ться и долго и придирчиво  спрашивали,  нет  ли  у
него вшей.
   В общем, в казарме Андрею жилось намного хуже, и  он  даже  вспомнить  не
мог, когда он последний раз днем лежал на кровати и смотрел телевизор.
   По телевизору начали как раз показывать классный фильм, когда  в  комнату
Андрея вошел "ярославец". У "ярославца", которого, как Андрей  теперь  знал,
звали на самом деле Мухой,  лицо  было  приветливое  и  вежливое.  Такое  же
приветливое лицо было у врача из районной больницы, когда у мамы был рак,  а
врач сказал маме, что это язва. Андрей понял, что последнее, что он видел  в
жизни, был этот подвал и телевизор,  и  Андрей  пожалел,  что  ему  не  дали
досмотреть фильм.
   Муха привел Андрея в гостиную комнату и велел  сесть  в  большое  кожаное
кресло. При виде этой комнаты Он немного  успокоился:  у  входа  в  гостиную
лежала шкура настоящего льва, а паркет был натерт так, что в нем  отражались
все висюльки хрустальной люстры. Он подумал, что вряд ли его будут убивать в
комнате, где его кровь может запачкать шкуру льва, но потом он вспомнил, что
человека можно убить удавкой, совсем без крови, и опять приуныл.
   В комнате сидело несколько человек,  и  прямо  напротив  Андрея  оказался
высокий молодой еще человек с рыжими волосами и мертвыми глазами шоколадного
цвета. Человек развалился в кресле, закинув ногу за ногу, и  его  коричневый
начищенный ботинок  покачивался  совсем  недалеко  от  носа  Андрея.  Андрей
безошибочным чутьем определил, что его жизнь  и  смерть  зависят  именно  от
этого человека, и не посмел  поднять  на  него  глаза,  а  стал  глядеть  на
начищенный ботинок.
   Наискосок от него, тоже в кресле,  сидел  здоровенный  детина,  что  твой
КамАЗ, в грязной рубашке и с кучей золотых колец на  пальцах,  и  глядел  на
Андрея - безразлично, а на молодого человека - весьма неприязненно.
   -  Есть  хочешь?  -  нарушил  молчание  молодой  человек,  которого,  как
впоследствии услышал Андрей, звали Валерий.
   - Он уже нажрался, - ответил за солдата Муха. - Два обеда умял  и  сортир
изгадил. И чем они их там кормят, в армии, - подошвами, что ли?
   Андрей сглотнул.
   - Ну, и чего ты решил сбежать? От плохой еды или как?
   - Меня убили бы, - сказал Андрей.
   - За что?
   - За пятнадцатое. Пятнадцатого июля погиб Шило.
   - И что случилось пятнадцатого?
   - Вы знаете.
   - А ты своими словами расскажи. Рассказывать умеешь?
   Андрей сжался в комочек.
   - И лучше не ври, - добавил сбоку Муха.
   - Нас в патруль послали, - сказал Андрей, - меня,  Сашку  Лотова,  и  еще
прапор с нами был - Кудасов
   И замолчал.
   - Смелее, - подбодрил Муха.
   - Ну, мы стали на Алтыньевском шоссе, там где съезд на Рыкове,  и  начали
проверять машины. Час проверяли.  Кудасов  бутылку  вытащил,  нам  с  Сашкой
выпить дал. Я так немного выпил, а Сашка заглотил прилично.  Потом  мы  одну
тачку проверили, а Кудасов говорит: "А слабо будет в иномарку  пальнуть?"  Я
даже не понял, а Сашка говорит:
   "Как так?". А Кудасов говорит, что он вчера поспорил, что мы,  салаги,  в
иномарку шмальнем. Объясняет и улыбается так. Мне это не очень  понравилось,
а Кудасов говорит, что если мы откажемся, то он нам такую жизнь устроит, что
Магадан за Бермуды покажется. Я говорю: "А нас не арестуют?" А Кудасов:  "Да
ты че! Мы же при исполнении. Скажем, что,  мол,  этот  чудак  на  букву  "м"
отказался права предъявить. Нечего им, мол, "новым русским", на  иностранках
раскатывать".
