  "Рыково-АВИА"  Виталий  Моисеевич  Ивкин  сидел  на
больничной постели, закутанный  в  бордовый  с  пышными  кистями  халат.  Он
осторожно кушал принесенный из дома бульон и слушал при этом рассказ  своего
сына обо всем, что произошло в аэропорту за два дня.
   - Нет, ты моей смерти хочешь! -  простонал  Виталий  Моисеевич,  дослушав
повествование до конца. - Что ты наделал, ох, дубовая твоя  голова,  что  ты
наделал? Мне что - Рамзая мало с Васючицем? Ты на меня еще  бандитов  хочешь
натравить?
   - У нас и без Нестеренко есть бандиты, - упрямо сказал Миша.
   - Вот именно! И теперь они  будут  выяснять  между  собой,  кому  из  них
принадлежит право собственности на мою скромную  персону,  как  будто  этого
аэропорту не хватало! И если ты мог заметить, господин  Шилов  просто  лишен
был возможности пойти на мировую с СТК, потому что  Служба  хотела  захавать
его драгоценную заправку. А у господина Нестеренко никаких заправок  нет,  и
самое выгодное, что он может сделать, - это продать меня Рамзаю  по  сходной
цене!
   Директор всплеснул рукавами халата и хотел было что-то прибавить еще,  но
тут дверь палаты отворилась, и внутрь вошел  предмет  спора  двух  поколений
семьи Ивкиных, а именно Валерий Нестеренко. Бандит, как и в прошлый раз, был
безукоризненно одет, и как ни искал Ивкин очертаний кобуры под мышкой, а что
у Нестеренко был с собой ствол, он знал - история с аркой металлоискателя  и
билетершей разлетелась по аэропорту с  необыкновенной  скоростью,  так  вот,
очертаний кобуры было совершенно не видно. Слишком хорошо был пошит  пиджак.
Если элегантный бандит и слышал последние слова директора,  то  виду  он  не
подал, а присел на кровать и спросил:
   - Как здоровье?
   - Ничего, - сказал директор.
   - Такой  вопрос  маленький,  -  промолвил  Сазан,  -  почему  ремонтникам
зарплату не платят?
   - Как не платят? Платят.
   - Не валяй дурака, Виталий! У меня что, глаз нет? Второй  месяц  зарплату
не платят, по всему аэродрому уже параша ходит: мол, Ивкин решил  слинять  и
на прощанье карман потуже набивает.
   - Неправда!
   - А что неправда? Я как последний лох навернулся,  получается!  Я  пришел
его защищать, а он уже чемоданы упаковал!
   - Я? -  Ивкин  чуть  побледнел  и  схватился  за  сердце.  -  Я  собрание
отменил...
   - Ага! Чтоб цену себе набить! Мол, без Ивкина у вас ничего не  получится,
платите Ивкину  отступное.  У  тебя  что,  совсем  крыша  поехала?  Если  ты
собираешься бороться, так плати зарплату! А то люди тебя допрежь СТК сожрут.
   - Денег нет на зарплату, - сообщил Ивкин, - банк не дает.
   - Какой банк?
   - Наш. Авиационный. Мы всегда в нем ссуды на зарплату брали, а теперь  на
них СТК нажало, и они нам отказали.Валерий заложил руки за  голову  и  начал
раскачиваться на стуле. Рукава сероватого пиджака вздернулись  кверху,  полы
распахнулись, и вот теперь Ивкин действительно заметил кобуру .с  небольшим,
словно игрушечным пистолетом.
   - Я что-то не въезжаю, - сказал бандит, - у вас самолеты летают?
   - Да.
   - Билеты на них продаются?
   - Ну.
   - Пассажиры за билеты деньгами платят или там векселями "Нижновэнерго"?
   - Деньгами.
   - И куда же делись эти деньги? - поинтересовался Сазан.
   - Они идут на погашение банковской ссуды, -объяснил директор.
   - Которой ссуды?
