чего не посылал ему.
   - По словам. Однако, в любом случае,  было  бы  хорошо,  если  бы  ты
привезла его сюда, так что бы я мог с ним поговорить.
   - Допросить его, ты хочешь сказать.
   - Меня не будет дома, когда  вы  приедете.  Побудьте  с  ним  вдвоем,
отдохните. Но обязательно дождитесь меня.  -  Он  поймал  ее  взгляд.  -
Ясно?
   Она кивнула.
   - А как насчет того человека, который следит за мной?
   - Что насчет него? - Опять выражение Будды на лице Муна.
   - Я не знаю, как с ним поступить, - уточнила она.
   Мун продолжал смотреть на нее.
   - Ты отлично знаешь, как  с  ним  поступить.  Знаешь  с  того  самого
момента, как заметила, что он следит за тобой. Надо позволить ему  найти
тебя.
   - Не надо! -  отчеканила  Сутан.  -  Ты  знаешь,  к  чему  это  может
привести.
   Тяжелый,  пристальный  взгляд  Муна  продолжал   сверлить   ее.   Она
вздрогнула. - Ты пришла сюда со своими страхами и подозрениями, - сказал
он. - И этим ты сделала свой выбор. И, между прочим, ты должна признать,
что ничего этого не было бы, если бы не  твоя  любовь  к  Терри.  Теперь
поздно  идти  на  попятную.  Ты  должна  выяснить,  зачем  этот  человек
преследует тебя.
   Запах дикого тимьяна и майорана усилился, стал почти удушающим.
   - Что мне придется делать? - в отчаянии спросила она.
   - Ничего такого, к чему ты не подготовлена, - заверил ее Мун.
   - Но убивать я не буду! - крикнула она, а сама в  это  время  думала,
что все повторяется, как в жутком кошмаре. Более того,  она  знала,  что
это такой кошмар, от которого нельзя пробудиться.
   - Думай о Терри, - глаза Муна опять закрылись. -  Или,  если  хочешь,
думай о Крисе.
   Дельфины выплевывали сверкающую в закатных  лучах  воду  на  лазурные
кафельные плитки, которыми был облицован фонтан.
 