   И тут видим - "мере" едет. Там такой взгорок, машину издалека  видно,  за
километр. Она сначала на взгорке показывается, потом вниз, а потом около нас
выныривает. Ну, Кудасов и говорит Сашке:
   "Иди и стреляй". - "Как стреляй?" - "Ну  останови  его  и  шмальни,  куда
угодно, вот смеху-то будет". Сашка пьяный был,  ему  тоже  интересно  стало:
вроде как старший разрешил пострелять по иномарке. Ну, он остановил иномарку
и говорит: "Ваши документы". Водитель документы протягивает, а Сашка автомат
наперевес и как пальнет куда-то в крыло. И захохотал.
   Андрей сглотнул и замолчал.
   - Рассказывай, сокол, - ласково проговорил Валерий, - как  начал,  так  и
кончай.
   - Ну, а это авторитет оказался. Он тут же ствол вытащил и Сашке -  промеж
глаз. И - по газам. Ну,  тут  Кудасов  рассвирепел,  скачет  в  машину,  мне
кричит: "Веди!" Я тоже злой был - Сашка-то пошутить хотел,  а  ему,  считай,
полголовы своротило. Ну, потом СОБР  вызывали,  этот  авторитет  в  квартире
заперся... Меня Кудасов отвел в сторону и говорит:
   "Ты молчи в тряпочку, что было, а то и меня и тебя замочат.  Скажем,  что
он первый стрелял. Ни с того ни с сего".
   - И чего же ты решил сделать ноги?
   - Убьют меня, - повторил Андрей, -  я  потом  уже  сообразил:  не  спорил
Кудасов ни с  кем  насчет  стрельбы.  И  еще  у  него  рация  была,  из  нее
ор„т-слышно на десять метров, а до того, как райговор завести, он так от нас
отошел, и я слышу - с кем-то говорит. Я тогда подумал,  что  он  говорил  по
рации, а потом сообразил, что треска не было слышно. Так что я думаю - он по
сотовому говорил. Кто-то ему мобильник дал. В комнате наступило молчание.
   - А вы меня тоже убьете? - безнадежно спросил Андрей.
   Валерий пошевелился в кресле. Движения его были медленны и неторопливы, и
он ужасно напомнил Андрею разворачивающегося для броска удава. Удава  Андрей
видел в детстве по телевизору, в передаче "В мире животных",  и  с  тех  пор
удав частенько снился Андрею по ночам.
   - Хороший вопрос, - одобрил Валерий. - А, Голем? Убьем мы  его  или  нет?
Твой шеф был, тебе и решать.
   Андрей повернул голову туда, куда смотрел Валерий, и сердце его  забилось
мелко-мелко, как мотылек  на  раскаленной  лампочке.  Голем  был  тот  самый
здоровенный детина водоизмещением в два  центнера,  с  пудовыми  кулаками  и
маленькой головкой. "Да он же меня с костями схарчит", - подумал Андрей.
   Голем неторопливо встал с кресла (Господи, эта громадина еле  поместилась
в кресле размером с добрый смородиновый куст!) и подошел  к  Андрею.  Солдат
сжался в комочек. От Голема пахло потом и хорошими сигаретами, и он  был  на
две головы выше Андрея, а сейчас, когда Андрей сидел, и вовсе возвышался над
ним, как Останкинская телебашня над хрущевкой.
   - Слышь, парень, - спросил Голем, - а ты за это что-нибудь получил?
   - Как получил? - спросил Андрей.
   - Бабки получил за заказ?
   Андрей так растерялся, что даже не знал, что отвечать.
   - Да не валяй дурака, Голем, - подал голос Валерий, - в парне  шестьдесят
два кеге, он первым делом, когда убежал, в дачу влез и тухлое яйцо там  себе
пожарил. Какие бабки!
