г  продолжать
лгать дочери. А сказать правду - значило бы  перечеркнуть  их  отношения.  И
вовсе не из-за того, что ему предстояло сделать: в конце концов, он  отец  и
она беспрекословно принимает все его решения, направленные на ее  же  благо.
Но она не сможет понять, почему он принял данное решение.  Она  не  верит  в
Китай так, как он, политические проблемы родины ей безразличны.  Нет,  решил
он, лучше ничего ей не говорить, надо потихоньку уехать и  сделать  то,  что
следует.
   Он вспомнил, как несколько недель  назад  его  вызвали  в  кабинет  Лиань
Ионькуана, курирующего тяжелую промышленность Китайской Народной Республики.
   Однако в то прекрасное утро самого Лианя Ионькуана на месте не было - как
оказалось, он уже заключен под  стражу  и  вскоре  предстанет  перед  судом,
который,  вне  всякого  сомнения,  приговорит  его  к  смертной  казни   как
государственного преступника. Об этом ему сообщил преемник Лиань Ионькуана.
   Звали этого неулыбчивого пожилого человека By Зильян.  Монах  никогда  до
этого и не подозревал о  его  существовании,  что,  впрочем,  ни  о  чем  не
говорило: в высших эшелонах власти Китая политики пропадали и возникали  вне
всякой логики. By Зильян оказался не просто угрюмым, он  был  напрочь  лишен
даже  примитивного  чувства  юмора.  Сторонник  жесткого  курса,  сразу   же
определил его политическое кредо  Монах.  Монаху  казалось,  что  он  уловил
значение очередной смены декораций:  как  ветеран  многочисленных  партийных
чисток, Монах прекрасно знал, в каких случаях надо давать советы начальству,
а в каких воздерживаться от каких бы то ни было комментариев. То, что с этим
безгубым чиновником шутки плохи, он  понял  мгновенно.  Но,  как  оказалось,
совершенно не был готов к тому, что задумал большой начальник.
   - Меня чрезвычайно беспокоит  сделка  с  этим  Макоумером,  -  заявил  By
Зильян. У него была  отвратительная  привычка  постоянно  вытягивать  шею  и
таращить на собеседника водянистые глаза, отчего сановник  становился  похож
на встревоженную черепаху. А манера изъясняться! Да это же просто  лекция  о
международном положении!
   - Не вижу для этого оснований, - ровным тоном  возразил  Монах.  -  Цена,
которую я ему предложил, более чем вдвое превышает разумную.
   Это была  его  первая,  но,  к  счастью,  последняя  ошибка,  которую  он
совершил.
   - Я говорю не  о  деньгах,  -  сухо  проквакал  By  Зильян,  -  я  говорю
исключительно о политическом аспекте данного предприятия.  Мне  не  нравится
как сама сделка, так и факт нашего  участия  в  ней.  И  знаете,  почему?  -
Умудренный опытом Монах даже не попытался выдвинуть  какую-нибудь  гипотезу,
которая, безусловно, доказала бы великую прозорливость начальства  в  данный
момент, но после  могла  бы  обернуться  против  самого  Монаха.  -  От  нее
попахивает возможностью возвеличивания отдельных людей.
   Этого Монах не понял;  возможно,  By  Зильян  имел  в  виду  хитрые  ходы
русских, их коварные политические интриги.
   - Я жду, - помолчав, вперил в него взор By  Зильян.  Монах  понимал,  что
шансов на успех у него ровно столько же, сколько на полный  крах,  пятьдесят
на пятьдесят. Он лихорадочно искал выход из сложившейся ситуации.
   - Я согласен, - неторопливо начал он, - что в основу этой  легкой  сделки
легли исключительно личные контакты, основанные на личных  взаимоотношениях.
Однако, я должен подчеркнуть, что  наиболее  привлекательным  аспектом  всей
операции  мне  представляется,  -  он   умело   избежал   упоминания   имени
предшественника By Зильяна, -  шанс  использования  Америки  для  подрыва  и
последующего ослабления созданной русскими террористической сети.  Поскольку
в данный момент мы не располагаем возможностью открыто вступить в  борьбу  с
этим чрезвычайно развитым и в высшей степени законспирированным  организмом,
мне пришла мысль заставить глупцов таскать  для  нас  каштаны  из  огня.  By
Зильян бесстрастно созерцал Монаха, словно  тот  был  фигурой  на  шахматной
доске.
   - Если я что-то и ненавижу всей душой, так это  возвеличивание  отдельных
людей, - произнес он с пафосом. - И еще ложь.
   Он уперся ладонями в полированный стол, на котором даже самый придирчивый
взгляд не обнаружил бы ни единого пятна:
   - От своих подчиненных я требую абсолютной искренности,  так  же,  как  и
беспрекословного повиновения.
   - Вы желаете, чтобы я присягнул на верность? - в  голосе  Монаха  звучала
ирония. Он вдруг подумал о феодальном прошлом своей страны и  о  том,  сколь
ничтожны произошедшие с того времени изменения.
   - Это  именно  то,  -  бесцветным  голосом  изрек  By  Зильян,  -  что  я
намеревался предложить.
   Монах замер. Сердце его билось чаще обычного. Он  коротко  кивнул,  и  по
этому характерному движению By Зильян понял, что перед ним  бывший  кадровый
военный:
   - Если этого требует партия, я готов. By  Зильян  пристально  смотрел  на
него, и Монах вдруг увидел, что у него - действительно, как  у  черепахи,  -
нет ресниц.
   - Это будет совсем просто, - сказал By Зильян.  -  Для  вас  не  составит
труда разыскать одного конкретного человека, в данном случае  американца,  и
ликвидировать его.
   Голос By Зильяна вдруг окреп, в нем появились металлические нотки:
   - Я знаю, что вас связывают какие-то отношения с  Трейси  Ричтером...  И,
конечно же, он что-то значит... для вашей дочери, - он уже почти улыбался. -
Я хочу, чтобы он бесследно исчез, и мы больше никогда не слышали его имени.
   "Мерседес? доставил Монаха в правительственный аэропорт, где его уже ждал
самолет. Рейс Пекин - Нью-Йорк с одним пассажиром на борту. Дома  ли  Трейси
Ричтер? - подумал Монах. А если нет?
   Он сделал несколько шагов по трапу и остановился. Не имеет значения,  где
сейчас Ричтер. Монах разыщет его, от этого зависит его собственная  жизнь  и
жизнь дочери.
   Пригнув голову, он скрылся в чреве самолета, и через несколько минут  уже
был в воздухе.