   - Которая на зарплату.
   Сазан даже перестал качаться, так его поразила процедура выплаты зарплаты
на одном отдельно взятом авиапредприятии.
   - А что, - изумленно сказал бандит, - выплатить  зарплату  сразу  нельзя?
Только левой ногой через правое ухо?
   - Если деньги  за  билеты  придут  на  наш  банковский  счет,  -  пояснил
директор, - они будут списаны в бюджет. Поэтому они приходят на счет  фирмы,
которая продает билеты, а фирма погашает нашу задолженность перед банком.
   - А кто хозяин фирмы?
   - Глуза. Мой зам. И немножко я.
   - И какого хрена Глуза не может дать тебе денег?
   - Поймите, Валерий Игоревич! Я не могу давить  на  Глузу!  Он  и  так  не
знает, с какой стороны масло масляней! Если я на него надавлю, он перейдет к
СТК!
   - А у других банков просили?
   - Да кто ж мне даст?
   Валерий, не возражая более ни слова, вынул из кармашка сотовый телефон  и
набрал номер председателя правления Межинвестбанка.
   - Александр?
   - Да.
   - Тут у меня директор "Рыково-АВИА", им их банк отказал в  ссуде.  Ты  им
ссуду на зарплату дашь?
   - Я бомжей не кредитую, - отозвался Шакуров.
   - У меня что-то плохо со связью, - вкрадчиво сказал Сазан. -  Я  тебя  не
расслышал. Ты ссуду им дашь или нет?
   В трубке наступило молчание, такое продолжительное, что Сазан решил было,
что связь и в самом деле приказала долго жить, благо  в  районе  Рыкова  она
была ужасной -  небо  то  и  дело  обшаривали  военные  радары  с  соседнего
аэродрома.
   - Сколько? - наконец прошелестел в эфире не то вздох, не то стон.
   Сазан передал трубку директору и сказал:
   - Договорись с банком.
   В продолжение всего разговора бандит стоял, оборотившись лицом к  окну  и
обозревая листву в больничном  саду.  Ивкин  закончил  разговор  и  протянул
Нестеренко мобильник, и, протягивая, он вдруг осознал одну простую вещь:  он
уже не может сказать человеку по  кличке  Сазан,  что  не  нуждается  в  его
услугах и не верит ему. Только что Сазан дал для аэропорта  деньги,  вернее,
не дал, а добыл за чужой счет. Если говорить честно,  Сазан  только  что  по
телефону  ограбил  банк,  заставив  кого-то  из  своей  паствы  дать  кредит
скандальному директору  загибающегося  авиапредприятия,  то  есть  человеку,
которого в противном случае в банке не пустили бы дальше будки с охраной.
   И получалось, что деньги - банка, а обязан Ивкин - Сазану, и у  директора
было нехорошее ощущение, что с такой же легкостью, с  которой  Сазан  только
что наказал подопечный банк на несколько миллионов. Сазан может  наказать  и
аэропорт.
   - Что говорят врачи? - спросил Сазан, не  слушая  благодарностей  Ивкина,
которые тот почел своим долгом выразить.
   - Что через три дня я буду на работе.
   - Ни в коем случае. Останешься дома
   - Но я....
   - Останешься дома. Будешь всем рассказывать, как ты ужасно  болен  и  как
доктора качают головами при виде твоей кардиограммы.
   - Но зачем?
   -  Никто  не  будет  затевать  разборок  в  компании,  пока   ты   лежишь
бревно-бревном. Во-первых, это будет дурно выглядеть, во-вторых, зачем, если
ты не сегодня-завтра помрешь?
   * * *
   Способ, избранный Сазаном для дальнейшего  выяснения  проблем  аэропорта,
был несколько прямолинеен и характерен скорее для кроманьонцев,  нежели  для
человека, именовавшегося высоким титулом заместителя генерального директора.