   - Так получил или нет?
   - Мне Кудасов потом десять  рублей  дал.  Сказал,  чтоб  купил  курева  и
помалкивал.
   Андрей знал, что этого  говорить  нельзя,  потому  что  по  каким-то  его
собственным душевным причинам для Голема, видимо, чрезвычайно  был  важен  .
вопрос: получил Андрей деньги за то, что случилось пятнадцатого, или нет. Но
ему почему-то казалось, что если он соврет, то все это сразу увидят и  будет
еще хуже. И вообще он устал бояться.  Пусть  эти  люди  убивают  его,  когда
хотят. Если бы они еще накормили его  перед  этим  ужином,  было  бы  совсем
хорошо.
   - Не, ну это же надо! Десять рублей, - откомментировал Муха, - чтобы Шило
- и шлепнули за полтора доллара. Просто демпинговые цены...
   - Чего ж ты наделал, парень, - сказал Голем. - У тебя мать есть?
   - Нету, - отозвался Андрей, - от рака в прошлом году умерла. Как  умерла,
так меня и забрили.
   - А отец?
   - Нету у меня отца. Сестра есть, в Туле  живет.  Голем  развернулся,  как
башенный кран.
   - А ты бы. Сазан, что сделал? - спросил он. Валерий невозмутимо  стряхнул
соринку с безукоризненного пиджака.
   - Это твой клиент, Голем.
   - Пошли на природу, - велел Голем. Вся компания - Валерий,  Голем  и  еще
несколько человек  -  вышла  через  террасу  на  большой,  поросший  соснами
участок. Солнце уже торопилось сесть, по небу ползли большие красные облака,
и высокий забор отбрасывал длинную, до самого дома тень.
   Двое бандитов поставили Андрея у высокой сосны и стали держать за руки, а
Голем покопался за необъятным поясом и вытащил оттуда крошечный в его  лапах
"ТТ". Кто-то торопливо подал ему длинную черную колбасу глушителя.
   Один из бандитов подсек Андрея, и тот мгновенно упал на  колени.  Тут  же
ему заломили руки и нагнули голову, так  что  он  теперь  стоял  на  коленях
спиной к Голему и не видел  ни  пистолета,  ни  глушителя.  Андрей  тихонько
заскулил, как собака с подбитой лапой.
   Голем вытянул руку, и  Андрей  почувствовал,  как  его  затылка  касается
холодная и толстая труба глушителя. Сквозь слезы Андрею  были  видны  чьи-то
белые кроссовки  и  опавший  зеленый  лист,  по  которому  ползла  крапчатая
гусеница. Потом обладатель белых  кроссовок  сделал  шаг  назад  и  раздавил
гусеницу.
   Вдруг холод у затылка внезапно исчез, и хриплый голос великана сказал:
   - Пусть живет.  Это  как...  щенка  придушить.  Андрея  отпустили,  и  он
повалился в жирную землю,  захлебываясь  от  рыданий.  Плечи  его  тряслись.
Кто-то стал его поднимать.
   - Ну все, все кончилось, - сказал голос Мухи. Голем пожал плечами и пошел
по дорожке туда, где у ворот стоял его джип.
   - Голем. Погоди. Базар есть. Голем обернулся - это говорил Сазан.  Бандит
молча проследовал за Сазаном обратно в гостиную, пригибаясь в дверях.  Сазан
сел вс„ на тот же кожаный диван, Голем сел напротив.
   - Спасибо, что отпустил мальчишку, - сказал Сазан.
   - Да ну его. Шестьдесят кеге, - отозвался Голем. И развел руки, как будто
подчеркивая свои огромные обводы.
   - А меня?
   Застигнутый врасплох Голем заморгал ресница'ми.
   - Мальчишку, который помог завалить Шило за десять рублей, ты отпустил, -
повторил Сазан, - а меня? Я-то Шило не трогал.