*** 
 
   Под вязами была  устроена  освещенная  площадка,  потому  что  вблизи
канавы, что проходила наискосок поля, никакого  освещения,  естественно,
не было. Лицо детектива Блокера лоснилось от пота. Кожу, казалось, можно
отдирать лоскутьями.
   - А черт побери! - ругался он, когда Сив и Диана вышли на  освещенное
место.  -  А  дьявол!  -  Гудение  переносного  генератора   перекрывало
стрекотание цикад.
   Он мрачно взглянул на приближающуюся пару.
   - Вы только посмотрите на это! - говорил он, указывая им под ноги.  -
Нет, вы только посмотрите!
   Один из его  людей  приподнял  брезент.  Человек  лежал  скрючившись,
животом в канаве. Самым замечательным было то, что его голова  лежала  в
шести дюймах от обрубка шеи.
   - Еще один! - воскликнул Блокер с омерзением. - И убит тем  же  самым
способом.
   - Кто обнаружил тело? - спросила Диана.
   - Да парочка одна, что забрела  сюда  пообжиматься.  Мы  записали  их
показания и отпустили. На них лица не было от страха.
   - Личность убитого установлена? - осведомилась Диана. Сив уже ползал,
обследуя тропинку над канавой. Повсюду была кровь, но уже всосавшаяся  в
землю. Не так, как в ризнице...
   -  Человека  звали  Декордиа.  Аль  Декордиа,   -   ответил   Блокер,
выворачивая дорогой бумажник из кожи аллигатора. - Вот все его  барахло:
водительское удостоверение,  кредитные  карточки.  Страховка  на  случай
болезни... Это ему больше ни к чему.
   Сив смотрел на  обрубок  шеи.  Такие  же  зазубрины,  что  и  на  шее
Доминика.  Как  будто  голову  его  брата  и  этого  человека  отхватило
медвежьим капканом. Но такое, разумеется, невозможно.
   - Этот парень из местных, - продолжал Блокер. - Вот, взгляните. -  Он
протянул Диане визитную карточку. На оборотной стороне что-то  написано,
очевидно, самим Декордиа. - Живет на конце Растеряева Проезда - есть тут
такой фешенебельный квартал, где дома стоят по  несколько  миллионов.  У
нас еще не было возможности поставить в  известность  семью,  и  поэтому
никто еще не  сделал  официального  опознания.  -  Диана  что-то  быстро
строчила в записной книжке. - В бумажнике куча денег - больше пяти тысяч
- так что версию убийства с целью ограбления можно сразу отбросить.
   Сив внимательно осмотрел пальцы. Ни один из них не сломан, и  никаких
следов пудры или чего-нибудь в этом духе.
   - Никто не прикасался к телу? - спросил он.
   - Группа экспертов еще и  не  прибыла,  -  вздохнул  Блокер.  Похоже,
сегодня ему  вообще  не  придется  поесть.  -  Под  ложечкой  прямо-таки
подсасывает, - добавил он, ни к кому конкретно не обращаясь.
   - Если вы не возражаете, - сказал Сив, выбираясь из канавы,  -  я  бы
хотел получить копию заключения коронера и по этому делу тоже.
   - Пожалуйста, - устало ответил Блокер.  -  Почему  бы  и  нет?  Всего
навсего бумажка, которую надо переслать. У меня времени навалом, не  так
ли? Разве я не похож на человека, у которого времени навалом?
   -  Спасибо,  детектив,  -  поблагодарил  Сив,  подталкивая  Диану  по
направлению к их машине. - Спасибо за все.
   Потом он молчал, пока они не выбрались на шоссе, ведущее к дому.
   - Тот человек, что убил этого парня, Декордиа, убил и  Доминика.  Тот
же почерк, те же характерные отметины на месте среза. - Он закрыл глаза.
От бесконечного потока встречных  машин  с  зажженными  фарами  начинала
болеть голова. - Интересно, каким дьявольским  инструментом  обезглавили
их обоих? - Потом, после паузы, вздохнул.  -  Мы  обедали  с  тобой  или
только мечтали об обеде?
   - Мечтали, босс.
   -  Тогда  остановись   в   первом   подходящем   месте.   Придорожная