Хотя бы и по безопасности. Спустя пятнадцать минут после разговора с Ивкиным
Сазан  подъехал  в  аэропорт,  где  поднялся  в   директорский   кабинет   в
сопровождении нескольких быков.
   Алексей Юрьевич Глуза восседал в кабинете  на  правах  и.о.,  и  Сазан  с
изумлением заметил, что тот  даже  успел  привинтить  на  двери  табличку  с
причитающейся фамилией. При виде Нестеренко Глуза  заискивающе  улыбнулся  и
продолжал говорить по телефону.Нестеренко подошел к и.о. гендиректора,  взял
телефоннную трубку из внезапно омертвевшей руки и хлопнул ею о рычаг.
   - Почему зарплату людям не платят? - спросил Нестеренко.
   - У аэропорта временные финансовые трудности...
   - Но у "Авиетты" этих трудностей нет?
   - А?
   - У "Авиетты", у шарашки твоей, которая билеты продает?
   - Видите ли, счета "Авиетты" находятся в  Авиапромбанке,  и  в  настоящее
время, в связи с уменьшением пассажиропотока...
   Алексей Юрьевич Глуза хорошо знал, как реагируют  люди  на  слова  "денег
нет". Они начинают просить, плакать, скандалить и иным образом унижать  свое
человеческое достоинство. И он никак не ожидал того, что произойдет  дальше.
Нестеренко не стал ни скандалить, ни угрожать.  Он  несильно  размахнулся  и
ударил и.о. гендиректора прямо в солнечное сплетение.
   У Глузы перехватило дыхание. Ему показалось, что  в  живот  ему  шибанула
раскаленная струя газов из реактивного сопла. Глуза согнулся, и тут же  двое
бывших с Нестеренко бугаев заломили ему локти. Нестеренко ударил снова -  на
этот  раз  носком  ноги  в  пах.  Глуза  взвизгнул,  как  крот,  подраненный
газонокосилкой. "Они меня убъют!" - мелькнуло в голове. Отчаяние придало ему
неожиданные силы - он вырвался и, вереща по-заячьи, заметался  по  кабинету.
Но выход в предбанник был надежно перекрыт улыбающимися по-волчьи парнями, и
Глуза  бросился  назад,  в  неширокую  дверь,   располагавшуюся   сбоку   от
директорского  стола.  И.о.  гендиректора  пулей  пролетел  через  крошечную
комнату отдыха, влетел в туалет и поспешно затворился на защелку.
   В следующую секунду за дверью грохнул выстрел, защелку вышибло из двери с
корнями, и перепуганный Глуза очутился в чьих-то жестких руках.
   Посетители,  сидевшие   в   предбаннике   и   давно   уже   с   интересом
прислушивавшиеся к непонятным звукам, доносившимся  из  кабинета,  бросились
внутрь. Их глазам предстало редкое зрелище:  двери  в  комнату  отдыха  и  в
туалет были распахнуты настежь, образуя маленькую анфиладу, и в  конце  этой
анфилады двое людей Нестеренко макали  заместителя  гендиректора  головой  в
унитаз.
   - Что происходит? - вскричал один из посетителей, пилот грузового АНа,  у
которого только что умерла мать: зарплату не выплатили, денег на похороны не
было. и пилот, скрепя зубами от безнадеги, явился к  Глузе  с  заявлением  о
материальной помощи. Двое бандитов закончили водные - процедуры и  поволокли
Глузу обратно в кабинет.
   - Ничего страшного, - улыбаясь, заявил Нестеренко, - тут Алексей  Юрьевич
решил выплатить всем зарплату, и мы выясняли, через  какой  банк  это  лучше
сделать. Правда, Алексей Юрьевич?
   Глуза, мокрый от воротника до волос, пялился  на  сбежавшихся  в  кабинет
зрителей. Ни единой искры  сочувствия  не  читалось  в  их  глазах,  и  это,
пожалуй, и добило Глузу окончательно.