   Великан глядел на своего элегантного коллегу, что-то соображая.
   - Ты приказал троим убрать меня, Голем. Сказать кому?
   - Они меня продали? - недоверчиво сказал Го-лем.
   Щеки его вдруг побагровели. Он сообразил простую вещь: из четырех  быков,
которых он  взял  с  собой,  трое  были  те  самые,  которым  была  поручена
ликвидация  Сазана.  Голему  показалось  полезным,   чтобы   они   осмотрели
внутреннее устройство дачи противника, и  если  эти  трое,  получив  приказ,
пошли и выложили все Нестеренко, то у него, Голема, нет с собой людей. И  он
все равно что покойник.
   - Извини, Голем, - сказал Сазан, - они тебя  продали.  И  знаешь  почему?
Потому что за неделю ты умудрился потерять половину  владений  босса.  Сазан
говорил негромким голосом, расслабленно откинувшись в кресле.  Казалось,  он
выясняет с собеседником какие-то незначительные вещи, и Голем  с  удивлением
подумал: как этот человек не боится, что я сверну ему  голову?  Потому  что,
несмотря на дачу, охранников за дверьми и телекамеры  за  воротами,  в  этой
комнате они были одни, а один на один Голем мог свернуть голову  не  то  что
рыбке Сазану, а живому крокодилу.
   - Ты, конечно, извини за любопытство, - спросил Сазан, -  но  ты  сам  до
этого додумался или тебе кто-нибудь из  ивкинских  замов  подсказал?  Глуза,
например?
   - А чего тут думать?  -  спросил  Голем  хрипло.  -  Мал  для  нас  двоих
аэродром, понял?
   - А ты не просек, например, что  покойник  Глу-за  работал  на  ту  самую
Службу, которая хочет у тебя отобрать ТЗК? А?  Думаешь,  я  тебя  замочу?  Я
лучше по всей Москве раззвоню, как ты  подрядился  меня  убрать  по  наводке
собственных конкурентов.
   - Так это все-таки ты убрал Глузу, - сообразил Голем.
   - Не я. Думаю, что я бы с удовольствием взял этот грех на  душу,  но  так
случилось, что кто-то любезно постирал за меня мои носки.
   - Это ты виноват, - сказал хрипло Голем, -  ты  всюду  ходил  и  встревал
своим поганым языком, что я заказал шефа. И от  этого  все  побежали  из-под
"крыши" в сторону, как муравьи. А ты отлично знаешь, что я  пылинки  с  Шила
сдувал... Что если бы я знал, кому глотку за него  перервать,  перервал  бы.
Может, я и не такой умный,  как  ты,  а  знаешь,  почему  меня  Шило  вторым
человеком сделал? Думаешь, потому что я здоровый, как слон? Потому что  Шило
знал - я его никогда не продам. И вот он в гробу, а над гробом стоишь  ты  и
говоришь: "А Голем-то у нас теперь богатый наследник". И как я должен  после
этого к тебе относиться?
   - Извини, - развел руками Сазан, - ну соврал я.  Уж  очень  удобное  было
вранье. А за вранье что, теперь вышку дают?
   - Мал для нас аэродром, - повторил Голем.
   - Верно. И какой же отсюда выход?
   - А что - выход? Кто кого завалит, вот и весь выход.
   - Слушай, Голем, - сказал Сазан, - от Шила осталось большое княжество, но
за неделю ты просадил половину.  Таганчиков  тебя  послал,  Обринып  ушел  к
Болыпаку, Веледеев твоих же собственных ребят сманил. Это  нормально,  когда
ко мне приходят твои люди и говорят, что они хотят работать со мной? И  ведь
никто из них не говорит, что Голем - садист, сволочь или стучит ментам.  Они
все говорят только одно: это наследство Голему не по плечу.
   Голем вскочил с кресла. Нестеренко едва заметно шевельнулся. Голем замер.