забегаловка,  у  которой  они  остановились,  снаружи  была   облицована
имитацией гранитных булыжников, а изнутри -  имитацией  мраморных  плит.
Гамбургер, картошка, пожаренная  ломтиками,  кофе  и  пирожок  с  сыром,
похоже, тоже были имитацией, потому что на пути к желудку явно  пытались
прожечь пищевод. Пообещал себе перейти на более здоровый рацион, хотя  и
отлично понимая, что не выполнит этого обещания.
   Вернувшись в машину, он бросил в рот таблетку фестала и повернулся  к
Диане.
   - Я хочу, чтобы ты наступила  этому  Блокеру  на  хвост  и  постоянно
теребила его, пока  он  не  пришлет  обещанные  документы.  Чую  я,  что
заключение коронера даст подтверждение тому, о чем я  могу  пока  только
догадываться.
   - Ты думаешь, что этот Аль Декордиа связан каким-то образом  с  твоим
братом?
   - Возможно. Они убиты одним и  тем  же  человеком,  в  том  же  самом
городе, хотя и не в одно и то же время, - ответил Сив. -  Но,  с  другой
стороны, возможно, мы имеем дело с маньяком-убийцей. Я думаю, именно это
перепугало Блокера до колик в заднице. И есть чего  испугаться.  Однако,
учитывая  тот  факт,  что  этот  парень,  Декордиа,  пролежал  в  канаве
несколько дней, как минимум, ума не приложу, каким образом он может быть
связан с Домиником.
   Слово "связан" зацепило сигнальный колокольчик в  его  памяти  и  он,
включив свет в салоне машины, вынул из кармана смятый клочок бумаги.
   - Это я увел с места преступления, - объяснил он Диане,  разворачивая
его. - Нашел в правом кармане Дома. И,  поскольку  он  лежал  на  правом
боку, бумажки не было видно никому.
   - Только не тебе, - заметила она, начиная обгонять огромный грузовик.
- Помнится, ты нас всегда учил,  что  нельзя  ничего  трогать  на  месте
преступления, пока там не побывала группа экспертов.
   - Это было до того, как я познакомился с детективом Блокером.
   Сказано это было в шутку, но никто из них не  засмеялся.  Диана  была
абсолютно предана Сиву. За те годы, что они работали вместе, она не  раз
лезла под пули, чтобы прикрыть его. Она и  в  будущем  сделает  это  без
колебаний. И именно благодаря этой преданности - потому что  она  любила
его и доверяла ему абсолютно - она задумалась про себя,  что  это  такое
нашло на босса. Будто смерть его брата в какой-то степени изменила  его,
сделала жестче. Он хотел - нет, это слово не достаточно  точно  передает
чувство, которое он испытывал, решила она - он страстно  желал  отыскать
убийцу брата.
   Ныряя в Коннектикутский тоннель в этот ночной час, Диана думала, а не
перейдет ли это  желание  в  одержимость.  Сив  всегда  жил  для  людей.
Общественное для него всегда было выше личного. Теперь, ей казалось, это
могло измениться. Не то, чтобы она не понимала и не сочувствовала ему...
Но что если чувства возьмут в нем верх и  он  отставит  прочь  принципы,
которым прежде следовал беспрекословно? Она уже слышала, как  он  сказал
не  правду  собрату-полицейскому.  Видела,  как  он   утащил   с   места
преступления улику - причем с места вне его юрисдикции. Причем до  того,
как ответственный за это дело офицер полиции смог увидеть ее. Диане и  в
голову  не  приходило,  что  ее  босс  способен   на   такие   нарушения
установленной процедуры расследования преступления.
   А Сив тем временем сидел, уставившись в смятый клочок бумаги. На  нем
было несколько слов, написанных незнакомым, но  характерным  почерком  -
буквы  наклонены  назад  -  и,  ниже   них,   одно   слово,   написанное
неразборчивым, легко узнаваемым почерком его брата Дома. Вот что  прочел
Сив:
   Сутан Сирик
   Бульвар Виктора Гюго, д. 67
   Ницца, Франция
   Спасен?
 