   - Правда, - прохрипел он. Сазан  махнул  рукой,  и  один  из  его  людей,
подскочив, захлопнул дверь кабинета.
   - И учти еще одну вещь, - сказал бандит, -ты связался с дерьмом, понял?
   - А?
   - Запомни: в твою дочь стреляли не  харьковские  дурачки  и  не  злостные
должники, а Служба. Те, кто заказывают ей музыку. Ты  продал  Ивкина,  чтобы
сохранить свою задницу. Так вот - если бы за  этим  стояла  мирная  жадность
чиновников, у тебя был бы шанс. Но тем, кто стрелял в твою дочь, ты на  хрен
не нужен, дошло? Они сожрут Ивкина с твоей помощью, а  потом  выплатят  тебе
гонорар из автомата Калашникова. Въехал?
   Глуза глядел на Сазана, открыв рот, и в этот полуразверстый рот с  мокрых
волос стекала вода. Глаза его были от ужаса как блюдца.
   Сазан повернулся и пошел вон из кабинета.  Он  даже  не  знал,  произнося
слова об автомате Калашникова, каким хорошим пророком он оказался.
   * * *
   Было уже три часа дня, когда Сазан вернулся в  небольшой  кабинет  Глузы,
оккупированный им  на  правах  нового  заместителя.  В  предбанничке  царило
оживление.  Двое  или  трое  людей  Сазана  со  главе  с  неутомимым   Мухой
перешучивались с хорошенькой  секретаршей  Глузы,  та  стреляла  глазками  и
похихикивала, и вокруг  новой  охраны  аэродрома  крутилось  еще  три-четыре
человека: не то ждали нового хозяина кабинета, не то опять же были дружны  с
секретаршей.
   Сазан кивнул Мухе и скрылся за дверью кабинета. Муха поспешил вслед.
   - Ну что? Накопали чего-то? - спросил Сазан.
   -  Значит  так  -  "девятка",  из  которой  стреляли  по  машине  Ивкина,
принадлежит одному бизнесмену, Рокину, имеет две  точки  на  оптовом  рынке.
"Девятку" угнали за несколько часов до  совершения  преступления,  нашли  на
следующее утро на Большой Черкизовской. Пальчиков куча, но, судя  по  всему,
все принадлежат Рокину и его дружкам.
   Есть одна очень приятная деталь. Рокин вспомнил, что, когда  он  оставлял
машину, бензина в ней было литров  восемь,  а  то  и  пять.  А  нашли  ее  с
тридцатью литрами. То есть парни, скорее всего, испугались, что у них  могут
быть проблемы с бензином и решили заправиться.
   - Нечасто они угоняли тачки, - заметил Сазан.
   - А?
   - Тачки они не большие спецы угонять, - повторил Нестеренко, -  иначе  бы
сразу выбрали посудину с полным баком.
   - Ну вот, - сказал Муха, - мы начертили приблизительный маршрут  от  дома
Рокина к ВДНХ, где была перестрелка, и мы  объехали  все  заправки  на  этом
маршруте.
   - И?
   - Пока ничего. Ищем, - развел руками Муха. В дверь кабинета постучали,  и
сразу же вслед за этим в растворившуюся створку  протиснулась  секретарша  с
большим подносом,  на  котором  стояли  красивая  четырехгранная  бутылка  с
коньяком и две хрустальные рюмочки.
   Секретарша у Глузы  была  очень  хорошенькая,  с  большими  грудями  и  с
маленькой юбкой. Секретарша стреляла глазами и, видимо, задавалась в глубине
души вопросом: придется ли ей заниматься с новым обитателем кабинета тем же,
что и со старым. Потому что, как ни крути, новый обитатель  кабинета  был  в
два раза моложе,  да  и  контурами  своими  не  походил  на  разросшийся  до
невероятных размеров круглый домашний аквариум.
   - Желаете? - спросила секретарша.
   Сазан выразительно окинул взглядом ее и поднос.
   - Тебя как зовут? - спросил Сазан.