Нестеренко сидел все в той же небрежной позе, но теперь на  коленях  у  него
лежал "ТТ", и этот "ТТ" смотрел Голему прямо в живот.
   - Извини, Голем, нам надо договорить.
   - Что договаривать? - обреченно сказал Голем. - И так все ясно.  Либо  ты
меня, либо я тебя, и похоже, что это ты меня.
   - Либо я на месте Шило.
   - Что?
   - Твои же люди ко мне приходили и мне это предлагали. Убери Голема и бери
ТЗК. А нам отдай все остальное.
   - Ну и договаривайся с ними.
   - Я не хочу договариваться с людьми, которые ко  мне  приходят  и  просят
убрать своего шефа. Если они тебя продали за тридцать серебряников, то  меня
они продадут за десять. Я лучше буду работать с тобой.
   Сазан поднялся с кресла. Пистолет исчез из его рук стремительно,  так  же
как и появился.
   - Почему ты меня не убил? - с тупым удивлением спросил Голем.
   - Потому что ты не убил сегодня солдата, ответил Сазан.
   На следующий день Сазан и Голем вместе появились в  главном  офисе  фирмы
"Крокус" -  а  именно  это  весеннее  название  носила  сеть  бензозаправок,
управлявшихся Шилом, и это совместное явление их из одного "мерса"  поразило
присутствующих не меньше, чем если бы  на  небо  одновременно  вскарабкались
солнце и луна.Нестеренко и Голем прошествовали мимо  охраны  и  заперлись  с
господином  Огарковым,  который  номинально   возглавлял   фирму   и   ведал
финансово-нефтяной стороной вопроса. Про Огаркова было известно, что он  уже
ведет переговоры с крупной нефтяной компанией на предмет объединения усилий.
После длинной и продолжительной  беседы  господин  Огарков  снял  телефон  и
позвонил в вышеупомянутую компанию, где и сообщил, что вопрос об объединении
снят с повестки дня. После  чего  господин  Огарков  в  два  счета  назначил
Нестеренко Валерия Игоревича консультантом при фирме "Крокус", вслед за  чем
вышеозначенный Нестеренко  Валерий  Игоревич  в  обнимку  с  Големом  отбыли
отпраздновать это событие в близлежащий кабак в шумной и веселой компании.
   Да некоторые из ребят Голема, в частности те трое, которым было приказано
убрать Сазана, на празднестве не присутствовали,  и  с  тех  пор  их  больше
никогда и никто не видел.
   К четырем  часам  дня,  когда  Сазан  прибыл  в  Рыково,  о  состоявшемся
примирении между "крышами" уже знали все, кому нужно, и в их числе  был  сам
Ивкин.
   ГЛАВА ВОСЬМАЯ
   В течение трех дней  объединение  Сазана  и  ребят  покойного  Шила  было
главной  темой  разговоров  в  Москве.  Все  решительно  ожидали  распадения
бензинового королевства Шила на множество мелких  улусов,  все  сходились  в
том, что великан Голем слишком простодушен и  глуп,  чтобы  стать  удачливым
наследником своего покойного босса.Впрочем, Голем  был  не  настолько  глуп,
чтобы не уметь заказать оппонента - на это большого ума не требуется, и  все
- кто с любопытством постороннего, кто с  приятным  предвкушением  наживы  -
ждали исхода троянской войны за несколько десятков бензоколонок.
   Все полагали, что Голем с  Нестеренко  рано  или  поздно  схлестнутся  из
автоматов, и по всем понятиям Нестеренко выходил неправ - именно он полез на
чужую делянку при еще неостывшем трупе Шила. И вдруг Нестеренко  появился  в
"Соловье" в сопровождении Голема, и через несколько дней наблюдателям  стало
ясно, что простодушный великан готов служить недавнему  обидчику  с  той  же
самоотверженностью, за которую его в свое время возвысил покойный Шило.