*** 
 
   Крис и Аликс, стесненные присутствием  на  кухне  мальчика-подростка,
сидели на площадке пожарной лестницы, пробравшись на  нее  через  широко
открытое окно спальни. Грохот рока преследовал их  и  здесь,  прорываясь
через всю квартиру, заполняя пространство между ними.
   - Долгое время, - говорила Аликс, - я думала  о  себе  только  как  о
матери Дэна. Для женщин часто  трудно  отделить  свое  существование  от
жизни их детей. А порой ребенок занимает такое место в твоей жизни,  что
больше на ней ничего и не умещается.
   Дождь все еще шел и, хотя они  и  были  защищены  от  него  козырьком
навеса, кое-где капли блестели в ее волосах, как бриллианты в тиаре.
   - Но со временем я начала понимать, что  удовольствие  от  общения  с
ним, хотя и весьма значительное, не может наполнить мою  жизнь.  Если  я
потеряю себя в нем, то это будет плохо для нас обоих.
   - И тогда ты поступила на службу в прокуратуру округа, - закончила за
нее Крис.
   Она улыбнулась.
   - Все было не так просто. Для начала надо  было  отъединить  себя  от
него. А потом надо было  сдать  экзамены  на  адвокатуру.  -  Ее  улыбка
потускнела. - А потом и мое замужество  начало  разваливаться  прямо  на
глазах, причем весьма болезненным образом.
   - Извини, что напомнил о неприятном. Опять та же улыбка,  скупая,  но
преображающая все лицо. - Никогда не знаю, говорить ли в этом случае "Не
извиняйся" или "Спасибо". Я полагаю, что надо говорить и то,  и  другое.
Сейчас это дело прошлое.
   Она наклонила голову, услышав знакомую мелодию, долетевшую  с  кухни.
Вполголоса стала подпевать и, казалось, все напряжение,  сковывающее  ее
до этого, покинуло ее. Она перестала  петь,  но  глаза  так  и  остались
ясными, сверкающими.
   - Ну а ты? - спросила она. -  Ты  больше  похож  на  атлета,  чем  на
юриста.
   Он засмеялся точности ее наблюдения. К  его  собственному  удивлению,
эта оценка даже польстила ему.
   - Я и был атлетом, - признался он. - Велогонщиком.
   - Да ну! Неужто не шутишь? -  Недоверчиво  подняла  она  брови.  -  Я
обожаю велоспорт. Мы с Дэнни часто катаемся вместе.
   - Я уже заметил ваши велики в прихожей, -  сказал  Крис.  -  Отличные
машины.
   - Ив каких гонках ты участвовал?
   - В разных, - ответил  Крис,  глядя  в  темноту  ночи.  -  Все  время
готовился к своей главной гонке - к Тур де Франс.
   - Твоя семья, наверно, ужасно гордилась тобой, - предположила Аликс.
   Эти ее слова удивили его. Обычно в таких случаях спрашивают: "И  как,
выиграл?"
   - Нет, - ответил он. - Они не очень-то интересовались моими  успехами
и поражениями.
   - Это ужасно.
   Да, подумал Крис, действительно ужасно. Он вздохнул.
   - Пожалуй, больше всего на свете мне бы хотелось  услышать  от  отца:
"Молодец, парень!" К тому времени, как я поехал  во  Францию,  моя  мать
умерла. А отец думал только о моем старшем брате Терри. Дело в том,  что
в то время, как я катался по  Франции,  мой  брат  воевал  во  Вьетнаме,
защищая американские идеалы  свободы  и  справедливости.  То,  чем  отец
больше всего дорожил. И я  для  него  был  дезертиром,  трусом,  который
отказывается служить стране,  которая  вскормила  его.  -  Даже  сейчас,
столько  лет  спустя,  он  не  мог  рассказать  кому-либо  о  том,   что
действительно происходило в то достопамятное лето. - Во  всяком  случае,
так казалось моему отцу.
   - Настоящий ястреб.
   - Я бы сказал даже - супер-ястреб, - согласился Крис.
   - И что случилось, когда ты участвовал в Тур  де  Франс?  -  спросила
Аликс.
   - Я покалечился. - Это был его обычный ответ,  когда  он  отвечал  на
этот вопрос. Часто он просто отмалчивался. В этом  ответе  хоть  и  была
правда, но не вся правда.
   - И сильно?
   Да, подумал он. Очень сильно. Он так и хотел ей  сказать,  но  вместо
этого у него получилось:
   - Я завтра вечером улетаю во Францию. Там моего брата убили.
   - О, Кристофер, я тебе так сочувствую! Кристофер, подумал он. Так мой
отец меня всегда называл.  Подняв  глаза,  он  увидел  опечаленное  лицо
Аликс. Интересно, подумал он, печалюсь ли я сам о гибели Терри, как она?
- А у меня, кажется, все чувства атрофировались. Сам не  пойму,  что  со
мной.
   - Вы с братом были не очень близки?
   Крис саркастически усмехнулся.
   - Можно сказать и так. За последние десять и даже  больше  лет  между
нами не было никаких контактов. Я бы сказал, что  мы  так  и  не  смогли
узнать друг друга.
   Аликс придвинулась к нему ближе.
   - Как жалко!
   Он ощутил тепло ее плеча  и  почувствовал  приятное  возбуждение.  Не
сексуальное, а именно приятное: когда она  рядом,  та  черная  пропасть,
которая разверзлась перед ним, когда  он  узнал  о  смерти  Терри,  была
как-то не так страшна. Он не один на ее краю.
   - Долгое время я возлагал вину за это на отца, - сказал  Крис.  -  Он
любил стравливать нас  друг  с  другом,  считая,  что  это  способствует
формированию характера. Мой отец большое  внимание  придавал  характеру.
Гордился своим  кельтским  происхождением.  "Из  семейства  Хэев  всегда
выходили хорошие бойцы", - любил повторять он. Он  был  строг,  пожалуй,
даже суров с нами. Первое доброе слово, которое я слышал от него,  да  и
то не в свой адрес, а в адрес Терри, я услышал из его уст,  когда  Терри
приезжал на побывку из Вьетнама. Так что, естественно, проще  всего  для
меня было считать отца виновным в том, что мы с  братом  как  чужие.  Но
теперь, после смерти Терри, я начинаю думать, что не только  его  в  том
вина. Мы ведь и сами никогда не пытались выяснить, почему мы далеки друг
от друга.
 