   - Лена.
   - Принеси-ка ты нам, Леночка, чаю, - сказал Сазан.
   Секретарша улыбнулась и доложила:
   - Там еще Витятин звонил, Валерий Игоревич.
   - Это что за хрен с горы?
   - Наш городской прокурор. Просил позвонить, когда у вас найдется время.
   Улыбнулась и сгинула за дверью.
   - Еще что? - спросил Сазан.
   - Еще - по Шилу, - доложил Муха.
   - Ребята опросили жильцов  дома,  в  котором  его  застрелили.  Никто  из
патруля не спрашивал, куда делся человек из "мерса". Они знали это заранее.
   - А патруль?
   - А патруль - два салабона и старлей. Один первогодок застрелен, другой -
Новиков Андрей Демъяныч, 174 сантиметра  росту,  шестьдесят  два  килограмма
весу, ищем подходы.
   - А офицер?
   - Старший лейтенант Кудасов Михаил Михайлович, показания давал именно он,
дело закрыто,  Михаил  Михайлович  получил  отпуск  и  отбыл  в  неизвестном
направлении.
   - Что значит в неизвестном? - сказал Сазан. - Найди и представь. Это все?
   - Еще звонил Гулевский. Ну, помнишь, который из "Шекеля". Говорил, что  с
тобой очень хочет встретиться один человек.
   - Кто?
   - Говорил  -  один  бизнесмен,  знакомый.  Посоветоваться  хочет.  Просил
подъехать, если можешь, к восьми в "Соловей". Они там будут сидеть.
   Валерий сам хотел позвонить Гулевскому, но в этот момент запищал  сотовый
телефон - на другом конце был Шакуров.
   - Валерий, ты еще со своим аэропортом не развелся? - спросил банкир.
   - Нет, - сказал Нестеренко, - брачная ночь в полном разгаре.
   - Тогда слушай. Я тут накопал один интересный  факт.  Что,  по-твоему,  в
Рыкове самое плохое?
   - Дорога, - с искренним отвращением выпалил Валерий.
   - Э-э... Ты знаешь, ты  совершенно  прав.  Они  вообще  очень  близко  от
города! Они ближе Домодедова! А  ехать  к  ним  полтора  часа  по  ухабам  и
светофорам!
   - Кабы полтора...
   - Так вот. Ивкин нашел инвесторов и  деньги  -строить  автомагистраль  до
Рыкова. И СТК этот проект забодала. Спрашивается - зачем?
   - Если построить дорогу, аэропорт станет прибыльным, Ивкина нельзя  будет
снять. Снимут Ивкина и вернутся к проекту.
   - Нет! Она его вообще забодала! Она могла прийти к инвесторам и  сказать:
"Слушайте,  парни,  у  вас  тут  классный  проект,  давайте   снимем   этого
долбоеда-директора, поставим настоящего парня, и  вперед!"  А  они  спустили
проект в унитаз. Оскорбили инвестора. Намеренно. Как  будто  они  вообще  не
заинтересованы в росте аэропорта. Как будто они заинтересованы в том,  чтобы
он оставался тем, что он есть сейчас. То есть дырой.
   - Это нелогично, - сказал Валерий. - Им нужен аэропорт,  чтобы  продавать
самолетам свое топливо. Чем больше самолетов летает, тем больше топлива  они
продают. Им вовсе не  надо,  чтобы  аэропорт  оставался  дырой.  Спасибо  за
звонок, Саша.
   * * *
   Было пять часов дня, когда Сазан покинул аэропорт.
   До Алтыньевского шоссе он доехал за три  минуты.  Доехал,  остановился  и
выругался. Нескончаемая . пробка автомобилей вилась, сколько хватало глаз, и
исчезала в мутной взвеси дорожной пыли и выхлопов мощных дизелей. Вся  левая
полоса, ведущая к Москве,  была  забита  насмерть.Сазан  подумал  и  свернул
направо.
   Сп