   - Этот парень далеко  пойдет,  -  благодушно  произнес  один  из  крупных
московских воров, когда услышал о  слиянии  двух  рыковских  "крыш",  а  его
собеседник добавил:
   - Как заметил Аль Капоне: добрым  словом  и  револьвером  можно  добиться
большего, чем просто револьвером.
   * * *
   Ночью двадцать второго  июля  в  спальне  Сазана  раздался  междугородный
звонок.
   - Валера?
   Это звонил Шото из Новороссийска.
   - Самолет АН-24, рейс 729, только что  вылетел  из  Еремеевки  в  Москву,
аэропорт Рыков.
   - Спасибо, - откликнулся Сазан.
   * * *
   Грузовой АН приземлился в Москве в три часа ночи. Он  был  набит  розами,
произросшими в Краснодарском крае, и растаможки ему не требовалось. Трейлер,
принадлежавший частной компании "Трафинко", выехал прямо на поле, и грузчики
аэропорта и два шофера начали кидать в него длинные ящики, в которых, словно
мумии, лежали бледные цветы, завернутые в мокрую марлю.
   Охранники аэропорта внимательно наблюдали за погрузкой.
   Через сорок минут все было закончено. Шофер закрыл  створки  трейлера,  и
тот выехал на ночную Рыковскую дорогу.
   Когда габариты трейлера скрылись в темноте,  один  из  охранников  достал
сотовый телефон, набрал номер и сказал:
   - Валера? Они выехали. Мы едем за ними.
   * * *
   В  пяти  километрах  от  МКАД,  на  обочине  Ярославского  шоссе,  скучал
милицейский "жигуленок" с синей полосой и штатным бакеном  на  крыше.  Место
"жигуленок" выбрал очень удобное, можно сказать, не место, а мечта гаишника:
знак, ограничивающий скорость сорока километрами в час, каковое  ограничение
здесь никто и никогда не соблюдал, и  взгорок,  надежно  защищавший  алчного
охотника от глаз лихих водил. Припозднившиеся автомобили  время  от  времени
проскакивали по шоссе с легким шелестом шин, и водители в  ужасе  матерились
от неминуемого штрафа, но гаишник, обретавшийся в столь  хлебном  месте,  по
какой-то загадочной причине злостных нарушителей не трогал.
   Невозмутимость "гаишника" объяснялась очень просто:  в  "Жигулях"  сидели
Сазан, Муха и Голем. Все они были облачены в соответствующее  обмундирование
и имели при  себе  гаишные  жезлы.  Милицейский  "жигуль"  с  предварительно
свинченным номером был угнан три часа назад от одного из ночных кафе, и были
все шансы за то, что до утра хозяева "канарейки" не хватятся.
   - Во летит!  -  развеселился  Голем,  когда  очередной  любитель  езды  с
ветерком взлетел на пригорок и врубил по  тормозам  так,  что  заскрипело  и
завизжало на всю округу.
   - Тише! - сказал Сазан. Рация в его руке  щелкнула,  треснула,  и  чей-то
голос произнес:
   - Проехали двенадцатый километр. Через пять минут будут у вас.
   Сазан вылез на дорогу.
   Мелькнули огромные, как тарелки, фары,  и  на  взгорок  выскочил  длинный
трейлер  с  тупой  мордой,  украшенной  буквами  "SCANIA",  и  разрисованным
цветочками задом. Лучшего и быть не могло - трейлер, как на заказ,  пер  под
девяносто кэмэ.
   Сазан махнул жезлом,  и  "сканила",  скрежеща,  остановился  на  обочине.
Водитель спрыгнул с подножки.
   -  Нарушаем?  -  самодовольно  спросил  Нестеренко,  подходя  к  Монблану
грузовика.
   - Товарищ инспектор, - умоляюще начал водитель, - у  меня  все  бумаги  в
порядке, я...
   - Чего везем?
   - Розы везу на рынок...
   Водитель осекся.  В  живот  ему