*** 
 
   - Вы были правы, - сказал Данте. - Между Сутан Сирик и Декордиа  есть
связь. - У Мильо упало сердце. Неужели он был не прав, не поверив словам
незнакомца насчет Сутан и Аль Декордиа?
   - Очевидно, - продолжал Данте, - Декордиа познакомился с  нею,  когда
приезжал сюда с месяц назад повидать Терри Хэя.  Это  было  почти  сразу
после смерти его дочери. Она погибла в автокатастрофе: ее машина съехала
с дороги во время дождя. Ей было девятнадцать лет.
   Данте полистал свои записи.
   - Так или иначе, Декордиа  чувствовал  симпатию  к  этой  Сирик.  Она
выросла без родителей, и он - по возрасту и прочему - годился ей в отцы.
Декордиа, он был такой, шибко привязчивый.  Смерть  его  дочери  сломила
его.
   Со страхом в сердце Мильо спросил:
   - Могла мадемуазель Сирик убить его?
   - Ни в коем случае, - ответил Данте. - Она была  здесь,  во  Франции,
когда Декордиа прикончили.
   Мильо почувствовал такое глубокое облегчение, что у него  даже  слезы
на глазах выступили. Быстро отвернувшись от Данте, он уставился в  окно,
за которым виднелась Военная Академия и парк Марсова Поля.  Слава  Богу,
подумал он. Теперь надо постараться разузнать, что действительно на  уме
у того незнакомца.
   - Ты не знаешь, кто убил Декордиа?
   - Нет, - ответил Данте. - Я ничего не смог узнать об этом деле, кроме
того, что он был обезглавлен, что само по себе весьма странно.
   Странно действительно, подумал Мильо. Не  менее  странно  и  то,  что
незнакомый собеседник Логрази знает о подразделении ПИСК, которым  Терри
Хэй командовал во Вьетнаме, больше,  чем  он  сам.  Например,  Мильо  не
слыхал про идею Терри Хэя обезглавливать свои жертвы.  А  теперь  кто-то
опять использовал ее, убивая Декордиа. Зачем?
   Но Мильо тут же подумал, что это  -  не  главный  вопрос  при  данных
обстоятельствах. Прежде всего надо разобраться в  том,  почему  Декордиа
был убит. Поскольку Сутан относилась к нему, как к отцу,  совершенно  не
правдоподобно предполагать, что Терри вообще причастен к  его  убийству,
как полагает незнакомец.
   Но, с другой стороны, Декордиа и Терри Хэй действительно  встречались
месяц назад.  Что  они  обсуждали?  Считается,  что  они  были  врагами.
Операция Белый Тигр, в разработке  которой  принимал  участие  Декордиа,
была замыслена, чтобы лишить Терри  влияния  в  им  же  созданной  сети.
Может, правда,  что  Декордиа  хотел  выйти  из  дела,  как  предположил
незнакомец? И что он продал секретные сведения по  операции  Терри  Хэю?
Если это так, то, по всей видимости, сама мафия и  ответственна  за  его
смерть. Но, опять же, если это  так,  то  незнакомец,  который  является
эмиссаром главы мафии, должен быть в курсе этих дел.
   Мильо откинулся в кресло и задумался о трагической иронии, заложенной
в самой жизни. Он нашел ответ на один из вопросов, но это ни на  шаг  не
приблизило его к истине. Теперь  он  стоял  перед  загадкой,  внутренний
смысл которой уже  дал  первые  опасные  ростки.  Гудронированное  шоссе
серебристо переливалось в лучах множества рукотворных  солнц  -  фонарей
дневного света,  выстроившихся  вдоль  него.  Мосье  Мабюс,  думая,  как
всегда, о смерти и разрушении, от нечего делать включил радио,  покрутил
ручку настройки. Из динамика полился бархатный голос Ван Моррисона:
 
   Порой я в хотел птицей в небо взлететь,
   Порой я в хотел в синеву улететь,
   Где дом недалек.
 
   Рука, крутящая диск настройки, остановилась, и вместе с ней  вся  его
душа, темная и  страшная,  замерла  при  звуке  слов  и  гипнотизирующей
мелодии негритянского спиричуал.
 
   Порой чую я, что свобода близка,
   Порой чую я, как свобода сладка,
   Но дом все далек.
 
   Эти простые слова брали за душу так, что Мабюс почувствовал, что  ему
трудно дышать. Обычно западная музыка не  трогала  его.  Он  находил  ее
пресной и невыразительной, от которой еще больше тосковал  по  заунывным
мелодиям и пронзительным словам восточной музыкальной культуры.
   Но эта песня была не такой. Она взломала  стальной  панцирь,  который
защищал его от внешнего, чуждого мира, и нежно коснулась внезапно сильно
забившегося сердца.
 
   Порой знаю я - это все не во сне,
   Порой знаю я, Царство Божье - во мне,
   Лишь дом мой далек.
 
   Лента  дороги   начала   опасно   расплываться,   цвета   слились   в
эмоциональный вихрь, который  грозил  задушить  его,  все  расширяясь  и
расширяясь в груди.
 
   Порою я как без мамы дитя,
   Порою я как без мамы дитя,
   И дом так далек.
 
   Он уже плакал. Точно, плакал. И как больно ему от этого было!  Словно
все  его  шрамы  на  руке  открылись  и  начали  кровоточить.  Нет,  это
невыносимо, подумал он, и выключил радио. Голос замолчал, и вновь тишина
темным пауком начала ткать свою замысловатую паутину в его душе.
   Мосье Мабюс, по-видимому, слишком сильно  прижал  ногой  акселератор,
чтобы убежать от собственных мыслей, и  опомнился  только  тогда,  когда
вращающиеся красные огни полицейской машины расцвели в  зеркале  заднего
вида, как зловещие маки.
   Он снизил скорость, послушно съехал на поросшую травой обочину. Мотор
не выключил, и его урчание  в  тихом  сумраке  Коннектикутской  сельской
местности казалось тиканьем  мины  замедленного  действия.  На  соседнем
си